"Игры ночи [СИ]" - читать интересную книгу автора (горовая Ольга)

Глава 4

«Шаг…еще шаг, и наклон… не убегай, моя милая…я не отпущу твою руку.

Я допустил ошибку…, но уже понял это, малыш.

Я так недооценил тебя. Ты сильнее…, опасней, чем я думал.

Твоя кровь, подобно дурману, опьяняет меня.

Твое тело оплетает меня.

И ты делаешь меня уязвимым в этом желании обладания тобою. Но я не хочу уже от него избавляться. Ты, воистину, Сирина…

Но и я, околдовывал тебя. И мы посмотрим, кто оказался удачней.

Ты наивна, малыш. За моею же спиной — столь многое.

Ты идешь за мной, подчиняясь нашему ритму. Я веду тебя в этом танго.

И мне решать, какой шаг будет следующим.

А я давно выбрал узор танца.

Совсем скоро ты узнаешь вкус моей крови.

Твоя душа станет моей — я займу ее место…, и никто уже не сможет изменить этого. Поворот…, и я не даю тебе отступить.

Шаг…, и обратного пути нет, мы не можем уклониться от крещендо кружащей нас музыки.

Ты уже моя, не так ли?»

Михаэль задумчиво перебирал в руке звенья золотой цепочки, оттягиваемой тяжелой изумрудной подвеской. Его пальцы скользили по коже плеча спящей Сирины, задевали шею, натирая небольшие ранки, которые он не даст ей увидеть, пока…

Он подарит эту подвеску ей. Сам обернет вокруг шеи, лаская губами затылок, скользя пальцами по обнаженным плечам.

Вечный хотел видеть, как будут переливаться грани камня, лежа меж ее грудей, как будет мерцать золото витого плетения цепочки, потревоженное ее дыханием. Он хотел смотреть, как эти звенья будут окаймлять ее шею, опускаясь поверх тонких ключиц, приковывая его взгляд.

Вампир хотел ее… Сирину… и никто не должен был узнать об этой его слабости.

Никто не мог повлиять на него ранее, но теперь… Ее могли использовать для этого.

Ветер мягко колебал темный бархат штор, позволяя лишь одинокому лучу лунного света заглядывать в комнату. Этот отблеск лежал на губах девушку, заставляя Михаэля, вновь, желать обладать ею. Выпить ее стон, освещенный серебристым светом.

Вампир встал, неслышно ступая к окну.

Ему стоило задуматься об этом.

Никто не должен был даже предполагать о девушке. Не тогда, когда Сирина будет так слаба…это было опасно… Слишком много врагов успел завести Вечный. Слишком много тех, кого он посчитал бессмысленным убить. Это все, теперь, могло оказаться его просчетом.

Тихий шелест привлек его внимание, словно подтверждая опасения мужчины.

Он был далеким, но вампир так отчетливо слышал его.

Проведя рукой над спящей девушкой, будто обрисовывая контур ее тела, Вечный, поддавшись искушению, наклонился, пробегая языком по ее губам, чуть прикусывая и выпивая эту каплю столь желанной крови. Соскользнул к шее, наслаждаясь стоном, который издала Сирина. Почти загорелся, видя, как ее тело тянется к нему, не вырываясь из плена сна. Но, сейчас было дело важнее…, ее…, его…, их безопасность.

Тот, кто приближался, не должен был узнать о Сирине, не сейчас, по крайней мере.

А потом, Михаэль ступил в высокий проем арочного окна, освещенного лунным светом, отводя тяжелый бархат в сторону…

Девушка брела по старым улицам, окруженная полным, безмолвным одиночеством.

Она кричала, но никто никогда не услышал бы этот, надрывный и жалобный крик.

Она молила, но никто не отвечал на ее мольбу.

Девушка не взывала к Богу, тот отвернулся от нее.

Сломленная фигура призывала дьявола. Но и он не отвечал ей.

Она просто звала, и сама не зная уже, к кому обращается.

Потому что, у нее не было больше сил жить в этом молчаливом одиночестве.

Ее голова была заполнена этим криком. Он звенел в ее ушах, рождая мелькание красных вспышек перед глазами. Она кричала, но ее губы были плотно сжаты, чтобы никто и никогда не услышал этот протяжный вой. Она звала, но знала, что никто не ответит.

Белые пушистые хлопья падали на темную землю, покрывая ее, делая все вокруг ослепительным и сияющим. Только она не видела этой слепящей красоты, ее не радовало серебряное мерцание любимого города в чистом лунном свете.

Она хотела темноты под веками. Такой, которую видели сейчас те, кого она любила. Такой, которая, отчего-то, пощадила ее.

— Лондон так заманчив ночью, не правда ли? — Голос, по своему звучанию, напомнивший ей любимый старинный кинжал отца, окутал хрупкую фигурку, разбивая тонкую, не толще волоса, ледяную стену безмолвия. — Но так коварен к тем, кто пожелает насладиться его красотой.

Девушка обернулась на стальную песню этого голоса, не понимая, чем он так поражает ее. Словно звон отточенного лезвия, поющего в ритме боя.

Тьма…, она призывала ее.

Эта тьма была в глазах говорившего с нею.

Улыбка подняла уголки ее полных, но бескровных, от сдерживаемого крика, губ. Голос девушки был надломленным и хриплым, хоть и не сорвался ее крик ни разу. Он стоял в ее голосе, изменяя тональность, режа слух своим надрывом и болью. Но она улыбалась, глядя во тьму, которая обещала ей избавление.

— Ты пришел за мной?

— Если ты меня звала…

…Кружение снежинок на темно-алом, и надрывная мелодия скрипки, которая не могла звучать здесь…

Сирина вскинулась в постели, скользя руками по шелку простыней. Ее дыхание сбивалось, а сердце колотилось в неистовом ритме. Девушка прижала руки к векам, перед которыми кружились разноцветные пятна, не понимая, отчего так кружится голова.

Она увлажнила саднящие губы, зарываясь пальцами в темные волосы, пробегаясь по ним, расплетая, спутавшиеся от его жарких ласк и касаний, пряди. Ей надо было какое-то обыденное и привычное занятие, чтобы успокоиться, чтобы осознать — то, что так испугало ее, было лишь сном, обычным кошмаром…

— Михаэль? — Голос, охрипший от стонов и криков удовольствия, гулко прозвучал в пустоте комнаты, заставляя Сирину недоуменно оглядываться, в поисках мужчины.

Ответа не было.

Пожалуй, лежать дальше не имело смысла.

Страх не покидал ее, словно неясная, едва ощутимая тень, притаившись на краю осязания, за пределом поворота головы. И для того, чтобы развеять этот иррациональный и глупый страх, стоило встать.

Опустив свои ноги, чуть сжимая ступни от холодного касания о паркет пола, Рина потянулась к своей одежде, небрежно сброшенной возле кровати. Но, на полпути ее рука замерла, зависая над черной шелковой сорочкой, которую, с таким нетерпением, она срывала с Михаэля. Пальцы вздрогнули, сжимаясь в кулачок, на щеках проступил румянец, но девушка не смогла бы утверждать, от смущения, или же, от желания повторения…

И, поддавшись импульсу, Сирина прижала кулачок к груди, наслаждаясь скольжением шелка по своей коже, еще томящейся от недавних ласк. Она вздохнула, позволяя слабому стону сорваться с губ, ощущая это… почти дразнящее касание, и желая большего.

Желая его губ, вновь мучающих и ласкающих ее грудь, натягивая нервы.

Сирина сделала глубокий вдох, окутываясь горьким и манящим ароматом Михаэля, погружаясь в него. Просунула руки в широкие рукава, наслаждаясь порочным скольжением ткани, ощущая, как поджимаются пальцы ног… Понимая, что окончательно теряет себя в этом странном, нереальном мире, в который мужчина завлек ее.

И мотнула головой, в безуспешной попытке прояснить разум.

Сирина сделала шаг, ощущая, как легонько тянет кожу в месте перехода шеи в ключицу. И улыбнулась, очевидно, у нее появился новая, но теперь, не вызывающая сомнений своим происхождением, отметина. Это мысль… совсем не помогала ей избавиться от дурмана, рождая лишь новые образы, минувшей ночи.

— Михаэль? — Повторила Сирина, словно перекатывая его имя на своем языке. Но, так и не дождавшись ответа, отпустила столбик кровати, за который держалась, и отправилась на поиски мужчины, испытывая неуверенность в дрожащих ногах.

Михаэль небрежно сжал пальцы руки, резко и внезапно погружая ее в грудную клетку, ломая ребра. Ему не требовалось особого усилия, чтобы пульсирующее и переполненное чужой, но мертвой кровью, сердце мандатора[3] лопнуло, издавая булькающий звук.

Этот был низшим. Но, тем не менее, вампир более не собирался оставлять возможностей. Посыльный справился со своим заданием. Хотя, это скорее Михаэль нашел его, нежели наоборот. Однако у мужчины не было желания сообщать ни Максимилиану, который и прислал это сообщение, ни кому-либо еще, если кто и желал видеть Вечного, где именно он находился.

Глаза мандатора закатились, и тело начало рассыпаться, покрывая влажную, от крови его жертвы, руку вампира серым прахом.

Мужчина скривил свои губы в брезгливой усмешке. Низший. У них никогда не достает силы даже уйти достойно. Слабость и унижение во всем. Это скучно. Но, необходимо.

Забавнее было бы заставить посыльного помучиться, в полной мере испытывая страх.

О, Михаэль знал, чего могли бояться не только смертные. У каждого был свой кошмар. Главное — уметь найти его в извилистых путях любого сознания…

И он любил находить эти точки, надавливание на которые, приносило максимальную боль. Он видел и ужас этого мандатора.

Как можно перетаскивать в вечную жизнь глупые опасения жалких людишек?

Потому, такие и остаются униженными. Не могут выйти из подчинения. И никогда не используют свой шанс обрести силу.

Вечный мог бы создать ему самое большое и реалистичное воплощение его страха. С интересом бы наблюдал, как он будет убегать… или, возможно, напротив, замрет, лично сковав свои члены бессильным ужасом. Мог бы… Но, сейчас у него была не так и много времени.

Да и задуматься было о чем.

Слишком уж активировался Максимилиан в последнее время. Уж очень рьяно пытался связаться с ним. Какие цели преследовал его старый враг-союзник? Чего хотел добиться?

Он звал его на совет…

Михаэль не собирался общаться. Не сейчас, по крайней мере. Но, просчитать действия Максимилиана стоило.

Ополоснув пальцы в пиале фонтана стоящего в центре площади, вампир неслышно шел по улицам ночной Праги, и тьма стелилась у его ног, окутывая плащом обнаженные плечи. Уходя от Сирины, он не потрудился набросить рубашку. Но холод и влага воздуха не беспокоили Вечного.

Его мысли занимал другой вопрос.

Что могло значить это послание? Появление Инги в его замке накануне? Глупо было бы считать, что это звенья двух разных цепочек. Нет, это были узелки одной нити и, отчего-то, Михаэль был уверен, что не Максимилиан держал ее конец. О, нет. Скорее, его недруг был где-то в середине, так же плотно окутанный витком бечевки, как кто-то, пока сокрытый, пытался опутать его. Но… Михаэль умел справляться с вызовом.

Каким бы способом ему не бросали этот вызов.

Вечный немного отклонился, отводя голову лишь на сантиметр в сторону, и размазанным движением руки, зажал кисть, в которой тускло мерцал клинок.

— В Праге становится слишком много Мастеров, тебе так не кажется, Грегор? — Михаэль насмешливо смотрел в глаза вампира, разжимая свои пальцы, а тот, отвечал ему такой же усмешкой.

— Всегда настороже, не так ли, Михаэль? — Вампир опустил руку с мечом. — Удастся ли мне, хоть раз, застать тебя внезапно?

— Не думаю, что готов удовлетворить это твое любопытство. — Михаэль сделал плавный шаг назад. — Что ты забыл здесь?

— Какой интересный вопрос. — Грегор откинул назад свои длинные каштановые волосы, и с иронией осмотрел собеседника. — Я как раз собирался задать его тебе. Не подскажешь, каким чумным ветром здесь оказался?

— Уходи, Грегор, это сейчас моя территория. — Михаэль не собирался отвечать на вопрос. Он стоял, сохраняя невозмутимость и лед сознания, хотя, стоило торопиться.

Сирина звала его. Она проснулась, а он должен был продолжить начатое.

Дьявол забери все, он просто хотел быть там сейчас. Но, определенно, стоило подавить это желание.

— О, я подумаю над твоей просьбой, Мастер. — Грегор прижал палец к поджатым губам и слегка нахмурил брови, словно, и в самом деле, задумался, и отвесил ему поклон, со столь явной издевкой, что не оставлял простора для сомнений в его истинных мыслях.

— Убирайся. — Небрежно повторил Михаэль, поворачиваясь к нему спиной и продолжая свой путь. — Или мы проверим твою реакцию… Друг.

— Эй, я еще не закончил говорить с тобой. — Грегор шутливо возмутился, зная, что Михаэль и не подумает остановиться.

И, действительно, тот лишь махнул рукой, исчезая в тумане, укутавшем узкие улочки города.

Вампир хмыкнул, небрежно опираясь на гарду старинного клинка, упирая его кончик в брусчатку тротуара. Он не был удивлен поведением Михаэля. Тот ни капли не изменил себе за все эти годы, что они знали друг друга. Но, что-то, все же было в этом всем странное…

И, подумав над этим еще несколько мгновений, Грегор повернул в противоположную сторону, и сам, сливаясь с туманом. Что-то тут было…

Сирина оперлась локтями на столешницу барной стойки, которая разделяла помещение на нечто, отдаленно напоминающее кухню, и … на остальную часть… гостиную, очевидно. Во всяком случае, именно это больше всего и напоминало данное пространство. Присела на высокий стул.

Запустив пальцы в волосы, и массируя кожу головы, девушка осматривалась, пытаясь понять, откуда у историка такие ресурсы. Даже, если допустить, что он известен и успешен в своей… преподавательской? Исследовательской… деятельности?

Черт побери, она даже не знала, чем именно занимается мужчина, с которым большую часть этой ночи занималась сексом.

Это было очень не похоже на то, как Сирина обычно проводила время. Но, вот что ее удивляло, так это то, что не была она, в общем-то, испугана, особо, своим поведением.

Хотя, надо было бы, поразмыслить над этим серьезней. Такая реакция, как минимум, должна была бы изумить ее. Как и то, что язык у нее едва поворачивался назвать вот то, чем они занимались — сексом. Не могло это сухое и краткое слово описать такого…

Так, ей, пожалуй, стоит отвлечься, определено стоит. Сирина вздохнула, упираясь в ладони лицом. И, наверное, надо возобновить свои поиски.

Она бродила по квартире минут пять, а еще не обошла и половины. Похоже, жилище занимало весь верхний этаж этого здания. Но пока, ей не удалось обнаружить Михаэля.

И это, рождало тревогу.

Как и та слабость, которую она испытывала.

Настолько выраженная слабость, что пальцы рук дрожали, а мышцы ног мелко трясло. Но, с другой стороны, у нее и не было никогда вот такой… страсти. Так что, вполне вероятно, что организм отреагировал на это, как на очень напряженную тренировку, и отдал все свои резервы. Очень логичное объяснение, на ее взгляд.

Облизнув пересохшие губы, девушка решила, что неплохо было бы, для начала, утолить жажду.

В горле пересохло, и сильно хотелось пить. Но было так лень подниматься со своего стула. Наверное, зря она испугалась того кошмара, вполне можно было поспать еще.

— Не стоило вставать, Сирина. — Голос Михаэля окружил ее, рождая уже знакомое томление, прерывая дыхание, пуская сердце в галоп.

Ее имя, произнесенное его губами…, оно растекалось по коже девушки, заставляя почти ощущать их скользящее касание. Даря ощущение, от которого поджимались пальцы ног. Это не было нормально, наверно…, но, это было…

Его руки медленно, протяжно, заскользили по черному шелку. Пальцы мужчины были холодны, когда скользнули под гладкую ткань, но девушка лишь тихо застонала, подаваясь навстречу его ладоням, которые накрывали ее грудь, заставляя напрягаться соски.

Она ощущала только жар… Желание, появляющееся в ее теле от этих дразнящих и тягучих прикосновений.

Девушка не могла логично объяснить себе это, но мысленная картина того, как его длинные, сильные пальцы кружат на ее груди, чуть царапая ногтями вершины…, такое видение почти подводило Сирину к логическому итогу.

И осознание этого, лишь больше возбуждало.

Губы мужчины прижались к затылку, и он крепко обнял Сирину, сильно прижимая к своему телу. Не давая возникнуть сомнению в том, что не одна она тут на грани…, его твердость очень ясно показывала это ей.

— Я не смогла тебя найти. — Сирина произнесла это с придыханием, не в силах скрыть своей реакции.

Ее уже не пугал, только подхлестывал этот звук довольного урчания, раздающийся в тишине, стоящей вокруг.

— Я был на крыше.

С трудом сглотнув, и вспоминая, что кажется, собиралась напиться, она повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты куришь? — Спросила Сирина первое, что пришло ей в голову. Иначе, какой смысл был идти на крышу? Но, не очень интересовалась ответом, если честно.

— Нет. — Его улыбка была чуть насмешливой, но… ей это нравилось, пропади все пропадом!

И, пусть он понимает, что творит с ней каждым касанием, даже взглядом.

Черт его побери! Она хотела, чтобы он продолжал, совершенно точно, хотела.

Сирина мотнула головой, чтобы заставить работать и мозг, а не только гормоны, и попыталась высвободиться.

Но Михаэль не отпустил.

Одна его ладонь так и осталась на месте под тяжелым шелком сорочки, накрывая полную грудь, обхватывая, легко натирая ее. Задевая кончиками пальцев, другую вершину.

А вторая рука заскользила вниз, начиная повторять уже знакомый девушке рисунок, будто втирая в ее кожу дорогое эфирное масло по непонятным начертаниям. Доводя ее возбуждение до той границы, за которой у мозга шансов уже не было.

— Убегаешь, малыш? — Голос мужчины стал на тон ниже, приобретая хриплый оттенок, а она, теперь, и сама забыла, куда, собственно, собиралась. Так и застыла в плене его рук, прижатая к его крепкому телу. — Поздно.

— Пить… хотелось. — Наконец, вспомнила она свою цель, после нескольких мгновений тишины,… в которые, ее, определенно, что-то настораживало.

Однако Сирина так и не смогла сосредоточиться, чтобы понять, что же это было. Даже голос подводил хозяйку, ломаясь и тая.

Улыбка Михаэля стала шире, а глаза…, наверно, на фоне такого возбуждения, ее стали преследовать галлюцинации, но Сирина могла бы поклясться, что его глаза замерцали пламенем.

— Я принесу. — Еще тише, хрипло прошептал он, лаская языком ее шею, царапая ее.

Когда Михаэль отошел к холодильнику, Сирина испытала разочарование. Ей, очень хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему.

Его руки, во всяком случае, … и его губы, совершенно точно, … и вообще, весь он….

Но, и наблюдать за движениями тела мужчины, обзор которых был ограничен лишь джинсами, доставляло немалое удовольствие, и не только эстетическое, если быть честной…

Она старалась не задумываться над тем, что ей хотелось сделать с его телом… своими руками,… губами, возможно,… языком, определенно…

Над этим не стоило задумываться, памятуя о том, что все ее желания не представляли тайны для него. Но, соблазнительные картины, упрямо стояли перед глазами, заставляя девушку, раз за разом, увлажнять свои губы, в желании этого.

Мужчина вернулся очень быстро, неся бутылку темно-зеленого стекла и бокал, обхватывая его длинную стеклянную ножку пальцами. Один бокал.

— Мне хотелось воды. — Попыталась уточнить Сирина, наблюдая, как темно-красное вино переливается через край горлышка бутылки, и стекает по пузатым стенкам бокала маслянистыми каплями.

— Вино. — Михаэль не обсуждал, констатировал очевидное.

Отставив наполненный сосуд, мужчина обхватил ее руками за талию, приподнимая, целуя в губы, страстно, напористо. Так, что забирал дыхание ласками своих губ и языка.

И, только когда он отстранился, Сирина поняла, что не заметила, как он усадил ее на столешницу. Теперь, их лица были почти на одном уровне. Он стоял близко, очень близко. Ее ноги касались, почти обхватывая, его бедер. И Сирина ощутила, как начинает кружиться голова, от дикого, нарастающего возбуждения.

Михаэль склонил свою голову, вновь овладевая припухшими губами девушки, медленно расстегивая пуговицы черной рубашки, не прерывая поцелуя, разводя шелковую ткань в сторону. Его изящные пальцы, столь соблазнительные для нее, вновь, обхватили ее грудь, обводя сосок, заставляя Сирину тихонько стонать.

Отклонив голову, мужчина взял бокал и сделал глоток, не прекращая дразнить, натирая ее грудь подушечкой большого пальца. И, …прижался к ее губам.

Сирина застонала в полный голос, обхватывая его шею руками, притягивая ближе.

Ощущение того, что он заставлял ее пить вино из его губ…, что терпкий напиток разливался по ее языку, дурманя, стекая в горло — это разрушало Сирину, заставляя желать много-много большего.

Ее ноги скрестились на его спине, понуждая его упереться в ее жар.

И, в этот раз, застонал Михаэль.

Сирина готова была распасться на кусочки от этого звука, растечься по нему, по его телу, так, как растекалось по ее языку чуть сладкое вино.

— Еще? — Искушающе прошептал мужчина ей в губы.

Девушка не могла говорить, только согласно застонала.

Михаэль сделал новый глоток, припадая к ее устам.

Его рука отпустила горящую грудь, и скользнула ниже, дразня, мучая.

А когда новая порция вина начала стекать по его языку в ее рот, Михаэль погрузил в нее свои пальцы, начиная двигать ими, так, словно танцевал, лаская.

Сирина не была уже уверена, кричит она от удовольствия, или стонет, без размышления глотая тягуче-терпкий напиток.

Непроизвольно, ее голова откинулась, от наслаждения, которое доставляли ритмичные, искушающие скольжения его руки, но Михаэль не отпустил ее губы, чуть прикусывая их, заставляя ее плоть сжиматься, обхватывая его пальцы от этого, островатого привкуса слабой боли, смешанной с вином.

Они застонали в унисон.

И, когда новый глоток потек в ее рот, мужчина резко вошел в ее тело, заменяя пальцы горячей плотью. Сирина не могла больше терпеть, взрываясь в первом приливе наслаждения, продолжая пить из его губ, царапая пальцами его спину, дрожа от испытываемого удовольствия.

Его руки обхватили ее затылок, не давая отстраняться, вынуждая снова и снова глотать вино, не прекращая напористых и подавляющих проникновений.

А потом, он замер, заставляя Сирину зависнуть на краю очередного освобождения, принуждая просительно всхлипывать.

Михаэль легонько сжал свои пальцы, натягивая волосы на затылке, понукая открыть глаза, наблюдать за тем, как он выпивает последние глотки из бокала, и резко толкнулся, прижимаясь к ней ртом…

Если бы она могла, Сирина бы закричала… Высоко, пронзительно, от накатившего удовольствия.

Но, вместо этого, ощущая, как разлетается на частички ее тело, девушка глотала вино, выпивая напиток, испивая его хриплый стон, который усиливал ее собственный пик…

Сжимаясь вокруг его плоти, ощущая его конвульсивные толчки…

И опала в руках Михаэля, лишь краем сознания, смутно отмечая, что в сладкой терпкости напитка, имелись и соленые нотки…