"Лорд Очарование" - читать интересную книгу автора (Робинсон Сьюзен)

Глава 17

Впервые с тех пор как был ранен, Морган проснулся с ясной головой. Он лежал на животе, закинув руку на холмик, лежащий возле него на кровати. Подняв голову, он узнал нежную линию подбородка Пэн и выругался.

Благословенная потеря памяти не пришла и не спасла его от воспоминаний о безумиях последних дней. Он поддался слабости и теперь ему приходилось терпеть ее присутствие. Всему виной была лихорадка.

Боль и высокая температура лишили его гнева настолько, что он жаждал прикосновения ее прохладных рук больше всего остального. Он снова стал уязвимым и беззащитным. Но сейчас лихорадка прошла, и он оказался в постели с женщиной, которая пыталась убить его и едва не ввергла Англию в хаос. Даже если бы он смог простить измену по отношению себе, забыть, во что чуть было не обошлась ее выходка короне, он не мог.

Сбежав, он последовал за Дансер к утесам возле замка. Он видел, как она вошла в воду, приветствуя мужчин на лодке, плывущей к берегу. Как он и ожидал, лодка сразу же направилась к судну, которое незамедлительно отплыло. Ему не понадобилось много времени, чтобы отыскать кошелек с деньгами. Он нашел торговое судно и разбудил капитана. Мужчина пришел в ярость от того, что его сон потревожили, пока не понял, что Морган пришел не с пустыми руками, принеся золото. Увидев монеты, он только и делал, что пускал слюни, отдавая приказ поднять паруса.

Хотя он и плыл вслед за Дансер, она пристала к берегу Англии раньше него, опередив его на несколько часов. Оказавшись на суше, он довел себя почти до истощения и был близок к тому, чтобы схватить ее, когда те самые люди заманили его в засаду в лесном ущелье. Если бы он не был так разъярен, то восхитился бы женщиной, натравившей на него своих наемников. Он спасся, на ее беду, но теперь он знал, что задержка позволила Пэн и Жан-Полю нагнать его.

Он добрался до Бомарис, только чтобы найти его почти безлюдным. Очевидно, Рошфор открыл дом только для того чтобы предоставить своим друзьям место для встречи. Как только Морган приблизился к дому, он увидел Сесила и Кристиана, проезжающих через отдаленные подъездные ворота и скачущих по длинной аллее по направлению к Бомарис. В то же самое время Дансер, не привлекая внимания, двигалась за ними. Гости были слишком далеко, чтобы их можно было предупредить. Тристану пришлось пуститься вдогонку, чтобы остановить Дансер прежде, чем она найдет укромное место, а ее ничего не подозревающие жертвы придут прямо в ее руки.

Он последовал за нею в дом только для того, чтобы увидеть, как она пропала, тогда как ему пришлось нырнуть в кладовую при появлении повара. К тому времени, как он вышел, Дансер нигде не было видно. Он был вынужден потратить впустую драгоценные минуты на ее поиски. Удача повернулась к нему лицом, когда он заметил, что дверь, ведущая к башенной лестнице, немного приоткрыта. Тогда он понял, что вместо того, чтобы прицеливаться из какой-либо соседней комнаты, где ей могли бы помешать, Дансер отправилась на крышу.

Он взлетел вверх по лестнице с отчаянной поспешностью. Он и понятия не имел, что Пэн следовала за ним до тех пор, пока она не появилась на вершине башни вместе с ним. Он помнил, как она кричала на него и свое удивление при виде ее. Но он не мог позволить себе слушать ее. Когда она начала ему угрожать, он сделал выбор. Он был уверен, что ее любовь помешает ей причинить ему вред. И ошибся.

Она предала его. Доверие кому-то, кого он любил, неизменно оканчивалось предательством. Морган вздрогнул от гадкой, причиняющей боль мысли, которая, словно кинжал, возилась ему в сердце… люди, которых он любил, предавали его, потому что ничего лучшего он не заслуживал. Он тут же отбросил эту мысль, выкинул за пределы сознания, смел прочь в бездонную пропасть. Но боль осталась с ним, глубокая и невыносимая, и чтобы спасти себя от разрушения, он начал действовать.

Медленно, его рука высунулась из-под покрывал, и он, взяв уголок простыни, коснулся им носа Пэн. Она увернулась, продолжая спать. Он пощекотал ее снова, и на сей раз она потерла нос, вздохнула и открыла глаза. Так как она проснулась, он отдернул руку и притворился спящим.

Он почувствовал, как она склонилась над ним. Он оставался неподвижен и даже дышал ровно как во сне. Затем он почувствовал, как она соскользнула с кровати. Прислушиваясь к ее шагам, он приоткрыл глаз, чтобы взглянуть на нее из-под ресниц.

Дверь открылась, и вошел Кристиан де Риверс. Пэн приложила палец к губам и зашептала.

— Он еще спит. Я благодарю Бога за то, что его наконец-то полностью оставила лихорадка.

— Я говорил Вам, что так и будет. Лихорадка — обычное дело после пулевых ранений. Ступайте в вашу спальню, лебедушка. Я пригляжу за ним, пока Вы будете одеваться и есть. Я устал просить Вас отдохнуть. Может быть, Вы сделаете это сейчас, когда ему лучше.

Пэн ушла, а Кристиан шагнул в спальню, радость и энергия сквозили в каждом его движении. Он подошел к кровати, подтянул стул поближе к ней и сел, закинув ноги на матрац, задев Моргана.

— Можешь открыть глаза, ворон. Ее нет.

Морган перевернулся и оттолкнул ноги Кристиана.

— Иисусе. Это новый способ ухода за раненым человеком?

— Способ, какого ты заслуживаешь. Я вижу по цвету твоего лица, что тебе лучше, а выглядишь ты как петух, пойманный волком.

— Неужели несмотря на все мои испытания, я не дождусь от Вас никакого сострадания?

— Избавь меня от своего страдальческого вида, — попросил Кристиан, откидываясь на спинку стула и пристально глядя на Моргана. — Госпожа Фэйрфакс надеется, что ты простил ее. Она не знает тебя так, как я.

Морган впился взглядом в Кристиана, который продолжил.

— Собираешься выстрелить в нее своим ядом и ранить сильнее, чем она когда-либо ранила тебя.

— Вы ничего не знаете об этом. И если у меня и ядовитый язык, то это благодаря Вам.

— И я сделал свою работу слишком хорошо. Я знаю твой характер, ты упрямый как осел. Почему ты не слушаешь меня? Я говорю тебе, что, убегая от нее, ты наказываешь себя.

— Что Вы знаете о бегстве и о женщинах? Вы долгие годы были женаты на Норе.

— И когда я впервые встретился с ней, то сделал ошибку, не поверив ей. — Кристиан отвел взгляд и уставился в другой угол комнаты. — Я сделал ошибку, чуть не стоившую мне ее любви.

— Любви? — Морган внезапно заволновался и начал похлопывать по покрывалу и поправлять его. — Какое отношение имеет любовь к Пенелопе Фэйрфакс? Я рассказал Вам, что случилось. Каким я был прежде, иллюзией, вызванным потерей памяти. Если мне захочется женского общества, то есть Леди Энн в Лондоне и Мария в моем загородном доме.

Кристиан убрал ноги с кровати и выдернул покрывало из рук Моргана:

— Теперь, послушай меня, мой ворон, поскольку ты собираешься совершить страшную ошибку. Я наблюдал за тобой в присутствии Госпожи Фэйрфакс. И помни, что я также видел тебя с твоей Леди Энн и с твоей Марией. Ни одна из них никогда не выводила тебя из себя. Матерь Божья, ни одна женщина никогда не вызывала у тебя более чем досаду. Я наблюдал за тобой, когда она уходила, ворон. Я видел твои глаза, когда ты рискнул открыть их.

Морган сел в кровати, впиваясь в него взглядом:

— Я не люблю…

Кристиан выругался, поставил колено рядом с Морганом, и толкнул его обратно на подушки. Он схватил Моргана за здоровое плечо и зашипел.

— Рассказать тебе, что я видел? Что ты чувствуешь к ней на самом деле? Вот это:

Морган отбросил руку Кристиана и встретил жесткий пристальный упрекающий взгляд наставника. Кристиан встревожил его, ответив смешком. Он откинулся на спинку стула.

— Божья борода, ворон, ты напоминаешь мне о том, как я кричал, царапался и боролся с судьбой, когда встретил Нору.

— Плохое сравнение. Пэн никогда не слушает меня. Она отказывается подчиняться здравому смыслу.

— Священник снова ускользнул у нас из рук, — сказал Кристиан.

Моргнув, когда тот так внезапно сменил тему, Морган сказал, — Я не удивлен этому, если в дело вмешивается Пэн, можно быть уверенным в трагическом исходе.

— Ее величество занята, пытаясь избежать войны с Шотландией.

— Если Вы не оказывали помощь ее сводному брату, когда он восстал, у Королевы Шотландии нет никакого предлога.

— Я охотнее оказал бы помощь ее незаконнорожденному брату-протестанту, чем законной ведьме, которая планирует убить ее величество. Главное, неистовый ты мой, в том, чтобы не нарушить равновесие в чью-либо пользу.

— А смерть Сесила нарушила бы равновесие …

Они, не говоря ни слова, обменялись понимающими взглядами.

— Тогда Вы видите, что Госпожа Фэйрфакс чуть не развязала войну, так же как чуть не убила меня своим чертовым вмешательством, — сказал Морган.

— Это не мое дело, — ответил Кристиан. — Госпожа Фэйрфакс не обучена папистскому искусству плетения интриг, особенно тому, которое известно Жан-Полю.

— Тогда ей следовало держаться подальше от этого, — отрезал Морган.

Он услышал скрип двери, поднял взгляд и увидел Пэн, которая смотрела на него поверх подноса, полного еды. Она послала ему печальный взгляд и остановилась на пороге, словно сомневаясь, стоит ли ей входить.

Морган уставился на нее сердитым взглядом, наклонился вперед, и почувствовал, как что-то потянуло его за плечо. Простыни сбились к талии, и впервые с того момента как проснулся, он посмотрел на свою рану.

Бандаж, обернутый вокруг груди и плеча, удерживал на месте какую-то припарку. Он коснулся ее и, вдохнув, почувствовал такой резкий запах, что у него заслезились глаза.

— Иисусе, что это?

Пэн поколебалась, затем с решительной улыбкой подошла и поставила поднос на сундук у подножия кровати.

— Это — припарка из корня мандрагоры и других целебных трав. Твоя рана начала гноиться, поэтому я попросила совета у Видл.

— Подлизы?[80] — Кристиан поднялся и пораженно посмотрел на обоих.

— Видл? — завопил Морган.

— Да, — сказала Пэн и продолжила, оживляясь: — Как ты мог убедиться, она знает все средства для лечения свиней. Они довольно часто ранят сами себя, потому что очень неуклюжи.

— Ты прикрепила припарку для свиней на моем плече. Для свиней!

Он замер, потому что Кристиан разразился бурным смехом, который перешел в хохот, настолько сильный, что ему пришлось для поддержки прислониться к своему стулу. Морган вышел из себя. Ему показалось, будто его волосы встали дыбом и стали потрескивать от силы его гнева.

Он начал стаскивать бандаж. Пэн вскрикнула и поспешила накрыть его руки своими, пытаясь помешать ему снять бинты. Он оттолкнул ее руки, сорвал повязки, снял припарку, зажмурившись от сильного запаха, и бросил ее в Пэн.

Та забрала припарку.

— Смотри, что ты наделал. Видл говорила, что ты должен держать ее еще целый день.

— Видл может пойти…

— Морган, — предостерег Кристиан.

Морган ударил по кровати.

— Иисусе, следующее, что ты сделаешь, это поджаришь меня в вине и специях как свиную корейку. Принеси чистые полотенца и горячую воду, немедленно, женщина.

Его недовольство лишь возросло, когда она расстроенно взглянула на него.

— Не беспокойся. Я и сама собиралась сделать это.

Пока она говорила, вошел слуга со всем необходимым. Он передал Кристиану просьбу Лорда Рошфора присоединиться к нему в конюшне, поскольку его люди вернулись с поисков Жан-Поля. Послав Моргану предостерегающий взгляд, Кристиан ушел со слугой.

Он так отвлекся, злясь на Кристиана, что очнулся только когда Пэн начала промывать его рану. На мгновение он вновь очутился в спальне, которую она предоставила ему, под сводом лазурного неба, окруженный павлинами и купидонами с крылышками и круглыми румяными щечками, умиротворенный музыкой ее голоса. Затем он вдруг вернулся обратно в настоящее, отчего у него заныло сердце. Вместе с этой болью вернулись опасения и непреодолимое желание наброситься на ту, кого он винил в этих страхах и своем смятении.

Пэн начала бинтовать его плечо. Каждый раз, когда она касалась его голой кожи, мурашки пробегали по его телу и неслись волной к паху. Казалось, он был не в силах отвести пристального взгляда от ее полной нижней губы. Он попытался отвернуться и не смог. Это напомнило ему о его уязвимости, и им овладело сильное желание наброситься на причину своих бед.

— Святые, Тристан, все так запутанно, — сказала Пэн. — Я никогда не прощу себя за то, что ранила тебя.

Он услышал это прежнее имя, которое не принадлежало ему, имя, которого он не желал. Высвободившись из ее объятий, он повернулся к ней.

— Проклятье. Когда ты научишься называть меня Морганом?

Пэн прикрыла пальцами рот:

— Прости, но мне больше по душе Тристан.

— Тогда иди, ищи его, — спокойным тоном сказал Морган. — Потому что его здесь нет.

— Когда мы вернемся на остров Покаяния, ты найдешь его.

— Что заставляет тебя думать, что я когда-либо вернусь на этот могильник посреди моря?

Поправляя простыни, Пэн вздохнула, заставив его взгляд опуститься к ее груди. Его предательское тело заволновалось.

— Ты раздражен, Трис… Морган. Это все рана и слабость после лихорадки, они делают тебя таким капризным.

— Не стоит обращаться со мной, как с ребенком, у которого режутся зубы.

Он понял, что рычит на нее. Теряет контроль над собой. Быстро усмирив гнев, он скрыл его за другим желанием, взял из ее рук подушку и отпихнул в сторону, удерживая ее ладонь. Его пристальный взгляд не отпускал ее, когда он пустил в ход свое особое чувственное очарование.

— Я нуждаюсь в утешении после всей этой боли, Гратиана.

— Но твоя рана.

— Она не беспокоит меня, и уверяю тебя, я не почувствую ее, если ты меня отвлечешь.

Затем он прошептал, почти прижавшись губами к ее уху,

Он притянул ее к себе и накрыл ее рот своим. Она ответила тем, что обвила его грудь руками и начала поглаживать спину. Он недооценил себя и ее власть над собой. Ее руки казались такими маленькими по сравнению с ним, но везде, где она ласкала его, он вспыхивал как сухой хворост.

Он прижался носом к впадинке за ее ухом, затем к ложбинке у ее шеи. Она бормотала что-то тем восхищенным, мелодичным голосом, который еще сильнее возбуждал его. Руки его занялись ее лифом, пока тот не упал к талии. Он прижался грудью к ее груди и облегченно вздохнул, словно голодающий, внезапно попавший на пир.

Спустившись по ее шее к плечу, он поймал ртом сосок. Его кожа горела. Пальцы поглаживали ее лодыжку, затем скользнули по ее икре и бедру и нашли жар и благословенную влагу. Прикосновение к ней возбудило его вне всякой меры.

Он скинул с себя покрывала. Нависая над ней, он сорвал с нее юбки и прижался к ней всем телом. Их тела слились, и он расположился между ее ног. Возбужденный до боли, опираясь на здоровую руку, он выгнул спину и стал двигаться, лаская ее своим телом. Она цеплялась за его спину и кусала его грудь.

Она снова что-то прошептала, но ему удалось разобрать только одно слово.

— …Тристан…

Имя, как осадный таран, пробило его оборону, уничтожив желание. Он закрыл глаза от боли, сдерживаясь, чтобы доставить ей удовольствие. Сейчас же глаза его распахнулись, и он с тревогой уставился куда-то перед собой.

Почувствовав отвращение к себе за то, что стал жертвой слабости, он отодвинулся от Пэн. Его руки соскользнули с ее тела. Она открыла глаза и пристально посмотрела на него с подушек, к которым он прижимал ее.

Он разглядывал ее с отвращением:

— Тристан — это созданная тобой фантазия. Если ты желаешь заняться любовью, сделай это со мной, с Морганом.

Поднимаясь, Пэн отвела локон волос с глаз.

— Я люблю Вас обоих. — Ее ладонь прошлась по его груди и погладила кожу над ребрами. — Святые, ты великолепен.

Он оттолкнул ее руки, прежде, чем его затянуло обратно в черный шквал страсти. Забравшись под покрывала, он удерживал ее одной рукой.

— Тебе плохо? — спросила она. — Я задела твою рану? Дорогой, красивый Тристан. Прости меня. — Когда он не ответил, а только пристально посмотрел на нее, она покачала головой и улыбнулась.

— Клянусь честью, ты действуешь на меня так, что я полностью теряю девичью робость. Разве ты не знаешь, что одного твоего вида достаточно, чтобы заставить меня страстно желать коснуться дарующих удовольствие частей твоего тела.

— Иисусе, помолчи!

Он должен бежать от нее. Его плоть горела, и боль внутри и в паху лишала его выдержки. Он был так отвлечен своим страданием, что не заметил, как Пэн скользнула к нему под покрывала. Поэтому когда она положила руку на внутреннюю сторону его обнаженного бедра, он подскочил и оттолкнул ее.

Она склонила голову набок и внимательно посмотрела на него озадаченным взглядом.

— Разве ты не хочешь меня, Тристан?

— Нет, да покарает тебя Бог! — Он вздрогнул, когда его движения отозвались в раненном плече. — Ты когда-нибудь уберешься отсюда?

— Но…

— Разве тебе недостаточно того, что ты чуть не убила меня? Ты должна еще и добить меня в моей же постели?

Пэн выскользнула из под покрывал, встала на кровати на колени и положила руки на бедра.

— Ты сам начал…

— «Дарующих удовольствие частей». — Теперь Морган начал издеваться.

Пэн замолчала и с тревогой уставилась на него. Стараясь не потревожить рану, он сдернул простыню с кровати, обернул ее вокруг бедер и сел прежде, чем силы оставили его. Чем больше она умоляла, тем сильнее разжигала его гнев.

— «Я страстно желаю коснуться тебя, Тристан», — передразнил он высоким голосом и выругался. — «Могу я лечь на кровать и раздвинуть для тебя ноги? Подойди. У меня нет сил бороться с тобой. Возьми меня».

Он наклонился ближе, чтобы презрительно усмехнуться ей в лицо.

— Возможно, получив мое тело, ты наконец оставишь меня в покое.

Сквозь пелену своего гнева Тристан не замечал, что на лице Пэн не осталось ни следа румянца. Она ничего не сказала. Как бабочка, отброшенная ветром на камни, она замерла и не двигалась.

Наконец, глаза ее заблестели от влаги, и она поднялась с постели. Неловкими, напряженными движениями она поправила одежду. Неторопливо, как священник, проводящий мессу, она подхватила старые повязки, полотенца и таз с водой.

Отвернувшись от него, она подошла к двери и беззвучно открыла ее. Она ни разу не оглянулась. Когда дверь закрылась, он заметил, что она постаралась закрыть ее так осторожно, чтобы щеколда скользнула на место с приглушенным щелчком.

Это было все равно, что наблюдать за призраком. Его охватило раскаяние, которое, правда, тут же исчезло, когда он напомнил себе, как верил в нее, а она ответила ему предательством. А сейчас она могла обнаружить его слабость, просто прошептав имя. Он чувствовал себя так, будто она содрала кожу с его тела и посыпала раны солью. Он знал совершенно точно, что если он хочет избежать этого ощущения, ему никогда больше не стоит прикасаться к Пенелопе Фэйрфакс.