"Риальто Великолепный" - читать интересную книгу автора (Вэнс Джек)

1 МИРТЕ

1

Как-то раз прохладным утром середины Двадцать первой эры Риальто завтракал в восточном куполе своего дворца в Фалу. В тот день одряхлевшее красное солнце взошло в морозной дымке, и над Нижним лугом брезжила бледная болезненная заря. Аппетита у Риальто почему-то не было, и, без воодушевления поковырявшись в блюде с колбасой, жерухой и тушеной хурмой, он решил ограничиться чашкой крепкого чая с сухариком. Дел накопилось невпроворот, но спешить в свой кабинет он не стал, а откинулся на спинку кресла и устремил рассеянный взгляд на лес Был, который начинался за лугом.

Несмотря на задумчивость, восприятие оставалось странно обостренным. Неподалеку на лист осины уселась какая-то мошка, Риальто обратил самое пристальное внимание на угол, под которым она согнула свои лапки, и на мириады красных отблесков в ее шарообразных глазах. Любопытно и символично, подумалось ему. Постигнув всю суть насекомого, Риальто занялся пейзажем в целом. Он окинул взглядом луговину, плавно понижающуюся по направлению к реке Тс, отметил распределение трав на ней. Не ускользнули от его глаз и корявые стволы на опушке леса: косые красные лучи с трудом просачивались сквозь листву, и земля в лесу утопала в густой зеленой и фиолетовой тени. Маг обладал поразительно острым зрением, да и слух тоже не уступал… Он склонился вперед, прислушался — к чему? К шелесту неслышной музыки?

Померещилось. Риальто расслабился, улыбаясь странным фантазиям, и налил себе еще чашку чаю. Она так и остыла нетронутой. Маг порывисто поднялся на ноги и отправился в гостиную, где облачился в плащ, охотничью шапочку и взял жезл, известный под названием «Горе Мальфезара». Затем призвал к себе Ладанке, управляющего, который заодно исполнял и все прочие обязанности.

— Ладанке, я, пожалуй, поброжу по лесу. Проследи, чтобы жидкость в пятом чане не прекращала бурлить. Если хочешь, можешь перегнать содержимое большого голубого перегонного куба во флягу с пробкой. Только держи его на слабом огне да смотри не надышись паров, а не то лицо покроется гнойной сыпью.

— Понял, сударь. А как быть с клевенгером?

— Не обращай на него внимания. Вообще не подходи к клетке близко. Помни, все его разглагольствования о девственницах и богатстве умозрительны, сомневаюсь, чтобы он вообще осознавал значение обоих понятий.

— Вы правы, сударь.

Риальто вышел из дворца и зашагал через луг по тропинке, которая вела к каменному мосту через реку Тс и затем углублялась в лес. Тропка, протоптанная через луг ночными тварями из леса, вскоре оборвалась. Риальто двинулся дальше, переходя от одного просвета чащи к другому: он шел по полянам, где в зеленой траве пестрели цветки кандолы, красной таволги и белой димфны, мимо белоствольных берез и черноствольных осин, мимо замшелых валунов, родников и ручейков.

Если поблизости и были другие живые существа, на глаза они не показывались. Риальто выбрался на небольшую полянку с одинокой березой посередине и остановился, чтобы прислушаться. Вокруг царила тишина.

Прошла минута. Риальто не двигался.

Тишина. Но полная ли?

Музыка, если ее он только что слышал, совершенно определенно родилась в его собственном мозгу. Любопытно, подумал Риальто. Он вышел на открытое место, где белела береза, одинокая и тоненькая на фоне зарослей раскидистых черных деодаров. Только он собрался уйти, как снова послышался тот же мотив. Беззвучная музыка? Внутреннее противоречие! Странно, тем более что музыка, казалось, доносилась откуда-то извне… Вот, опять: робкие абстрактные аккорды, нежные, печальные, ликующие, одновременно отчетливые и в то же время неопределенные.

Риальто закрутил головой. Музыка, или что там это было, по всей видимости, доносилась откуда-то поблизости. Голос разума настойчиво советовал развернуться и поспешить обратно в Фалу — без оглядки. Он пошел дальше и наткнулся на неподвижное озерцо, темное и глубокое, в котором, точно в зеркале, отражался противоположный берег. Риальто замер: в воде отражалась фигура босоногой женщины, странно бледной, с серебристыми волосами, перехваченными черной лентой. На ней было белое платье без рукавов длиной по колено.

Риальто оглядел дальний берег. И не заметил там ни женщины, ни мужчины — ни души вообще. Он опустил глаза на темную воду. Отражение никуда не делось. Риальто довольно долго разглядывал незнакомку. Она была высокая, с небольшой грудью и узкими бедрами, казалась девически тонкой и свежей. Лицо ее, нежное и правильное, было совершенно неподвижно и лишено всякого намека на игривость. Риальто, тонкий ценитель женских прелестей, чем и снискал себе свое прозвище, счел ее красивой, но строгой и, пожалуй, неприступной — не зря она не пожелала показываться ему нигде, кроме как в отражении… Хотя он начинал догадываться, кто эта женщина.

— Мадам, это вы вызвали меня сюда вашей музыкой? Если так, скажите, как вам помочь, хотя и не обещаю, что непременно за это возьмусь.

На лице женщины отразилась холодная улыбка, пришедшаяся Риальто совершенно не по вкусу. Он чопорно поклонился.

— Если вам нечего сказать, не смею больше тревожить.

Он сопроводил свои слова еще одним коротким поклоном, и тут что-то толкнуло его в спину с такой силой, что он полетел в озеро. Вода оказалась обжигающе холодной. Риальто добрел до берега и выбрался на сушу. Злоумышленника, спихнувшего его в воду, видно не было. Постепенно поверхность воды вновь разгладилась. Отражение женщины исчезло. В самом мрачном расположении духа Риальто вернулся обратно в Фалу, где вознаградил себя за пережитое горячей ванной и чашкой вербенового чаю.

Некоторое время он сидел в кабинете, листая разные книги, написанные в Восемнадцатую эру. Лесное приключение явно не пошло на пользу. Его лихорадило, в ушах звенело. Наконец Риальто приготовил себе профилактический тоник, после которого, однако, недомогание лишь усилилось. Он улегся в постель, принял снотворную пилюлю и наконец забылся тревожным сном.

Странный недуг не отпускал его трое суток. Наутро четвертого дня Риальто связался с магом Ильдефонсом, живущим во дворце Баумергарт на берегу реки Ском. Тот так обеспокоился, что незамедлительно примчался в Фалу на самом маленьком из своих вихрелетов. Риальто во всех подробностях поведал ему о событиях, приведших к купанию в тихом лесном озерце.

— Ну, теперь ты все знаешь. Мне не терпится услышать твое мнение.

Ильдефонс бросил хмурый взгляд в сторону леса. Сегодня он принял обычный облик и выглядел как ничем не примечательный упитанный джентльмен средних лет с жиденькими светлыми бачками, намечающейся плешью на макушке и жизнерадостно-невинным выражением лица. Маги сидели в беседке, увитой пурпурной плюмантией, чуть в стороне от дома. На столике неподалеку Ладанке расставил вазочки со сладостями, чай трех сортов и графин с легким белым вином.

— Все это определенно весьма странно, — заключил Ильдефонс, — особенно если принять во внимание мои собственные недавние приключения.

Риальто настороженно покосился на Ильдефонса.

— И с тобой сыграли такую же шутку?

— И да, и нет, — сдержанно отозвался тот.

— Любопытно, — пробормотал Риальто.

Ильдефонс принялся тщательно подбирать слова:

— Прежде чем пускаться в объяснения, позволь задать тебе вопрос: тебе уже доводилось слышать эту, назовем ее так, призрачную музыку?

— Ни разу.

— И она показалась тебе…

— Это сложно описать. Она была не печальная и не веселая, нежная, но в то же время исполненная тоски и горечи.

— Удалось уловить мелодию, мотив или хотя бы последовательность нот, которая могла бы дать нам какую-нибудь зацепку?

— Совсем смутно. Если ты простишь мне выспренность, она наполнила меня печалью по утраченному и недостижимому.

— А! — кивнул Ильдефонс. — А женщина? Что навело тебя на мысль, что это Мирте?

Риальто задумался.

— Ее бледное лицо и серебристые волосы могли бы принадлежать лесной фее, пытающейся притвориться нимфой древности. Она была очень красива, но у меня не возникло желания заключить ее в объятия. Впрочем, при более близком знакомстве…

— Гм. Подозреваю, твои изысканные манеры не произвели бы на Мирте большого впечатления… Так когда, говоришь, ты понял, что это Мирте?

— Окончательно я утвердился в этом мнении по пути домой. Настроение одолело хуже некуда, наверное, сквальм уже начинал действовать. В общем, я сопоставил музыку и женщину, и имя всплыло само собой. Дома я сразу же заглянул в труд Каланктуса и последовал его совету. Сквальм явно был подлинный. Сегодня я наконец-то смог вызвать тебя.

— Лучше бы вызвал меня сразу, хотя со мной тоже происходило нечто подобное… Что это за назойливый шум?

Риальто бросил взгляд на дорогу.

— Кто-то едет. Похоже, Занзель Меланктон.

— А что за странный тип за ним скачет?

Риальто вытянул шею.

— Непонятно… Ладно, скоро увидим.

По дороге на полной скорости несся двуспальный диван с пятнадцатью подушками цвета золотистой охры на четырех высоких колесах. Позади в туче пыли бежало привязанное к дивану цепью человекообразное существо.

Ильдефонс привстал и приветственно поднял руку.

— Эге-гей, Занзель! Это я, Ильдефонс. Куда так мчишься? И что за любопытная зверюшка так проворно трусит за тобой?

Занзель остановил свою повозку.

— Ба, да это Ильдефонс! И мой дорогой Риальто! До чего же я рад вас видеть! Я и забыл, что эта старая дорога проходит мимо Фалу, а вот теперь, к моей великой радости, вспомнил!

— Нам всем несказанно повезло! — объявил Ильдефонс. — А кто твой пленник?

Занзель оглянулся через плечо.

— Он чей-то засланец, точно говорю. Вот, везу его казнить в какое-нибудь укромное местечко, откуда его дух до меня не доберется. Как вам вон тот лужок? Он находится на безопасном расстоянии от моих владений.

— Зато в самой непосредственной близости к моим! — рявкнул Риальто. — Ищи такое место, чтобы нам обоим было удобно.

— А как же я? — вскричал пленник. — Что, мое мнение по этому вопросу уже никого не интересует?

— Ладно, ладно. Чтобы удобно было нам троим.

— Еще минутку, пока ты не уехал по своим делам, — вставил Ильдефонс. — Расскажи-ка мне об этом существе поподробней.

— Да нечего о нем рассказывать. Я разоблачил его по чистой случайности: он ел яйцо не с того конца. У него, если ты заметил, по шесть пальцев на ногах, на голове растет гребень, а на плечах пучки перьев, что позволяет с полной уверенностью отнести его к Восемнадцатой или даже к концу Семнадцатой эры. Утверждает, что его зовут Лехустер.

— Любопытно! — протянул Ильдефонс. — Выходит, он, в каком-то смысле, живое ископаемое. Лехустер, тебе известно о твоей уникальности?

Занзель не дал пленнику ответить.

— Удачного дня вам обоим. Риальто, ты что-то неважно выглядишь! Советую принять добрую чарку поссета и хорошенечко вздремнуть, таково мое предписание.

— Благодарю, — отвечал тот. — Заезжай еще как-нибудь на досуге, а пока заруби себе на носу: мои владения простираются вон до того кряжа. Казни Лехустера где-нибудь подальше, по другую его сторону.

— Минуточку! — воскликнул упомянутый Лехустер. — У вас в Двадцать первой эре что, трезвомыслящих людей совсем не осталось? Неужели вам не интересно, что привело меня в вашу кошмарную эпоху? Предлагаю ценные сведения в обмен на жизнь.

— И в самом деле! — сказал Ильдефонс. — Что это за сведения?

— Я стану говорить лишь на конклаве великих волшебников, где все решения заносятся в протокол и исполняются.

Вспыльчивый Занзель заерзал на своем сиденье.

— Что? Теперь ты решил очернить мое доброе имя?

Ильдефонс вскинул руку.

— Занзель, заклинаю тебя, имей терпение! Кто знает, что шестипалый мошенник нам поведает? Лехустер, в двух словах, в чем заключается твоя новость?

— Мирте на свободе и находится среди вас вместе со сквальмами и всеми осквальмированными. Больше ни слова, пока мне не гарантируют безопасность.

— Ха! — фыркнул Занзель. — Ты нам лапшу-то на уши не вешай! Джентльмены, всего наилучшего. Меня ждут дела.

— Это чрезвычайное происшествие! — возразил Ильдефонс. — Занзель, ты действуешь из благих побуждений, но тебе неизвестны кое-какие обстоятельства. Как Наставник я вынужден приказать тебе без промедления доставить Лехустера, живого и здорового, на конклав в Баумергарт, где мы всесторонне рассмотрим этот вопрос. Риальто, полагаю, ты достаточно оправился, чтобы присутствовать на заседании?

— Бесспорно!

— Что ж, прекрасно, все в Баумергарт, живо!

— Мне что, придется всю дорогу бежать? — отважился вставить Лехустер. — Я выбьюсь из сил и не смогу вымолвить ни слова от усталости.

— Чтобы упростить дело, принимаю всю ответственность за Лехустера на себя, — сказал Ильдефонс. — Занзель, будь так добр, отвяжи цепь.

— Вы поступаете опрометчиво и неразумно! — буркнул Занзель. — Негодяя следует казнить, пока он не запудрил всем мозги.

Риальто несколько озадачился горячностью Занзеля.

— Ильдефонс прав! Мы должны разузнать все, что возможно, — сказал он свое слово.