"Риальто Великолепный" - читать интересную книгу автора (Вэнс Джек)

5

Роскошный вихрелет Ильдефонса летел на юг, в край невысоких пологих холмов на южной границе Асколеза. Кое-кто из волшебников прохаживался по верхней прогулочной площадке, любуясь открывающимся взгляду простором и грядами облаков, другие сбились на нижней палубе и разглядывали проплывающую внизу землю, третьи нежились в удобных кожаных креслах салона.

Дело близилось к вечеру, почти горизонтальные солнечные лучи раскрашивали пейзаж странным узором из красных и черных теней. Впереди темнело Дуновение Фейдера — холм, чуть выше и массивнее, чем его соседи. Вихрелет опустился на его вершину, открытую порывам западного ветра, который все назвали (рейдером, и оттого голую и каменистую. Сойдя с воздушного судна на землю, волшебники двинулись по круглой террасе к шестиугольному строению, крыша которого покрывала черепица из голубого золота.

Риальто уже довелось однажды из чистого любопытства побывать в Дуновении Фейдера. Тогда порывы западного ветра, фейдера, трепали его плащ всю дорогу к храму, а вступив в вестибюль, он, подождав, пока глаза привыкли к сумраку, двинулся в центральный зал. Там на пьедестале возлежало Яйцо — сфероид трех дюймов в поперечнике. Через окошечко в одном его конце виднелся Персиплекс, голубая призма четырех дюймов высотой с высеченным внутри нее текстом Монстритуции. Сквозь это окошечко Персиплекс отображал четкие письмена Монстритуции на вертикальной доломитовой стене; он был наделен такой магической силой, что, если бы по причине землетрясения или какого-либо иного воздействия извне опрокинулся, то мгновенно вернулся бы в прежнее положение, чтобы взгляду зрителей ни на секунду не представало искаженное изображение, которое могло бы быть неверно истолковано.

Так было в прошлый раз, так было и теперь.

Ильдефонс пересек террасу; с одной стороны от него шагал Аш-Монкур, прямой и сдержанный в движениях, с другой — оживленно жестикулирующий Гуртианц. Все остальные гурьбой семенили позади, а Риальто с пренебрежительным видом в одиночестве замыкал шествие.

Компания ввалилась в вестибюль и прошла в центральный зал. До Риальто, слегка отставшего от процессии, донесся испуганный возглас Аш-Монкура, утонувший в гомоне изумленных голосов всех остальных.

Протиснувшись вперед, Риальто увидел все в точности в том же состоянии, каким оно запомнилось ему с прошлого раза: Яйцо Правосудия, возлежащее на пьедестале, Персиплекс, излучающий голубое свечение, и отображение Монстритуции на доломитовой плите. С одним, впрочем, поразительным исключением: текст Монстритуции красовался на доломитовой плите в зеркальном отражении.

В мозгу Риальто забрезжила какая-то мысль, и почти в тот же миг до его слуха донесся возмущенный рев Ильдефонса:

— Низость, предательство! Мой прибор показывает хиатус![5]

— Это возмутительно! — заявил Аш-Монкур. — Пусть виновник выйдет вперед и объяснит свое неподобающее поведение!

— Монстритуция! Она ведь была задом наперед! А теперь снова правильно! — воскликнул Мун Волхв, прерывая молчание.

— Странно! — заметил Ильдефонс. — Очень странно.

Аш-Монкур обвел собравшихся гневным взглядом.

— Подобные гнусные выходки недопустимы! Они бросают тень на каждого из нас. В самом ближайшем будущем я лично займусь этим делом, а пока что главная задача — установить, как это ни трагично, виновность Риальто. Давайте приступим к изучению Монстритуции.

— Ты, случайно, не упускаешь из виду одно весьма примечательное обстоятельство? — с ледяной вежливостью осведомился Риальто. — Текст Монстритуции был перевернут задом наперед.

Аш-Монкур с выражением крайнего замешательства на лице несколько раз перевел взгляд с Монстритуции на Риальто и обратно.

— Но сейчас он в самом что ни на есть полном порядке! Боюсь, тебя подвело зрение, когда входишь с дневного света в темноту, такое случается. Ну так что? С глубоким прискорбием призываю обратить внимание на вот этот отрывок в разделе третьем, параграф «Д», который гласит…

— Минутку, — вставил Ильдефонс. — Я тоже видел текст в зеркальном отражении. Меня тоже подвело зрение.

— Такие забавные ошибки, — рассмеялся Аш-Монкур, — не говорят ни о деградации, ни о порочности, ты, наверное, переел за обедом сливопикулей или перебрал кружечку-другую превосходного хмельного эля. Ничего не попишешь! Несварение желудка — удел множества крепких мужчин. Так что, вернемся к нашему делу?

— Ни в коем случае! — отрезал Ильдефонс. — Мы отправляемся обратно в Баумергарт для более тщательного расследования ситуации, которая с каждым шагом становится все более и более запутанной.

Вполголоса переговариваясь, волшебники покинули храм. Риальто, который задержался, чтобы осмотреть Яйцо, отвел Ильдефонса в сторонку и дождался, пока они не остались в одиночестве.

— Возможно, тебе небезынтересно будет узнать, что перед нами не настоящий Персиплекс. Это фальшивка.

— Что?! — воскликнул Ильдефонс. — Ты ошибаешься!

— Сам посуди. Призма слишком маленькая по сравнению с гнездом. Да и сделана топорно. Но, что самое существенное, подлинный Персиплекс никогда не отразил бы текст Монстритуции в перевернутом виде. Вот смотри! Я встряхну Яйцо и опрокину призму. Подлинный Персиплекс должен вернуться в первоначальное положение.

Риальто ткнул Яйцо с такой силой, что Персиплекс упал на бок и остался лежать.

— Судия! Говори! Ильдефонс Наставник приказывает тебе! — обратился Идельфонс к Яйцу.

Ответа не последовало.

— Судия! — повторил Ильдефонс. — Сарсем! Повелеваю тебе: говори!

И снова молчание. Ильдефонс двинулся к выходу.

— Возвращаемся в Баумергарт. Чем дальше, тем загадочней. Дело перестало быть пустяковым.

— Оно никогда пустяковым и не было, — возразил Риальто.

— Не важно, — отрывисто произнес Ильдефонс. — Теперь, насколько я понимаю, оно приобрело новый, и весьма серьезный, оборот. В Баумергарт!