"Садовник" - читать интересную книгу автора (Косински Ежи)

3

Рано утром во вторник Шанс снес тяжелый кожаный чемодан с чердака к себе в комнату, по пути в последний раз бросив взгляд на висевшие на стенах портреты. Он сложил свои вещи, вышел из дома и уже взялся было за ручку калитки, как ему пришло и голову, что он может на время спрятаться в саду и его никто не заметит. Он поставил чемодан на землю и вернулся в сад. Там царил покой. Цветы покачивались на высоких тонких стеблях. Электрическая дождевальная установка расстелила над клумбами бесформенное облако водяных брызг. Шанс потрогал руками колючие ветки сосны и молодые побеги терновника. Они будто тянулись к нему.

Некоторое время Шанс простоял в саду под лучами утреннего солнца, неторопливо разглядывая все вокруг. Затем он выключил дождевальную установку и вернулся к себе в комнату. Там он включил телевизор, сел на край кровати и несколько раз пробежался по каналам. Деревенские домики, небоскребы, новые жилые дома и церкви промелькнули на экране. Шанс выключил телевизор. Изображение погасло; только маленькая голубая точка светилась в центре кинескопа, как забытый осколок исчезнувшего мира, но затем и она погасла. Экран стал серым, как простой булыжник.

Шанс снова встал, по пути к калитке снял с гвоздя на стене старый ключ, которым много лет уже никто не пользовался, открыл им калитку и вышел, оставив ключ с внутренней стороны. Теперь он уже не мог вернуться назад.

Он был на улице. Яркий солнечный свет ослепил его. Мимо по тротуарам шли прохожие, солнце играло на крышах автомобилей.

Шанс был потрясен: все это — людей, дома, автомобили — он уже видел по телевизору. Правда, на улице они казались большими, даже громоздкими и двигались не так быстро.

Шанс отправился в путь. Пройдя полквартала, он ощутил тяжесть своего чемодана и к тому же вспотел, потому что оказался на солнечной стороне улицы. Найдя между машинами узкий проход, он собрался было перейти на другую сторону, но тут внезапно на него задним ходом начала наезжать машина. Он попытался отскочить, но помешал тяжелый чемодан, и задний бампер прижал его к радиатору стоявшего автофургона. Шанс с трудом согнул одно колено, второй же ногой он совсем не мог пошевелить — ее пронизывала острая боль. Шанс закричал и принялся колотить кулаком по крышке багажника. Лимузин резко остановился. Шанс замер с правой ногой, задранной над бампером, и левой, зажатой между машинами. Пот градом катился у него по спине.

Из лимузина выскочил шофер — негр в ливрее и с фуражкой в руке. Он начал бормотать что-то в свое оправдание, но тут понял, что Шанс все еще зажат между двумя автомобилями. Перепутавшись, он кинулся обратно в машину и подал ее на несколько дюймов вперед. Как только Шанс смог извлечь ногу из ловушки, он попытался встать на нее, но сразу же упал. Внезапно задняя дверь лимузина открылась, и из машины вышла стройная женщина. Она склонилась над Шансом и сказала:

— Надеюсь, вы не очень пострадали?

Шанс посмотрел на женщину. В телевизоре он видел много женщин такого типа.

— Только нога, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Боюсь, она немного раздавлена.

— О боже! — воскликнула женщина. — Не могли бы вы… пожалуйста, поднимите штанину — я посмотрю, что там.

Шанс поднял левую штанину. На лодыжке красовался большой кровоподтек.

— Надеюсь, кость не сломана, — сказала женщина. — Простите, простите нас, пожалуйста! У моего шофера это первый случай в жизни.

— Все в порядке, — отозвался Шанс. — Мне уже немного лучше.

— Мой муж тяжело болен, и поэтому у нас в доме живет доктор и несколько медсестер. Я думаю, вам лучше всего отправиться на машине к нам, разумеется, если вы не предпочитаете обратиться к своему врачу.

— Я не знаю, что делать, — сказал Шанс.

— Значит, вы ничего не имеете против нашего доктора?

— Я против него ничего не имею, — сказал Шанс.

— Тогда поедемте, и если доктор сочтет это необходимым, мы отвезем вас прямо в больницу.

Шанс оперся о руку женщины и забрался в лимузин. Женщина села рядом. Шофер погрузил чемодан Шанса в багажник, и машина мягко скользнула в поток транспорта.

Женщина представилась:

— Я жена Бенджамина Ренда, миссис Ренд, но для друзей я — Йе-Йе. Это потому, что мое имя — Ева Елизавета.

— Йе-Йе, — невозмутимо повторил Шанс.

— Йе-Йе, — с удивлением подтвердила миссис Ренд.

Шанс вспомнил, что в подобных ситуациях люди в телевизоре называли в ответ свое имя.

— Меня зовут Шанс, — слегка запинаясь, пробормотал он.

И подумав, прибавил:

— Садовник.

— Шэнси Сэдовник, — повторила за ним миссис Ренд.

Шанс заметил, что она несколько изменила его имя. Он догадался, что теперь, как у людей в телевизоре, у него будет новое имя.

— У нас с мужем есть старые друзья Бэзил и Пердита Сэдовник, продолжала женщина. — Вы им не родственник, мистер Сэдовник?

— Нет, — ответил Шанс.

— Может быть, хотите немного виски или лучше коньяк?

Шанс колебался. Старик не пил сам и не разрешал пить прислуге. Но чернокожая Луиза иногда тайком пропускала на кухне стаканчик-другой, и несколько раз Шанс, уступая ее просьбам, пил вместе с ней.

— Благодарю вас, немного коньяку, — сказал он, внезапно снова ощутив боль в ноге.

— Вам больно, — участливо сказала женщина. Она открыла бар, встроенный в спинку переднего сиденья, и извлекла из него серебряную фляжку и хрустальный бокал с монограммой. Из фляжки в бокал потекла темная жидкость.

— Выпейте залпом, — посоветовала женщина. — Вам это сейчас необходимо.

Шанс хлебнул из бокала и поперхнулся. Миссис Ренд улыбнулась:

— Отлично. Скоро мы будем дома, и там вам помогут. Осталось чуть-чуть потерпеть.

Шанс еще раз глотнул из бокала. Коньяк был крепким. Он заметил, что над дверкой бара установлен маленький автомобильный телевизор. Шанс отпил еще. Лимузин лавировал в уличных пробках.

— Этот телевизор работает? — спросил Шанс.

— Да, разумеется.

— Нельзя ли его включить? Пожалуйста.

— Конечно. Это поможет вам отвлечься от боли.

Миссис Ренд нажала кнопку, и на экране появилось изображение.

— Какой канал вы предпочитаете? — спросила она.

— Любой, — ответил Шанс.

Маленький экран заслонил собой шумные улицы. Но тут шофер резко затормозил, отчего боль в ноге стала нестерпимой, и все поплыло в голове у Шанса. Затем его сознание погасло, как телевизор, который выключили из сети. Он очнулся в залитой солнечным светом комнате и понял, что лежит на огромной кровати, а Йе-Йе стоит у ее изголовья.

— Мистер Сэдовник, — сказала она, — вы потеряли сознание. Но мы уже дома.

В дверь постучались, и в комнату вошел человек в белом халате. На носу у него были темные очки в черной оправе, а в руке он нес пухлый саквояж.

— Я — ваш доктор, а вы, очевидно, мистер Сэдовник, задавленный и похищенный нашей прелестной хозяйкой, — сказал он.

Шанс кивнул. Доктор продолжал шутить:

— Очень симпатичная жертва. Сейчас мы посмотрим, что с ней, так что вам лучше оставить нас, миссис Ренд.

Прежде чем Йе-Йе ушла, доктор сказал ей, что мистер Ренд заснул и его лучше пока не тревожить.

Прикосновения к ноге были болезненными; огромный кровоподтек покрывал уже почти всю лодыжку.

Доктор достал из кармана шприц и сказал:

— Боюсь, мне придется сделать укол, иначе я не смогу осмотреть ногу, не причиняя вам боли.

Пока он наполнял шприц жидкостью. Шанс вспомнил, что в телевизоре людям, которым делали уколы, было больно. Он стал думать, как объяснить доктору, что ему страшно.

Доктор, очевидно, заметил волнение Шанса и сказал:

— Спокойно, спокойно. У вас всего лишь небольшой шок, сэр, не думаю, чтобы была сломана кость. Сейчас посмотрим.

Укол оказался на удивление безболезненным. После недолгого осмотра доктор сообщил, что кость цела.

— Вам необходимо оставаться в постели только до вечера, — сказал он. Вечером можно будет встать и поужинать. Главное, не нагружайте больную ногу. Я поручу медсестре делать вам уколы каждые три часа, и принимайте за едой эти таблетки. На всякий случай сделаем завтра рентген. А теперь желаю вам хорошо отдохнуть, сэр.

И доктор ушел.

Шанс устал, ему хотелось спать. Но тут вошла Йе-Йе, и пришлось снова открыть глаза.


Главное, чтобы другие люди видели тебя и общались с тобой. Пока они это делают — ты в безопасности. Любой твой поступок будет истолкован в том же ключе, в котором ты толкуешь поступки других людей. Никто не в силах узнать о тебе больше того, что ты знаешь о других.

— Миссис Ренд, — сказал Шанс, — я уже почти спал.

— Простите, что тревожу вас, но я сейчас беседовала с доктором. Он сказал мне, что вам нужен покой. Но, мистер Сэдовник, — с этими словами миссис Ренд присела на стул у изголовья кровати, — я просто обязана еще раз извиниться перед вами за это происшествие. Надеюсь, оно не доставит вам слишком много страданий.

— Ради бога, не беспокойтесь, — ответил Шанс. — Я очень признателен вам за помощь. Я не… я совсем не…

— Это самое малое, что мы могли для вас сделать. Хотите известить кого-нибудь о том, где вы находитесь? Жену? Близких?

— У меня нет ни жены, ни близких.

— Может, ваших партнеров по бизнесу? Пользуйтесь нашим телефоном и телексом, не стесняйтесь. Может быть, вам прислать секретаршу? Мой муж так давно болен, что его служащие все равно почти без работы…

— Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.

— Но ведь вам наверняка хочется с кем-нибудь поговорить?.. Надеюсь, вы не…

— Я ни с кем не хочу говорить.

— Тогда, мистер Сэдовник, — и, прошу вас, не считайте это пустой любезностью, — если у вас нет срочных дел, вы можете оставаться в нашем доме до полного выздоровления. Было бы бесчеловечно не позаботиться о вас в таком состоянии. У нас много свободных комнат и медицинский персонал лучше, чем в любой больнице. Надеюсь, вы не откажетесь от моего предложения.

Шанс кивнул в знак согласия. Йе-Йе горячо поблагодарила его. Засыпая, он слышал, как миссис Ренд говорит слугам:

— Распакуйте чемодан мистера Сэдовника.


Шанс проснулся от луча яркого света, пробившегося в щель между плотными гардинами. Близился вечер. Голова у Шанса слегка кружилась, нога ныла, и он не вполне понимал, где находится. Затем он вспомнил все, что с ним случилось: уличное происшествие, женщину, салон лимузина и доктора с пухлым саквояжем. Рядом с кроватью, на расстоянии протянутой руки, стоял телевизор. Шанс включил его и стал смотреть на мелькающие картинки. Привычное занятие успокоило его, и он совсем уже было собрался встать и раздвинуть шторы, как зазвонил телефон. Звонила Йе-Йе. Она спросила Шанса, как поживает его нога, и сказала, что сейчас принесут чай и бутерброды. А также попросила разрешения навестить больного.

Вошла горничная с подносом и поставила его на кровать. Медленно и аккуратно Шанс съел бутерброды с деликатесами. Такую еду он уже видел в телевизоре.

Откинувшись на подушки, Шанс смотрел телевизор, когда пришла Йе-Йе и села в кресло у изголовья кровати. Шанс нехотя оторвался от телевизора и выключил его. Миссис Ренд начала расспрашивать о состоянии ноги. Шанс сказал, что нога болит не так сильно. Тогда миссис Ренд позвонила доктору и сообщила, что пациент чувствует себя лучше.

Она также рассказала Шансу, что мистер Ренд намного старше ее и что ему уже далеко за семьдесят. До болезни он был очень крепким мужчиной для своих лет и даже сейчас, тяжело больной, руководит своим делом и принимает важные решения. К ее огромному сожалению, у них с мистером Рендом нет детей, а с первой женой и взрослым сыном от первого брака мистер Ренд разорвал всякие отношения. Йе-Йе сказала, что чувствует себя виноватой в этом разрыве, потому что мистер Ренд расстался с первой семьей для того, чтобы жениться на ней.

Шанс почувствовал, что обязан проявить интерес к рассказу Йе-Йе, и стал повторять за ней, как эхо, ее собственные слова. Он видел, что так делают люди в телевизоре. Это воодушевило Йе-Йе. Стоило Шансу повторить что-нибудь вслед за Йе-Йе, ее лицо светлело и она продолжала свой рассказ в еще более доверительном тоне. Она даже время от времени трогала Шанса то за руку, то за плечо. Слова плыли у Шанса в голове, и он смотрел на Йе-Йе с тем же вниманием, как обычно на экран телевизора. Но тут в дверь постучали, и Йе-Йе пришлось прервать свой рассказ на полуслове.

Пришла медсестра, чтобы сделать укол. Йе-Йе пригласила Шанса поужинать с ней и мистером Рендом, которому стало лучше, и ушла.

Шанс стал думать, не выгонит ли его мистер Ренд из дому. Впрочем, эти размышления нельзя было назвать печальными. Шанс знал: даже если его выгонят, будет следующая серия с другими актерами. В телевизоре ничего не кончается навсегда. Все, что от тебя требуется, — сидеть и ждать продолжения.

Он снова включил телевизор. Пришел чернокожий лакей и принес почищенный и отглаженный костюм Шанса.

Улыбка негра напомнила Шансу беззаботную улыбку старой Луизы.


Йе-Йе позвонила вновь и пригласила Шанса вниз выпить с ней и мистером Рендом перед ужином. У последней ступеньки лестницы Шанса встретил слуга и проводил в гостиную. Там уже находились Йе-Йе и очень старый мужчина. Шанс подумал, что муж Йе-Йе почти так же стар, как его Старик. Шанс пожал руку мистеру Ренду: рука была сухой и горячей. Видно было, что мистеру Ренду с трудом дается даже рукопожатие. Ренд посмотрел на ногу Шанса.

— Не нагружайте ее, — сказал он.

У него был медленный красивый голос.

— Как вы себя чувствуете? Йе-Йе мне обо всем поведала. Какой кошмар! Это совершенно непростительно с нашей стороны!

Шанс колебался, не зная, что ответить, и наконец сказал:

— Пустяки, сэр. Я уже почти в порядке. Я первый раз в жизни попал под машину.

Слуга разлил шампанское. Шанс едва успел пригубить свой бокал, как позвали к столу. Мужчины последовали за Йе-Йе в столовую, где был сервирован ужин для троих. Шанс с интересом посмотрел на столовое серебро и мраморные статуи по углам.

Шанс понял, что сейчас он должен себя вести как один молодой бизнесмен в телевизионном сериале, часто обедавший со своим боссом и его дочерью.

— Вы, очевидно, очень крепкий человек, мистер Сэдовник, — сказал мистер Ренд. — Это хорошо. Но не повредит ли травма вашим делам?

— Я уже говорил, мистер Ренд, — неторопливо начал объяснять Шанс, не прекращая есть, — мой дом опечатали, и у меня теперь нет никаких срочных дел. Я ожидал, что случится нечто вроде того, что случилось.

Мистер Ренд снял очки, подышал на стекла и протер их. Затем он водрузил очки на нос и нетерпеливо посмотрел на Шанса. Тот понял, что его ответ не вполне удовлетворил мистера Ренда. Йе-Йе тоже чего-то ждала.

— Это нелегко, сэр, — наконец промолвил он, — найти свой сад и возделывать его без помех. Не часто подворачивается такая удача. В телевизоре… — Тут Шанс слегка призадумался, но потом его осенило: — В телевизоре я не видел ни одного сада. Леса, джунгли, пара-другая деревьев — но ни одного сада, такого, как мой. Я сажал в нем цветы и смотрел, как они растут…

Тут Шанс расстроился и замолчал.

Мистер Ренд наклонился к Шансу и похлопал его по плечу.

— Отлично сказано, мистер Сэдовник, позвольте мне звать вас просто Шэнси. Садовник! Отличное сравнение — именно на садовника похож настоящий предприниматель! Он находит участок тощей земли и, не щадя собственных рук, в поте лица своего взращивает на нем ценности во имя своей семьи и всей нации! Да, Шэнси, это блестящая метафора. Предприниматель, занятый созиданием, подобен хозяину виноградника!

Живость, с которой мистер Ренд отреагировал на его слова, приободрила Шанса.

— Спасибо, сэр, — тихо сказал он.

— О нет, прошу вас, зовите меня просто Бен.

— Спасибо, Бен, — повторил Шанс. — Сад, который я покинул, был так прекрасен, что я вряд ли найду другой такой. Я создал его сам. Я сеял, я поливал ростки, я смотрел, как они растут. Но все кончено — все, что мне осталось, это местечко там, наверху.

И с этими словами Шанс показал на потолок. Ренд посмотрел на Шанса с неподдельным сочувствием:

— Вы так молоды, Шэнси, стоит ли говорить о "местечке наверху"? Это я туда скоро отправлюсь, а вам еще рановато. Да вы годитесь мне в сыновья. Вы с Йе-Йе — такие красивые, такие молодые.

— Бен, милый, — попыталась перебить мужа Йе-Йе.

— Знаю, знаю, — остановил он ее движением руки. — Я знаю, что ты не любишь разговоров о нашей разнице в возрасте. Но что поделаешь, если это правда? Местечко наверху — вот все, что меня ждет.

Шанс слегка недоумевал: как это Бен собирается поселиться в его комнате, если там все еще лежат его вещи, но не подал вида.

Они ели в молчании. Шанс аккуратно пережевывал пищу и старался пить поменьше вина. В телевизоре люди, выпив вина, теряли над собой контроль.

— Но если ваши дела обстоят так, как вы сказали, что будет с вашей семьей? — спросил внезапно Ренд.

— У меня нет семьи.

Лицо Ренда омрачилось.

— Не понимаю! Такой симпатичный молодой человек — и холост? Как так получилось?

— У меня не было времени, — ответил Шанс.

Ренд в удивлении покачал головой:

— Отдавали всего себя работе?

— Бен, милый, — вмешалась в разговор Йе-Йе.

— О, надеюсь, я не обидел Шэнси своим вопросом! Не так ли, Шэнси?

Шанс кивнул.

— Но неужели вам никогда не хотелось завести семью?

— Я не знаю, что это такое.

Ренд сказал вполголоса:

— Значит, вы один, совсем один?

Воцарилось молчание. Пришли слуги с новой переменой блюд. Ренд снова посмотрел на Шанса.

— Знаете, — сказал он, — а вы мне нравитесь. Я уже стар и могу позволить себе быть откровенным. Вы человек прямой — понимаете с полуслова и выкладываете всё начистоту. Вам, конечно же, известно, — продолжал Ренд, — что я являюсь председателем правления Первой американской финансовой корпорации. Мы приступаем сейчас к развертыванию программы помощи американским предпринимателям, страдающим от инфляции, чрезмерного налогообложения, социальных конфликтов и подобных напастей. Мы хотим протянуть руку помощи достойным — пользуюсь вашим словом — «садовникам» делового сообщества. В конце концов, они — последний барьер на пути безудержного разрастания супермонополий, загрязняющих наши воды и земли и угрожающих благосостоянию среднего класса, без чего невозможно существование демократических свобод. Мы еще вернемся к этой теме. Когда вы поправитесь, я, пожалуй, сведу вас с другими членами правления — они подробнее объяснят вам наши цели и методы.

Шанс очень обрадовался, когда Ренд завершил эту тираду словами:

— О да, я уверен, вы не из тех, кто склонен к опрометчивым решениям. Но примите во внимание мои слова: я ведь уже очень стар и болен и, не ровен час…

Йе-Йе попыталась возразить, но Ренд продолжал:

— Да, я стар и устал. Я чувствую себя как дерево, корни которого засохли…

Но Шанс уже не слушал. Он думал о своем саде — в саду за домом Старика не было деревьев с засохшими корнями. Там росли только молодые, хорошо ухоженные деревья. Но, поскольку Ренд с женой смотрели на него и чего-то ждали, он сказал:

— Я подумаю о ваших словах. Бен. Сейчас у меня очень болит нога и мне трудно решать.

— Отлично! — воскликнул Ренд. — Ценю вашу осмотрительность, Шэнси!

С этими словами он похлопал Шанса по плечу. Затем все трое встали и перешли в библиотеку.