"Ты свободен, милый!" - читать интересную книгу автора (Фэллон Джейн)

Глава 28

Мэтью было очень уютно в просторной, гостеприимной кухне Софи. Он сидел и пил чай. Они — современные люди. Сидят и мирно беседуют с бывшей женой, а потом он проведет вечер с детьми. Он отпил большой глоток. Вот с Хелен у них все как-то не ладится, но они переживают сложную фазу отношений… Ничего, пройдет. Ей нужно время, чтобы приспособиться. Она разрушила чужую семью, переходит на другую работу… Постепенно все утрясется.

— Я соскучилась по Норману, — заявила Клодия, когда он уже прощался.

— Ну, приходи к нам на следующей неделе. — Мэтью оглянулся на Софи в поисках одобрения, и она кивнула. — Я уверен, что Хелен будет рада тебе.

— Я не хочу видеть Хелен. Я хочу увидеть Нормана. Ты сказал, что он — мой кот. Могу я увидеться со своим котом?

— А может, поедем прямо сейчас? Поиграешь с ним минут десять, и я отвезу тебя домой. Как ты на это смотришь?

— Мама, можно? Пожалуйста.

— Ну, поезжай. Но только на десять минут, Мэтью! А потом вези ее назад. Ей завтра в школу. — Софи посмотрела на старшую дочь. — Ты хочешь поехать, Сюзанна?

Сюзанна относилась к Хелен чуть лучше, чем Клодия, но тоже не горела желанием ее видеть. Однако она не могла упустить шанса провести еще десять минут с папочкой. Она кивнула:

— Хорошо.

— Десять минут! — прокричала им вслед Софи, когда они уходили.

Хелен нежилась в ванной, наложив на лицо маску. Впереди последняя неделя на работе. Интересно, купит ли ей кто-нибудь прощальный подарок — не похоже, учитывая все обстоятельства. Естественно, она не собиралась устраивать прощальную вечеринку, но пятничная вечерняя выпивка должна была быть в ее честь, и те несколько человек, которые еще смотрели ей в глаза, вполне возможно, придут, постоят немного, выпьют по бокалу шампанского. Воскресные газеты, естественно, никак не отреагировали на историю «Сандра Хепберн — модель». Более того, большинство из них перепечатали фотографию Сандры в позе задравшего ногу спаниеля. Зато теперь, когда Хелен передала Лоре слова Сандры, можно надеяться, что Дженни на неделю попадет в опалу. Это грело душу. Она погрузила голову в воду и смыла маску. Потом услышала, как в замке поворачивается ключ. Когда она вынырнула, то узнала голосок Клодии, произносящий: «Слава богу, ее нет!» Потом девочка начала топать по квартире, пытаясь изловить Нормана. Хелен вышла из ванной, обернувшись полотенцем, и высунула голову в коридор, притворяясь, что не слышала замечания Клодии.

— О, привет, я думала, кто это здесь. Привет, девочки, какой приятный сюрприз.

Клодия гладила кота с таким видом, точно намекала, что с последнего ее визита его не кормили. Она как будто не заметила Хелен. Ясно, теперь паршивка проводит воскресенья дома, видит отца на собственной территории и решила, что ей уже можно не беспокоиться.

— Я рада. Чайник поставить?

— Мы всего на несколько минут — Клодия соскучилась по коту. Я только приму душ и повезу их домой.

Хелен понимала: Мэтью хочет, чтобы она держалась поласковей. Но ей хотелось броситься к его ногам и умолять не оставлять ее одну с детьми. Эти девчонки приводили ее в ужас.

— Наверное, тебе надо стать ветеринаром. — Хелен смотрела, как Клодия уверенно обрезает Норману когти, хотя он был таким спокойным, что, вероятно, позволил бы обрезать себе когти даже соседскому ротвейлеру.

Клодия опустила голову, игнорируя замечание. Видимо, дело всецело захватило ее. Сюзанна равнодушно, как всегда, разглядывала свои ногти. Хелен почувствовала неожиданный всплеск вины — несправедливо вмешивать детей в их с Мэтью запутанные взаимоотношения.

Почему их ненависть так удивляет ее? Все вполне естественно, она разбила их семью. Мэтью весело напевал себе под нос в душе, явно не особенно торопясь. Она перевела дух.

— Послушайте, девочки. Возможно, у меня не будет другого случая сказать вам, но я хочу, чтобы вы знали: мне действительно очень жаль. Очень! Простите за то, что я сделала вам и вашей маме.

Сюзанна обернулась в ее сторону, и даже Клодия на мгновение отвлеклась от кошачьих когтей — впрочем, едва увидев, что Хелен на нее смотрит, она поспешно переключила внимание снова на кота:

— Мне нечем гордиться, — продолжала Хелен, и ее голос предательски задрожал. Она не знала, почему ей неожиданно стало так важно извиниться перед девочками, но понимала: в конечном итоге она поступает так ради их блага в большей степени, чем ради своего. — И вашему папе тоже нечем. Но я хочу, чтобы вы знали: в том, что случилось, больше виновата я, чем он. Я подталкивала его к тому, чтобы он ушел из дома, хотя не должна была так поступать. Я знаю, что он очень скучает по вас. По всем вас.

Хелен никогда не подозревала в себе способности испытывать раскаяние, но ей стало легче. Может быть, действительно все женщины — коварные искусительницы, а мужчины — беспомощные заложники своих гормонов? Тогда Мэтью легче будет вернуться в семью, что и к лучшему.

— Честно говоря, я не выдерживаю сравнения с вами.

— Что вы имеете в виду? — Клодия подозрительно смотрела на нее.

— Конкретно — ничего. Я просто хочу, чтобы вы знали, что ваш папа по-настоящему любит вас обеих; мне кажется, в конце концов, все будет хорошо.

— Как? — В голосе Сюзанны звучала надежда.

— Ну… — Она слишком далеко зашла. Не рассказывать же им о своих планах? Не хватало только, чтобы они спросили отца, что происходит.

За стеной зазвонил мобильник Мэтью, и он ответил на звонок.

— Все как-нибудь утрясется, вот и все, что я имею в виду.

— Ну, хорошо, — доверчиво сказала Сюзанна, уже готовая улыбнуться.

— И нет ничего плохого в том, что ты хочешь стать косметологом. Отличная профессия. Не позволяй никому себя разубедить, — успела добавить Хелен, прежде чем Мэтью вошел в гостиную с трубкой в руках и очень бледный.

— Это моя мать, — проговорил он. — У нее сердечный приступ.

Мэтью выглядел таким потерянным и измученным, что у нее упало сердце. Она подбежала к нему и крепко обняла. Пусть его мать — злобная ведьма, как и прочие его родственнички, и, тем не менее, Шила — его мать, а Мэтью — ее сын. За несколько минут он упаковал вещи в больницу и оставил на рабочем автоответчике сообщение для Дженни: возможно, пару дней его не будет. — Поедешь со мной, хорошо? — Он умоляюще смотрел на нее.

Хелен быстро взвесила все за и против. Вчера вечером «Верано» открылся для посетителей, так что вряд ли Лео явится к бабушке. А Софи? Она признавалась ей, что терпеть не может родственников Мэтью (мимоходом Хелен похвалила Софи за хороший вкус). Кроме того, завтра утром Софи надо отправить девочек в школу, так что она тоже не будет особенно рваться к свекрови. В общем, Хелен решила, что поехать можно. Как ни было ей страшно, она радовалась, что может поддержать Мэтью. Это может смягчить ее отсутствие на открытии ресторана Лео и улучшить их отношения.

— Конечно, я поеду. — Она погладила его по руке, и у него сделался такой благодарный вид, что Хелен едва не расплакалась.

— Я только завезу девочек.

Вот дерьмо, Клодия и Сюзанна. Конечно. Все будет в порядке — уже темно, она подождет в машине, Софи ее не увидит. Мэтью вышел в коридор и помог Клодии — та не выпускала из рук кота — надеть пальто. Хелен обмоталась широким шарфом, закрыв лицо, и затем натянула пониже на глаза мохеровую шапочку. Хорошо, что сейчас зима!

— Ты похожа на шпиона, — с насмешкой сказал Мэтью, когда она подошла к парадной двери.

— На улице холодно.

Дом Софи — разумеется, формально он оставался и домом Мэтью, — как прекрасно знала Хелен, находился всего в десяти минутах езды от ее дома. Он был так же красив, как ей запомнилось; сияние огней в окнах за цветными шторами делало его похожим на кукольный домик. Мэтью повернул руль, собираясь свернуть на маленькую подъездную дорожку у фасада.

— Нет! Не надо! — Хелен почти кричала. — Мы ведь не будем заходить. Припаркуйся на улице.

Она не оборачивалась, но почувствовала, как Клодия закатила глаза. Впрочем, Мэтью послушался и притормозил, не доезжая до дома. — Пока, девочки, — сказала Хелен бодро.

— Пока, — хмыкнула Клодия — впервые за все время. Обычно она считала, что под конец визита можно забыть о вежливости еще на неделю или около того.

— Пока, Хелен. — Сюзанна наклонилась с переднего сиденья и почти обняла ее.

Хелен с чувством похлопала ее по спине. Она чувствовала, что одержала главную победу. Забудем о войне — она была счастлива выиграть это маленькое сражение. Сам Нельсон растерялся бы, оказавшись один на один с двумя угрюмыми девочками-подростками. Вот Мэтью взял Клодию за руку и перевел через дорогу. Он, конечно, зайдет в дом и расскажет Софи, что произошло. Она поглубже уселась на сиденье, ее частично загораживало дерево с другой стороны дороги. Все заняло пару минут — Софи даже не глянула в ее сторону, и Мэтью уже шел обратно по подъездной дорожке.

— Хелен в машине, — сказала Клодия матери, когда они закрыли парадную дверь.

— В самом деле? — Софи разбирало любопытство. Она толкнула дверь и сделала пару шагов по подъездной дорожке, глядя в темноту. Но Мэтью уже отъехал. — Черт побери, я хотела посмотреть, как она выглядит.

— Она немножко похожа на тебя, — бросила Клодия через плечо, взбегая по ступеням.

Мэтью и Хелен прибыли в Бат через два с половиной часа и направились прямиком в частную лечебницу Малмсбери, где у постели больной уже сидели Аманда и Луиза. Шила была без сознания; к ней подключили аппарат искусственной вентиляции легких. Проводки соединяли ее тело с кучей аппаратуры, издающей резкие звуки с разными интервалами. А ведь она умирает, подумала Хелен, глядя на бледное восковое лицо пожилой женщины в кровати, — сейчас та была очень похожа на динозавра. В больницах Хелен всегда бывало не по себе, но сейчас, оказавшись совсем рядом с человеком, находящимся на пороге смерти, она просто испугалась. Неужели это происходит на самом деле — одно из тех главных событий, которые определяют взрослую жизнь? По сравнению со смертью ее отношения с Мэтью казались несущественными. Хелен стало стыдно, что она такая эгоистка. Она сделала глубокий вдох. Надо взять себя в руки — ради Мэтью. Он со слезами на глазах обнял сестер, сел на стул у изголовья матери и взял ее за руку. Хелен бочком двинулась к выходу. Ни Аманда, ни Луиза никак не отреагировали на ее присутствие, а Мэтью был, понятное дело, поглощен другим и словно забыл о ней. Ей показалось, что она простояла у двери целую вечность. Наконец она решила сходить в кафетерий выпить кофе.

Придя туда, она села за столик в углу и принялась не спеша пить кофе. Пусть родные побудут одни. В кафетерии было много людей; одни выглядели оглушенными, другие — вполне нормально. Наверное, все зависит от состояния находящихся здесь родственников. Она медленно пила кофе, помешивая в стакане ложечкой, чтобы убить время. Через двадцать минут она поняла, что протянула, сколько могла, поэтому подошла к прилавку и купила еще три чашки кофе, собираясь отнести их наверх. Она не знала, кому, сколько нужно сахару, и потому сунула в карман джинсов шесть пакетиков, а также шесть упаковок молока и три ложечки.

Когда она вышла из лифта на втором этаже, то сразу поняла: что-то не так. Мэтью, Аманда и Луиза стояли кучкой в коридоре, а врачи то вбегали, то выбегали из палаты Шилы. Хелен неловко помялась со своим кофе, не зная, удобно ли спросить, что произошло. Наконец, она обожгла руку, огляделась, куда бы пристроить чашки. Потом обожгла другую руку; она собралась, было поставить кофе на пол, но не удержалась и уронила все три чашки, расплескав кофе на чисто вымытом полу. — Черт, простите.

Мэтью, Аманда и Луиза молча повернулись к ней. Хелен опустилась на четвереньки, пытаясь собрать разлитый кофе крошечной салфеткой; она уже готова была извиниться снова, когда из палаты Шилы вышел врач — на сей раз шагом. Всеобщее внимание тут же переключилось на него. Вид у врача был добродушный; он отвел их на несколько шагов в сторону, словно говоря: «Давайте отойдем от этой сумасшедшей». Вся сцена разыгрывалась перед глазами Хелен, словно немое кино. Она заранее знала, что сейчас скажет доктор. Луиза изогнулась и упала в объятия Мэтью за поддержкой. Он обнял обеих сестер, прижал их к себе. Доктор мягко тронул каждого за руку и отошел, его ждала другая работа. Хелен не знала, что делать; ей казалось, она не имеет права подсматривать, ведь горе — нечто очень личное. Но и отвести глаз от них она не могла, так как сильно тревожилась за Мэтью. Она решила подойти и присоединиться к ним, хоть и понимала, что ей здесь не место. И потом, она не была настолько лицемерна, чтобы притвориться, будто горюет, как Аманда и Луиза. Конечно, она им сочувствует; смерть матери — огромное горе. Но вряд ли уместно их утешать. Да они ей этого и не позволят. Когда она уже решилась подойти, все трое, не глядя в ее сторону, двинулись в палату, чтобы попрощаться. Хелен осталась стоять в пустом коридоре. Ей оставалось только ждать и стараться быть полезной.

Полтора часа спустя они прощались на парковке.

— Я позвоню тебе насчет похорон, — сказала Аманда Мэтью, целуя его в щеку.

— Пока! — прокричала Хелен, но ее слова остались без ответа.

Дженни получила нагоняй. Хелен могла сказать это достаточно точно, хотя, дверь Лоры была закрыта и она не могла слышать, что за ней говорилось. Но жесты и выражение лиц были понятны без всяких слов — Лора нахмурила брови и, наклонившись вперед, ткнула в Дженни пальцем. Дженни ссутулилась на стуле напротив. Мэтью там не было — хотя он вернулся на работу, несмотря на свою тяжелую утрату, — и Хелен предположила, что Лора дала Дженни ясно понять, что ее наказание будет тяжелым, не говоря ей конкретно, в чем оно будет заключаться. К сожалению, уволить личного помощника Мэтью без его согласия было нельзя.

Мэтью в ту ночь долго не ложился; иногда он принимался плакать, но по большей части смотрел куда-то вдаль, и Хелен сидела с ним, жалея, что никак не может облегчить его страдания. Утром он взял себя в руки и вознамерился поработать. Хелен знала, что вдали маячит перспектива похорон, но она пока не могла думать об этом. Ей нужно было составить план.

Через десять минут Дженни вышла из кабинета Лоры, глаза у нее слегка покраснели. Тем не менее, она посмотрела на Хелен в упор, словно говоря: «Я знаю, мое унижение тебя радует, но я не доставлю тебе такого удовольствия!» Хелен знала, что это блеф — то, что сделала Дженни, было слишком серьезно, чтобы не вызвать соответствующих последствий. Она умудрилась провалить два проекта, за которые им уже заплатили, и подвела клиентов, которые во всем положились на «Глобал». Пусть Лео заплатил чуть дешевле, так как находится в родственных отношениях с одним из руководителей, — не в том дело. Он — сын Мэтью, и уже только поэтому отнесся к их предложению всерьез. Что же до Сандры — бедная Сандра в глазах публики погибла окончательно. У нее теперь не было ни малейших шансов выиграть номинацию — она дошла до края и летит в пропасть. Конечно, во многом она была виновата сама; даже если бы Дженни ее не пригласила, она вполне могла заявиться на другую тусовку и осрамиться там. Но ведь она ничего подобного не сделала! Дженни сказала ей, что Лора хочет видеть ее на открытии «Верано», и сама напоила ее, а потом не потрудилась незаметно выпроводить, а, наоборот, вывела к папарацци. Хелен ухмыльнулась в сторону Дженни. Ты влипла.

Позже в тот день Мэтью заперся в кабинете Лоры. Затем он вызвал Дженни. Спустя какое-то время Дженни вышла и принялась выгружать содержимое ящиков своего стола в коробку. Энни и Джейми стояли около нее, как два плакальщика на похоронах. Хелен отчаянно желала узнать, что случилось, но понимала, что спросить не может. Она послала электронное сообщение Хелен из бухгалтерии:

«Что происходит?»

Ответ пришел практически немедленно.

«Ее переводят секретаршей в отдел информтехнологий. Будет печатать инструкции для компьютерных мальчиков. Мне ее немного жаль».

«А мне нет», — напечатала Хелен в ответ.

Незадолго до конца дня Дженни остановилась перед столом Хелен с третьей коробкой в руках.

— Он ведь и ко мне подкатывался, знаешь? — Она злорадно улыбнулась.

— Насколько я понимаю, «он» — это Мэтью?

— Года три назад. Повел меня обедать, взял за руку и начал петь, какая я красивая. Конечно, я его отшила. Представляешь, какой бабник?

Хелен вспомнила. Три года назад она забеременела. Она посмотрела на Дженни: длинные темные волосы связаны на затылке в «конский хвост». Да, вполне возможно.

— Пока, Дженни, — улыбнулась она, приводя ее в замешательство. — Не скучай там, в подвале.

— Дженни сказала мне, что ты к ней подкатывался, — сказала Хелен Мэтью позже вечером, просто чтобы посмотреть, как он выкрутится.

— Неужели?! Она врет. Просто хочет отомстить мне за то, что ее понизили. Неужели не понимаешь?

— Ну, раз ты так говоришь…

Он взял ее за руку и развернул к себе лицом.

— Хелен, я никогда не был святым, я знаю. Да ты и сама понимала — ведь я был женат, когда мы с тобой сошлись. Может быть, я и попытался однажды заигрывать с нею, я, честно, не помню. И если это было так, я по-настоящему сожалею. Но все было до того, как я осознал, как много ты для меня значишь. Я изменился.

Ну, вот снова. У Мэтью это в крови — обаяние? Изворотливость? Наивность? Она не знала, что именно, но он все время изворачивался и ухитрялся выходить сухим из воды. Он имел обыкновение привести нужные доводы в тот момент, когда казалось: все, хватит. Именно потому, что всегда верил в себя, он так многого добился и всегда выходил победителем. Хелен понимала, что должна ненавидеть его, но ненависти не испытывала. Он не был злодеем — просто слабым. Ей стало жаль его — наверное, очень тяжело быть таким бесхребетным, таким эмоционально незрелым, так отчаянно сопротивляться подступающей старости. Вскоре он станет престарелым объектом насмешек — лысеющий ловелас, все еще пытающийся затащить молодых женщин в постель. И хотя она была обижена, ей хотелось защитить его от себя самого, от его худших инстинктов. Софи была бы для него теперь отличной партией. Она стала сильнее, она закалилась и выдержит все его закидоны. Она будет держать его в ежовых рукавицах, за что он, вероятно, будет ей только благодарен.