"Черные небеса" - читать интересную книгу автора (Тепляков Андрей Владимирович)

Глава 17. Маленький Принц

Рабочий день подходил к концу. Ной только что закончил очередное задание, когда скрипнула дверь, и вошел Рувим.

— Звонили из Администрации, — сказал он. — Тебя хочет видеть Адам Декер.

Ной отвернулся от экрана.

— Зачем?

— Не знаю, но тебе лучше поспешить. Думаю, что новости будут хорошими.

Рувим подмигнул и вышел. Ной хмыкнул, повернул выключатель и пошел одеваться.

Декер встретил его радушно.

— Входи, входи, мой мальчик. Замерз? Садись возле батареи, погрейся. Хочешь горячего чая?

— Да, спасибо.

Декер дернул шнурок за спиной и дал распоряжение вошедшей секретарше.

— Я читал отчет Рувима о тебе, — сказал он, когда девушка вышла. — Он отзывается в самых лестных выражениях. Ты молодец, Ной. Скажу честно, ты превзошел мои ожидания. В порядке исключения, если, конечно, тебе интересно — можешь его прочитать.

— Спасибо. С удовольствием прочитаю.

— Среди всего прочего, он написал, что ты регулярно засиживаешься на работе допоздна. Я приветствую твое рвение, но стоит ли так усердствовать? Впереди у тебя много времени, не обязательно так торопиться.

Он внимательно посмотрел на Ноя. Тот лихорадочно размышлял, как лучше ответить, и старался не отводить глаз.

За безопасность информации в Лабораториях отвечал Рувим. Написал ли он в своем отчете, чем именно занимается Ной по вечерам? В том, что старик знает о попытках получить доступ к закрытой информации, сомнений не было. Андрей предупреждал Ноя об этом. Он предложил выждать после первой попытки и посмотреть, как на это отреагирует Рувим. Тот не пошел бы сразу к Декеру; Андрей уверял, что первым долгом наставник придет к Ною, чтобы задать вопрос. Или не придет вообще. Ной ждал три дня. Рувим промолчал.

— Когда-то мы работали с ним вместе, — говорил Андрей. — Я учился у него — так же, как и ты. И, как и ты, я интересовался чужой информацией. У меня не было высшей цели, вообще не было цели. Просто молодость и любопытство. Как это обычно бывает: знания уже есть, а ума еще не хватает. Вобщем, напортачил я там. Стер какой-то доклад. По глупости стер, не заметил. А начальство — к Рувиму. Посмотрел он, а я там, как на ладони. Пришел ко мне, рассказал все и устроил головомойку. Я покаялся, но сделанного не вернешь. Выбор был небольшой: или Рувим берет все на себя, и тогда — прощай работа, или докладывает об ошибке молодого специалиста. В последнем случае мое будущее в Лабораториях становится под вопрос. Я начал бить себя в грудь, заявлять, что за все отвечу сам. Так, в итоге, и решили. Он пытался меня отстоять, не один месяц пороги обивал, все ходил, просил, писал, но без толку. Меня поперли. Рувим подкидывал иногда кое-какие задания, чтобы я с голоду не помер. Неофициально. Фактически, свой кусок, мне — дураку, отдавал. С тех пор с высоким начальством, любовь у него закончилась. Слишком много грязи на него вылили. Если повезет, он тебя еще и подстрахует.

Все это промелькнуло в голове Ноя за несколько секунд. Декер продолжал смотреть на него, спокойно сложив на столе руки.

— Я не тороплюсь, — сказал Ной. — Просто мне интересно то, что я делаю. Трудно остановиться. Так много хочется узнать. И побыстрее.

Декер кивнул и улыбнулся.

— Да, вижу, ты нашел себя. По отчету Рувима это совершенно ясно. Это очень хорошо, редко так получается. И все же — побереги себя. Молодой человек не должен столько времени уделять работе, это пристало нам — старикам. Не становись затворником раньше времени. Почаще оглядывайся вокруг.

Софья принесла чай. Они замолчали, ожидая, пока девушка сервирует маленький столик. Когда она удалилась, Декер жестом предложил Ною угощаться.

— Я искренне рад твоим успехам, — повторил он. — Но позвал я тебя не за этим. Я хочу пригласить тебя в гости. Как ты на это смотришь?

Ной опешил.

— Я… буду рад!

— Разумеется, мое приглашение касается и твоей мамы, и твоей невесты. В нынешнюю субботу, у моей жены день рождения. Я устраиваю праздник, семейное торжество — гостей планируется не очень много, и мне было бы приятно видеть тебя среди них. Соберутся столпы Города. Люди, с которыми полезно познакомиться. Вот…

Декер выдвинул ящик стола и вытащил несколько листов плотной бумаги.

— Возьми. Это официальные приглашения.

— Спасибо!

— Приходите пораньше, часа в четыре. Успеете познакомиться со всеми.

Разглядывая приглашения, украшенные вензелями и завитушками, Лайла пришла в полный восторг.

— Просто не верится, Ной! — воскликнула она. — Даже голова кружится!

Звонко поцеловала его в щеку. Вскочила с дивана и забегала по комнате. Ной с улыбкой следил за ней. Возле шкафа Лайла остановилась.

— Нужно продумать, как одеться. Адам Декер ничего не говорил на этот счет?

— Да нет, ничего не говорил.

— И все равно. Тебе нужно купить что-нибудь новое. Что-нибудь красивое. А мне…

Остаток вечера утонул в бесконечной примерке. Ной был усажен в кресло, и Лайла крутилась перед ним в разных нарядах, заставляя подробно высказывать свое мнение о каждом. Это утомляло гораздо больше, чем целый день, проведенный на работе, и, окончательно выдохшись, Ной был уже готов произнести страшные слова: «Ты хороша в любом наряде».

Но удержался. Лайла была счастлива, грех портить такую радость.

Реакция матери оказалась настолько схожей с реакцией Лайлы, что Ной не мог сдержать улыбки. И снова разговор зашел о нарядах, и снова перед ним возникла угроза бесконечных примерок, оценок и обсуждения тряпок. С великим трудом Ною удалось уговорить мать подождать до завтра.

Она согласилась. Села в свое любимое кресло, нежно глядя на сына, и сказала:

— Я знала, что так будет. Отец оставил нам хорошее наследство, и ты, наконец-то, решился его использовать. Ты молодец. Ты пойдешь дальше, гораздо дальше. Слава Богу, что, хотя бы под конец жизни, я увижу это.

— Мам, не говори ерунды! Какой конец жизни? У нас с тобой все еще впереди.

Она улыбнулась.

— Ты хороший мальчик. У меня умный и добрый сын, который добьется всего, чего захочет. Что еще можно желать?

Она немного помолчала.

— Скорее бы вы поженились и нарожали мне внуков. Больше я ничего не попрошу.

У Ноя запылали щеки.

— А ты не красней! Невинность там, где есть воля к зачатию. Так говорил батюшка нам с отцом. Пора и тебе узнать об этом. И обо многом другом.

— Мам, я пойду, — сказал Ной и поспешно поднялся. Он не хотел говорить с ней о таких вещах. Это было слишком личное; это было его и только его. Когда-нибудь он разделит это с Лайлой. Но не с матерью. Ни за что!

— Иди. А я еще немного посижу. Жалко завершать такой вечер.

В назначенный день Лайла приехала в Квартал на целый час раньше срока. Обе женщины кругами ходили вокруг Ноя, осматривая его со всех сторон, оправляя, оценивая, ощупывая. Новая одежда ему не нравилась — она была неудобная, и выглядел он в ней, как напыщенный дурак. Ной решительно отбивался от попыток улучшить его вид, и, в конце-концов, заявил матери, что ей самой пора одеваться, если она не хочет опоздать.

Они с Лайлой упаковали подарки: красивые настольные часы с резными фигурками ангелов — маленький шедевр точной механики и тонкую табличку из полированного камня с поздравлением. Накануне они очень долго спорили о подарках, переезжая из одного магазинчика в другой и отметая множество вариантов. Трудно было решить, что подарить человеку, у которого есть все. А, если чего-то и нет, то это можно купить, благо вопрос цены таких людей не беспокоил.

Спустилась мать. На ней было новое, купленное специально для торжества, платье. Они сели в машину и поехали к дому Декера, до которого было не больше четверти часа пешего хода.

Возле открытых ворот их встретил Алон, тщательно выбритый и облаченный в широкую черную мантию, словно чародей из детской книжки. Он церемонно поклонился гостям и пригласил следовать за собой к отведенному для них месту стоянки.

— Храни тебя Бог, Алон, — сказал Ной, вылезая. — Ты сегодня при параде.

— Да, господин Коштун, — важно ответствовал старик.

Лайла что-то сунула ему в руку, и Алон почтительно поклонился ей.

— Прошу вас проходить, — сказал он, указывая на парадную дверь особняка. — Хозяева ждут, — и поспешно пошел обратно к воротам, пряча руки в карманы.

Ной направился к двери, вслед за матерью и Лайлой, размышляя на ходу о перемене, произошедшей с Алоном. Он никогда не видел его таким. Его смутило даже не столько лакейское величие, старика, это, скорее всего, временно — по долгу службы, сколько обращение: господин Коштун. Оно не понравилось Ною, как квинтэссенция всех тех перемен, что происходили в его жизни.

За домом он заметил двух вооруженных милиционеров в тулупах. Возле них бегала кругами собака. Завидя гостей, они приложили руки к шапкам. Ной вспомнил, как робел перед милицией еще пару месяцев назад, а теперь они отдавали ему честь. Но почему они здесь? Чего боится Декер? Тараканов? Вряд ли пара замерзших людей сможет его защитить. Скорее наоборот, эти двое должны демонстрировать отсутствие настоящей опасности. Маленькая мера предосторожности, ничего серьезного.

В просторной прихожей было хорошо натоплено. Ярко горели лампы. Строгая горничная приняла у гостей одежду и унесла в примыкающую комнатушку, назвав ее — гардеробная. Вернувшись, она пригласила следовать за собой.

Они прошли в огромный зал, занимающий почти весь первый этаж особняка. Повсюду горели люстры и свечи, отражаясь мириадами искр в зеркалах. Столько света Ной не видел никогда, само солнце не могло дать больше.

Столы вдоль стен ломились от угощений. От одного взгляда на них у Ноя, который ничего не ел с самого утра, едва не свело желудок.

Возле одного из столов стоял сам Декер с женой и сыном.

— Господин Ной Коштун, — объявила горничная. Ее голос эхом пронесся по большому залу.

Она удалилась.

Адам Декер был великолепен: бархатный, темно-синий костюм, из кармашка пиджака выглядывает уголок носового платка, кремового цвета рубашка, бабочка. Седые волосы зачесаны назад, образуя царственную седую гриву.

— Храни вас Бог, дорогие друзья! — приветствовал он гостей. — Очень рад видеть вас в своем доме. Проходите, чувствуйте себя свободно.

Он вежливо кивнул Ною, его матери, Лайле, обращаясь к каждому по имени. Этот обычный, незаметный и безликий жест приветствия — кивок или легкий поклон — в исполнении Декера выглядел изысканным и красивым.

— Разрешите представить вам мою жену. — Он отступил на шаг, пропуская супругу вперед. — Мария Декер.

Очень молодая женщина. Раза в два моложе своего мужа. И очень красивая. Ной сразу же усомнился — могла ли она быть матерью Симона. Нет, она лишь на пять-семь лет старше сына. Тонкая, точеная фигура, худое лицо, правильное, словно вырезанное из камня, не единого изъяна — эталон холодной красоты. Неземной, неживой красоты — не такой, какую даровал Создатель Лайле. В сочетании с маленьким ростом, Мария Декер выглядела почти ребенком, из которого, со всей тщательностью, попытались сделать женщину и хозяйку дома.

На ней было черное длинное платье, между маленьких грудей поблескивал крестик. Словно украшение.

Она так же приветствовала гостей легким кивком, называя их имена. Но, когда она произносила их, когда встречалась глазами с Ноем, его матерью или Лайлой, холодный лик недоступного совершенства на секунду отступал, являя молодую женщину, простую и непосредственную, наглухо запертую в образе супруги могущественного человека.

«Если она не мать Симону, — думал Ной, любуясь ею, — значит, предыдущая жена Декера умерла. Или он развелся с ней, но это уже скандал».

— Мой сын, Симон, — сказал Декер.

В отличие от Адама и Марии, тот был одет нарочито просто и небрежно, ясно давая этим понять, во что ставит родителей и их праздник. На представление отца Симон не отреагировал. Продолжал спокойно стоять и молча смотреть на Ноя. Пауза затягивалась. Еще немного, и поведение младшего Декера, станет похожим на обычное хамство. Словно почувствовав это, он повернулся к Лайле, улыбнулся ей и, галантно склонившись, произнес:

— Храни вас Бог.

Лайла смущенно поклонилась в ответ. Мария слегка коснулась руки Симона. Он вздрогнул, поджал губы, лицо его окаменело. Он приветствовал Ноя и его мать. Потом извинился и отошел.

Лайла преподнесла подарки, а потом Адам Декер пригласил всех к столу, где гостей ожидали легкие закуски.

Через полчаса стали подходить остальные. Среди них были глава Совета Города Исаак Погодин с женой и дочерью, начальники всевозможных комитетов, названий которых Ной не запомнил, члены Администрации. Все они блестели, и все они сияли. Они являли ту степень роскоши, о которой Ной даже не подозревал. Эти люди не просто возвышались над всеми остальными, небожители — если они и спускались на землю время от времени, то никогда не касались ее башмаками. Глядя на женщин в прекрасных платьях, ухоженных мужчин, Ной вспоминал Андрея, его темную каморку, полную крыс, плед и маленькую печку. Между квартиркой и этим залом пролегала даже не пропасть, а целый мир. Для этих людей не существовали такие, как Андрей — слишком маленькие, слишком серые, чтобы их можно было заметить.

Ноя разглядывали с интересом, какой может вызвать экзотическая зверюшка. Хорошо воспитанная, чистенькая, милая зверюшка, которая все понимает, но — увы — не умеет говорить.

Ной не открывал рта. Молчала и его мать, наслаждаясь происходящим, слишком счастливая, чтобы о чем-то думать. Говорила Лайла. Она общалась с каждым, каждому успевала сказать что-то непринужденное, улыбнуться. Это получалось у нее настолько хорошо, будто она всегда принадлежала этому кругу.

А Ной открыл пошире уши и глаза. Он смотрел, слушал, впитывал каждую мелочь, каждый жест. Где-то здесь, в этом доме, лежит тот самый пароль, о котором говорил Андрей. Волшебное слово, до поры еще скрытое.

Роскошный зал казался безликим. Он не носил отпечатка личности своего хозяина. Скорее это был отпечаток образа жизни. Символ роскоши. Адам Декер ходил среди гостей, а за ним неотступно следовала юная Мария. Симон куда-то пропал. Сверху зазвучала музыка — неслыханная, вычурно сложная. Множество инструментов ткали легкую паутину мелодии, она нисходила в зал и растворялась в шелесте разговоров.

— Прошу к столу! — раздался голос Адама Декера.

Гости стали рассаживаться.

Возле каждого столового прибора на миниатюрном постаменте из полированного камня помещалась табличка с именем. Лайла быстро нашла свою, а вот таблички Ноя рядом не оказалось. С обоих сторон имена были мужские и незнакомые. Он удивленно посмотрел на невесту.

— Не принято сажать гостей вместе, — быстро шепнула она ему. — Поищи свое имя.

Ной передал эти слова матери, и они вдвоем отправились искать свои места.

Его прибор оказался недалеко от самого Декера. По обе стороны сидели молодые девушки, их лица казались знакомыми и незнакомыми одновременно. Имен Ной не помнил совсем, но это было не страшно, благо рядом стояли таблички.

Адам Декер открыл праздник короткой речью, в которой поблагодарил гостей за то, что они нашли время посетить его скромный дом. Раздались аплодисменты. Декер вскинул руки. Наступила тишина.

— Друзья, все вы — очень близкие мне люди. Всех вас я знаю и люблю. Но сказать, что люблю одинаково, значит покривить душой. Есть в этой комнате человек, которого я люблю больше всего на свете. Мой светоч, средоточие всех моих помыслов, счастье мое — моя Принцесса.

Декер поднял бокал, и десятки рук присоединились к нему.

Смущенная Мария поднялась.

— За тебя, жена моя!

Зазвенели бокалы.

А потом были танцы. Ной разыскал Лайлу.

— Не могу, Ной. Я уже обещала. И следующий танец. И еще два.

Он помрачнел. Девушка шепотом говорила, что так принято, так надо. Ной едва сдерживал раздражение — кому так надо? Ему? Он оглядел зал и увидел мать. Она общалась с высокопоставленными женами. На ее щеках опять горел румянец, глаза блестели. Ною стало тоскливо. Он почувствовал себя брошенным и одиноким. Он бродил вдоль стен, окруженный музыкой и огнями, смотрел на танцующих и пытался понять, для чего он здесь.

От выпитого немного кружилась голова; захотелось в туалет. Ной несколько раз замечал, как люди входят и выходят через маленькую дверь в дальнем конце зала. Он решил поискать в том же направлении.

За дверью оказался узкий коридор, расходившийся на два рукава. Ной повернул наугад, миновал несколько запертых комнат и оказался в тупике. Все двери были закрытыми, кроме одной. Чья-то тень мелькнула в узкой щели, послышался тихий голос. Ной сразу узнал его — Мария. Она что-то быстро с жаром говорила. Ной тихонько подошел к двери и заглянул в щель.

Посреди небольшой комнатки, загроможденной стульями, стояли Симон и Мария. Она держала его за руки. Симон хмурился, а молодая мачеха что-то шептала ему, склонившись к самому лицу. Он ответил ей, потом высвободил руки, обхватил узкие плечи и притянул девушку к себе. Мария обернулась, бросив быстрый взгляд на дверь. Ной отпрянул, чувствуя, как щеки заливает румянец.

Позабыв о туалете, он поспешил вернуться в зал. Минут через пять появилась Мария, которую тут же окружили гости. И снова в ней не было ничего от той девушки в маленькой комнатке, которая держала Симона за руки, она стала королевой и хозяйкой бала. Спустя четверть часа вернулся Симон. Он улыбался.

Праздник закончился далеко заполночь. Гости прощались и разъезжались по домам. Горничная принесла одежду. Ной помог облачиться матери и Лайле и, оставив их перед зеркалом, вышел на улицу. Было темно и безветренно. Он немного постоял, глядя на далекие фонари, потом скрипнула дверь, вышли мать и Лайла.

Всю дорогу они непрерывно говорили, делясь впечатлениями и восторгами. У Ноя разболелась голова. Он устал, очень устал, в мыслях царил разброд: Мария и Симон, пароль для умной машины, обещанные Лайлой танцы. Он ни на чем не мог сосредоточиться, но и выкинуть из головы все это тоже не получалось.

Так он и мучался до тех пор, пока мать не стала уговаривать Лайлу остаться ночевать.

И Лайла согласилась.

Мать ушла готовить комнату, оставив молодых вдвоем на кухне.

— Совершенно другая жизнь, — сказала Лайла, стоя у окна и глядя на свое отражение. — Другой мир. Мы взлетаем к самому небу. И, знаешь, я немного боюсь этой высоты.

Она обхватила себя руками. Ной подошел к ней и осторожно обнял, почувствовав, как дрожит тело. Лайла сжала его руки.

— Ты заметил, как он смотрит на жену?

— Да.

— Вот это и есть любовь. Ей даже слова не нужны, она так бесспорна, так очевидна. Так прекрасна.

— А как она на него смотрит?

— Женщине не пристало выражать свои чувства.

Лайла повернулась к нему и улыбнулась. Ной склонился и поцеловал девушку прямо в мягкие теплые губы. Она не отстранилась.

— А у нас будет так? — спросила она.

— У нас будет лучше.

— Грешно желать большего.

На этот раз Лайла сама потянулась к его губам.

На лестнице послышались шаги, и молодые люди поспешно отпрянули друг от друга. Вошла мать. Она все еще была в новом платье, но лоск и оживление постепенно таяли, и сквозь них просвечивала простая человеческая усталость.

— Постель готова, — сказала она. — Я положила пару одеял, если замерзнешь.

— Спасибо. — Лайла улыбнулась. — Все было так чудесно, что я могу согреться одними только воспоминаниями.

Они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам.

Ной не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок и думал о Лайле, о Марии, о Симоне и большой любви. Близость девушки, ее присутствие в доме, рядом, за тонкой стенкой, не давало ему спать. От непривычного алкоголя мысли скакали и путались. Его знобило.

Прошел час. Дом молчал. Ной стал, накинул халат и вышел из комнаты. У двери Лайлы он остановился и тихонько постучал.

— Да, — едва слышно раздалось оттуда.

Он вошел.

Лайла лежала в кровати, укрытая всеми одеялами. Наружу высовывалась только голова. Ной подошел к ней и сел рядом.

— Не спится? — спросила Лайла.

Он кивнул.

— Мне тоже.

Она высунула наружу голую руку и коснулась Ноя. Он склонился и поцеловал ее. Она ответила. Поцелуй получился длинным, теперь они не торопились, не боялись, не стеснялись друг друга. Ной скинул халат и остался в одной пижаме. В полумраке комнаты он не мог разглядеть лица Лайлы. Холод пронизывал до костей. Девушка почувствовала это. Откинула край одеяла. Ной скользнул к ней.

Там было жарко. Он почувствовал ее тело — теплое, мягкое и совершенно голое. Ее груди прижались к его груди, ноги обвили его ноги, согревая, разжигая огонь. Ной положил руку ей на живот. Кожа была гладкой, как у ребенка. Она удержала его.

— Нет, — прошептала в самое ухо. — Не сейчас.

— Почему?

— Не так. Назначь день — пусть все будет так, как должно быть. Назови меня своей женой.

Она придвинулась к нему ближе и коснулась губами уха.

— Я отдам тебе все.

Ной застыл. Он согревался. Тепло ее тела передалось и ему. Лайла опустила голову Ною на плечо.

— Полежи со мной, — попросила она. — Это не будет большим грехом.

Ной повернулся и поцеловал ее в висок. Закрыл глаза.

В кабинете было тихо. Сотрудники группы разошлись, ушел Рувим, в коридорах гас свет. Ной смотрел на экран, а мысли его блуждали где-то далеко.

Через две недели их с Лайлой обвенчают. День назначен. Вчера Ной с матерью были у Гамовых и обсудили все подробности предстоящего празднования. Через две недели Лайла Гамова станет Лайлой Коштун.

Ной улыбнулся и посмотрел на пустое поле ввода. Умная машина все еще не допускала его к тайнам Адама Декера. Ной перебрал уйму вариантов, так и этак обыгрывая слова Мария и Принцесса. Ничего не выходило. Он никак не мог сосредоточиться. В голову все время лезла старая глупая песенка:

Ной усмехнулся. Мария — Принцесса, а Симон, надо полагать, Принц. Он вздохнул и снова стал напевать.

Ной вздохнул и вбил в окошко: «Маленький Принц».

— Пароль принят!

Электронный голос прозвучал удивительно громко. Ной вздрогнул и инстинктивно подался вперед, пытаясь прикрыть собой экран.

— Добро пожаловать, Адам Декер!

Получилось.