"Расплетающие Cновидения" - читать интересную книгу автора (Парфёнова Анастасия)

Эпилог

Дерево, только что безобидно росшее в кругу себе подобных, вытянуло крючковатые ветви, распахнуло клыкастую пасть и попыталось сграбастать неосторожно прислонившуюся к стволу меня. Я отшатнулась с испуганным писком, с ловкостью, выработанной долгой практикой, увернулась и грандиозным прыжком бросила тело прочь… чтобы чуть было не угодить прямиком в распахнутые объятия второго «дерева».

— Не пытайся бороться с ними, Тея! Это же твой собственный сон! Управляй им! — Зазвенел в ушах рассерженный женский голос.

Ага. Как же, мой. Когда Кесрит тор Нед’Эстро где-то рядом, время от времени вмешивается и добавляет туда что-то нелицеприятное, назвать сон «моим» было бы по меньшей мере преувеличением.

И тем не менее лучше мне действительно начать управлять ситуацией. Интересно, можно ли быть переваренной образами собственного сна?

Лучше не проверять.

Я расслабилась, глядя сквозь угрожающе приближающиеся деревья, вкладывая волю и силу в изменение окружающей реальности. Совсем не похоже на танец, и в этом основная сложность. Здесь важным было не изменять себя, а, напротив, оставаться пассивной и постоянной, отстранённо наблюдая за происходящим и не позволяя ему задеть тебя. И всё время помнить, что происходящее — сон. Даже если особой разницы между миром снов и миром реальным не было, всё равно об этом следовало помнить.

Окружающее чуть дрогнуло, как будто круги побежали по воде, — и деревья вновь застыли, как и подобает нормальным деревьям. Даже ещё лучше — я посадила их в кадки и поставила возле стены, точно послушные и покорные детали интерьера. Пусть постоят, подумают о собственном поведении…

— Неплохо.

Я резко обернулась на голос. Они стояли там — Кесрит и Раниэль-Атеро, окутанные сероватыми тенями, с одинаковыми ироничными ухмылочками на нечеловечески прекрасных лицах. Я взвыла. Мысленно. Кажется, обучение перешло на новую стадию.

— Для начала неплохо. Продолжим.

Вместо того чтобы менять окружающее или создавать разнообразных монстров, они набросились сами. Лично, так сказать. А изменить настоящее, реальное существо, забредшее в твой сон, гораздо сложнее, чем собственную фантазию.

С этой парочкой я не справилась бы и в бодрствующем состоянии. По идее, раз сон был мой, то здесь я должна была обладать над ними некоторой властью. Но на практике… На практике я едва успевала уворачиваться от щедрых ударов и зуботычин. Заставила одну из стен выгнуться, втянуть в себя Раниэля-Агеро, вызвала из воздуха альфа-ящера, которого награвила на Кесрит, снова вынуждена была отпрыгивать и отбиваться от появившегося прямо за спиной Учителя.

Когда Мастер тор Нед’Эстро грозилась показать мне, как управлять собственными снами, я это пропустила мимо ушей. Зря. Угрозы эль-ин обычно выполняют.

Поначалу я и сама не возражала чему-нибудь научиться. Умей я по-настоящему управлять собственным разумом, то не попалась бы в такую элементарную ловушку. Изменение не вышло бы из-под контроля, никто бы не погиб… Увы, ни у кого не было времени, чтобы годами учить меня сложнейшему искусству, шаг за шагом продвигаясь к настоящему мастерству. Всё, что могли сделать учителя, — это натаскать меня на самозащиту, ну и показать кое-какие трюки, которые помогли бы вывернуться в очередной критической ситуации. А значит, тренировки в боевой обстановке. Значит, упражнения, где основная мотивация обучаемого обеспечивается его собственным инстинктом самосохранения. Я должна была понять, чего от меня хотят, и сделать это прежде, чем меня изобьют до потери сознания. Такие вот пироги.

Удар раскрытой ладонью по лицу — меня отбросило на несколько метров, а пинок ногой под рёбра завершил наказание за недостаточную проворность. Ауте, больно-то как! От следующего удара я увернулась, но долго так продолжаться не могло. Надо срочно…

Идея осенила внезапно, приступом поистине панической гениальности. Надо просто в сновидении создать что-то, с чем они и в реальности не смогли бы справиться, и насмерть заблокировать для непрошеных гостей контроль над моей реальностью. В Ауте весь этот бред про сны. Пусть попробуют разобраться с происходящим, если я буду твёрдо уверена, что всё взаправду.

И прежде чем успела подумать или испугаться, я выпустила то, что навсегда стало ассоциироваться в моём разуме с неконтролируемой силой: Вероятностный Шторм.

И, признаюсь честно, учителя потеряли для меня всякий интерес. Все силы, всё внимание сосредоточилось на том, чтобы не быть уничтоженной запущенной мной же самой вакханалией. Держусь, держу-усь… А-а, Ауте! Просыпаюсь!

Я скатилась с кровати на пол, больно ударившись локтём и беспомощно путаясь в собственных крыльях. Правая сторона лица пульсировала и саднила, обещая появление грандиозного синяка, лёгкие горели, каждый вздох вызывал приступ боли в рёбрах.

Рядом кто-то выпустил сен-образ, здорово напоминающий ругательство. Я подняла голову.

Кесрит тор Нед’Эстро вставала из кресла, ворча себе что-то под нос, потирая ссадины на руках, скрывая проплешины в волосах. Раниэль-Атеро, висевший в своей любимой летучемышиной позе под потолком, грациозно спустился на пол. Этот, в отличие от нас обеих, выглядел свежим, отдохнувшим и идеально причёсанным, будто действительно последний час спал сном праведника.

— Моя Хранительница, — прошипела Кесрит, всеми оттенками ауры показывая, что на самом деле у неё на языке вертятся отнюдь не столь вежливые слова. — Вам не кажется, что последнее было несколько излишне… крутой мерой?

— Но я же победила, — неуверенно попыталась возразить я.

— Да ты нас чуть не угробила! — взорвалась самозваная учительница. Я виновато втянула голову в плечи. Раниэль-Атеро успокаивающе поднял руку.

— Не сердитесь, мастер. С Антеей всегда так — девочка не знает пределов собственной силы. Обучать её — всё равно что танцевать с Ауте: захватывающе, но опасно.

— Захватывающе? Какое, в Бездну, захватывающе? Это была тренировка, а не битва! Какого демона она под конец привязала нас к сновидению, не позволяя выйти?

У меня горели уши.

— Но вы же сами сказали, что так надо делать, если хочешь справиться с противником.

— Ты едва нас не убила!

— Но вы же полные Мастера. Вы не могли погибнуть из-за такой ерунды.

Раниэль-Атеро расхохотался. Кесрит беспомощно развела ушами. Я же была озадачена: неужели они хотят, чтобы я поверила, что чуть было не уделала двух специалистов на их собственном поле?

— И вообще, вы первые начали пинаться. — Я опасливо пощупала свои рёбра. — Тренировка, называется…

Учитель покачал головой и поднял на меня сапфировые, полные смеха и силы глаза. Его древность окатила, как прибойная волна, накрывая с головой, сбивая с ног. И это существо я только что чуть не убила? Ага. Как же.

Он фыркнул.

— Неплохо, Антея. Почти хорошо. Но, во имя Ауте, ты должна обладать большим контролем над тем, что делаешь. Этот последний шторм ты не контролировала. Возможные последствия объяснять надо? — Он вдруг резко посерьёзнел. — Valina, пойми… Нельзя вечно бросать в противников жуткими силами, природы которых ты сама не понимаешь, только затем, чтобы посмотреть, что из этого получится.

— Я… знаю, Учитель. Думаю, проблема в том, что у меня просто слишком много этих… сил.

Он опять расхохотался. Кесрит беспомощно возвела очи горе. Опять я что-то не то ляпнула.

— Думаю, на сегодня с уроком можно закончить. Продолжим завтра, в то же время. Может быть, попробуем поработать над проникновением в чужое сновидение, раз уж в своём у тебя слишком много сил. Моё почтение, Хранительница.

Мы обменялись формальными поклонами, и они удалились, обсуждая что-то между собой в таких головоломных сен-образах, что и думать было нечего пытаться подслушать. М-да. С добрым утром тебя, Антея. Вот и начался новый чудесный день…

Я покряхтела ещё немного для порядка и, держась за рёбра, отправилась к бассейну для утреннего омовения. В онн царила тишина и почти потусторонний покой. Когда дома был Аррек, здесь никогда не было так тихо…

Не думать об Арреке. Ауте, я же вене. Я должна уметь вышвыривать из себя всё нежелательное. Но это… это слишком глубокое, слишком личное. Такое просто боишься трогать…

Дошла до маленького озера, легла на поребрик, безвольно опустив руку в прозрачную зелёную воду. Этот зал всегда был моим любимым: можно бесконечно следить за переливами разноцветных бликов, отражённых водой, за движениями меняющихся теней в глубине. А можно закрыть глаза и на несколько коротких минут забыть о том, что тебя угораздило стать Хранительницей…

Ну ладно, ладно. Пожалей себя, раз уж так хочется. Помучайся виной перед невинно (ну и не совсем невинно) убиенными. Сколько их было? Ристы — это только последние в достаточно длинном списке. А до них… Ауте, похоже, я как то самое пресловутое оружие массового уничтожения. Не приближаться, опасно! Зашибёт и не заметит!

Мои дела постепенно приходили в норму. Испортив всё, что можно было испортить, запутав всё оставшееся до состояния полной путаницы, я удалилась, оставив профессионалов искать выход из всей этой ситуации.

Профессионалы не подкачали. Эйхаррон, всё в том же тихом и незаметном стиле, в каком он проводил всю свою политику, замял дело. О Круге Тринадцати и особенно о неком Криите никто так и не вспомнил. Разгром ристов правящие круги Ойкумены восприняли на удивление спокойно (что как-то само собой вызывало у меня ассоциации с верными заместителями, приставляющими тебе к виску бластер в качестве последнего аргумента). Общественность надрывалась, понося злобных пиратов. И, что особенно приятно, превознося разгромивших их героев. За кулисами поднятой шумихи чувствовалась тонкая и умелая режиссура. В которой смутно угадывался почерк Того-О-Ком-Я-Сейчас-Не-Буду-Думать.

На модифицированные дарай-блоками станции «Вулканос-VI» (а их, с учётом Аметистового Колибри и за вычетом той, что была заражена нейерино, набралось две штуки) наложил вето Эйхаррон. Ну, с учётом того, что эль-ин тоже вроде как принадлежат к сей структуре. На практике же обе дуры, каждая размером с небольшую луну, болтались неподалёку от границ физической аномалии, вроде как прикрывая порталы от дальнейших нападений. Разумеется, Зимний принял оч-чень серьёзные меры, чтобы нападений со стороны самих крепостей нам тоже не нужно было опасаться. Найденных в недрах крепостей пленников (они же персонал, они же подопытные кролики для медицинских экспериментов, они же тюремщики и члены семей) не долго думая зачислили «временными эмигрантами» в Оливулскую империю, имеющими в будущем неплохие перспективы получить гражданство. Как я уже говорила, империя без особых трудностей принимала «не таких». Самого Колибри, например, уже записали в «свои».

Цель была достигнута. Смертные примирились с существованием эль-ин и позволили нам занять именно ту нишу в их обществе, на которую мы с самого начала и нацеливались. И, что особенно важно, теперь они уже не могли влиять на нас без нашего на то согласия. Впрочем, согласие, скорее всего, будет дано. Культурная интеграция потому зовётся интеграцией, что не может идти в одну сторону.

Аминь.

Но вопрос интеграции возвращал нас к проблеме Оливула. Я машинально поморщилась. Что ж, доблестная битва, когда головорезы из клана Витар прикрывали спины оливулским воякам и наоборот, действительно здорово помогла. Не настолько, впрочем, чтобы можно было говорить о серьёзных успехах на данном поприще. Мои любимые подданные по-прежнему друг друга ненавидели. И все сообща терпеть не могли меня.

А если серьёзно, то пора браться за империю по-настоящему. Там действительно — мои подданные, хочу я признать это или нет.

Итак, наш итог. В плюсе: сомнительные политические компромиссы. В минусе: Виор, Нефрит, мои риани. Куча постороннего народа. И вот уже неделю не было никаких вестей от Сергея. Почему мне кажется, что приз того не стоил?

Я прямо в воде сжала кисть в кулак, так что зеленоватая жидкость окрасилась кровью, затем снова расслабилась. Пожалела себя, и хватит. Решение было принято, решение было претворено в дело. Dixi.

Я красиво отжалась на одной руке, поднялась на ноги. Кто-то прислал сен-образ, прося разрешения явиться пред сиятельные очи. Я машинально позволила, послав мысль-предупреждение альфа-ящерам, чтобы пропустили.

Они появились через несколько минут: именно столько требуется, чтобы от охраняемой границы долететь до моего онн. Попасть сюда через телепортал без особого дозволения невозможно, об этом в первую очередь позаботились, когда всерьёз взялись за обеспечение безопасности Хранительницы.

Когда они появились в дверях… Пять северд-ин, полностью материальные, почётным эскортом окружали одинокую фигурку. Ллигирллин. В гуманоидной форме. Маленькая воительница, в чёрном кожаном комбинезоне, просвечивающем через призрачный плащ крыльев. Серебристо-седые волосы её были забраны в высокий, какого-то ритуального вида хвост, а на лице жили лишь узкие, взлетавшие к вискам глаза чистейшего льда. Она была воином, она была оружием, и даже Безликие склонялись перед холодным блеском стали, затерянном в извечной темноте.

Так, так, так… Мои уши заинтересованно повернулись в сторону гостей. И что это у нас тут намечается?

Охрана рассыпалась полукругом, все такие тихие и прямо лучащиеся значительностью. Подобную надутость у северд-ин я видела лишь однажды: когда они явились навязать мне свои услуги. Если подумать, то гораздо умнее для них было бы податься в ученики к Ллигирллин. Может, передумали?

Женщина-меч сделала несколько шагов мне навстречу и с бесконечной осторожностью подняла завёрнутый в зелёную ткань предмет. Отбросила в сторону роскошный шёлк.

Вопрос замер у меня в горле, уши легли вплотную к черепу.

Сергей. Я должна была догадаться.

Меч. Покоящаяся в кожаных ножнах катана с удлинённой ручкой — именно такая, какую я предпочитала любому другому оружию. Обёрнутая шершавой акульей шкурой простая рукоять со странным, сложным и незнакомым иероглифом. Легко узнаваемое дыхание магии — превращение провёл лично мой отец. Прекрасный боевой клинок, ничего лишнего.

Я должна была это предвидеть. Вечный Воин — так его, кажется, называли в Ойкумене. Воин Чести. У него не осталось ничего, кроме его искусства, кроме той единственной страсти, которой он посвятил свою жизнь, затмить которую смогла лишь зеленоглазая царевна-колдунья. Теперь же… Теперь для него был только один путь — Путь Меча. Я и подумать не могла, что человек может быть на это способен. Хотя какой же из арра человек?

Ауте, о чём я думаю?

— Антея-тор из клана Изменяющихся, из клана Хранящих, дочь Даратеи-тор из клана Изменяющихся, Молчаливый выбрал тебя своим носителем. Примешь ли ты его?

Всё правильно. Не эль-ин выбирает оружие, но оружие выбирает себе носителя. Но… одушевлённый меч? Мне?

Всё происходящее напоминало дурную шутку.

Руки сами потянулись вперёд, губы сами произнесли необходимые слова.

— Для меня не может быть чести выше, о Поющая, — и это была правда. Не было чести выше. Даже если Молчаливый будет служить не мне, а той, о ком забыть не в силах.

На мои ладони легла странно знакомая тяжесть. Было так непривычно видеть его в… в такой форме. И в то же время это ощущалось как нечто правильное. Как очень ему подходящее.

Одушевлённое оружие? У меня?

Может, ещё одна проверка, из серии тех, что устраивали Раниэль-Атеро с Кесрит? Эй, кто-нибудь, ущипните меня, авось проснусь!

Никого не было. Ллигирллин и сопровождавшие её северд-ин исчезли, оставив меня наедине с… риани?

Пальцы дрожали. Так. Спок-койно.

Я прошла в тренировочный зал, опустилась на пол, едва ли замечая собственные движения. Ритуал: сесть, правый носок на левом колене, спина прямая, голова, кажется, плывёт в пустоте отдельно от остального тела. Всё внимание было приковано к мечу. К Молчаливому. К Сергею.

Скользнула ладонями по приятной шероховатости ножен. Ладонью обхватила идеально подходящую для меня рукоять. Испуганно отдёрнула руку, вновь потянулась: неуверенно, сомневаясь…

И долго вы собираетесь тянуть это, моя торра?

Я вздрогнула, неуверенно улыбнулась. Похоже, у меня всё ещё есть риани. И похоже, от его грубовато-жестокого надзора мне уже не убежать.

Осторожно, с величайшим почтением я обнажила клинок. Сперва, как положено, на два пальца. Полюбоваться переливами волнистой стали. Затем, спустя маленькую вечность — на треть. И вновь — отстранённое, восхищённое наблюдение. Восхищение красотой в высшем её смысле.

Я отложила ножны, мягко и уважительно. Плавно перетекла в позицию стоя, сделала несколько шагов. Нет, не шагов — скользящих полутанцевальных движений.

Невероятно. Не знаю, как папа это сделал, но, похоже, у меча не было постоянной плотности. Вес перетекал в нём из одной точки в другую без всякой оглядки на законы физики. В бою это будет создавать просто фантастическую динамику. Даже если отбросить в сторону все прочие околомагические способности самого Сергея, которые от него никуда не делись…

Первый удар — классический, красивый, папа бы мной гордился. В начальный момент замаха вес у Молчаливого был как у обычного меча. Стоило ему начать падающее движение — будто добавилось несколько лишних килограммов, стремительно увеличивающие скорость, а значит, и силу удара. А когда я испугалась, что не смогу контролировать ситуацию, вес исчез, энергия, вложенная в удар, будто испарилась, и клинок застыл в воздухе, без всякого остатка поглотив собственную инерцию.

Вау.

Попробовала провести ещё пару осторожных экспериментов. Фантастика. Плотность в разных точках постоянно менялась. И это позволяло выполнять совершенно невероятные связки и комбинации. Я, нарушив всю серьёзность момента, завизжала, как девчонка, в полном восторге. Вот уж действительно меч для вене! Такой же изменчивый, как и я сама!

И тут Сергей решил, что я достаточно развлеклась, и взял инициативу в свои руки. Он управлял моим телом, как я только что управляла им, заставляя танцевать каты, о которых я никогда раньше не знала. Удары, связки, блоки — совершенно незнакомая мне техника, очень экономичная, очень сдержанная. Никаких столь популярных у эль-ин прыжков и закруток, никакой показухи. И, кажется, пластичность моего тела понравилась арру не меньше, чем мне — его. Хотя, честное слово, этот… м-мм… уже бессмертный понятия не имел, что такое настоящая изменчивость. Ну ничего, ещё научится. Теперь у него есть такая возможность.

Мы бы ещё долго играли, как дорвавшиеся наконец до вожделенной косточки альфа-ящерята, но тут Сергей взвинтил скорость и во время одного из переходов заставил меня слишком резко повернуться. Обиженно взвыли рёбра. Вслед за ними, не в силах терпеть боль, взвыла я.

Уч-чителя, мать их… — откомментировал Сергей и добавил, что на сегодня достаточно.

Я встала на одно колено, подняла ножны: с величайшей осторожностью, с величайшим почтением в каждом вздохе. Металлические переливы клинка скрылись под тёмной, чуть тепловатой кожей. Теперь надо было подобрать перевязь… а я, кстати, ещё так и не удосужилась одеться. Или умыться.

Вышла обратно к озеру и с некоторым удивлением обнаружила там посетительницу, терпеливо дожидающуюся моего появления. Северд-ин, одна, без братьев и сестёр по звезде. Дивно. Я даже оглянулась, чтобы удостовериться, что остальные Безликие не болтаются где-нибудь поблизости.

— Дикая?

Она обернулась, и я только сейчас поняла, что она без маски. Красивое, совсем ещё молодое лицо — настолько молодое, что не успело ещё приобрести пресловутое «лишённое возраста» выражение, свойственное всем старым, заточенным в юных телах. Смуглая кожа, тёмные глаза, зрачки в которых сейчас закручивались спиралью. Что, кажется, было признаком неуверенности…

— Эль-леди. — Голос её тоже звучал неуверенно, будто Безликая и сама не понимала, что тут делает.

— Ты хотела поговорить со мной? — Я постаралась произнести это легко и непринуждённо, как само собой разумеющееся. А внутри — бешено изменяла собственное настроение, чтобы не выдать ошеломлённости.

— Да… Наверно, эль-леди. — Дикая скользнула чуть в сторону, к поставленным Арреком низким диванчикам и с неосознанной грацией охотящейся кошки опустилась на один из них. Мне ничего не оставалось, как только последовать её примеру, бережно устроив Молчаливого на коленях.

— Итак…

Однако она замолчала, всё больше и больше погружая нас в неловкость. Если бы речь не шла о северд-ин, я бы решила, что она стесняется… Ну хорошо.

— Позволь, я помогу. Ты, должно быть, хотела задать несколько вопросов об этом? — Я провела рукой над мечом, который когда-то был человеком.

— Да. — Дикая села чуть прямее, если такое вообще возможно. — Лорд Ашен и лорд Сергей позволили нам наблюдать за последней стадией превращения. Сказали, что раз уж мы заявились сюда учиться, то такое пропускать нельзя…

Ёмкий и полный скрытого смысла стиль высказываний отца не узнать было невозможно.

— Разумно. Если бы я знала, что происходит, я бы сама посоветовала вам обратить на это пристальное внимание.

— Леди Антея, — она, кажется, на что-то решилась, — вы считаете, что я тоже смогу… так? — Жест в сторону Сергея.

Я очень внимательно на неё посмотрела. Северд-ин — нервничает? Нет. Скорее неумело это имитирует. Но вопрос был важен.

— Если быть откровенной, Дикая, то мне кажется, ты — единственная, кто сможет и не проходить превращения.

Вот это её действительно удивило. Зрачки на секунду превратились в узкие вертикальные щёлки, затем рассыпались по глазному яблоку россыпью причудливых снежинок.

— Дикая, то, чему тебя учили с самого рождения, а скорее всего, и до рождения, — это Путь Меча. Мастерство и Воля, как вы говорите. Но это — отнюдь не единственный Путь. Проблема в том, что северд-ин никогда не ставили перед собой выбора, считая Меч единственным достойным Предназначением. А значит, все вы, в той или иной форме, обречены вот на это. — Я вновь провела рукой над коленями, будто гладя воздух, над никак не выдающим своего существования Молчаливым. — И не обязательно для этого становиться железякой в буквальном смысле слова.

— Антея-эль… боюсь, что я не до конца понимаю.

— Ты в этом не одинока. Я сама не понимаю. Но физическое превращение в меч — это отнюдь не самое важное. Это… просто внешнее отражение статуса. Признание того, что само твоё существо стало оружием и ни в чём другом больше не нуждается. На это идут, когда в жизни больше нет ничего важнее высокого искусства битвы, когда всё остальное теряет смысл и значение — за исключением, быть может, миссии, выполнить которую возможно, лишь отрёкшись от всего остального. Многие, очень многие переходят последнюю черту, чтобы служить… или защищать. Но… это действительно отречение. Все «ненужные» грани твоей личности отсекаются, всё лишнее, всё по-настоящему твоё должно исчезнуть ещё до того, как тело будет перековано в металл. Мне кажется, чтобы решиться на такое, нужна великая любовь или же невероятная ярость. А может быть, нестерпимая боль.

И я вновь погладила воздух над молчавшим Сергеем.

Дикая смотрела холодно и чуждо.

— А быть может, и великое желание самосовершенствования.

— Да. Это — обязательно. И… всё то, что я только что сказала, относится не только и не столько к Пути Меча. Подумай об этом, северд.

Безликая девушка грациозно поднялась на ноги, склонилась. И растворилась в бликах и световых зайчиках. О да, она подумает.

Я в последний раз провела рукой над Сергеем. Выдохнула едва слышно:

— Простите меня.

Нет ответа.

Осторожно положила его рядом с собой на диван. Замерла в нерешительности. Брать меч с собой в собственную ванну — это уже верх паранойи. Но, с другой стороны, эта конкретная ванна известна именно тем, что из неё периодически вылезает всякое разное… интересное. Ауте, у меня ведь даже перевязи нет! Не таскать же его в руках!

С чем-то отдалённо напоминающим смешок Сергей мысленно подтолкнул меня к воде, передавая, что пару минут он уж как-нибудь полежит сам по себе. Ну-у, он-то, может, и полежит… Ладно, на крайний случай у меня всегда остаётся аакра!

Прыгнула в воду ласточкой, в облаке сияющих пузырьков погрузившись в прохладное зелёное великолепие. Вынырнула, чтобы набрать воздух, не желая ради утреннего омовения отращивать жабры или переводить кожу на поглощение необходимых соединений прямо из воды. Тут же вновь ушла под волны: глубже, глубже, глубже, пока не достигла дна — прозрачной, отмеченной лишь тонкими силовыми линиями сдерживающих заклинаний границы, откуда можно было любоваться раскинувшимися на расстоянии вытянутой руки Небесами. Сегодня облака были бледно-розового, в причудливых завихрениях цвета, и сквозь слой зеленоватой жидкости это выглядело весьма специфично.

Рассмеялась прямо под водой, пуская пузыри и чуть не захлёбываясь, устремилась к поверхности. Пробила тонкую преграду, поднявшись почти до бёдер, и тут же вновь рухнула вниз, скрывшись с головой, смешно загребая руками. И начала наматывать круги туда и обратно, от одного «берега» озера к другому. Быстрее, быстрее. Так, чтобы в мышцах поселилась боль. Чтобы в глазах потемнело, а для мыслей и воспоминаний не осталось места. Виор, ох, Виор! Проклятые рёбра. Нет, ещё быстрее, ещё больнее!

Оттолкнувшись в очередной раз от стенки и перевернувшись, я вдруг резко затормозила и забарахталась, пытаясь придать себе горизонтальное положение. Может, снова галлюцинации? Да нет, вот они — две ноги, обутые в запылённые и изношенные ботинки…

Неужели нападение? Нет, никто бы сюда врагов не пустил. Да и будь это враг, я бы уже, наверно, была мертва.

Отбрасывая с лица мокрые пряди и пытаясь проморгаться, я медленно подняла взгляд вверх. Узкие штаны, камзол, перевязь. Из-под потрёпанной верхней одежды выглядывает абсолютно свежая белоснежная рубашка, стоящая, наверно, больше, чем весь остальной костюм, вместе взятый. Чёрные волосы свободно падают на плечи, обрамляя самое прекрасное лицо из всех, что мне доводилось видеть.

Лучше бы это был какой-нибудь очередной монстр.

— Мои приветствия… дарай-князь арр-Вуэйн. — Не знаю, как мне удалось не разреветься прямо там, в воде. Наверно, была слишком занята беззастенчивым разглядыванием его совершенной красоты. Нет, не может быть, чтобы я так истосковалась, так просто не бывает… Всего-то две недели прошло. Целых две недели. Вечность.

— И мои приветствия вам, моя леди.

Меня должно было сразу насторожить обращение «моя леди», но тут Аррек нагнулся, выуживая растерявшуюся Хранительницу из воды. Сцапал за руки, вытянул наружу, будто мокрого котёнка, и, не обращая внимания на возмущённые протесты, поставил на пол рядом с собой. Высушил одним заклинанием. А затем укутал принесённым заранее длинным халатом: мягкая, очень тонкая ткань цвета слоновой кости, расшитая золотыми драконами. Очень элегантно, совсем не броско. Я даже замолкла на мгновение, удивлённо разглядывая новый предмет туалета.

А этот гад отступил на пару шагов и, уперев руки в бока, наслаждался зрелищем.

Пальцы сжались в кулаки, губа приподнялась, обнажая белизну клыков. Никто, никто никогда не умел бесить меня так, как Аррек арр-Вуэйн.

И только попытавшись броситься на него, я заметила, что двигаюсь свободно: рёбра не болели, многочисленные синяки, ссадины и почти зажившие переломы исчезли без следа. Ох, Аррек…

Опустила голову, чтобы он, упаси Ауте, не заметил выступивших на глазах слёз. Так, Антея, возьми себя в руки. Сейчас не время таять от любви. Сейчас тебе необходимо призвать на помощь свою внутреннюю стерву и доделать то, что не смогла в прошлый раз. Никаких больше «на время». Вы должны расстаться, и точка. Ради его жизни.

Бросила косой взгляд на диван: разумеется, Сергей, едва почувствовав, что запахло семейной разборкой, смылся. Предатель!

Выпрямилась, на этот раз уже спокойно и независимо. Посмотрела на Аррека.

Ауте, как же он всё-таки красив… Наверно, так мог бы изваять гениальный скульптор: точёные черты, немного резкие, очень правильные, невероятно мужественные. Но нет, ни в каком мёртвом материале нельзя передать этот взлёт бровей, странный и непривычный разрез глаз. Такое возможно лишь в живой плоти, вобравшей в себя тысячелетние усилия гениальных генетиков и биоинженеров. Свет, казалось, обтекал его. Останавливался в каком-то миллиметре от мягкого совершенства кожи и разбивался на тысячи маленьких радуг, охватывая перламутровым пожаром. Стального цвета глаза, чёрные волосы, фигура ушедшего в изгнание молодого бога…

Как я его любила… Ауте, ну как я могла позволить себе так влюбиться? Неужели смерть Иннеллина меня ничему не научила?

Научила.

Так. Сейчас, для начала, сказать какую-нибудь гадость. Потом отойти подальше, памятуя о том, что этот в гневе и зашибить может. А потом проинформировать о юридических формальностях, которые необходимы для расторжения брака…

Он мгновенно преодолел разделяющее нас расстояние, сграбастал в охапку. И накрыл губы поцелуем, в зародыше давя все возможные возражения.

Люди! Никогда с ними ничего не проходит по плану! Вечно в любой сценарий внесут какую-нибудь отсебятину!

Изо всех сил сражаясь с собственным телом, уже сейчас готовым радостно сдаться на милость победителя, я упёрлась ему ладонями в грудь и попыталась отстраниться.

— Ну, — холодный недружелюбный взгляд, — и что это должно значить?

— Я решил, — сияя безоблачной ухмылкой, объявил мне этот невероятный тип, — что развод отменяется!

Ух! Губы сами собой поползли в идиотской улыбке, и лишь чудовищным усилием мне удалось сжать их в тонкую линию.

— Ваша светлость, очевидно, не считает нужным поинтересоваться моим мнением по данному вопросу? Как и по остальным вопросам, касающимся нас обоих.

— М-мм… Вообще-то, нет. Но, я уверен, ты его всё равно выскажешь. И громко. — Он кончиками пальцев провёл по нежной коже у меня за ушком. Наклонился, сдувая непокорную золотистую прядь.

Его голос, чуть хриплый, но наполненный обертонами, играл арпеджио на моём позвоночнике. Было больно от желания прижаться к нему, ощутить его рядом, близко, со мной. Даже сквозь одежду ощущался жар такого знакомого, такого совершенного тела. Пальцы сами, против воли погладили ткань куртки в районе ключицы, там, где, я знала, белел тонкий старый шрам. Не знаю уж, какое оружие умудрилось оставить этот шрам на великолепно регенерирующем теле чистокровного арра.

Я дёрнула ушами, когда их стали щекотать потревоженные его дыханием волосы. Возьми себя в руки, девочка. В Ауте твою душу, ты прекрасно знаешь, что должна делать!

— Моё мнение состоит в том, что нам нельзя больше видеться. Вряд ли можно говорить о какой-то совместимости в нашем браке, когда партнёры всё время балансируют на грани, за которой готовы убить друг друга. — Он чуть вздрогнул, но лишь сильнее прижал меня к себе. Вырываться, как я знала по опыту, было бесполезно. Единственное оружие тут — слово. Страшное оружие. — Это безнадёжно, Аррек. Пора прекратить мучить друг друга.

— Ты закончила? — Он принялся бережно покусывать моё ухо — до безумия чувствительная точка в организме эль-ин. Руки пробежали по моей спине, заставив, спасаясь от этого прикосновения, ещё сильнее податься вперёд. Дарайские щиты постепенно опускались, заставляя меня всё отчётливее ощущать его сущность. Позволяя моему телу, телу вене, почти против воли подстраиваться под его внутренние ритмы.

— Думаешь, что, если соблазнишь меня сейчас, это решит проблему? — Хороший вопрос. Возможно, мне удастся внятно ответить на него хотя бы самой себе, если я прекращу дрожать, как загнанный в ловушку зверёк. Ладно бы ещё от страха — со страхом я, по крайней мере, знаю, как бороться.

— Я готов соблазнять тебя хоть по три раза ежедневно. Это, безусловно, проблему решит.

Ауте, какая заманчивая перспектива!

Колени слабели. Если я быстро не придумаю что-нибудь… Может, применить силу? Не, туда лучше не соваться. Ещё неизвестно, кто выиграет такую дуэль.

Мир сузился до пальцев, умело массировавших мышцы спины, выписывающих маленькие круги вдоль позвоночника. О Боги… если вы есть…

Надо бить в ту точку, которая однажды уже сработала. Помнишь слова Сергея?

— Ты хочешь, — мой голос охрип, то, что должно было бы прозвучать холодно, было скорее страстным шёпотом, — обречь меня на сосуществование с супругом, способным меня ударить? Убить?

По моей коже гуляли перламутровые сполохи, почти все мысли, хотя бы отдалённо имеющие сходство с разумными, вышибло далеко-далеко.

— Вы непоследовательны, о моя леди. Либо я вас могу убить, либо я могу не дать вам умереть. Выбирайте что-нибудь одно и сконцентрируйте гнев в данном направлении.

Вот ублюдок! Самоуверенный, беспринципный, отвратительный… Красивый…

— Он самый. — Аррек губами коснулся моего виска. — Развод отменяется, Антея-эль. Как вы любите повторять, dixi. Теперь о деле. Есть кое-какие интересные данные внешней разведки… — И вдруг тихо, совершенно серьёзно: — Антея, пожалуйста. Неужели ты не понимаешь, какую глупость творишь?

В том-то и проблема, что понимала… Не могла не понимать.

— Аррек…

— Антея…

Ох, нет. Не могу. Просто не могу. Недостаточно я сильна для такого. Похоже, развод действительно отменяется. Или откладывается. Лет на двадцать. И почему я не чувствую по данному поводу отчаяния?

В конце концов, все мы в руках Ауте.

Что бы это ни значило.