"Метафорическая художественная картина мира А. и Б. Стругацких (на материале романа «Трудно быть богом»)" - читать интересную книгу автора (Рожков Виталий Валерьевич)

3.2 Ассоциативное развертывание текста

В рамках коммуникативной стилистики текста — одного из направлений современного текстоведения, формирующегося на основе функциональной лексикологии (В. В. Степанова, Н. Е. Сулименко, Р. Л. Смулаковская, В. Д. Черняк, Т. А. Трипольская и др.), функциональной стилистики (М. Н. Кожина, М. П. Котюрова, М. Б. Борисова, Т. Б. Трошева и др.), стилистики текста (В. В. Одинцов, Г. Я. Солганик) и интеграции с лингвопрагматикой, психолингвистикой, герменевтикой, разрабатывается теория регулятивности, текстовых ассоциаций, смыслового развертывания текста (см. например, [Болотнова, Бабенко и др. 2001; Курьянович 2001]). Данные аспекты коммуникативной стилистики объединяет общий коммуникативно-деятельностный подход к тексту как форме коммуникации и явлению идиостиля с учетом структуры, семантики, прагматики текста [Болотнова 2000: 137].

Развивая положения И. В. Арнольд, В. В. Степановой, Н. Е. Сулименко, Н. С. Болотнова так определяет лексическую структуру текста: «Под лексической структурой текста в ассоциативно-смысловом аспекте понимается коммуникативно ориентированная, концептуально обусловленная ассоциативно-семантическая сеть, отражающая связи и отношения словных и неоднословных единиц лексического уровня». Далее: «Сопряжение контекстуально выдвигаемых элементов в сознании читателя образует „пучок связей“, „узел“. „Узловые звенья“ лексической структуры текста служат опорными смысловыми вехами в познавательной деятельности читателя». И, наконец: «Лексическая организация текста организуется по сетевому принципу с учетом связей лексических единиц как „по горизонтали“ (в соответствии с линейным развертыванием текста), так и „по вертикали“ — с учетом ассоциативно-семантических перекличек дистантно удаленных лексических единиц» [Болотнова 1994: 6–7]. От этих положений мы и будем отталкиваться в нашем исследовании.

Стоит отметить, что, на наш взгляд, разговор об ассоциативном развертывании текста возможен в том случае, если мы понимаем текст как динамическое явление, как речь автора. «Писатель, автор художественного произведения в каком-то смысле тоже может рассматриваться как языковая личность, вступающая — через посредство текста — в речевое взаимодействие с языковой личностью читателя» [Караулов 2001: 362]. «Если любой текст — модель, или образ, или картина мира, порожденная его автором, отражающая своеобразие его восприятия действительности и видения мира, то по „конечному продукту“ можно реконструировать типичные черты авторского сознания. Именно это сознание определяет целостность любого текста как формы выражения всех авторских интенций» [Бутакова 2000: 51]. Именно в речи могут быть стимулы и реакции, ассоциативно связанные с этими стимулами. Так возникает ассоциативно-смысловое поле текста. В этом плане ассоциативно-смысловой аспект изучения текста можно рассматривать в рамках коммуникативного аспекта. Л. Н. Титова пишет: «Тот факт, что реализация некоторого слова может оказаться раздражителем, вызывающим в качестве реакции другое слово, словесную ассоциацию, вытекает из коммуникативной сущности языка» [Титова 1977: 3]. «Ассоциативное поле слова составляет его коммуникативный потенциал, бесконечный текст — потенцию, реализуемую в массе конкретных текстов, продуцируемых как продукт совместных усилий участников коммуникации», — пишет Н. Е. Сулименко. При этом отмечается «единство когнитивных и коммуникативных факторов в лексической организации текста» [Сулименко 1996: 6]. Текст — явление индивидуально-авторское, что также роднит его с речью. Текст становится динамичной системой не только если рассматривать его как речь автора, он сам по себе может вступать в коммуникацию. Художественный текст воспринимают разные люди, цепочка выстраиваемых смыслов при всей ее предсказуемой похожести индивидуальна. С каждым читателем текст разговаривает на своем языке.

Исследователи текста неоднократно пытались вычленить типы текстовой информации, см. И. Р. Гальперин о содержательно-фактуальной, содержательно-концептуальной, содержательно-подтекстовой информации [Гальперин 1981], см. также [Арнольд 1982, Болотнова 1994, Болотнова 1998, Чурилина 2003]

Л. Н. Чурилина пишет, что «каждый текст является носителем как минимум трех смыслов: 1) авторского смысла — смысла, вложенного в текст его автором в результате осуществления акта первичного семиозиса, или акта номинации; 2) инвариантного смысла — смысла, „приписанного“ тексту языком, складывающегося из смысла составляющих текст языковых единиц; 3) перцептивного смысла — смысла, вкладываемого в текст реципиентом.

Смысл автора и смысл реципиента могут не совпадать не только между собой, что вполне объяснимо, когда речь идет о смысле художественного текста, но и с инвариантным смыслом текста». При этом Л. Н. Чурилина отмечает: «Принципиально важным представляется то, что при „недолговечности“ авторского смысла и вариативности перцептивных смыслов объектом лингвистического анализа художественного текста может быть только инвариантный смысл первичного семиозиса, являющийся базой, над которой надстраивается все многообразие „вторичных“ смыслов текста в актах коммуникации» [Чурилина 2003: 12]. Однако немало исследователей концентрируют свое внимание именно на рецепции текста и получателе речи [см., например, Арнольд 1971, 1974; Болотнова 1992, 1994; Пищальникова 1991]. Как отмечает И. В. Арнольд, стилистика получателя речи концентрирует внимание не на том, что автор, возможно, хотел сказать, а на том, что действительно сказано, и как убедиться в полноте и правильности восприятия, т. е. в отсутствии искажений при декодировании [Арнольд 1971]. Мы считаем, что текст — явление сложное и концентрировать свое внимание на одном из смыслов непродуктивно. Более приемлемым в этом плане нам кажется подход И. В. Арнольд [Арнольд 1999]. Этот исследователь, в частности, пишет: «Специфика гуманитарных наук требует разумного сочетания объективности и субъективности, строгих методов и интуиции. lt;…gt; Представители lt;…gt; стилистики декодирования признают присущую всем видам искусства вариативность интерпретации, но эта вариативность сдерживается объективными компонентами текста и тезаурусом читателя. Чем богаче тезаурус, тем глубже и точнее понимание»; «…процесс понимания текста включает диалог автора и читателя и диалог каждого из них со всей предшествующей и современной культурой, а если в дело включен интерпретатор, то еще и его диалоги со всеми остальными» [Арнольд 1999: 346]. Трудно отрицать и следующее утверждение: «Предложить единственно правильное толкование не может никто. Текст живет в „большом времени“ (термин Бахтина) и окружающая его семиосфера исторически изменчива» [там же].

Таким образом, процесс понимания диалогичен, и в него включено несколько сторон: автор со своим смыслом, который он вкладывает в текст, сам текст с особым набором языковых средств, читатель со своим тезаурусом, который он задействует при понимании, культура как среда, в которой происходит понимание, и исследователь, по мере своих возможностей сочетающий в себе и учитывающий все эти факторы.

Итак, наиболее существенными для нас являются следующие положения:

1) лексическая структура текста служит основой для его концептуального анализа;

2) текст организуется с помощью системы взаимосвязанных элементов, которые могут располагаться контактно и дистантно;

3) текст представляет собой динамическую систему, это дает возможность говорить об ассоциациях и ассоциативных рядах в тексте, ассоциативное развертывание — это инструмент создания и восприятия текста;

4) при таком подходе учитывается коммуникативная природа художественного текста, а значит — интенция стоящего за этим текстом автора и направленность текста на адресата-читателя;

5) процесс понимания диалогичен и в нем участвуют сразу несколько сторон;

6) наличие множества возможных интерпретаций текста, при этом существуют и ограничения в интерпретации;

7) система взаимосвязанных элементов играет определяющую роль в восприятии и понимании текста читателем.