"В глубинах Балтики" - читать интересную книгу автора (Матиясевич Алексей Михайлович)

На торговых судах. Из дневника моей юности

Думаю, что каждый мальчишка, хоть раз гонявший коней в ночное, помнит об этом до конца своих дней. Схватившись за длинную гриву на холке, с трудом взобравшись на спину лошади, поколачивая босыми пятками по ее бокам, мы галопом мчались к небольшому озеру на опушке леса. Там было много сочной травы. Спутав коням передние ноги, чтобы далеко не уходили, снимали с них недоуздки и отпускали пастись. В сумерки разводили костер и поддерживали огонь всю ночь. Пекли картошку и рассказывали разные истории. Изредка подходили к коням. Некоторые ребята дремали, пригревшись у костра, но один из нас всегда бодрствовал. Рано утром, выкупавшись в холодной воде озера и напоив коней, мчались домой...

Мне шел пятнадцатый год, когда в ноябре 1919 года меня приняли на должность верхового курьера транспортного отдела Смоленского губернского продовольственного комитета (губпродкома). Главным средством городского транспорта в то время была лошадь. Низкорослая, мохнатая киргизская лошадка и старое кавалерийское седло, предоставленные в мое распоряжение, привели меня в восторг. Гоняя лошадей в ночное, я и не думал о таком счастье. Сразу же подружился со своим конем. Угостив его маленьким ломтиком хлеба с солью, назвал по цвету масти — Серко. Оказалось, что под седлом мой Серко отлично бегает. Я с гордостью разъезжал на нем, развозя в конюшенные парки, разбросанные по разным районам города, наряды на транспортные подводы и разные документы в учреждения.

Однажды привез бумаги в уездно-городской комитет комсомола. Сдал их дежурному и собрался уезжать. В это время в двери УККОМа непрерывным потоком шли ребята немного старше меня. Много было и моих сверстников. Я спросил одного паренька: [9]

— Куда все торопятся?

А он, уставившись на меня, чуть не закричал:

— Да ты что, не знаешь? Собрание. Секретарь Николай Чаплин выступать будет.

Быстро привязав своего Серко к дереву, я протиснулся по узкому коридору в зал. Он был заполнен шумной молодежью. Все старались занять места поближе к сцене: никто не хотел пропустить ни одного слова оратора.

Высокого роста, широкий в плечах, большеголовый, с темно-русыми слегка вьющимися волосами, с приветливой улыбкой и веселыми серо-голубыми глазами, Чаплин как-то сразу располагал к себе. Ему было неполных семнадцать лет. Но говорил Николай как опытный оратор. Ребята слушали, раскрыв рты. Он рассказал о положении на Смоленщине, о том, что богатеи, чтобы не давать хлеб городу, закапывают его в землю, о том, что сотни беспризорных ребят собраны в детские дома, что для них не хватает одежды и обуви, а помещения нечем отапливать. Было решено организовать сбор средств для детских домов и послать группу ребят на заготовку дров.

Ребята постарше тут же просили записать их в отряд особого назначения (ЧОН) и направить на борьбу с кулачеством и бандитизмом. До этого я никогда не бывал на подобных собраниях. В транспортном отделе, где работал, комсомольской ячейки не было. Выяснил, что в губпродкоме только недавно организовалась ячейка РКСМ. Я разыскал секретаря и вскоре был принят в ее состав.

В первых числах января 1920 года несколько человек из нашей ячейки зачислили красноармейцами в команду разведчиков отряда особого назначения города Смоленска. Ежедневно после работы мы учились ходьбе в строю, ружейным приемам и другим военным премудростям. По воскресеньям занимались целый день. С харчами в то время было плохо, и мы к вечеру буквально валились с ног. Через месяц учебы устроили проверку наших знаний, и с той поры стали посылать нас на выполнение различных [10] заданий. Мне довелось участвовать в облавах на спекулянтов, охранять обозы с хлебом и дровами, направляемые из районов в город, заниматься подготовкой квартир для работников Красной Армии. На своем Серко я часто развозил кроме бумаг губпродкома документы отряда и УККОМа. С нашим комсомольским вожаком Николаем Чаплиным встречался неоднократно.

Прошло много лет. Жизнь у каждого из смоленских комсомольцев 20-х годов сложилась по-разному. Николай Чаплин, председатель Смоленского уездно-городского комитета комсомола, в сентябре 1921 года на IV съезде РКСМ был избран членом ЦК комсомола и затем утвержден заведующим отделом политпросветработы. В этот период Николай познакомился с Н. К. Крупской и с А.В. Луначарским. Они помогали ему советами, учили, как наладить просветительную работу среди рабочей и крестьянской молодежи. Вскоре Чаплина послали в Закавказье для укрепления комсомольской организации. В Тбилиси его избрали секретарем краевого комитета комсомола. В трудной работе в условиях многонационального Закавказья ему заботливо помогали Серго Орджоникидзе и С.М. Киров.

В 1924 году Н. Чаплин стал генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ. На съездах партии Н. Чаплина избирали кандидатом в члены ЦК ВКП(б)», неоднократно избирался он членом ВЦИК и ЦИК СССР. На VIII съезде ВЛКСМ Николай Чаплин был избран почетным комсомольцем, так как перешел на партийную работу.

Летом 1929 года, после зимней учебы в Ленинградской «мореходке», я плавал матросом на пароходе «Камо»[1][11]

Перед отходом из Ленинграда нам сказали, что на пароход прибудут два практиканта, заниматься станут по своей программе, чтобы мы им не мешали. До Гамбурга я этих практикантов так и не видел. Но в Гамбурге, сойдя на берег, встретил двух человек, стоявших у борта парохода. Приглядываюсь — и вижу очень знакомое лицо. Быстро подошел. Широкая добродушная улыбка озарила лицо Николая, и он протянул мне руку. После встреч в Смоленске прошло больше восьми, лет, но Николай узнал меня. Чаплин знал многих рядовых парней и никогда не зазнавался. Спутником Чаплина был Александр Шерудило. Мы вместе отправились в город.

В то время фашизм еще не пробрался к власти, и дружеские связи между молодежью Советской России и Германской Республики осуществлялись широко. Моряки Балтийского морского пароходства постоянно принимали в интерклубе зарубежных гостей, где устраивали комсомольские вечера. Мы изучали немецкий язык, а они — русский. Выучили «Интернационал» на немецком языке. В Гамбурге мы встречались в молодежном клубе, обменивались литературой. В то время на главной улице Гамбурга — Рипербане был магазин с большой зеркальной витриной, в котором продавались книги русских писателей на немецком языке.

Через три дня наш пароход уходил из Гамбурга. На прощание Чаплин и Шерудило подарили мне свои небольшие фотографии. Александр Шерудило написал: «Матиясевичу. На память о совместном плавании. Будущему штурману от «старшего штурмана настоящего плавания». А. Шерудило, 1929». А Николай Чаплин просто расписался на своей фотографии.

В последний раз я встретился с Чаплиным в Москве в 1934 году, когда он был начальником политотдела Мурманской железной дороги. В 1937 году Н.П. Чаплин, в то время начальник Юго-Восточной железной дороги, по ложному доносу был арестован. Как стало известно впоследствии, через год он погиб. Думаю, что комсомольцы всех времен должны знать о делах [12] и бережно хранить в памяти имена верных борцов за дело Ленина, таких, каким был Николай Павлович Чаплин.