"Цвет страха" - читать интересную книгу автора (Мюррей Уилл)

Глава 5

Римо развел руки в стороны и бросился наперерез смертоносным пулям, готовым вонзиться в морщинистое лицо учителя. И в этот миг в груди у него возникла острая боль, да такая, что у парня отнялись ноги и перехватило дыхание.

«Все-таки подстрелили», — подумал он, хотя разум отказывался в это верить. Мастер Синанджу, прошедший полный курс обучения, никак не мог проморгать момент приближения медлительной мушкетной пули.

И тем не менее внутри у Римо все так и раздирало от невыносимой боли. Он повалился на спину, изумленно тараща глаза.

И тут же увидел руку Чиуна, которая только что нанесла ему жестокий удар, а теперь как ни в чем не бывало отражала мушкетные пули, посылая свинцовые шарики в сторону стрелков, имевших наглость покуситься на мастера Синанджу.

Чиун пустил в ход нижнюю часть ладоней, сжав их на манер «кошачьей лапы» — так обычно наносят короткие удары. При этом верхние суставы пальцев были плотно прижаты к нижним, а ладонь оставалась открытой.

Резкими движениями Чиун преградил путь сразу четырем пулям, по две на каждую ладонь. Пули с чмоканьем отскакивали от его рук и летели назад, к мушкетам, из которых вылетели. Чиун не мог сообщить им первоначальную скорость, и все же пули летели достаточно быстро, чтобы поразить человеческую плоть.

Первой жертвой стал дымящийся мушкет — ствол его треснул по всей длине. Второй — стрелок, получивший сокрушительный удар в плечо. Боец тут же закрутился волчком. Еще один солдат опустился на землю, схватившись за разбитое колено, а последнему пуля угодила в грудную кость, и он отлетел назад, как будто его лягнула лошадь.

— Вот так Конг отразил летучие зубы, когда появились первые в истории цивилизации стреляющие палки, — обронил Чиун, обращаясь к Римо.

— Очень мило, — с трудом выговорил ученик. — Но это еще не повод швырять меня на землю!

— Еще мгновение, и ты расстался бы со своими крепкими пальцами, причем совершенно зря, — отозвался учитель. — Продолжай тренировки, и ты тоже овладеешь искусством, которое юные ученики постигают на первой неделе обучения. Корейские ученики, разумеется.

— Враки! — заявил Римо, внимательно наблюдая за пулями третьего залпа, приближавшимися к Чиуну.

Мастер Синанджу сложил ладони у лица, словно собираясь сотворить молитву. Ко лбу его устремились две пули, а он замер как вкопанный, ни единым движением не выказывая желания уклониться или отразить летящую смерть.

Когда свинцовые шарики приблизились к его немигающим глазам на расстояние не более трех дюймов, кореец, выбросив вперед ладони, с глухим чмоканьем отклонил пули под прямыми углами, и те повернули к стрелявшим солдатам.

Двое тотчас вскрикнули и распластались на земле, жестоко наказанные за свои недобрые намерения.

— Дай-ка я попробую, — решился Римо, услышав звук четвертого залпа.

Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не броситься навстречу летящему свинцу, — так медленно двигались пули. Наконец они приблизились чуть ли не вплотную, и Римо послал их обратно, ударив «подушечками» ладоней.

Строго говоря, пули даже не коснулись кожи. Быстрым взмахом рук Римо создал воздушные подушки, и пули отразились от сжатого воздуха, которому чудовищная скорость движения ладоней придала крепость стали. Наткнувшись на преграду, свинец отрикошетил с такой энергией, что Римо почувствовал его тепло, но отнюдь не удар.

Он успешно справился с пулями, правда, не сумев направить их в точку, из которой они вылетели, — два солдата упали навзничь, получив удар по макушке. Что ж, пару-тройку дней полежат без сознания и очнутся. У Римо не было никакого желания убивать людей, не разобравшись толком, что происходит.

— Попробуем их уговорить, — бросил он Чиуну.

Они шагнули вперед, и те из луизианцев, кто еще стоял на ногах, принялись торопливо забивать свинцом дула своих мушкетов. Судя по всему, это была нелегкая работа; большинство бойцов обливались потом.

Один из них вложил конец шомпола в дуло, упер его в ствол дерева и крепко надавил, чтобы загнать поглубже. Металлический прут хрустнул и разломился надвое.

— Шомпол сломался, — всхлипнув, пробормотал мушкетер.

— Он тебе больше не понадобится, — произнес Римо, схватив солдата за плечо, обтянутое синим шелком.

— Я отдал за свой мушкет месячную зарплату!

— Подумаешь, большое дело, — отозвался Римо и, выхватив оружие из покорных рук противника, всадил ствол в землю. Затем спустил курок, и ствол разорвало от мушки до затвора.

Солдат испуганно вскрикнул.

— Это всего лишь ружье, — заметил Римо.

— Это мое хобби! — возразил парень.

— Так, значит, ты примчался сюда из самой Луизианы, чтобы подраться с янки, и все потому, что у тебя такое дурацкое хобби? — уточнил Римо.

— Ничего подобного, — отозвался солдат. — Я не собирался воевать с янки.

— С кем же?

— Я приехал, чтобы сразиться с Шестой виргинской пехотной ротой.

— Но ведь они южане, разве нет?

— Южане, — подтвердил зуав.

— Значит, они на вашей стороне?

— Только не в этой священной войне!

— Значит, вы заодно с Севером?

— Еще чего! Мое сердце принадлежит Дикси.

— А мозги — Смитсоновскому институту! — рявкнул Римо. — Если ты не за северян, то за кого же?

Солдат горделиво выпрямился, обеими руками подхватывая падающую феску.

— Мною двигало желание оставить след в истории!

— Не понимаю.

— Это оттого, что ты пытаешься общаться с набитым дураком, — заявил Чиун, выходя из-за спины Римо. — Эй ты, болван! Какое отношение имеет Франция к творимому вами беззаконию?

— Никакого, кроме того, что мы взяли за образец форму учебного франко-алжирского полка, прошедшего всю Америку в начале шестидесятых годов прошлого века.

— Неужели? — удивился Римо.

— Так оно и было, — ответил зуав. — В начале Гражданской войны обе стороны носили мундиры французского покроя, и лишь на втором году сражений каждая из них ввела собственную униформу. Мы с товарищами предпочитаем форму зуавов. По крайней мере выделяемся из толпы.

— Это уж точно, — заметил Римо, окидывая причудливый костюм скептическим взором.

— А теперь объясни нам, что кроется за всем этим безумием, — потребовал кореец.

Солдат открыл было рот, и в тот же миг со стороны питерсбергского национального поля битвы послышались звуки мушкетной пальбы.

Ученик с учителем посмотрели на запад. Где-то вдали клубился пороховой дым. Залп следовал за залпом, облачка поднимались в воздух, сливаясь друг с другом.

— Куда они стреляют? — спросил Римо.

— Вверх, — ответил Чиун.

Римо, сделав из ладоней козырек, задрал голову.

— Наверху ничего нет, только вертолеты прессы и армии, — сообщил он.

— Наверное, они стреляют по федералам, — предположил зуав.

— А может, по газетчикам, — добавил Римо. Определить, куда стреляют мушкеты, было невозможно. Облачка взмывали вверх, словно стайка обеспокоенных шумных птиц. Пальба не утихала.

— А что, если кто-то пытается вызволить северян, попавших в плен? проговорил Римо. — Давай сходим туда и посмотрим.

— А как быть с этими шутами? — спросил Чиун, указывая на испуганных зуавов, сгрудившихся в кучку.

— Ты поломал их ружья?

— Я поступил умнее — переломал шомполы, а без них им не зарядить их зловонные мушкетоны.

— Вот и хорошо. На ближайшее время они вышли из игры, — кивнул Римо. Сидите тихо, мы скоро вернемся, — добавил он, оглядывая зуавов, понуро толпившихся вокруг.

Луизианцы промолчали.

Римо с Чиуном ступили на территорию парка.

— Дождитесь пресс-конференции! — крикнул им вслед кто-то из солдат. Вот тогда и начнется настоящее сражение!

— Какая еще пресс-конференция? — спросил Римо.

— Он дурак и городит всякую чушь, — насмешливо отозвался мастер Синанджу.

То тут, то там вдоль Кратер-роуд прохаживались патрули, наблюдавшие за главным въездом на поле битвы. Все без исключения одеты в серую форму Конфедерации и плоские фуражки — теперь Римо знал, что северяне предпочитают точно такие же, только синие.

Мастера Синанджу легко миновали караул. Никто и не догадывался, что сквозь их ряды, словно гонимый ветром туман, просочились два самых опасных человека, когда-либо ступавших по земле.

Несколько минут спустя они вышли на открытое пространство, откуда был виден знаменитый кратер.

Кратер находился на равнине, а за ним возвышался холм. Холм утопал в густой зелени, кратер же, вырытый взрывом более сотни лет назад, только-только покрывался скудными лоскутами травы. Длина его составляла примерно сто пятьдесят футов, ширина — около полусотни, глубина — футов пятнадцать. Римо ожидал увидеть что-нибудь круглое, похожее на след упавшего метеорита, но этот кратер скорее походил на рваную рану. Здесь расхаживали патрули, окружив углубление, они методично стреляли в небо из мушкетов и пистолетов.

Вскоре вертолеты удалились на почтительное расстояние, и пальба утихла.

— Теперь небось побоятся возвращаться, — проворчал кто-то из солдат.

— Думаешь, это были они?

— Я собственными глазами видел проклятого грызуна. Его уши были намалеваны на боку этой новомодной машины.

— Что-то я не заметил.

— Ты, может, и не заметил, но он там был.

— Они нипочем не стали бы привозить его на вертолете. Просто не решились бы.

— Уж теперь-то не решатся, это точно. Телевизионщики засняли пальбу на пленку.

— О чем это они? — спросил Римо у Чиуна.

— Понятия не имею. Сейчас узнаем.

Мастер Синанджу спрятал руки в рукавах своего черного кимоно с красной каймой и направился к шеренгам конфедератов.

Первым крохотного старичка в черном заметил капитан Ройял Вутен Пэйдж, командир подразделения виргинской Национальной гвардии, носившего имя Стоунволла.

Старичок выглядел совершенно безобидно. Капитан знал историю Гражданской войны, как подобает истинному сыну Виргинии — то есть назубок. Виргиния была сердцем и душой довоенного Юга, а Ричмонд — гордой столицей Конфедеративных Штатов Америки. Виргиния оказалась крупнейшим и самым важным театром боевых действий в яростной кровавой бойне. Капитан Пэйдж знал, что в первые месяцы сражений, пока регулярные армии обеих сторон еще только формировались, вопрос обмундирования решался каждым бойцом лично. В те времена еще не было синих и серых униформ, они появились гораздо позже. Солдаты шли в бой, надев что-нибудь старое — не важно, гражданское или военное. Кто-то носил тюрбаны и фески, порой попадались бравые ребята в шотландских юбках.

Капитан Пэйдж, сменивший шлем гвардейца на широкополую шляпу конфедерата, никак не мог понять, что за форма на приближающемся к нему старичке. Его одеяние чем-то напоминало костюм зуавов, которым некоторое время подражали как южане, так и северяне, но дальше смутного сходства дело не шло. Капитану Пэйджу была хорошо знакома лишь одна деталь — красная кайма, поэтому, когда маленький незнакомец приблизился к нему вплотную, он осведомился:

— Артиллерия, сэр?

— Плевать я хотел на артиллерию.

Пэйдж вздрогнул, как будто его укололи шпилькой.

— Истинному сыну Юга не пристало произносить такие слова, — заявил он.

— Я прибыл с севера.

Только теперь капитану удалось хорошенько разглядеть миндалевидные глаза незнакомца.

— На мой взгляд, вы больше напоминаете жителя восточных стран.

— Не вы ли командуете этим легионом?

— Сама судьба возложила эту ношу на мои измученные заботами плечи. Позвольте представиться: капитан Пэйдж к вашим услугам, сэр.

— Я — Чиун, главнокомандующий Синанджу.

— Впервые слышу о таких войсках, сэр.

— Я служу императору этой страны, который послал меня в вашу провинцию обсудить условия.

Пэйдж растерянно моргнул.

— Вы имеете в виду условия сдачи?

— Да.

— Не кажется ли вам, что начинать мирные переговоры малость рановато? В сущности, битва за эти многострадальные земли еще не начиналась.

Справа от капитана послышался голос:

— Сражение окончено, приятель. Вас попросту не успели известить.

Пэйдж повернул голову. У него за спиной стоял человек в гражданском. Может быть, кто-то и согласился бы признать футболку и слаксы военной формой, но только не капитан Пэйдж.

— С кем имею честь?..

— Римо.

— Что это — имя или фамилия?

— Если не ошибаюсь, это форма Национальной гвардии, — отозвался Римо.

— Совершенно верно.

— А что за шляпа у вас на голове?

— Мои предки называли ее «шапе».

— По-французски это значит «шляпа», — шепнул Чиун.

— Сам знаю, — отозвался Римо. — Как же вас угораздило затесаться в ряды этих опереточных солдатиков? — спросил он, обращаясь к капитану.

— Я командую ими, сэр. А вы кто такой, чтобы оспаривать мои полномочия?

— Вашингтон желает знать, что здесь происходит.

— Юг вновь поднимается. У вас что, глаз нет?

— Есть. И мозги в придачу. Насколько я пони маю, эта заварушка началась из-за перестрелка между людьми, играющими в Гражданскую войну.

— Весьма прискорбное заблуждение. Мы ведем борьбу за честь и достоинство Виргинии, войну, в которой предатели-ренактеры оказались по ту сторону баррикад. Противник прибудет точно в полдень, но мы не уступим ему и пяди священной земли, которую обо роняли еще наши доблестные пращуры.

— Какой еще противник?

— Я не стану осквернять свои уста его грязным именем, — ответил капитан.

— На вашем месте я бы не упрямился, — предостерег его Римо. — Дядюшка Сэм страсть как не любит, когда ему возражают.

— Значит, вы — люди Дядюшки Сэма?

— Разве я не упомянул про Вашингтон?

— Совершенно разные вещи.

Римо нахмурился:

— С каких это пор?

— С тех самых, когда Сэм пустил по ветру казну Старого Доминиона и поклялся разорить наш благословенный штат.

— Я так и знал, — ввернул Чиун.

Римо поднял руку.

— Минутку! Здесь что-то не так. Кто пустил казну по ветру?

— Нечестивое воинство Дяди Сэма.

— Какого Дяди Сэма? Который носит козлиную бородку и звездно-полосатый цилиндр?

— Нет.

Римо с Чиуном переглянулись.

— У меня ум за разум заходит, — пожаловался ученик.

— У тебя нет ни того, ни другого, — презрительно отозвался Чиун.

Римо повернулся к капитану и задал вопрос, на первый взгляд не имевший ни малейшего отношения к предыдущим:

— Нет ли у вас поблизости телефона?

— Зачем?

Римо уже готовил достойный ответ капитану — собирался было покрепче вцепиться ему в горло, как вдруг над их головами с ревом пронесся черный вертолет.

Все трое подняли глаза. Вертолет описал петлю и завис над кратером.

Между стойками его шасси болтался большой округлый предмет вроде бы из полированной стали.

— Что за чертовщина? — недоуменно пробормотал капитан Пэйдж.

— Похоже на бомбу, — многозначительно произнес Чиун.

Что-то мне не доводилось видеть такие бомбы, — заметил Римо. Штуковина сплошь покрыта стеклянными линзами.

Действительно, загадочный предмет более всего походил на старомодный батискаф, только вместо иллюминаторов у него были линзы из тускло-желтого стекла.

— А мне эта штука напоминает светофор, — произнес капитан Пэйдж.

— У светофора три цвета: красный, желтый и зеленый. Здесь же — только желтый.

Неожиданно линзы ожили, вспыхнув сочно-желтым светом.

— Желтый, как правило, означает предупреждение, — заметил Пэйдж.

— Да, если речь идет о дорожном светофоре, — отозвался Римо. — Но тут не светофор, и неизвестно, что мог бы означать этот желтый сигнал.

— Точно бомба, — повторил Чиун, беспокойно поглаживая свою жиденькую бороденку.

— Бомбы не светятся, — возразил Римо. — Они взрываются.

Светящийся желтый шар все еще висел под шасси вертолета. Амплитуда его колебаний постепенно уменьшалась.

— А может, они еще и падают? — осведомился Чиун.

— Конечно. Старые авиационные бомбы. Но это не бомба. Эта болванка больше похожа на пасхальное яйцо или игрушку с рождественской елки.

Внезапно послышался отрывистый щелчок отстреленного троса, и стальной предмет полетел вниз.

— Все в укрытие, ребята! — скомандовал капитан Пэйдж. — Воздушная тревога! Все в укрытие! — И распластался на земле.

Римо, подхватив капитана, зажал его под мышкой и с непостижимой скоростью помчался вслед за мастером Синанджу, чтобы за те секунды, что оставались до падения шара, оказаться как можно дальше от опасного места.

Внезапно за их спинами все стало пронзительно-желтым, словно полыхнувшее солнце.