"Фулгрим" - читать интересную книгу автора (Макнилл Грэм)

Глава Десятая Битва у Кароллиса/И вновь по центру/Новые вершины чувственности

НАПОЛНЕННЫЕ ПОГЛОЩЕННОЙ ЭНЕРГИЕЙ ЗВЕЗДЫ, солярные батареи взрывались с чудовищной силой, расцветавшие вспышки были заметны даже на фоне яркой короны Кароллиса. Огненные облака освобожденной мощи расплывались на тысячи километров, поглощая корабли, неосторожно подошедшие к батареям в поисках укрытия.

Больше девяти сотен звездолетов закладывали сложные маневры у самых границ экзосферы Кароллиса, и они складывались в запутанный танец, украшенный лучами энергетических пушек и сиянием двигателей торпед, пересекающих им путь.

Наконец-то вынужденные вступить в открытый бой, флотоводцы Диаспорекса сражались с яростью зверя, защищавшего своих детенышей в разрушенном логове. Тяжеловооруженные, хоть и древние на вид суда образовывали защитные сферы вокруг батарей, пока легкие и быстрые корабли пытались нащупать слабые места в Имперской блокаде и отыскать пути к спасению бесценного груза.

Нескольким удалось прорваться, но большинство превратились в груды скрученных металлических обломков, попав под неустанный огонь канониров 52-ой Экспедиции. Тут и там вспыхивали плазменные цветки детонировавших реакторов, заполняя огнем обзорные экраны.

«Железный Кулак» возглавлял атаку Легиона Мануса, могучим копьем пронзая центр обороны Диаспорекса, ведя непрерывную и меткую пальбу по врагу. Залпы сверхмощных батарей сминали броню предательских кораблей подобно ударам молота, и они погибали, испуская дух облаками замерзшего кислорода.

Всплески термоядерного огня вздымались с поверхности Кароллиса, сопровождаемые радиоактивными облаками звездного вещества. Ярчайшие полосы смертельного света, прорезающие зону сражения, раз за разом уносили в небытие все больше штурмовиков и бомбардировщиков. Они разрывались на части после детонации боекомплекта, плавились или, потеряв в мгновение ока экипаж, уничтоженный радиацией, устремлялись в никуда, неуправляемые и потерянные.

В сражении едва не наступил перелом, когда корабль неизвестной расы открыл по Имперскому Флоту огонь из странного оружия, не имеющего аналогов в известной части Галактики. Оно выбрасывало энергозаряды, проплавлявшие броню судов Железных Рук и замыкавшие системы управления огнем. Хуже того, они необъяснимым образом передавали контроль над артиллерией в руки Диаспорекса!

В рядах 52-ой Экспедиции наступило замешательство, когда союзные корабли вдруг начали палить друг в друга. К счастью, Феррус Манус быстро нашел причину неразберихи и по его приказу «Железный Кулак» взорвал неизвестный корабль торпедной атакой в ближнем бою.

Он разлетелся на части почти мгновенно, поскольку торпеды Железных Рук, оснащенные замедлителями, рванули лишь в самом его сердце, пробив с десяток переборок.

Несмотря на все усилия одаренных флотоводцев противника, выстроивших прочные кордоны вокруг солярных батарей, их судьба была решена. Пойманная в простейшую ловушку у пылающей каймы Кароллиса, демократичная, многорасовая конфедеративность Диаспорекса сыграла против него — равноправные капитаны кораблей просто не успевали координировать усилия и вовремя реагировать на свирепые атаки Железных Рук, ведомых единой волей Ферруса Мануса.

Огненное гало, опоясывающее звезду, стало последним, что видели в своей жизни тысячи людей и ксеносов Диаспорекса. Флот 52-ой Экспедиции рвал их в клочья ракетным и орудийным огнем, вымещая ярость, накопленную за месяцы бесплодной охоты. Но горели и корабли Железных Рук — Диаспорекс погибал, но делал это, не опуская голову, и с честью, достойной занесения в летописи.

«Феррум» сражался в самой гуще битвы, и капитан Бальхаан искупал в бою давнишнюю вину. Его судно, более маневренное, чем большинство кораблей Диаспорекса, на пару с «Армориум Феррус» обходило строй предателей с фланга, атакуя затем незащищенные тылы. Разрушительный огонь носовых батарей разбивал силовые установки обреченных врагов, а «Армориум Феррус» добивал беспомощные корабли торпедными залпами или высаживал на них абордажные команды.

Но Диаспорекс не сдавался. Мало-помалу сопротивление врага перестало быть разрозненным. Предатели уже не сражались поодиночке — огромный корабль, скрывавшийся в центре их построений и не затронутый Имперским огнем, повел их за собой в безумную контратаку. Это было странное судно, явно созданное руками человека, но испещренное, то ли декоративными, то ли имеющими какое-то значение, модулями явно чужого происхождения.

Как раз в ту минуту, когда Феррус Манус заметил этот новый поворот в ходе битвы, Диаспорекс вновь показал клыки. Мощные, скоординированные волны бомбардировщиков повредили «Гордость Медузы» и почти разрушили «Золотое Сердце». Смелая высадка вражеских воинов на «Железную Мечту» была отражена с огромным трудом, хотя корабль потерял управление и болтался в пространстве после случайного попадания из орудий вражеского флагмана.

Но самую тяжелую потерю Имперский Флот понес в тот момент, когда лучевой залп пробил реакторное ядро боевой баржи «Металлус», и она взорвалась со вспышкой, равной той, что возникла при детонации первой солярной батареи.

Десятки расположенных вблизи от «Металлуса» судов оказались в ужасающей огненной ловушке, и, когда смертоносное, горящее ярче звездного атомное пламя свернулось, на их месте зияла лишь чернота космоса. Флотоводцы Диаспорекса не стали дожидаться приглашения, и, окружив уцелевшие батареи, повели их к появившемуся просвету в Имперской блокаде.

Это был храбрый и рискованный шаг, и, похоже, перед Диаспорексом забрезжил лучик надежды. По всему было видно, что у них есть, есть хороший шанс прорваться, спастись, увести запасы энергии, достаточные для того, чтобы навсегда оставить этот уголок Галактики. Крупные корабли предателей уже выходили из кольца окружения, отрываясь от Флота Железных Рук.

Это была смелая попытка. Он почти спасла Диаспорекс. Почти. Залп «Гордости Императора» и бесчисленного множества иных кораблей 28-ой Экспедиции, ждавших ключевого момента битвы, перечеркнул её.

КОРПУС АБОРДАЖНОЙ ТОРПЕДЫ СТРАШНО ВИБРИРОВАЛ, грозя вот-вот развалиться. Огромная полая металлическая труба неслась сквозь пылающий космос, и людей, сидевших в её чреве, подстерегала бесславная смерть от случайного попадания или ошибки пилота. Но даже если им удастся достичь своей цели, то в конце пути ждет схватка с многократно превосходящим экипажем флагманского корабля предателей.

Соломон, скрипящий зубами при каждом толчке, всё-таки наслаждался тем, что вот-вот сможет вновь пойти в бой. Единственное, что тревожило Второго Капитана — растущее недоумение, с которым он встретил приказ Фулгрима о десанте в абордажных торпедах.

Обычная практика Астартес в таких случаях сводилась к старому доброму «бей-беги»: ударные группы били в слабые места вражеских кораблей, например, закладывали мелта-заряды в двигательных отсеках или на оружейных палубах. Затем, не задерживаясь ни секунды, Десантники отходили к челнокам или штурмовым катерам и возвращались на боевые баржи, оставляя корабли врагов на растерзание артиллерии.

Фулгрим же ясно и четко указал, что цель их высадки — захват капитанского мостика, который должен обезглавить Диаспорекс и завершить сражение одним ударом.

Этот план был рискованным сам по себе, но, чтобы просто добраться до вражеского флагмана, нужно было пересечь тысячи километров пространства, заполненного торпедами, энерголучами и истребителями. Соломону все яснее открывалось безрассудство такого решения Примарха.

Впрочем, Фулгрим удивил не только его. Все бывшие в тот момент на мостике опешили, увидев Финикийца, облаченного в полную боевую броню вместо плаща корабельного капитана и сопровождаемого Гвардией Феникса.

Доспех Фулгрима блестел как никогда ярко, и Соломон заметил, что на него добавилось множество дивных узоров из золота и драгоценных камней. Золотой Орёл на груди Примарха сиял, заставляя слезиться глаза, а бледное лицо Фулгрима пылало в ожидании битвы. Деметер тут же обратил внимание, что Финикиец вместо Огненного Клинка опоясался тем самым серебряным мечом, захваченным на Лаэре.

— Феррус Манус решился начать бой один! — воскликнул Фулгрим. — Клянусь Хемосом, он не сумеет закончить его без нас!

Волна энергии пронеслась по мостику от воина к воину, словно в электрической цепи. Юлий и Марий встрепенулись, готовые выполнить любой приказ Примарха, хотя на лице Третьего Капитана читалась не радость от предстоящей схватки, а угрюмая решимость оправдаться за неудачу на Лаэре.

Вместо того, чтобы закончить расстрел Диаспорекса из великолепной в тактическом плане нынешней позиции, что было бы вполне разумно, Фулгрим повелел направить Флот Детей Императора на сближение с противником.

Данные, поступившие с «Железного Кулака», позволили быстро рассчитать координаты и курс вражеского флагмана, после чего Финикиец немедленно бросил «Гордость Императора» наперерез тому. Пусть Манус принял на себя первые удары обреченных предателей, но львиную долю славы получат воины Фулгрима, которые вырвут сердце врага.

И Примарх поведет их в бой.

Сперва Соломон решил, что план атаки составлен Фулгримом в припадке тщеславия, но тут же выругал себя за подобные мысли. Тем более, он тут же вспомнил, какие чувства испытывал, лично ведя в атаку Вторую Роту.

Сейчас, сидя в подрагивающей торпеде, Деметер вновь начинал нервничать — ему казалось, что повторяется плачевная высадка на Храмовый Атолл. Впрочем, уверенная поза Гаюса Кафена, сидевшего напротив, за пультом управления, успокаивала его. Помощник Капитана спокойно сжимал примитивные рукояти управления торпедой, и, похоже, думал только о предстоящей битве.

Соломон и его Вторая Рота должны были первыми проникнуть на вражеский флагман и оборонять плацдарм до прибытия Фулгрима и Десантников Каэсорона. Затем, объединившись, Дети Императора прорвутся на мостик, взорвут все, что будет хоть немного похоже на устройства связи и окончательно обезглавят Диаспорекс. Объединенным Имперским Флотам останется поодиночке добить предательские корабли.

— До столкновения — десять секунд! — объявил Кафен.

— Приготовиться! — закричал Соломон. — Как только проход очистится, врываемся внутрь и убиваем всех, кто встанет на пути. Доброй охоты!

Прокричав это, Деметер зажмурился и скрючился в неудобной защитной позе, обхватив голову руками. Через секунду торпеда врезалась в борт вражеского судна, и мощные амортизаторы снизил смертельную энергию удара до просто костоломной. Десантники слышали, как установленные на носовом обтекателе взрывпакеты детонировали один за другим, снося переборки древнего корабля.

Грохот взрывов и жуткий визг раздираемого металла разносились по торпеде. Перед глазами Соломона поплыла багровая дымка — его все ещё не до конца излеченное тело возмущалось подобному издевательству над собой, и несчастному Второму Капитану показалось, что до полной остановки торпеды прошёл целый век. Наконец, сработал последний взрывпакет, и перед десантниками открылся проход в огненный ад искореженного, почерневшего металла и изуродованных тел.

— Вперед! — заорал Соломон, высвобождаясь из защитных креплений. — Все на выход, пошли-пошли-пошли!

Он вскинул свой улучшенный болтер, зная, что первые минуты высадки зачастую становятся решающими — и самыми опасными. Все зависело от того, сумеют ли воины Второй Роты воспользоваться паникой и замешательством в рядах ошеломленных врагов.

Деметер сбежал по трапу и оказался в необъятных покоях, уставленных колоннами черного камня. Стены, обшитые лакированными панелями темного дерева, сверкали, отражая бущующее пламя, а колонны стонали под весом потолка — большую часть из них снесло последним взрывом. Густой черный дым заволок залу, и даже авточувства брони с трудом пробивались сквозь него.

Впрочем, зрелище все равно было не из приятных. Повсюду валялись ошметки тел, разорванных взрывом, несколько несчастных, которым не так «повезло», вопили и корчились в агонии, чувствуя, как пламя пожирает их заживо. Соломон пропускал их крики мимо ушей, прислушиваясь к глухим ударам по корпусу корабля. Кажется, вся Вторая Рота успешно достигла цели.

Десантники быстро рассредоточились по зале, заметив в её дальнем конце перемещения противника. Предатели все-таки собрались для контратаки, но Деметер лишь ухмыльнулся — опыт говорил ему, что ничего хорошего из этого не выйдет. Болтерный огонь, тут же обрушившийся на группку защитников флагмана, разорвал их в клочья.

Однако диаспорексы тут же огрызнулись — ответный снаряд, выпущенный совсем с другой стороны покоев, сбил с ног одного из воинов Соломона. На пол тот рухнул уже замертво, и из огромной дыры в его груди поднялся дымок.

Второй Капитана резко развернулся, ловля в прицел болтера новую угрозу, и его взору предстало отвратительное многорукое существо с оружием непонятной конструкции. Короткая очередь болтов — и грязная тварь неуклюже грохнулась оземь. Буквально тут же в залу вбежал новый отряд диаспорексов, и покои наполнились грохотом стрельбы и гулкими разрывами гранат.

— Гаюс, давай направо и прикрывай нас! — скомандовал Соломон, начиная продвигаться к выходу из залы, в которую вливалось все больше и больше членов экипажа, которые, подобно защитным клеткам организма, пытались изгнать чужаков с корабля. Деметер прикончил ещё одного противника, расу которого также не смог определить. Его воины тем временем вытесняли диаспорексов из залы, обрушивая на них ураган разрывных болтов.

Слаженная стрельба Десантников быстро очистила покои от предателей, и Соломон решил поближе осмотреть тела убитых, пока Гаюс разводил Астартес по позициям, готовясь к возможным новым атакам и встрече собственных подкреплений.

Один из сдохших ксеносов — мощная четверорукая тварь с охряной кожей, похожей на змеиную, но собранную из хитиновых пластин — обладал несколькими аугментациями, усилившими его мускулы и увеличившими череп. На покатой голове не было и следа глаз, а рот выглядел как темный провал с зубами по окружности, заполненный чем-то вроде маленьких шевелящихся язычков. На спине же торчала странная металлическая конструкция, соединенная пучками проводов с позвоночником и многопальцевыми верхними «руками» существа.

Прочие уничтоженные предатели в большинстве своем выглядели так же отвратно, но порой среди убитых попадались и люди. На их телах, пусть даже изуродованных взрывом торпедной оболочки, последующим пожаром или болтерным огнем, не было и следа искажений или мутаций.

Наглядный пример того, что люди могут драться бок о бок с ксеносами, неприятно поразил Соломона. В том, что столь уродливые твари живут, путешествуют и сражаются рядом с чистокровными наследниками народа Старой Земли, было что-то омерзительное.

— Всё готово, Капитан, — Кафен уже стоял за плечом своего командира.

— Хорошо, — отозвался Деметер. — Проклятье, я просто не могу в это поверить!

— Во что?

— В людей, дерущихся за ксеносов и против нас.

Гаюс пожал плечами, и жест получился довольно-таки комичным из-за наплечников боевой брони.

— А что, разве их мотивы должны иметь для нас значение?

— Представь себе, да, — почти огрызнулся Соломон. — Если мы поймем, что заставило их отвернуться от Императора, то сумеем предотвратить подобное в будущем.

— Сомневаюсь, что хоть кто-то из них вообще знает об Императоре, — заявил Кафен, толкнув носком керамитового ботинка труп одного из погибших. — Как можно предать того, о ком никогда не слышал?

— Незнание не извиняет их, — уверенно ответил Соломон. — По-моему, для каждого человека должна быть очевидной простая истина: связался с чужаком — плохо кончишь. Забыл, как звучит девиз Великого Похода? «Не позволь ксеносу жить!»

Опустившись на одно колено рядом с мертвецом, Деметер легко приподнял его голову на ладони. Все тело диаспорекса было залито кровью, а грудь — разворочена изнутри страшным взрывом. Его броня — красивая и необычная система кольчужных сеток и отражающих энергоразряды тонких пластин — оказалась для крупнокалиберного разрывного болта не толще листка бумаги.

— Вот, взгляни на него. Кровь Старой Земли ещё пару минут назад текла в жилах этого юноши, и мы, несмотря на его связь с чужаками, готовы были простить парня и принять в ряды Великого Похода. То, что сейчас произошло в этой зале — последний страшный удар по несбывшейся дружбе, по нашему возможному братству. Но знай, Гаюс — в смертельной схватке нет места сожалениям и раздумьям, есть только правые и виноватые. Те, кто выжил, и те, кому не улыбнулась удача.

— И парню просто не повезло?

— Ему не повезло с командирами. Поэтому он лежит здесь с разорванной грудью, — Соломон поднялся на ноги.

— Значит, по-твоему, во всем виноваты те, кто стоит над Диаспорексом? И, будь всё по-иному, мы с этим человеком могли бы стать друзьями?

Деметер задумчиво покачал головой.

— Увы, нет. Зло, подобное Диаспорексу, рождается, когда хорошие люди опускают руки, отходят в сторонку и не поднимают голос против него. Не знаю, как и когда здешние люди впервые связались с чужаками, но уверен — если бы большинство из них возмутились этой идеей, никто не смог бы им возразить. Они сами выбрали свою судьбу, и я готов убивать их без лишних сожалений. Каждый, кто выполняет преступный приказ, ответственен в равной мере с отдающим его.

Кафен нарочито почесал в затылке:

— Да-а, я то думал, что Капитан Вайросеан у нас в Легионе за мыслителя!

— Раз уж Мария здесь нет, поработаю философом вместо него, — улыбнулся Соломон. Он хотел что-то добавить, но тут в его шлеме раздался властный голос:

— Капитан Деметер, зона высадки под защитой?

Машинально подтянувшись при этих словах Фулгрима, Соломон ответил:

— Да, мой Лорд.

— Приготовьтесь, мы в зоне прямой видимости.

ХОТЯ ДИАСПОРЕКС БЫЛ ОКОНЧАТЕЛЬНО ЗАГНАН В УГОЛ между Кароллисом и объединенными Имперскими Флотами, воля и мужество пока ещё не покинули предателей, и, пока их флагман направлял остальные корабли, на легкую победу надеяться не стоило.

Все больше солярных батарей взрывались с бесшумными ослепительными вспышками, и сгрудившиеся вокруг них суда разлетались вокруг, потерявшие управление, полуразрушенные, обреченные на падение в безумное пламя звезды. Нескольким маленьким кораблям удалось просочиться сквозь Имперский кордон, но капитаны крупных судов даже не пытались последовать за ними и продолжали сражаться с неослабевающей яростью.

«Гордость Императора» вела бой по тактическим схемам, взятым напрямую из академических учебников, и капитан Айзель достойно замещал методичным спокойствием отсутствие в своих маневрах элегантности. Прочий флот Детей Императора, следуя примеру своего флагмана, атаковал врага в превосходном соответствии с многократно проверенными шаблонами, уничтожая суда Диаспорекса точным перекрестным огнем.

Словно бросая им вызов, корабли Железных Рук дрались подобно яростным железным волкам Медузы, разрывая противника в ближнем бою залпами из всех орудий и немедля бросаясь к следующему врагу. Скоро стало понятно, что такой «стиль» боя приносит им гораздо больше побед, нежели Детям Императора.

В самом сердце пламенной бури неслась «Огненная Птица», лавируя между снарядов и обломков с неописуемым изяществом, от её блестящих крыльев тянулись струи светящегося выхлопа. Казалось, что штурмовик Фулгрима легко преодолеет царящее вокруг безумие, рисующее адские пейзажи на фоне пылающего Кароллиса.

Но как только Диаспорекс осознал угрозу, исходящую от «Огненной Птицы», два легких крейсера рванулись наперерез штурмовику и поймали его в паутину огня лазеров и скорострельных пушек. Похоже, судьба корабля была предрешена — все мастерство пилотов, на пределе сил уходящих из вражеских прицелов, не могло спасти Примарха. Каждый новый взрыв раздавался все ближе и ближе от «Огненной Птицы».

Но в ту секунду, когда крейсера изготовились для последнего удара, все три корабля накрыла чудовищная тень. «Железный Кулак», проносясь между судов Диаспорекса, произвел по ним сокрушительный залп со всех своих орудийных палуб, и на столь малом расстоянии разрушительный эффект оказался просто гигантским. Один из крейсеров сначала разломился на части после серии последовательных взрывов по всей длине корпуса, а затем, когда один из снарядов угодил в реакторный отсек, в стороны от судна рванулись облака пылающей плазмы и бурлящего кислорода, быстро застывающего в холоде космоса. Второму повезло больше, и остатки экипажа сумели из последних сил ответить «Железному Кулаку» огнём, нанеся флагману Мануса серьезный урон и убив несколько сот человек из корабельной команды. Последовавший тут же второй залп боевой баржи разнес храбреца на куски.

Спасенная от гибели, «Огненная Птица» устремилась к сердцу Диаспорекса — тому самому собранному из нескольких кораблей гибриду, командному судну, плацдарм на котором несколько минут назад захватили Десантники Соломона Деметера. Его оборонительные турели заговорили, как только штурмовик оказался в их зоне поражения — экипаж словно чувствовал, что гибель несется к ним на этих огненных крыльях. Однако же, ни один снаряд или ракета не повредили челноку Фулгрима, летящему со смертельной грацией и непревзойденной маневренностью.

Подобно альбатросу, отвесно бросающемуся на свою жертву, «Огненная Птица» пронеслась мимо мостика вражеского флагмана, и, выпустив посадочные «когти», плотно пристыковалась к верхней части корабля, не очень далеко от конечной цели штурма. Негаснущее пламя мелта-зарядов быстро проело обшивку, и облака замерзающего кислорода начали понемногу вытекать из внутренних отсеков корабля предателей.

В тот момент, когда во внешнем, тяжело бронированном панцире образовалась порядочная дыра, стыковочная галерея-таран, мощным ударом пробила внутренний корпус вражеского судна. Теперь ничто не могло помешать Примарху Детей Императора начать кровавую месть предателям человечества из Диаспорекса.

ЮЛИЙ, СПРЫГНУВШИЙ ВНУТРЬ ВСЛЕД ЗА ПРИМАРХОМ, с грохотом приземлился на палубу вражеского флагмана. Фулгрим в этот момент вынул из ножен свой сияющий серебряный меч, а со всех четырех сторон к нему, гордо стоящему во весь свой огромный рост, уже неслось не меньше сотни диаспорексов — людей и уродливых тварей. Каэсорона охватила неуемная жажда битвы, перемешанная с волнением и восхищением от одного взгляда на Примарха. Феникс воздел над головой меч, и молнии, вылетевшие из клинка, ударили в стены и потолок отсека.

Ликаон и остальные бойцы Первой Роты продолжали выпрыгивать из трюма «Огненной Птицы», а Юлий, не отрываясь, как завороженный смотрел на своего повелителя, живое воплощение силы Империума, обрушивающееся на врагов. Наслаждение, которое Каэсорон испытал при мысли о том, что через секунду вступит в бой рядом с этим богоподобным существом, охватило Первого Капитана, и он едва сдержался, чтобы не закричать.

Фулгрим выхватил свой пистолет, оружие, сравнимое по мощности с небольшим солнцем, собранное на далекой Терре в оружейных уральских мастеров. Примарх нажал на курок, и во врагов понесся град сгустков плазмы, сверкавших подобно звездам и освещавших полутемный отсек. Серебристые панели и металлические переборки ярко блестели, отражая свет зарядов Феникса, прожигающих броню, кости и плоть врагов.

Диаспорексы вопили от нестерпимой боли, сопровождающей каждое меткое попадание Примарха, но быстро захлебывались криком и тяжко оседали на пол.

— Рассредоточиться! Открыть огонь! — скомандовал Примарх, но Первая Рота и так уже была готова к стрельбе. Волна болтерных снарядов пронеслась по отсеку, оставляя широкие просеки во вражеских рядах.

В ответ прозвучал нестройный залп, сваливший одного из Десантников, но схватка, по сути, закончилась, почти все, кто был на борту «Огненной Птицы», покинули её и сейчас добивали остатки предателей.

— Капитан Деметер! — закричал Фулгрим по вокс-связи, переведя дыхание от громкого смеха, вдруг охватившего его посреди боя. — У тебя отображается моя позиция? Тогда скорее сюда! Близится час моего величайшего триумфа!

СОЛОМОН ВЫВЕЛ СВОИХ ВОИНОВ ИЗ ОГРОМНОЙ ЗАЛЫ, где они приняли первый бой, и сейчас Вторая Рота спешила навстречу Примарху по бесконечному лабиринту корабельных отсеков. Отовсюду доносились звуки бешеной стрельбы — часть Десантников, прибывших в других абордажных торпедах, пробивалась сквозь ряды врагов. Время от времени, встретив Вторую Роту в коридорах флагмана, эти группы бойцов вливались в отряд Деметера. Иногда Астартес вступали в небольшие стычки — защитники Диаспорекса пытались предотвратить объединение Детей Императора, но эта задача была совершенно безнадежна.

Десантники высадились на борт флагмана в заранее просчитанных точках, расположение которых позволяло им быстро соединиться с основными силами и одновременно не давало шанса экипажу корабля определить, откуда исходит основная угроза. Враг был вынужден разделять свои отряды, оставлять посты в каждом коридоре и проходе.

Вторая Рота без труда пробивала эти жалкие заслоны, уже в полном составе продвигаясь все ближе к капитанскому мостику. Предателей уже ничто не могло спасти.

На визоре Соломона мерцали синие огоньки — указатели позиций Фулгрима и Юлия, пробивающихся к той же цели другим маршрутом. Деметер вновь подумал о том, что при любом другом задании абордажная команда уже давным-давно покинула бы борт неприятельского судна, остерегаясь возможных контратак. Однако сегодня Дети Императора должны были не уничтожить двигатели или орудия флагмана предателей, им предстояло захватить его мозг и ударить в сердце всего вражеского флота. Соломон слегка повел плечами, думая о том, насколько хорошо укреплены подходы к мостику и сколько крови прольется в решающей схватке.

Деметер ещё раз определился по карте. Неизвестно, по мановению слепой удачи или благодаря пилотажному искусству Гаюса Кафена, Вторая Рота высадилась намного ближе к мостику, чем можно было ожидать, особенно учитывая сложную структуру корабля предателей. А раз так, то они доберутся до цели и объединятся с Фулгримом и Юлием прежде, чем диаспорексам удастся перебросить сюда достаточные силы.

Минуту спустя Соломон приостановился на перекрестке четырех длинных коридоров, заметив выбегающую из-за поворота ещё одну группу Десантников с обозначениями Второй Роты.

Взглянув в соседний проход, Капитан тут же понял, что судьба (или те самые «боги войны») решила исправиться и вознаградить его за несостоявшееся участие в Битве за Храмовый Атолл. Ухмыльнувшись, Соломон отвесил в пространство шутливый поклон.

Он увидел, что Ликаон сражается с мощной четверорукой тварью… и не удержался от крика, когда в ту же секунду его оруженосец рухнул наземь, рассеченный едва ли не надвое ударом в спину.

Юлий рванулся сквозь битву к телу Ликаона, понимая, что уже ничем не сумеет помочь тому, видя, в какой безжизненной и неестественной позе лежит молодой Десантник. Упав на колени рядом с оруженосцем, Каэсорон целиком отдался скорби и снял с Ликаона шлем, желая навсегда оставить в памяти его черты. Он не заметил, как его воины тем временем добили последних противников.

Что ж, их проникновение на борт не осталось незамеченным, и хирургическая операция превратилась в резню. Новая контратака безглазых ксеноуродов обрушилась на Детей Императора, но, с Фулгримом во главе, они стали воистину несокрушимыми. Прекрасный Примарх уничтожал врагов десятками, его белые пряди разметались и окружали голову подобно молочному туману. Мерзкие твари, не обращая внимания на страшные потери, упрямо пытались окружить Фулгрима и Гвардию Феникса, чтобы потом просто задавить их массой своих тел.

Но у ксеносов не было шансов даже на это, и с уст Финикийца непрерывно срывался звонкий смех, пока он прорубал себе путь через бессчетные толпы врагов, разя их своим серебряным мечом с той же легкостью, с какой люди убивают надоедливых комаров.

Фулгрим оставил за собой огромный разрыв в рядах защитников Диаспорекса, и Дети Императора устремились туда вслед за ним.

Юлий тем временем пытался осознать, что происходит в его голове. Хотя и до того Первому Капитану случалось посреди битвы ощущать прилив гордости за свои воинские умения, он никогда прежде не чувствовал физического наслаждения, замешанного в равной мере на кровавой жестокости боя и выверенном искусстве его ударов.

И никогда прежде его горе не было столь глубоким — и вместе с тем приятным. Конечно, Каэсорону и раньше доводилось терять друзей, и не раз, но тогда горечь утраты смягчалась мыслями о том, что они пали смертью храбрых, в бою за будущее Империума, и от ударов достойного врага. Но сейчас, глядя в мертвые глаза Ликаона, Юлий не только чувствовал боль потери и корил себя за то, что не сумел помочь своему оруженосцу. Сколь тяжко бы Капитан не страдал, лишившись друга, ещё сильнее он наслаждался тем богатейшим спектром чувств, которые испытал при виде его гибели.

Быть может, так проявлялись какие-то побочные эффекты этого нового химического стимулятора, или же случившиеся в Храме Лаэра пробудило в нем скрытую до той поры способность испытывать блаженство от любых сильных чувств, неважно, счастье или горе вызывало их.

Причина не имеет значения. Главное, что Юлию это начинало нравиться.

ПРОЧНАЯ АВАРИЙНАЯ ПЕРЕБОРКА, ЗАКРЫВАЮЩАЯ ПРОХОД К МОСТИКУ, разлетелась на куски в грохоте мощного взрыва, проломившего заодно и стену, в которую она была врезана. Мостик тут же заполнился густым дымом, а в оставленную взрывом дыру хлынули Десантники, неудержимые, будто кровь из глубокой раны. Впереди всех несся Соломон Деметер, стрелявший от бедра из своего уникального болтера, а воины его Роты, следуя за своим Капитаном, вместе с ним угодили под ураганный, но, к счастью, беспорядочный огонь противника. Случайная пуля угодила в ногу Соломона, заставив его на секунду утратить равновесие и рухнуть на одно колено.

Мостик флагмана предателей в общих чертах повторял командную палубу «Гордости Императора», поскольку оба корабля изначально создавались с единой целью — управления многочисленным боевым флотом. Однако же, если флагман Фулгрима представлял собой идеальное сочетание красоты и функциональности, его визави нес на себе несмываемую печать старых времен, когда эстетичности кораблей не уделялось никакого внимания. В изгибах мрачных железных стен скрывалось множество небольших куполов из бронестекла, под которыми работали палубные офицеры, и, несомненно, капитан этого странного судна. Через снабженные светофильтрами купола можно было без труда увидеть как безумное сияние Кароллиса, так и беспорядочные вспышки разрывов в окружающем пространстве — единственное свидетельство грандиозного космического сражения, ведущегося в абсолютной тишине.

Старинные пульты управления поблескивали тревожными комбинациями сигнальных огоньков, и даже Деметер, никогда не бывший специалистом в деле кораблевождения, тут же заметил, насколько примитивна эта технология в сравнении с той, что используется на новейших судах Империума.

Смешавшиеся члены корабельной команды и солдаты в сетчатой броне отстреливались от Детей Императора из-за наваленных в спешке гор хлама, изображавших баррикады и огневые точки. Впрочем, прорыв Десантников Второй Роты оказался настолько стремительным, что защитники флагмана не успели скопить на мостике достаточно сил или же просто не догадались об истинной цели абордажных отрядов. Как бы то ни было, решение Деметера не идти на объединение с Фулгримом и Каэсороном оказалось верным.

Болтерные залпы его Десантников пробивали хлипкие баррикады, унося жизни последних вооруженных врагов. Шум битвы быстро стихал, и воины Второй Роты рассредоточивались по мостику, занимая позиции в ожидании возможной контратаки.

Оставшиеся в живых члены экипажа беспомощно стояли у своих пультов с поднятыми руками, но их лица искажала ненависть к жестоким захватчикам. Почти все они были безоружны, не считая нескольких офицеров, облаченных в нечто вроде церемониальных нагрудников, у поясов которых висели изукрашенные кортики и лучевые пистолеты.

— Займись ими, — кивнул Соломон, и Гаюс Кафен скомандовал нескольким Десантникам отвести пленных в угол мостика около взорванной переборки и проследить за ними.

«Итак, цель достигнута и вражеский флагман наш», — подумал Деметер, и на его губах тут же возникла довольная улыбка. «Он мой», — поправил себя Второй Капитан. Опустив болтер, он внимательно оглядел мостик странного корабля, судна, покинувшего Старую Землю за тысячи лет до его рождения.

Огромное капитанское кресло с высокой спинкой, больше похожее на трон, возвышалось на приподнятой платформе под центральным куполом. Соломон вступил на неё и подошел к креслу, на котором сидело одно из странных слепых четвероруких существ, прежде встречавшихся Второму Капитану в бою. Сотни кабелей, проводов и разъемов испещряли тело ксеноса, повернувшего безглазую голову к Деметеру. Когда Соломон понял, что тварь «смотрит» ему прямо в лицо, зная, где он находится, по телу Десантника пробежала волна холодного, липкого отвращения, смешанного с ужасом.

Только через несколько секунд, успокоив себя усилием воли, Деметер заметил, что ксенос залит кровью, струившейся из страшной раны в голове. Случайный выстрел снёс тому кусок черепа, и поразительно, что тварь все ещё не издохла.

Чем было это… создание? Капитаном корабля? Пилотом? Возможно, главным навигатором?

Чужак приоткрыл ротовую воронку, и Соломон подступил вплотную, желая услышать его последние слова, хотя и не знал, сумеет ли их понять.

«Губы» ксеноса зашевелились, и, хотя ни единого звука не всколыхнуло воздух, Деметер понял слова врага так ясно, словно их вложили прямо ему в мозг: «Мы всего лишь просили оставить нас в покое».

— Отойдите от этой грязной твари, Капитан Деметер, — произнес ледяной голос за спиной Соломона.

Обернувшись, тот увидел великанскую фигуру Фулгрима, стоящую в клубах дыма, все ещё растекающегося из пробитой взрывом дыры. За Примархом на мостик вступил Юлий, лицо которого превратилось в маску из засохшей крови убитого им ксеноса, и Деметер, увидев, какой неприкрытый гнев пылает в глазах вновь прибывших, ощутил легкое чувство вины.

На клинке и доспехах Фулгрима медленно засыхали сгустки крови защитников флагмана, и неостывшая ярость битвы искажала его идеальные черты. Брезгливо окинув взглядом капитанский мостик, Примарх поднял голову к куполу, венчавшему потолок, и в темных, слегка помутневших от злости глазах Финикийца, отразились последние вспышки угасающей космической баталии.

Соломон спрыгнул с платформы, и, шагнув навстречу Фулгриму, произнес:

— Корабль наш, мой повелитель.

Примарх не ответив ни слова, и, развернувшись на месте, двинулся к пролому в стене.

Пытаясь справиться с охватившим его гневом, Фулгрим почти выбежал с мостика. Горячая кровь стучала в висках Примарха с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. Дети Императора расступались перед своим вождем, видя, как сжимаются в ярости его кулаки и жилы на прекрасном лице пульсируют под гладкой алебастровой кожей.

Фиолетовое пламя, вспыхнувшее в темных глазах Феникса, привлекало к себе не меньше внимания, чем тонкая струйка крови, вытекающая из ноздри, или побелевшие от неимоверного напряжения костяшки пальцев, обхватившие рукоять меча.

— Это была бы величайшая из моих побед!

— Да, и её отняли у тебя! Сначала безумный Манус, а затем подлый Деметер!

— Нет! — в полный голос выкрикнул примарх, и Астартес, шедшие рядом, на миг замерли от неожиданности. — «Железный Кулак» спас меня от верной гибели, а Капитан Деметер храбро сражался и показал себя достойным воином, захватив мостик со своей Ротой!

— Спас от гибели? И ты думаешь, Феррус сделал это из братской любви к тебе? Никогда! Он защитил «Огненную Птицу» лишь потому, что только ты мог избавить его от позорного разгрома. Что до Деметера… он похитил чужую славу, на которую не имел никакого права. Он украл у тебя победу.

Отчаянно тряхнув головой, Фулгрим рухнул на колени.

— Нет, нет, — прошептал он. — Они… не может быть.

— Это правда, Фулгрим, ты знаешь. В самом укромном уголке своего разума ты веришь мне…