"Главная ошибка Ельцина" - читать интересную книгу автора (Мороз Олег Павлович)

Август 1991-го

Почти всю горбачевскую перестройку, когда вся страна бурлила, когда расшатывались и низвергались основы основ, Путин тихо просидел в Дрездене: днем писал и подкалывал в папку отчеты, иногда выезжал на вербовку агентов и на встречи с ними, вечером пил пиво в компании сослуживцев  этот напиток он всегда уважал (за время своей шпионской работы в ГДР прибавил, по его собственному признанию, двенадцать килограммов). В общем, был не вполне в курсе происходящего на родине. Главное же, не догадывался, что вся его прошлая жизнь, все его прежние представления о добре и зле летят ко всем чертям.

Впрочем, еще и вернувшись в Россию, он какое-то время как бы пребывал в неведении, что, собственно говоря, там творится.

"...До этого момента (до августовского путча. -- О.М.), -- признавался он позднее, -- я не мог оценить всей глубины процессов, происходящих в стране. После возвращения из ГДР мне было ясно, что в РОССИИ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ (выделено мной. -- О.М.), но только в дни путча все те идеалы, те цели, которые были у меня, когда я шел работать в КГБ, рухнули".

Путин вспоминает, что в дни августовского мятежа они с Собчаком "предприняли довольно много активных действий": выезжали на Кировский завод, на другие предприятия, выступали перед рабочими, объясняя людям, как им следует относиться к происходящему в Москве...

Странно, что сам Собчак в своей книге "Хождение во власть" на страницах, посвященных августовскому путчу, почему-то не пишет об этих совместных с Путиным поездках (он вообще ни разу не упоминает в этой книге имя Путина). Говоря об августовских событиях, о своих энергичных шагах, нацеленных на то, чтобы предотвратить в Ленинграде повторение того, что происходило в Москве, он в качестве своего партнера и помощника много раз называет тогдашнего своего зама -- контр-адмирала Вячеслава Щербакова. Именно он, а не Путин, в изложении Собчака, был в те августовские дни фигурой №2 во властных структурах северной столицы. Он сопровождал повсюду мэра, метался между Мариинским дворцом и штабом Ленинградского военного округа, пытаясь, как и Собчак, не допустить ввода войск в город (в конце концов им это удалось).

Кстати, не вполне ясно, оставался ли еще в тот период Путин сотрудником КГБ или уже покинул ряды этой славной организации. Сам он в книге "От первого лица" говорит об этом довольно невнятно: "В тот момент я уже не был офицером КГБ. Как только начался путч, я сразу решил, с кем я. Я точно знал, что по приказу путчистов никуда не пойду и на их стороне никогда не буду. Да, прекрасно понимал, что такое поведение расценили бы минимум как служебное преступление. Поэтому 20 августа во второй раз написал заявление об увольнении из органов".

Непонятно: если ты уже не офицер КГБ, то какое же "служебное преступление" ты совершишь, если не подчинишься приказу ГКЧП? И потом если ты уже не офицер КГБ, то зачем тебе писать еще один рапорт об увольнении из этой организации?

Наконец еще одно. Путин говорит журналистам, берущим у него интервью для книги: мол, чтобы его второй рапорт об увольнении не "затерялся" где-нибудь в кабинетах КГБ, как первый, он попросил Собчака позвонить его начальству. Мэр "тут же" позвонил председателю КГБ Крючкову, и уже на следующий день Путину сообщили, что его рапорт подписан.

Напомню, дело происходило 20 августа 1991 года, в разгар путча. Что-то не верится, чтобы в этот критический момент у Собчака не было более важных дел, чем обращаться с мелкой частной просьбой к фактическому руководителю мятежа. Не верится и в то, что этот главный мятежник, который, видимо, уже чувствовал, что их затея с ГКЧП терпит крах, и которого уже на следующий день ожидал арест и "Лефортово", стал бы заниматься вопросом об увольнении какого-то там ленинградского кагэбэшника не очень высокого ранга. Вообще, я думаю, он очень сильно удивился бы, если бы у него в кабинете в тот момент раздался бы подобный телефонный звонок. Во всяком случае, я на его месте послал бы Собчака... Куда подальше.

В некоторых биографиях Путина указывается, что на самом деле он был уволен из КГБ (переведен в "действующий резерв" в звании подполковника запаса) лишь в начале 1992 года. Вот в этом случае его опасение совершить "служебное преступление" в августе 1991-го (правда, опасение успешно преодоленное) становится понятным.