"Убитая в овечьей шерсти" - читать интересную книгу автора (Марш Найо)

Глава 9 НАПАДЕНИЕ

Так как повар был мертвецки пьян и, если верить Фабиану, наверняка собирался пребывать в этом состоянии много часов, Аллейн позволил убрать его и сосредоточился на Элби.

Если в беседе с поваром была своя специфика, то грузчик был просто ужасающим типом. Он нес околесицу, но вполне умышленно. Он был не настолько пьян, чтобы не контролировать себя. «Единственное, что можно предпринять, — решил Аллейн, — это запугать его». Он и Фабиан удалились с Элбертом в проходную комнату.

— Вы прежде привлекались по делу об убийстве? — начал Аллейн в худших традициях полицейских допросов.

— Я и сейчас не привлекаюсь, — заявил Элби, закатив глаза.

— Отвечайте по существу! Вы скрываете информацию по делу об убийстве. Вам известно, чем это грозит?

— Ну уж нет! — сказал Элби. — Этого вы мне не пришьете.

— Вам просто повезет, если вам не наденут пару браслетов. Вам еще не случалось их примерять?

Элби посмотрел на него с негодованием.

— Кстати, — упорствовал Аллейн, — как насчет дела о воровстве?

— Меня?! — вознегодовал Элби. — Меня, который чист, словно белый лист, все эти годы, что я здесь! Меня обвинить в воровстве! Да как вы смеете?!

— А как насчет виски мистера Рубрика? Вперед, Блек, придется вам раскалываться.

Элберт бросил взгляд в сторону пианино. Его грязные пальцы ухватились за крышку. Он придвинулся ближе к Аллейну и заглянул ему в лицо. «Метиловый спирт, вот чем от них несет», — подумал Аллейн.

— Есть папироса? — спросил Элберт и беззастенчиво взял его за пиджак.

Аллейн высвободился, достал портсигар, открыл его и протянул Элберту.

— Ну спасибо, — обрадовался Элберт и взял портсигар. Он выгреб оттуда шесть сигарет и сунул их в карман. Затем он принялся рассматривать портсигар. — Тьфу, — сказал он, — вроде не золотой, как вы думаете, мистер Лосс?

Фабиан отобрал у него портсигар.

— Ну, — сказал Аллейн, — так что же произошло с виски?

Элберт дернул головой в сторону пианино.

— Значит, он проболтался все-таки? Подонок. Ладно. Тогда я тоже скажу. — Он снова схватил Аллейна одной рукой за пиджак, а другой показал на пианино. — Хорош приятель, — процедил он. — Идет святой Джозеф за каплей «Джонни Уокера», а в следующую ночь выходит на большое дело.

— Что вы несете! — выпалил Фабиан.

— Можете вы мне сказать, — произнес Элби, раскачиваясь и цепляясь за Аллейна, — как маленький подонок может бренчать на ржавом пианино и в то же самое время налетать на меня за углом? Вот вам загадка, если вы любитель их разгадывать.

Фабиан сделал шаг вперед.

— Помолчите, Лосс, — остановил его Аллейн.

— Очень любопытно, — продолжал Элби, — как это один индивид может находиться в двух местах зараз. И он знает, что ему там не надо быть, этот проклятый фокусник, потому что, когда я вижу его у овчарни, он продолжает долбать это чертово пианино. Вот ведь как!

— Очень странно! — сказал Аллейн.

— Еще бы не странно! Я знал, что вы это скажете.

— Почему вы не рассказали об этом раньше?

Элберт отстранился, сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Уговор дороже денег. Ну попадись он мне! Надо же, выдал меня! И что он выиграет на этом? Он еще в петле поболтается.

— Вы слышали, что говорила миссис Рубрик в сарае?

— Что она могла говорить, если он ее прикончил? А раньше говорила: «Леди и джентльмены!» Ну и дела!

— Где он был?

— Аллейн, ради Бога… — начал Фабиан, но Аллейн резко повернулся к нему:

— Если вы не можете помолчать, Лосс, придется вам удалиться. Итак, Блек, где был Клифф?

— Я что, не сказал? Выходил из овчарни.

Аллейн выглянул в окно. Перед ним была каменистая тропка, которая вела прямо к овчарне.

— Тогда вы и попросили его никому не рассказывать, как он застал вас за кражей виски предыдущей ночью? — Аллейн перевел дыхание. Он не был уверен, что попадет в цель.

— Не тогда, — последовал ответ.

— Вы говорили с ним.

— Не тогда.

— Вы уже говорили с ним о виски?

— Я об этом ничего не говорю. Я говорю, что он сделал.

— А я говорю, что вы сделали. В этом и состояла сделка, правильно? Он поймал вас, когда вы орудовали с бутылками. Он велел вам убираться, и его застали, когда он пытался водворить их на место. Он вас не выдал. Позже, когда обнаружилось убийство, и начался розыск, вы заключили эту сделку. Если бы Клифф и дальше молчал о виски, вы бы не рассказали, что видели, как он выходил из сарая.

Элберт решительно протрезвел и украдкой перевел глаза с Аллейна на Фабиана.

— Придется защищаться, — сказал он. — Попрошу полицию, чтоб его убрали.

— Замечательно. А я, пожалуй, скажу, что вы разыграли балаган. Полиции будет приятно узнать, что вы скрывали важные сведения.

— Ладно, ладно, — сказал грузчик, — будь по-твоему, проклятая корова. — И он залился слезами.

Фабиан и Аллейн спускались с холма молча. Они свернули к овчарне, где Аллейн помедлил и взглянул на завешенную мешковиной дверь. Фабиан смотрел на него с совершенно убитым видом.

— Должно быть, освещение было таким же, — сказал Аллейн. — Сразу после наступления темноты.

— Вы не имеете права! — воскликнул Фабиан. — Неужели вы поверите рассказу пьяного воришки? Я знаю Клиффа. Он хороший парень. Вы сами говорили с ним. Вы не поверите.

— Год назад, — промолвил Аллейн, — он был чрезмерно эмоциональным, слегка истеричным и крайне несчастным подростком.

— Наплевать! О, черт! — простонал Фабиан. — Зачем я вообще это затеял?

— Я ведь вас предупреждал, — отозвался Аллейн с нотой сочувствия в голосе.

— Я клянусь, это невозможно. Я готов присягнуть, что пианино играло без перерыва. В такую тихую ночь это просто бьет по нервам. Элби наверняка был пьян. Да он и сам говорит, что пианино играло все время. Конечно, он видел не Клиффа. Я удивляюсь, что вы обращаете внимание на его пьяную болтовню.

— Почему тогда Клифф отказался говорить о виски?

— Кодекс чести. Его связывают узы дружбы с жертвой.

— Да, — сказал Аллейн, — пожалуй, это логично.

— Почему же вы не верите этому?

— Мой дорогой, — промолвил Аллейн, — я поверю всему, что прольет свет на этот случай. Послушайте. Я попрошу вас о двух одолжениях. Первое простое. Помогите мне заказать по телефону полицейский участок. Сделаете это?

— Конечно.

— Второе посложнее. Вы знаете загоны для овец внутри овчарни? С полом, сложенным из планок?

— Естественно.

— Вы закончили сегодняшнюю стрижку?

— Да.

— Я боюсь, что придется поднимать этот пол.

Фабиан воззрился на него остолбенело.

— Зачем?

— Там, под полом, может обнаружиться нечто.

— Там, внизу, под полом, испражнения овец за тридцать лет.

— Я так и думал. А меня интересует слой годичной давности. Мне понадобятся сито и лопата, и если у вас найдется старая спецодежда, я был бы весьма признателен.

Фабиан взглянул на руки Аллейна.

— И перчатки, если возможно, — добавил Аллейн. — Я очень сожалею, что придется разобрать пол. Полицейское управление, конечно, оплатит убытки. Это всего лишь одна секция — ближайшая к прессу.

— Могу ли я спросить, что вы надеетесь найти?

— Свет, который погас, — ответил Аллейн.

— Вы полагаете, что я пойму?

— Почему бы нет?

Аллейн оглянулся назад. Он увидел открытую дверь проходной комнаты, где они оставили Элби Блека в слезах, это были слезы, вызванные признанием, предательством и древесным спиртом.

— Они что, пьют метиловый спирт? — спросил он. — Элби и повар?

— Не исключено. Или хокануи.

— А это что такое?

— Местный вариант денатурата.

— Почему вы его не погоните?

— С ним такое не слишком часто случается. В военное время трудно найти людей.

— Я бы с удовольствием его посадил, — мечтательно произнес Аллейн. — Это вонючая гадина.

— Тогда почему вы его выслушиваете?

— А вы считаете, что выслушивают только показания людей, которые нравятся с первого взгляда? Пойдемте. Мне нужно успеть заказать разговор, пока участок не закрылся.

Они нашли обитателей дома в уютной гостиной, носящей отпечаток викторианского стиля; окна ее выходили на лужайку со стороны овчарни.

— Мы просто почувствовали, что не можем находиться в кабинете после вчерашнего вечера, — проговорила Урсула. — Необходимо проветриться. И я лягу спать в восемь. Ведь прошлой ночью мы спали не более пяти с половиной часов.

— Я бы действительно предпочел, чтобы портрет Флосси не солировал на той половине, — согласился Фабиан. — Не замечая его в течение трех лет, я вдруг стал чрезмерно самокритичным в его присутствии. Я полагаю, дорогая Урси, ты не возражаешь против того, чтобы он висел у тебя в комнате?

— Если это шутка, Фабиан, — сказала Урсула, — то довольно плоская.

— Ты слишком чувствительна. Мистер Аллейн намерен создать монографию о наименее аппетитном аспекте содержания мериносовых овец, Дуглас. Нам придется разобрать пол в загоне.

Аллейн, стоявший в дверях, хорошо видел группу, собравшуюся у камина. На лице миссис Эйсуорси царило привычное выражение полуоскорбленной пристойности. Теренция Линн, вонзив спицы в свое кроваво-красное вязание, остановила на нем долгий взгляд и свела свои тонкие брови. Урсула Харм, все еще в состоянии пикировки с Фабианом, приостановилась, полуоткрыв рот. Дуглас уронил газету и начал своим обычным негодующим тоном ментора:

— Что ты такое говоришь, Фабиан? Боже мой…

— Да, дорогой Дуглас, — ответствовал Фабиан. — Могу представить себе твое изумление, но это именно так. Пол придется разобрать, и бедный мистер Аллейн спустится вниз.

Дуглас сердито спрятался за газетой. «Все это фарс, — пробормотал он шепотом, — я всегда это говорил». Он свернул газету:

— Кто будет делать это?

— Я, — сказал Аллейн, — если вы мне доверите.

— Вам не позавидуешь, сэр.

— Работа есть работа, — мягко отозвался Фабиан.

— Я скажу людям, чтобы они сделали это, — проворчал Дуглас из-за газеты довольно нелюбезно. Он взглянул на Фабиана. — Я помогу вам, если желаете, — добавил он.

— Вот образец истинно имперского духа, — произнес Фабиан. — Мужественный старина Дуглас.

— Прошу прощения, — сказал Аллейн и вышел в холл. Фабиан присоединился к нему.

— Телефон проведен в кабинет, — заметил он. — Обещаю не подслушивать.

Аллейн поднял трубку и ворвался в чужой разговор. Сердитый голос предупредил его: «Занято». Он повесил трубку и подождал. Было слышно, как Фабиан насвистывал в холле. Телефон издал короткую трель, и он сделал вторую попытку, на этот раз успешно. Подошел оператор. Аллейн попросил соединить его с полицейским участком, где, он надеялся, мог дежурить инспектор Джексон. «Я вызову вас», — холодно произнес оператор. «Это вызов полиции, — сказал Аллейн, — я не буду класть трубку». «Это не Маунт Мун?» — резко спросил оператор. «Да, и, тем не менее, это официальный вызов, можете мне поверить». — «Не случилось ли чего-нибудь, мистер Лосс?» — «Нет, — промолвил Аллейн, — я счастлив, как птичка небесная, но немного спешу». — «Держите трубку», — хихикнул оператор. Раздались жужжание и отдаленные голоса: «Здорово будет, Боб!» — «Что?» — «Я говорю, смачно получится!» Прорезался всемогущий голос оператора: «Пожалуйста, мистер Лосс. Они ждут».

Младшего инспектора Джексона не оказалось, но Уэтербридж, который вел дело в городе и мог быть весьма полезен, находился на месте. «Программа радио за последнюю неделю января, сэр? Я думаю, мы сможем сделать это для вас». — «Вечерняя, двадцать девятое, среда, — уточнил Аллейн. — От восьми до девяти». — «Это займет немного времени, мистер Аллейн». — «Конечно. Можно ли попросить не занимать линию, а я позвоню позднее?» — «Это вполне возможно, сэр». — «Послушайте, Уэтербридж, нужно связаться с мистером Джексоном. Он просил дать знать, если будут какие-нибудь успехи. Они есть. Если вы его найдете, передайте, что он мне нужен».

— «Он дома, сэр. Я позвоню ему. Думаю, будет нетрудно заказать разговор». Голос затих, и Аллейн услышал лишь конец фразы.

— Три минуты, мистер Лосс, — сказал оператор. — Продлить?

— Да нет! Хорошо, Уэтербридж, я жду.

— Занято? — требовательно спросил незнакомый голос.

— Свободно, — мрачно откликнулся Аллейн и повесил трубку.

Фабиан сидел на верхней ступеньке крыльца с сигаретой, мурлыча что-то себе под нос.

— Все? — спросил он.

— Они собираются вызвать меня снова.

— Если только очень, очень повезет. Сейчас нелегко пробиться. Я иду в мастерскую. Хотите пойти со мной? Вы услышите звонок оттуда.

— Хорошо, — Аллейн сунул руку в нагрудный карман. — Черт! — вырвалось у него.

— Что случилось?

— Мой портсигар.

— Вы оставили его в гостиной?

— Не думаю.

Тем не менее, он зашел в гостиную. Все четверо ее обитателей, которые уже собрались на покой, заговорили оживленно, глядя на него. Портсигара не было. Дуглас вежливо искал его, и миссис Эйсуорси что-то кудахтала. Пока они были заняты поисками, раздался стук в дверь и появился Клифф со свернутым журналом в руке.

— Папа просил меня принести его, — сказал Клифф. — Он по ошибке попал в нашу почту. Он просит извинить.

— Спасибо, Клифф, — забормотали собравшиеся. Он переступил с ноги на ногу и неловко произнес:

— Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответили ему, и он вышел.

— О, Боже, — сказал Аллейн. — Я вспомнил. Он остался в проходной комнате. Я схожу туда.

Аллейн видел, как быстро снующие над вязаньем руки Теренции Линн замерли.

— Может быть, мне сходить за ним? — предложил Дуглас.

— Ни в коем случае, спасибо, Грейс. Я сам. Извините, что потревожил вас. Я надену пальто и выйду.

Он вернулся в холл. Клифф находился в коридоре, ведущем в кухню. Фабиан исчез. Аллейн бросился наверх. Вспышка света мелькнула в коридоре и скрылась за дверью мастерской. Рука Фабиана коснулась замка.

— Эй! — крикнул Аллейн через коридор. — Он был у вас.

— Что?

— Мой портсигар. Вы отобрали его у неописуемого Элберта.

— О, Господи! Я положил его на пианино. Он не пропадет.

— Думаю, мне надо взять его. Он мне дорог. Трой — моя жена — подарила мне его.

— Я принесу, — сказал Фабиан.

— Нет, вы же собирались работать. Это минутное дело.

Он зашел в свою комнату за пальто. Когда он вышел, Фабиан все еще медлил на площадке.

— Послушайте, — начал он, — лучше я…

Телефон в кабинете издал два длинных звонка.

— Это вас вызывают, — сказал Фабиан. — Идите. Дайте мне, пожалуйста, свое пальто. На улице жуткий холод.

Аллейн бросил ему пальто и побежал вниз. Было слышно, как все выходили из гостиной. Минутой позже хлопнула входная дверь.

Телефон повторил свой двойной сигнал.

— Пожалуйста, мистер Лосс, — сказал оператор. — Мы держали линию для вас. Они ждут. Это был Уэтербридж.

— Младший инспектор просил передать, что уехал по вызову и сможет быть вам полезным часа через четыре.

— Черт побери!

— Прошу прощения, мистер Аллейн.

— Ладно, Уэтербридж. Будем считать, что я этого не говорил.

— Я не очень хорошо слышу вас, сэр. Мы выполнили вашу просьбу.

— Молодцы, — тепло отозвался Аллейн.

— Хотите, чтобы мы выслали программу, сэр?

— Нет-нет. Просто прочтите ее мне.

Уэтербридж прочистил горло и приступил к чтению:

— Записки садовода… Спортивный комментарий… Обзор новостей… Полчаса в царстве насекомых… Что-нибудь нашли, мистер Аллейн?

— Пока нет, но продолжайте. Мы ищем что-то более возвышенное.

— Старые мелодии возрождаются?

— Не совсем.

— Есть еще одна станция с хорошей слышимостью. Вот она. Семь тридцать — двадцать шестая серия «Вампира». Семь сорок пять — «По знакомым страницам». Восемь ноль пять — «Час с мастерами».

Рука Аллейна сжала трубку.

— Можно подробнее? — попросил он.

— Тут мелким шрифтом. Подождите секунду, сэр, если не возражаете. Я надену очки. — Аллейн ждал. На расстоянии двух сотен миль зашуршала газета. — Восемь двадцать пять — полонез Шопена. Здесь еще много. Бэх, — произнес он весьма неуверенно, — или Бах, инициалы И.-С. Это соло на фортепьяно.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Искусство фьюги, — произнес Уэтербридж. — Я уж лучше по буквам. Ф, У, Г, А… Подходит?

— Вполне.

— Последнее в списке, — добавил Уэтербридж. — Это и есть то название, которое мы ищем?

— Боюсь, что да, — промолвил Аллейн.

После того как дали отбой, он посидел минуту или две, печально насвистывая. Его рука автоматически опустилась в карман за портсигаром. Прошло уже десять минут с тех пор, как Фабиан вышел. Возможно, он ждет его в холле.

Однако в холле царили пустота и безмолвие. На столе низко горела керосиновая лампа. Аллейн увидел, что от шести ночных свечей осталось только две. Компания из гостиной, очевидно, разбрелась по спальням. Фабиан, должно быть, был наверху. Взяв фонарь, Аллейн быстро поднялся на площадку. Свет виднелся из-под дверей девушек и дальше, под дверью Дугласа. Под дверью Фабиана было темно. Аллейн быстро подошел к мастерской. Света там не было. Он подождал, прислушиваясь, затем снова двинулся к площадке. Под ногой скрипнула доска.

— Эй! — позвал Дуглас. — Это ты, Фабиан?

— Это я, — негромко отозвался Аллейн.

Дуглас выглянул в открывшуюся дверь.

— Я не понял, кто это, — пояснил он, с сомнением глядя на Аллейна. — Даже забавно.

— Еще один ночной злоумышленник?

— Да, было похоже, что вы крадетесь. Что-нибудь нужно, сэр?

— Нет, — промолвил Аллейн, — это я слежкой занимаюсь. Идите спать.

Дуглас усмехнулся и, нагло бросив «желаю удачи», убрал голову. Дверь закрылась.

Возможно, Фабиан оставил портсигар в комнате Аллейна, а сам уже уснул. Хотя странно, что он не подождал.

В комнате портсигара не оказалось. «Черт побери! — пробормотал Аллейн. — Он не может его найти. Этот проклятый Элберт его стянул».

Он снова тихо спустился вниз. Слабое мерцание появилось в конце холла. Дверь в проходе, ведущем в кухню, была отворена. Он вошел и увидел в буфетной Маркинса со свечой в руке.

— Я запираю, сэр, — сказал Маркинс. — Вам что-нибудь нужно?

— Я ищу мистера Лосса.

— Разве он не прошел в комнаты слуг вместе с вами, сэр? Минут десять назад.

— Возможно, он прошел, но я там не был.

— Странно, — произнес Маркинс, уставившись на него. — Я готов был поклясться, что это были вы.

— На нем было мое пальто.

— Ах, вот в чем дело! Но кто же был второй джентльмен?

— Какой второй джентльмен?

Маркинс поставил свечу и закрыл дверь.

— Я шел к дому управляющего, — сказал он, — поговорить с мистером Джонсом. Клифф только что пошел туда же. Мне показалось, что я вижу вас на главной дороге, ведущей к жилищам слуг. Я думал срезать угол и выйти к вам. В этом случае на время теряешь дорогу из виду. Я услышал, что вы что-то выкрикнули, и позвал: «Алло, сэр!» Потом я услышал, что вы сбегаете с холма. Когда я вышел к тому месту, где видно дорогу, вы пропали из виду.

Аллейн зажал кончик носа большим и указательным пальцами.

— Голос был похож на ваш, сэр.

— Очевидно, по телефону я тоже был похож на мистера Лосса. К черту, — сказал Аллейн с раздражением. — Где же он? Почему он не пришел? И кого он звал? Клиффа?

— Нет, сэр. Клифф к тому времени был дома. Когда я пришел к ним, я спросил, видел ли он вас по дороге, и он сказал, что никого не видел. Что делал мистер Лосс, сэр?

Аллейн объяснил ему.

— Мне это не нравится, — добавил он. — Пойдемте разыщем его.

— Он может делать десяток вещей, мистер Аллейн.

— Что именно? Мы пройдем через кухню, Маркинс. Показывайте дорогу. У меня фонарь.

— Может выпускать воду из радиатора, — сказал Маркинс, двигаясь в указанном направлении. — Будет крепкий мороз.

— Для этого ему нужно сбежать с холма?

— Ну нет. Гараж наверху, возле овчарни.

— Что он кричал? — спросил Аллейн, следуя за Маркинсом в темную кухню, пропахшую сосновой древесиной и жиром.

— Право, не могу сказать. Просто что-то выкрикнул. Точно был удивлен. Минуточку, мистер Аллейн, запру дверь. С тех пор, как Клифф попался на играх с виски, я всегда запираю очень тщательно.

— Клифф тут ни при чем. Это невыразимый Элби.

— Я поймал его с бутылкой в руке.

— Он ставил ее обратно.

— Не может быть! — воскликнул Маркинс с изумлением.

— Элби признался. Мальчик спасал его гнусную репутацию.

— Но какого черта он молчал? — воскликнул Маркинс. — Нет уж, лучше мне выполнять спецзадания. Я не вижу мелкого воровства у себя под носом. Пойдемте, сэр.

Снаружи было темно, как в угольной яме, и стоял сильный мороз. Трава хрустела у них под ногами, и в воздухе пахло инеем. В ясном небе мерцали звезды.

— Куда мы идем, мистер Аллейн?

— В проходную комнату.

— Можно выйти на дорогу. Она довольно ровная, но скользкая.

Мерзлая земля трескалась у Аллейна под подошвами. Они скатывались и скользили. «Осторожнее», — сказал Маркинс. Чувство, что может быть слишком поздно, внезапно охватило Аллейна.

— Где же проклятая дорога? — проворчал он.

Они поднялись на холм, и четырехугольная чернота показалась на склоне, уже выбеленном морозом.

— Это забор с проволокой, сэр, — сказал Маркинс. — Она не колючая.

Проволока звенела, свет фонаря играл на замерзших комьях.

— В проходной комнате нет света, — заметил Аллейн.

— Может быть, крикнуть, сэр?

— Не надо тревожить слуг. Будь он поблизости, он бы услышал нас. Эта развилка ведет к овчарне? Дайте, пожалуйста, фонарь, Маркинс.

Иней сверкал, словно фольга, на боковой дорожке. Круг света подвинулся и озарил распростертую на земле фигуру.

— О, Господи! — громко сказал Маркинс. — Что это с ним?

— Сойдите с дороги.

Аллейн ступил на замерзший дерн и направился к овчарне. Фонарь теперь высветил серое шерстяное сукно его собственного пальто, ноги Фабиана, вытянутые под углом, торчащие из брюк, лицо, прижатое к замерзшей колее, и вскинутые вперед, словно для защиты, руки.

Аллейн опустился возле него, передав фонарь Маркинсу. Тонкая, нежная шея Фабиана казалась мальчишеской и беззащитной. Аллейн осторожно раздвинул волосы. Позади него, прямо держа фонарь, Маркинс выдал целую обойму проклятий.

— Удар сверху, — сказал Аллейн. Он отодвинул руку, приподнял голову и, словно мрачный факир, извлек изо рта Фабиана яркий шелковый платок.

— Он не?..

— Нет, нет, конечно, нет. Но надо убрать его с этого проклятого холода. До сарая не больше двенадцати ярдов. Как вы думаете, мы справимся? Его нельзя ронять.

— Ладно, ладно.

— Очень осторожно. Надо сначала отодвинуть мешковину.

Когда они подняли его, дыхание Фабиана было тяжелым и прерывистым. Струйки пара вылетали изо рта. Когда Аллейн приподнял его плечи, он испустил глубокий стон.

— Потихоньку, — сказал Аллейн. — Сюда, Маркинс. Я держу голову. Теперь опустите мешковину. Я достану тюки.

Свет заплясал по овчарне. Они уложили Фабиана на сильно пахнущую овчину.

— Теперь включим лампу, зажжем свечу. Кажется, на этот раз они в полном порядке. Укутайте ему ноги, пожалуйста.

— Здесь холодно, как в морге, — пожаловался Маркинс, — не хочу сказать ничего неприятного этим сравнением.

Фонарь и самодельный канделябр были на своих местах. Аллейн поднес фонарь и свечу поближе к Фабиану. Маркинс сложил пирамиду из тюков и подложил ему под голову пустой мешок.

— Вроде кровотечения нет, — сказал Маркинс. — Как у него с дыханием?

— Я думаю, неплохо. Вы спасли ему жизнь, Маркинс.

— Я?

— Думаю, да. Если бы вы его не позвали, хотя, впрочем, нет. Все зависит от того, узнал ли Лосс своего убийцу.

— Богом клянусь, надеюсь, что да, мистер Аллейн.

— Богом клянусь, боюсь, что нет.

Аллейн нащупал запястье Фабиана.

— Пульс не так плох, — сказал он и через минуту добавил: — Он успел побывать в проходной комнате.

— Как вы это узнали?

Аллейн показал плоский портсигар.

— Мой. Он ходил за ним. Портсигар был в кармане.

Аллейн смотрел на лицо Фабиана. Фабиан нахмурил брови. Губы его шевельнулись, словно он силился что-то сказать.

— Привести капитана?

— Мы не можем рисковать его жизнью. Однако не надо поднимать на ноги весь дом. Идите, прежде всего, к слугам и проверьте, все ли на месте. Что они делают и как долго они этим заняты. Постарайтесь побыстрее. Потом идите к управляющему и скажите, что произошел несчастный случай. Не более того. Попросите одеяла и грелки и что-нибудь, что сойдет за носилки. Попросите мистера Джонса и Клиффа прийти сюда. Потом постарайтесь по телефону связаться с доктором мистера Лосса и спросите, что делать.

— Это невозможно до утра, мистер Аллейн.

— Черт побери! Тогда придется положиться на свой здравый смысл. Идите, Маркинс. Я хочу, чтобы Клифф и его отец были здесь. И, если Клифф дома, понаблюдайте за ним.

Маркинс выскользнул за дверь. Аллейн ожидал в безмолвии холодной и пропитанной запахами овчарни. Он присел на корточки, глядя на Фабиана, чья голова лежала в луже желтоватого света. Он зловеще хмурился и шевелил губами, иногда что-то бормоча. Аллейн подложил ему под голову чистый носовой платок. Морозный ветер снаружи с воем заползал под стропила. Возле пресса лежали тюки с шерстью, настриженной днем. «Собирались ли распаковать один из них и отправить меня вслед за Флоренс Рубрик куда-нибудь вглубь страны?» — подумал он. Фабиан повернул голову. Опухоль под его густыми волосами была теперь видна. Отведя пряди в сторону и назад, Аллейн осветил четкий след под опухолью. Возле двери, на обычном месте, лежало железное клеймо, на котором обозначались буквы: «Маунт Мун».

— Кажется, да, — сказал Аллейн, переводя взгляд с железного бруска на голову Фабиана.

Он вытянул рукава своего собственного пальто, сначала с одной стороны, затем с другой. На левом рукаве была отметина, похожая на рубец, вокруг которого сморщился твид. Поверхность материи была повреждена и покрыта коричневым пятном.

Аллейн отнес клеймо в дальний конец овчарни и набросил на него мешок. Он стоял в темноте, рассеянно глядя на лужицу света вокруг головы Фабиана. Казалось, она далеко, словно необитаемый остров.

— Забавно! — вдруг громко произнес кто-то. У Аллейна дрожь пробежала по коже. Он стоял неподвижно, ожидая.

— Какого дьявола! Носишься, как угорелая кошка!

Внутри островка желтоватого света что-то задвигалось. Аллейн тихо двинулся к Фабиану.

— Это не прибавит вам популярности, — хихикнул Фабиан и через минуту, с отвращением и изумлением:

— Терри! О Боже! Лучше бы я сюда не заходил. Глупый старик.

Внезапно он сел. Аллейн произнес, успокаивая его:

— Все в порядке. Можете заснуть.

— Да, но зачем так носиться? Где это было?

— На лавандовой тропе, — откликнулся Аллейн.

Глаза Фабиана были открыты и смотрели на Аллейна из-под нахмуренных бровей.

— Кто ее нашел?

— Дядя Артур.

— Ну, вы в порядке, а я нет. Мне кажется, я плыву. Тут еще это проклятое пианино. Хоть бы он заткнулся. Встать!

Теперь он боролся с Аллейном, в то время как его взгляд бродил по стене и стропилам.

— Пошли, ребята! — крикнул он. — Я поведу вас!

Теперь он так разбушевался, что мог сбить с ног.

— Я стараюсь тебе помочь, ты, козел, — проворчал Аллейн.

— Понятия не имею, откуда он взялся, — задыхаясь, произнес Фабиан. — Не спеши, Фрици. Я еще поеду на родину. — Он бросился вперед, схватил Аллейна за подбородок и принялся штурмовать стену овчарни. Аллейн схватил его за колени. Внезапно Фабиан потерял сознание, и они вместе упали на пол, причем Фабиан оказался наверху.

— Слава Богу, что он не стукнулся снова головой, — с этой мыслью Аллейн выполз наружу и, сам нетвердо стоя на ногах, принялся укладывать Фабиана.

— О Урси, божественная дурочка, — глубоко несчастным тоном произнес Фабиан, повернулся на бок и крепко уснул.

— Если это амнезия, — пробормотал Аллейн, ощупывая свою челюсть, — в ней есть некая система.

Голова у него гудела. «Что он, возвращается на прежний круг? К борту судна. К воротам. К тропинке. Что же произошло в огороде?» Он выглянул на морозную улицу. Над ним, нагнувшись вправо, гигантский пирамидальный тополь, словно копье, бросал вызов звездам. «Это поблизости от грядок с кабачками, — подумал Аллейн. — …Он был под деревом. Брюки у него были в грязи. О Господи, что толку от пары брюк, которые были выпачканы больше года назад?» Жужжание в голове прекратилось, зато теперь он сильно дрожал и снова отступил в темноту за дверью, бормоча: «К утру я схвачу отменную простуду!»

Ночь была тиха, даже голос реки Мун, сбегавшей с горного уступа, доносился словно слабый шепот, не нарушая общего безмолвия, и скорее угадывался, чем слышался. Внезапно на главной дороге послышался шум. Он вспомнил, как они с Маркинсом скользили и падали на обледенелой дороге. Затем раздалось слабое металлическое звяканье. «Это забор, — догадался он, — минута — и кто-то выйдет на дорогу». Возле жилищ слуг забряцали цепи. Собаки с Маунт Мун, не в силах покинуть своих конур, яростно лаяли. Мужской голос кричал на них: «Ложись, Джон! Ей-Богу, взгрею тебе бока!» Цепи звенели, и проволока на заборе вторила слабым металлическим эхом. В проходе показался свет.

— Проклятье! — выругался Аллейн, — Всегда что-нибудь нарушит ход событий.