"Рассмешить богов" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 10

Ко второй встрече с таинственным мистралийцем господин Пуриш тщательно подготовился. Прежде всего он приказал охране обыскать посетителя с максимальной тщательностью. Кроме того, поставил в кабинете еще пару охранников, убедившись предварительно, что они ни слова не понимают по-мистралийски. И, обезопасив таким образом свою персону от возможной угрозы, спрятал за потайной дверью одного из штатных магов. Помимо записи разговора на кристалл верный служащий должен был попытаться заглянуть в загадочного дон Диего без фамилии и добыть о нем хоть какую-то информацию.

Дон Диего оказался не по-мистралийски пунктуален – ровно в десять тридцать он перешагнул порог кабинета и, так же как в прошлый раз, слегка приподнял шляпу в знак приветствия.

– Очень, очень рад видеть вас снова, – бессовестно солгал господин Пуриш, с преувеличенным радушием отвечая на приветствие. На самом деле ему было любопытно, но радости при виде незнакомца, так его напугавшего, он вовсе не испытывал. – Я внимательно прослушал все записи на этом кристалле и, должен признать, действительно никогда не слышал ничего подобного. Однако… как бы вам сказать…

– Вам кажется, что коммерческого успеха эта музыка иметь не будет? – доброжелательно подбодрил его посетитель.

– Видите ли… хорошая реклама может сделать коммерчески успешной даже самую низкопробную музыку, а для этой хватило бы и того факта, что она из другого мира, чтобы ее пожелали слушать и платить за это. Однако я не то имел в виду.

– А что вы имели в виду? – Дон Диего был сама любезность.

– На мой взгляд, эта музыка слишком агрессивна. Единственная приемлемая для нее аудитория – это войско, готовое к битве. В стабильном же обществе она будет лишь расшатывать устои и провоцировать конфликты даже там, где их прежде не было. Вы сами обратили внимание, как она… заводит? Возможно, вам стоит попытать счастья в Мистралии, мне кажется, господа революционеры оценят столь мощное средство для поднятия боевого духа. Я же не возьму на себя смелость распространять в обществе музыку, способную так будоражить умы. Кстати, нет ли в вашей коллекции чего-либо поспокойнее? Возможно, дело в том, что вы принесли не самый удачный образец?

– Может быть и такое, – спокойно согласился мистралиец. – Я принес вам другой кристалл, попробуйте послушать его. Тот мне нравился больше, но, возможно, вы правы, для большинства населения такая музыка слишком агрессивна. Этот более… мягкий, более лирический. Если, конечно, вам все еще интересно.

Пока они рассуждали о музыке, Тиа, как и в прошлый раз, нахально положила морду на колени посетителя, и тот принялся ее гладить, чуть улыбаясь при этом.

– Мне необычайно интересно, – заверил его господин Пуриш. – Даже если ваши записи бесперспективны, для меня будет истинным удовольствием их услышать. Кстати, могу ли я поинтересоваться, кто порекомендовал вам мою скромную контору? Если это не секрет?

– Нет, не секрет, – охотно ответил дон Диего. – Мне порекомендовал вас один мой соотечественник, бард, который был с вами лично знаком. Он даже плел, будто был учеником маэстро Эль Драко, но я ему не особенно верю, он и соврет – недорого возьмет.

– Плакса? – немедленно догадался бывший импресарио.

– Да, так его тоже называют. Неужели он хоть раз в жизни сказал правду? Как мог маэстро взять в ученики такую бездарность?

– Мне всегда казалось, что из сострадания, – вздохнул господин Пуриш. – Это единственное, чего сей бесталанный юноша действительно заслуживал. Чем он занимается сейчас? Помнится, он оставил музыку с целью учиться магии. Насколько он в этом преуспел?

– Мне сложно судить, – пожал плечами мистралиец. – Магия не по моей части. Верно, киска?

«Киска», к которой он обратился за поддержкой, вряд ли поняла суть вопроса, но моментально уловила, что обращаются к ней, и довольно заурчала.

– Вы самым неподобающим образом балуете эту киску, – отметил господин Пуриш, надеясь, что это прозвучало достаточно шутливо, чтобы посетитель не обиделся. И тут же закинул удочку: – Такое впечатление, что вы с ней давно знакомы.

– Я слышал об этих леопардах, – не стал отпираться дон Диего. – Но вот они обо мне – вряд ли. Я не настолько знаменит, чтобы обо мне рассказывали каждой кошке.

Видимо, это тоже была шутка, но почтенный магнат прикинулся, что у него проблемы с чувством юмора.

– А насколько? – тут же уточнил он. – Знаете, ваше лицо мне показалось знакомым… Хотя не припоминаю, чтобы мы с вами когда-либо общались. У вас нет родственников среди бардов?

– Почему именно среди бардов? – с легким недоумением переспросил посетитель. – Неужели я хоть немного похож на барда?

Господин Пуриш, опасаясь, что горячий мистралийский парень обидится на это сравнение, поспешил заверить его, что ничуть не похож.

– Просто я имею дело в основном с бардами, и они приходят в голову в первую очередь… Возможно… впрочем, нет…

– Да какая разница, на кого я могу быть похож, – ненавязчиво перебил его дон Диего. – Все равно родственников среди бардов у меня нет, и странно, что я вам кого-то напомнил. Кстати, в прошлый раз мне показалось, что вы испугались. Это из-за того, что я вам кого-то напомнил? Кого-то, кого вы боитесь?

– Что вы, что вы, – заторопился опровергнуть опасную гипотезу господин Пуриш. – Вовсе нет. Мои леопарды никогда себя так не вели с незнакомыми людьми, и это меня слегка озадачило.

– И вы подумали, что, если я попытаюсь причинить вам какой-либо вред, они не смогут вас защитить? – Из-под опущенных полей шляпы мелькнула понимающая усмешка. – Напрасно вы так подумали. Привязанность к хозяину всегда сильнее минутной прихоти. К тому же я ни в коем случае не намеревался ничего вам причинять. Почему у вас вдруг появились такие странные мысли? Или у вас… проблемы с конкурентами? Если так, возможно, я смогу чем-либо помочь?

Господин Пуриш с негодованием отогнал от себя шальную мысль подрядить этого доброжелателя на решение своей «проблемы» и осторожно поинтересовался, как посмотрит уважаемый работодатель дона Диего на побочные приработки своего служащего.

– Если это не будет противоречить его собственным интересам, то только положительно, – ответил мистралиец с такой серьезностью, что у бедного предпринимателя мурашки поползли по спине. – К примеру, если источником ваших проблем является господин Дорс…

Окончание фразы господин Пуриш позорно прослушал, так как внезапное озарение, его посетившее, требовало срочного вмешательства в виде успокоительной микстуры. Господин Пуриш понял, кто сидит перед ним. Во всем Новом Капитолии вряд ли найдется человек, который бы не слышал о конфликте Багги Дорса с мистралийскими повстанцами. А такие господа, как Пуриш, имеющие собственные «службы охраны», знали несоизмеримо больше. В частности, информация о пленном мистралийце, которого Багги держал в своих подвалах, упомянутому узкому кругу была известна. Равно как и то, что этот мистралиец чуть не насмерть уделал мага при попытке сканирования и сбежал, убив троих вооруженных охранников одним гвоздем. А если добавить к этому, что на днях этого самого господина видели в свите Шеллара III, от чего Кроша едва не разорвало со злости… Великие боги, спасите и сохраните! Вот так встрять между Шелларом и Дорсом в тот момент, когда они примеряются к глоткам друг друга! И знать бы, кого держаться…

– По вашему лицу я вижу, что угадал. – Сочувственный голос посетителя вернул бедного господина Пуриша в реальность. – Возможно, если вы мне расскажете немного больше о вашей проблеме…

Внезапно мистралиец замолчал и прислушался. Пуришу даже показалось, что побледнел, но разве точно рассмотришь подобный нюанс на смуглом лице, да еще наполовину скрытом шляпой. В следующую секунду и он услышал, что так встревожило его странного гостя. Сердитый голос Багги Дорса в приемной:

– Как это – занят? Кто это может быть: занят для МЕНЯ?!

«Хам с манией величия…» – только и успел подумать господин Пуриш, как дверь распахнулась – и упомянутый хам возник на пороге собственной персоной.

– Уволь свою секретаршу! – не здороваясь, заявил он. – Эта бестолочь посмела мне заявить, что ты занят!

– Я действительно занят, – поторопился ответить господин Пуриш, пока Багги не успел узнать мистралийца. – Подожди пять минут, неужели так срочно? У меня деловые переговоры с поставщиком.

И с ужасом заметил, как «поставщик», который продолжал возиться с леопардами, не поднимая головы, потихоньку перехватил обоих за ошейники. Не то чтобы почтенный магнат возражал против быстрого избавления этого мира от Багги Дорса, но как-то не хотелось, чтобы это произошло в его, Пуриша, кабинете, в его присутствии и от зубов его же леопардов…

– С каких это пор тебе что-то поставляют такие типы? – бесцеремонно хмыкнул Дорс и невежливо уставился на мистралийца. – Пусть погуляет часик-другой, поговорить надо. А моя охрана пока проверит, не набрался ли ты наглости меня заказать, а то вид у этого «поставщика» подозрительный. Уж очень на убийцу смахивает. Эй ты, я о тебе говорю.

Ох не надо было ему этого говорить…

Мистралиец все-таки поднял голову и посмотрел этому невеже в глаза. Господин Пуриш предусмотрительно присел, почти укрывшись за своим монументальным столом, и потянул на себя ящик, где лежали сердечные капли. Дернувшимся было охранникам он дал знак не вмешиваться. В данном случае нейтралитет был самым разумным выходом. Пусть господа разбираются, раз уж так друг друга не любят… А ведь не любят, ой как не любят! Куда девалась вся любезность и доброжелательность дона Диего… как там его на самом деле! Как будто еще один зверь сидел в кресле, напрягшись перед прыжком и оскалив клыки, точно как два леопарда, которых он уже недвусмысленно держал за ошейники.

– Только дернись, – тихо сказал он, и оба зверя тут же угрожающе зарычали и рванулись вперед, хотя никто не давал им команды. – Только пискни, и я их отпущу.

Господин Дорс изменился в лице и захлопал себя по груди, словно искал что-то в кармане, раскрыв рот в беззвучном вопле. А господин Пуриш закрыл глаза, жалея, что он не дама и не может упасть в обморок, хотя это сейчас очень не помешало бы… Для пущего нейтралитета…

Тяжелый, мягкий удар о пол сменился воплями, рычанием и топотом. Звякнул металл, затрещало кресло, воинственно взревела Тиа – и тут же кто-то истошно взвыл от боли. Поскольку действие переместилось в коридор, господин Пуриш все-таки не удержался и выглянул – уж слишком беспокоила его судьба верных четвероногих охранников, вдруг оказавшихся в центре конфликта. Загадочный посетитель торопливо командовал леопардам «сидеть» и бесстрашно наступал на вооруженного пистолетом охранника. Тот, не вполне ориентируясь, в кого стрелять первым – в человека или в животных, плохо прицелился и ни в кого не попал. Пострадала только шляпа, которой дон Диего так тщательно скрывал лицо. Хозяин шляпы сбил с ног невезучего стрелка и скрылся за углом. А господин Пуриш с удивлением обнаружил, что ноги его больше не держат и что он медленно сползает по стеночке. «Этого не может быть! Никак не может! Он просто похож!.. Только похож!» – пронеслось у него в голове.

Если бы почтенный магнат обладал хоть малой толикой магических способностей, он бы расслышал, как благоразумная Тень шепнула:

– Даже если это был он, за вторым миллионом он не явится.

А очень маленький, вертлявый и ехидный Огонь ответил:

– Уж признайся, ты бы и второй миллион отдал, лишь бы это был он!

Откуда-то издалека донесся грохот, крики, затем поток отборной брани, в который чудом вклинились слова: «Король меня ждет!»

– Ох и голос у Кантора, – покачал головой король, отрывая взгляд от перевода эльфийского договора. – Орет у входа в гостиную, а слышно даже здесь. Из-за чего, собственно, скандал? Я, кажется, предупредил, чтобы его пропустили, как только явится…

Похоже, попытки стражи не пропустить мистралийца в королевские апартаменты потерпели полный крах. Грохот прекратился, а ругань стала приближаться, и спустя пару секунд Кантор ворвался в кабинет, отворив дверь непочтительным пинком.

– Я… ваших… стражников в… через…! – рассерженно высказал он вместо приветствия. Король чуть улыбнулся, поняв, почему Кантора не хотели пропускать. Костюм доблестного стрелка имел такой вид, будто в нем последовательно валялись сначала в помойной куче, а затем в луже. Запах вполне соответствовал виду.

– Сойди с ковра, – спокойно распорядился король, игнорируя продолжение увлекательной лекции по анатомии. – Присядь и успокойся. Вот в это кресло, его можно будет потом вымыть.

– И если вы еще попробуете мне заявить, что я не должен был бить им морды… – не унимался Кантор.

– Я просил тебя успокоиться, – перебил его король. – И сойти все-таки с моего ковра, он тебе ничего плохого не сделал. Надеюсь, ты никого не убил?

– А надо было!

– И еще я просил тебя сесть. Налить тебе что-нибудь выпить?

– Не надо, – проворчал Кантор, опускаясь в указанное кресло и стряхивая с камзола картофельные очистки. – Ольгу страшно раздражает, что я каждый день являюсь подвыпившим. Надо хоть раз уважить даму. Мне было бы гораздо приятнее если бы вы предложили мне вымыться.

– Тебе следовало сделать это самостоятельно, до того как идти ко мне. Представляю, как повеселился телепортист. Итак что же произошло с тобой в Голдиане, что ты явился в таком виде? Надеюсь, это действительно что-то важное, ибо в противном случае твое поведение сложно будет назвать иначе как свинским.

Кантор вздохнул и полез в карман за сигарами. Король терпеливо ждал, втайне надеясь, что задуманная им провокация случилась сама собой и необходимость рисковать агентом отпала. Кантор изучил сигару, принюхался с огромным сомнением, затем неохотно доложил:

– Багги Дорса хватил кондратий.

– Какое отношение это имеет к твоему непристойному виду? И с чего ты так вздыхаешь, можно подумать тебе его жаль? Или в роли кондратия выступил ты и теперь стесняешься мне признаться, что не выполнил своей задачи, а наворотил вместо этого непонятно чего?

– Как раз в то время, когда мы с Пуришем душевно беседовали о музыке, какие-то демоны принесли к нему Дорса. Мое счастье, что в кабинет к Пуришу он вломился сам, оставив охрану в коридоре.

– И тебе пришлось прорываться с боем? – встревожился король.

– Ну чего вы дергаетесь, вот же я живой сижу… Хотя если бы не Тиа, мне бы пришлось ой как весело, учитывая, что я был совершенно безоружен…

– И много их было? – продолжал допытываться король.

– Делать мне было нечего, как считать! – огрызнулся Кантор. – Проклятье, спички мокрые… Дайте спички!

– Кантор, вот тебе спички, не тяни! Доложи быстро и кратко, мне нужны результаты, а не твои впечатления – весело тебе там было или нет.

– Кратко? Если совсем кратко, я выскочил в окно на какие-то задворки… – Кантор сделал паузу на прикуривание и продолжил: – И очень хотел бы поближе познакомиться с засранцами, которые додумались под этим окном навалить кучу мусора. Охранники Дорса меня видели, и не знаю, что теперь будет, вы же обещали, что вблизи него не будет ваших людей… Но самое скверное – с меня сбили шляпу!

– Кантор, в третий раз повторяю, успокойся. И напрасно ты отказался от выпивки, если тебя видели Дорс и его люди, в ближайшие полчаса к нам опять заявится посланник, и тебе все равно придется что-то пить. Если ты опасаешься за Жака, то могу тебя утешить – ему ничего не грозит, его проблема уже решена. Кроме того, я уверен, с ним ничего не попытаются сделать, не потребовав предварительно объяснений. А вот то, что с тебя сбили шляпу, – действительно скверно. Пуриш тебя узнал?

– Не имею понятия. Он меня видел, но что он по этому поводу подумал… мне некогда было спрашивать. Кстати, я боюсь, что из-за меня у него возникнут проблемы с синдикатом «Дорс и сын». Вы сможете ему чем-нибудь помочь, если понадобится?

– Мне нетрудно, но, уверяю тебя, господину Пуришу это не потребуется. Он вполне в состоянии сам разобраться со своими проблемами, если таковые возникнут. К тому же, как мне кажется, его отношения с Дорсом и так были довольно натянутыми, и конфликт был неизбежен, вмешался бы ты в него или нет.

– Может быть, – мрачно ответил Кантор. – Но все равно… Твою мать, я у него кристалл оставил! Придется опять возвращаться, вы же у Ольги под честное слово брали…

– Оставь эти глупости, кристалл в любой момент можно восстановить. У Ольги остались оригиналы. Лучше скажи мне точнее, что именно ты сделал с господином Дорсом?

– Я его пальцем не тронул, честное слово. Не успел. Он сам. Захрипел и рухнул где стоял. Не в обморок же он упал, в самом деле! Не тот он человек, чтобы в обмороки падать, как бы сильно я его ни напугал. Больше всего похоже, что его действительно хватил кондратий.

– Интересно… – Король призадумался, затем добыл из кармана трубку и попросил помолчать минут десять, так как ему необходимо подумать. Как повлияет на внутреннюю и внешнюю политику республики Голдиана внезапный уход со сцены господина Дорса и что по этому поводу может предпринять его таинственный приятель в дурацкой шляпе.

– Тогда я пойду переоденусь, – проворчал Кантор, с отвращением приподнимая двумя пальцами полу камзола.

– Разумеется, – согласился Шеллар. – И вымойся. А что касается кристаллов… Хочешь, я попробую прикинуться ясновидцем? В ближайшие дни господин Пуриш обязательно навестит твою мать, и если ты хочешь повидаться с ним, не появляясь в Голдиане…

– Я не хочу с ним видеться! – сердито проворчал Кантор. – Только вернуть Ольгины кристаллы. И еще я не хочу, чтобы Пуриш приставал с расспросами к моей матери.

– Она… не знает? – осторожно уточнил король.

– Знает, – проворчал мистралиец. – В том-то и дело, что знает, но не все! Поэтому я и не хочу, чтобы ее лишний раз доставали вопросами на эту тему.

– Понимаю… Я пошлю кого-нибудь, чтобы господина Пуриша там встретили и вежливо завернули. Иди, не задерживайся. Только не являйся к Ольге в таком виде! На кухню спустись. И скажи там, чтобы прислали слугу вытереть за тобой пол. Весь кабинет мне помоями загадил.

Кантор неразборчиво проворчал в ответ что-то среднее между «спасибо» и «пошло оно все…» и хлопнул дверью.

На следующее утро Жак внезапно понял, что ему скучно. Это чувство не посещало его уже пару недель – с того самого дня, как начались неприятности с капсулой. Эти недели были настолько насыщены разнообразными переживаниями, что несчастный шут даже о работе позабыл, не говоря уж о том, чтобы скучать. Теперь же, когда бояться больше было нечего и переживать также было не о чем, Жака посетило желание выйти в общество, пообщаться с людьми, многих из которых он не видел эти две недели и успел по ним соскучиться. Но, как назло, его величество очень вовремя запретил своему шуту подобное удовольствие!

В любом другом случае Жак позволил бы себе ослушаться, так как понятие дисциплины являлось для него чем-то из области необязательных условностей. Но в данном случае шут и сам сознавал важность момента, поскольку с умственными способностями у него все было в порядке. Поэтому бедняга сидел дома, как ему было велено, и с тоской посматривал на часы. Тереза убежала в клинику и вернется только вечером. Король заскочил с утра – нет, ну совесть надо иметь, если сам глаза продираешь в пять утра, то это твое личное дело, но зачем других поднимать ни свет ни заря? – забрал Жаково творчество и дал два торжественных обещания. Прислать к нему в гости Ольгу, как только та завершит порученное ей дело, и навестить лично, но попозже. Сейчас его величество страшенно занят, к одиннадцати он должен быть в Хине, потом пообедает и зайдет. Жака дернули черти полюбопытствовать, что будет в одиннадцать в Хине, о чем он немедленно пожалел. Нет, конечно, если император пригласил короля присутствовать на публичной казни мерзавки, которая чуть не убила его величество, то отказываться невежливо, ясное дело. Хотя к данной конкретной разновидности «неподобающих зрелищ» Шеллар III относится весьма прохладно.

Но вот как его величество собирается после этого изысканного развлечения обедать, в голове укладывается с трудом. Жак прекрасно знал, что король относится к тому типу особо непробиваемых людей, которые запросто могут жевать пирожок, наблюдая за вскрытием несвежего покойника, но понять эту загадочную особенность не мог, как ни пытался. Зато настроение у него испортилось моментально, а с испорченным настроением гораздо тяжелее переживать вынужденное одиночество. «Не, вот, блин, друзья называется! Даже не навестят, хотя король уже не запрещает! Ладно, Ольгу озадачили каким-то возвышенно-патриотическим трудом на благо короны. Элмара и Кантора его величество конечно же потащил с собой, чтоб не одному отдуваться. Мафей усиленно штудирует пятую стихию под руководством мэтра Истрана и освободится не ранее обеда. Эти несчастные влюбленные, которые поссорились, сидят небось по углам и страдают, вместо того, чтобы старого друга навестить. Хотя если они здесь встретятся, так никаких гостей не захочешь…»

Перебирая таким образом всех потенциальных посетителей, Жак вдруг пришел к выводу, что и обидеться-то не на кого, так как у каждого есть уважительная причина находиться в другом месте. Даже несчастный Лаврис и тот, наверное, занят приготовлениями к свадьбе. Интересно, он хоть по своей воле женится или король все-таки наехал? И если верно последнее, то понять замыслы его величества крайне сложно. Ну женится Лаврис, и что – это изменит его любвеобильную натуру? Как шлялся по бабам, так и будет шляться, ничего ему жена не сделает. А его величество – зараза бессовестная! Хоть бы сказал, кто та бедная женщина, которой достался сей уникальный подарочек…

Страдания скучающего шута были прерваны грохотом дверного молотка, жизнерадостными воплями на крыльце и не менее жизнерадостным гавканьем.

– Жак! – на всю улицу требовала Ольга. – Открой! Я пешком пришла!

Понятно. Король не объяснил Ольге суть своих тайных замыслов, и она решила, что не обязательно тревожить дежурного телепортиста, если Жак может спуститься и открыть ей дверь. Что теперь делать? Не открывать, так она либо всю улицу на уши поставит, либо уйдет, оставив негостеприимного приятеля скучать дальше. А спуститься и открыть – вдруг в самом деле наблюдают и кто-то увидит, как больной шут шастает по дому, тогда как ему полагается кататься по полу или лежать парализованным.

– Жа-ак! Ты дома? Гав-гав-гав!

Жак аккуратно отодвинул занавеску и выглянул в окно. Гостья торчала на крыльце, задрав голову, и взывала ко всем окнам сразу. Мордаха у нее была абсолютно счастливая – судя по всему оттого, что Ольге в первый раз за последнее время удалось натянуть любимые джинсы и вырваться из дворца. А еще подружка пробежалась по лавкам и по рынку – это вместо того, чтобы опрометью мчаться развлекать бедного, скучающего Жака! Чего она в этих лавках накупила, издали не просматривалось, но корзинки и коробки были у Ольги в обеих руках и даже под мышками. Кроме упаковочной тары при ней имелись: новенькая удочка хинского образца (то есть с бамбуковым удилищем) и Шарик на поводке. Песик был счастлив не меньше «няньки», он радостно скакал вокруг нее, оглашая улицу восторженным лаем. И что, изнывающий от тоски хозяин должен не двигаться с места и упустить этих замечательных гостей? Да нет уж, надо что-то придумать, пока не ушли…

Жак огляделся по сторонам в поисках решения, случайно взор его упал на шкаф, где хранила свои вещи любимая женщина.

Ольга, конечно, долго ржала, когда опознала загадочную личность в чепчике и белом передничке, открывшую ей дверь. А злодейская псина не преминула восторженно прыгнуть на грудь любимому дяденьке Жаку, повалять его по полу, потоптаться пыльными лапами по белому передничку и облизать лицо вместе с чепчиком. Но все это безобразие произошло уже при закрытых дверях, так что с улицы никто не видел.

Передничек в отпечатках лап и обслюнявленный чепчик пришлось тихонечко спрятать на самое дно корзины с бельем, в надежде что Тереза не заметит. А платье после отряхивания еще вполне можно было повесить назад в шкаф, сделав вид, что так и было.

Пока Жак скрывал следы преступления, Ольга свалила свои покупки в гостиной, высыпала в большое блюдо одной кучей все гостинцы для больного товарища и зашуршала на кухне, пытаясь растопить плиту и приготовить кофе. Попутно она весело тарахтела, пересказывая последние придворные новости, и Жак наконец узнал всю правду о женитьбе Лавриса.

– Бедный Лаврис… – прокомментировал он, отсмеявшись, и присел рядом с Ольгой, так как ее успехи в разжигании огня сильно уступали ее же таланту рассказчика. – Давай я помогу, у меня опыта больше… Вот это попал так попал! А король-то, вот ведь тиран, ни капли жалости! Мало того что силком жениться заставил, так Лаврису пришлось еще и самому просить отца невесты о таком одолжении! Ты не в курсе, папаша сразу согласился или долго ломался?

– Это ж еще не весь цирк! – прыснула Ольга. – Тебе, наверное, еще не рассказывали, что случилось с бедным папашей! Я подозреваю, Кира нарочно ему Хоулиана застучала. Чтоб они попортили друг другу настроение. Только позабыла добавить, кто он такой. Или тоже нарочно? В общем, не знаю. Этот дядька бестолковый поперся в тот же вечер отношения выяснять, а то у него так и не получилось больше ни на кого наехать.

– Ага, – хихикнул Жак. – И он решил наехать на эльфа. Дрова наконец занялись, и он полез в шкаф за посудой.

Кажется, Ольга притащила его любимые пирожные со сливочным кремом и рогалики с вареньем из настоящей клубники… и настоящий кофе будет в самый раз. Подумать только, если бы не Ольга, он бы так и не узнал, что такое натуральный кофе! Привык, что кофе – это растворимый порошочек из баночки, редкая гадость. Услышал, что местные смеются над мистралийцами, и подумал – правильно смеются, разве ж можно такую гадость пить. И жил так пять лет, не сомневаясь… пока Ольга не объяснила.

– Ты только представь себе эту сцену! – весело продолжала Ольга. – Я ржала как ненормальная! Хоулиан с абсолютно серьезным негодованием мне рассказывал, как кавалер Танта прыгал под забором, пытаясь достать коварного соблазнителя, и что при этом говорил. А забор-то высокий! А кавалер-то метр с кепкой! А эльф-то наверху сидит и слезать не хочет!

– Ага, как девиц порядочных соблазнять – так мы впереди всех! – съехидничал Жак. – А как отвечать за свои художества – так мы слезать не желаем! Он бы еще на дерево залез… Точно было бы как кошка с собакой – кошка на дереве, а собака бегает вокруг, прыгает и гавкает. И чем все кончилось?

– Хоулиану надоело слушать, потому как его утонченная натура не переносит неизящные высказывания… как он сам выразился, «даже человеку язык дан природой не для того, чтобы произносить столь отвратительные мерзости о самом светлом чувстве». Короче, что-то он на этого ругателя сгоряча колданул, что у того язык отнялся. Бедняга всю ночь бегал по магам и мистикам, но никто после эльфа снимать не взялся. Утешили больного только тем, что это не навсегда. На сколько именно – не смогли выяснить. Посоветовали вспомнить, насколько был сердит эльф, и самостоятельно определить период от трех дней до десяти лет.

Жак тихо застонал и пополз по столу. Это стоило затоптанного передничка, даже если Тереза заметит!

– Шарик, скотина! – вдруг истошно взывала Ольга, прервав на полуслове свой познавательный рассказ, и метнулась в гостиную. – Уйди, морда собаческая! Не смей жрать пирожные!

Тарелка с гостинцами была геройски спасена из необъятной пасти щеночка и во избежание дальнейших поползновений унесена на кухню. Самого преступника Ольга привязала к ножке стола, приговаривая, что его, проглота, сегодня три раза кормили и вообще больше она его гулять не возьмет.

– Серьезно – три раза? – удивился Жак. – Я почему-то думал, Мафей будет забывать его кормить даже один раз…

– Да Мафей-то как завеется к своей ведьмочке, действительно все забывает, – охотно поделилась знаниями Ольга. – Но сегодня с утра покормил, не забыл. А потом покормил преподобный Чен, он всегда Шарика жалеет. Говорит, песик в прошлой жизни был очень бедным человеком и сильно голодал. А Мафей его и в этой кормить забывает. Потом еще я ему еды принесла – не знала, что его уже кормили два раза. Эта морда без зазрения совести сожрала все три кормежки! А еще он по дороге на рынке спер с прилавка кусок мяса, выклянчил у меня полпирожка, и чего-то нашел в мусорке, я даже заметить не успела, как оно в пасти исчезло. Но песик все равно не наелся!

– Ну да, – согласился объеденный хозяин. – А десерт? Песику не подали десерт!

– Может, отдать ему то, что уже надкусил? Ты же не будешь есть пирожные, надкусанные собакой?

– Да отдай, пусть лопает. Лучше доскажи, что дальше было. Когда Лаврис пришел свататься, а будущий тесть изъясняется мычанием и жестами?

Ольга махнула рукой:

– Лаврис, во-первых, жутко расстроен, во-вторых, на меня обижен за тот бантик, что я потеряла. Расспрашивать его о подробностях сватовства – это уже садизм. А Элмар с ним не ходил, потому как поехал с нами на коронацию. Ты знаешь следующих пятерых паладинов, что после Элмара перед Лаврисом? Вот расспроси их.

– Мне король не велел из дома выходить, – вздохнул Жак. – Так что я не скоро их увижу.

– Король? Почему? Ты ведь уже выздоровел?

– Ты же знаешь его особо хитрое величество. Некие замысловатые расклады, непостижимые для средних умов, требуют, чтобы я считался по-прежнему больным, чуть ли не помирающим.

– И надолго? – огорчилась Ольга. – А я хотела тебя на рыбалку позвать…

– На рыбалку? – Королевский шут был слегка потрясен подобным предложением. – Так ты за этим удочку купила? А где ж ты рыбу собралась ловить?

– Да в Риссе, прямо в дворцовом парке.

Жак тут же представил себе это зрелище. Набережная дворцового парка, неподалеку прогуливаются придворные, рассуждая о светском и раскланиваясь с расфуфыренными дамами… а на парапете сидит Ольга – босая, в своих джинсах и некромантской футболке (кстати, уже штопаной), с удочкой и ведерком…

– А там хоть рыба-то есть? – ошарашено спросил он, не зная, что еще умного на эту тему сказать.

– Есть, – уверенно заявила Ольга, – Я видела, как она плещется в воде. Ее там полно, и никто не ловит.

– А что ты с ней делать будешь? На кухню отдавать? Или она там такая, что «маленькую выпускать, а большую складывать в баночку»?

– А хоть и на кухню. Или Шарику. А рыба большая, я видела. Так что, не пойдешь? И надолго тебя король замуровал?

Жак только рукой махнул:

– Остается только надеяться, что ему не взбредет в голову устроить мои фиктивные похороны… А ты Кантора позови. Пусть он с тобой половит. Ему полезно, говорят, рыбалка успокаивает.

Ольга, видимо, тут же себе представила что-то веселенькое, потому что долго смеялась. Потом сжалилась над несчастным больным и описала, как у Кантора срывается с крючка рыбка, после чего он долго ругается, топает ногами и ломает удочку.

Потом они пили кофе с пирожными, развлекаясь тем, что представляли за ловлей рыбы всех знакомых по очереди. Особенно короля, который, по мнению Жака, через пять минут заявил бы, что подобное занятие есть преступное разбазаривание бесценного времени, и превратил бы набережную в филиал кабинета. Потом Ольга рассказала свою версию позавчерашней коронации, которая была куда веселее королевской. В отличие от его величества, девушка не обязана была весь вечер торчать на подобающем официальному лицу месте, а прошлялась по всей территории дворца в сопровождении Мафея и его поморских кузенов. Похоже, больше всего ее впечатлили маленькие щеночки, крошечные котяточки и малютки деточки, очаровательные карапузы Макар и Назар, которые вот-вот должны были получить титул принцев-бастардов. Во всяком случае, Кондратию так отец пообещал. Ольга вообще отличалась трепетной любовью ко всему маленькому и пухленькому, и некоторое время пришлось выслушивать ее восторженные отзывы и умильные попискивания. Жак тоже любил детей и животных, но не до такой степени. Он терпеливо кивал, ожидая, когда у Ольги закончатся ахи и охи, думая в это время совсем о другом. Вспомнилась почему-то давняя история о том, как Ольга в него втрескалась, и Жак некоторое время прикидывал – не потому ли, что он тоже подходит под категорию «маленького и пухленького»? Но тогда как же Кантор? Либо во всем виновато проклятие, либо где-то в глубине души у сурового кабальеро и вправду запрятано что-то «маленькое и пухленькое»…

Король появился совершенно неожиданно и разрушил идиллию бесцеремонно, как вернувшийся из похода обманутый муж. По его мрачному и решительному лицу Жак понял, что его величество явился не для развлекательной беседы и что новости, им принесенные, будут не из приятных. Вряд ли его так огорчила обещанная казнь…

Ольга тоже почувствовала что-то неладное и оборвала на полуслове описание восхитительного котеночка невероятной кофейно-полосатой масти.

– Доброе утро, – быстро и сдержанно поздоровался король. – Ольга, в гостиной ждет телепортист, возвращайся во дворец.

– Что случилось? – в один голос встревоженно ахнули и хозяин, и гостья.

– Ничего особенно страшного, просто ты там нужна. И желательно поскорее. Тебя ждет Кантор, а мне нужно поговорить с Жаком. Извини, но это серьезно. Потом поболтаете.

– С ним что-то случилось? – Ольга моментально вскочила, забыв о недопитом кофе, щеночках, котятках и прочих радостях.

– Нет-нет, – поспешил успокоить бедняжку король, видя в ее глазах панический ужас. – Кантор цел и невредим, но крайне нуждается в твоем обществе.

Он молча дождался, пока девушка вместе с собакой и удочкой исчезнет в сером облачке, после чего пояснил, – видимо, в качестве утешения испуганному шуту:

– Никто из моей свиты не пострадал. Но почти все сейчас нуждаются в уходе на некоторое время.

– Что случилось? Опять на кого-то покушались?

– Скорей наоборот… – Король присел к столу и достал трубку. – Более наглого и дерзкого налета я еще не видел. Зато хотя бы мельком и издали увидел во плоти нашего горбатого знакомца. Силен, ничего не скажешь. Придворные маги единодушно согласились, что тянет на магистра, не меньше. С такого расстояния пустить на императорскую ложу «змеиный ветер»…

– А что это?

– Я тоже не очень понял объяснения магов, но одно ясно – штука смертельная. К счастью, воздействие не моментально, и его успели вовремя нейтрализовать. Но некоторые последствия все же остались – как сказала мэтресса Морриган, депрессия с приступами немотивированного страха. К вечеру должно пройти, но до того времени лучше не оставлять пострадавших в одиночестве. А Кантор, как ты сам понимаешь, пребывая в депрессии, да еще если ему станет страшно, никого к себе не подпустит, кроме Ольги.

– А вы? – встревожился шут. – А Кира?

– Боги с тобой, Жак, неужели бы я позволил беременной женщине таскаться по публичным казням? Кира осталась дома. И со мной тоже все в порядке.

– У вас что, и к этому делу иммунитет?

Король помолчал, раскуривая трубку, затем кратко и очень холодно ответил:

– У меня телохранители.

– Угу… – проворчал Жак.

И чтобы ничего больше не говорить, направился к плите – приготовить кофе для его величества. Почему-то он очень ясно представил себе эту сцену – Кантор и его напарник делают шаг и сдвигаются плечом к плечу, закрывая короля. Не потому, что так его любят и он так им дорог, а потому, что такая у них работа. Никогда не мог этого понять… Пусть так правильно, так надо, все такое… А если бы маги не успели?

Король не стал тратить слова на утешение своего впечатлительного шута. Он просто сделал вид, что ничего не заметил, и принялся рассказывать подробнее. Действительно, по степени наглости горбатый маг годился в наставники даже Кантору. Он явился на место казни невидимым и задолго до установки оцепления, так что в результате оказался на самом помосте. Как только преступницу вывели и она приблизилась к спасителю на достаточное расстояние, он первым делом пустил на императорскую ложу тот самый «змеиный ветер», чем привлек всеобщее внимание именно туда. Затем хладнокровно расстрелял ближайших стражников, открыл телепорт – и был таков. Увидеть его смогли лишь мельком – в тот момент, когда он схватил императрицу Юй и стал видимым – секунды три; потом злодей исчез, и кидаться за ним в исчезающий телепорт храбрецов не нашлось.

Жак мысленно порадовался, что Шеллар III сидел далеко от места событий, а то с этого любознательного храбреца сталось бы…

– Рассмотреть удалось немного, – продолжал король, мрачно попыхивая трубкой. – Но мне показалось, лицо у него ненастоящее. А глаза действительно разные, очень заметно. Неестественных для человека цветов, багровый и такой оттенок синего… вот как ободок тарелки. И светятся. Отвратное дельце получается. Будет большой шум, беспорядки, и оголтелые мистики разных орденов будут биться стенка на стенку в каждом более-менее заметном городишке.

– Почему? – не понял Жак, подавая королю чашку.

– Потому, – вздохнул тот, – что эти демонские разные глаза видела кроме меня толпа народу! Ты представляешь, какая реклама для Небесных Всадников! Ах, ты же не в курсе… В их учении упоминается некий посланник божий, который явится на летающей колеснице изъявить волю повелителя и все такое… Так вот, описание этого божьего уполномоченного предполагает, что глаза у него именно таких несуразных цветов. И «небесная броня» у него тоже имеется – ножи, сюрикены и даже несколько стрел, которые успела пустить охрана, не достигли цели. И еще при этом он утащил приговоренную к смерти активистку ордена! Вот это пропагандистский трюк на высшем уровне! Представь себе, сколько народу вспомнит слышанные когда-то проповеди и подумает: «Ух ты, и правда! А я-то не верил!»… Впрочем, я пришел к тебе по другому делу. Они несколько совместимы, но прежде всего хочу показать тебе кое-что занятное. Вчера я задумал один небольшой эксперимент, и сейчас мы подведем его итоги и сделаем выводы… – Шеллар III выложил на стол стопку исписанных бумажных листов и бегло просмотрел. – Ох и почерк у Ольги, никогда бы не подумал, что женщина может так безобразно писать…

Жак, узнавший эти листы, которые сам же старательно исписывал весь вчерашний вечер, с картинной ревностью вопросил:

– Так вы заставили меня тяжко трудиться долбаным средневековым пером только затем, чтобы потом дать Ольге надругаться над моим бессмертным творением?

– Абсолютно верно, – невозмутимо сообщил Шеллар, переворачивая лист. – И не напрасно. Как я и ожидал, мои подозрения подтвердились. Судя по замечаниям Ольги, в твоем рассказе обнаружилось сорок семь неточностей. В двадцатом веке еще не было трех упомянутых тобой наркотиков, двух моделей одежды, одного государства и одного религиозного учения. В конце этого века, вопреки твоим утверждениям, люди уже не пользовались химическими карандашами, чернилами и перьями, не носили расклешенных брюк и сабо на платформе и не курили самокруток, за исключением эксцентричных любителей. Однако уже имели атомные электростанции, антибиотики и автоматическое оружие. Помимо этого, в конкретной стране, которую ты избрал своим постоянным местом жительства, существовала обязательная воинская повинность, уклониться от которой можно было только путем симуляции определенных заболеваний или взятки должностному лицу, но никак не на основании пацифистских убеждений. Зато за политические анекдоты в это время уже не ссылали в Сибирь на двадцать лет. Многие упомянутые тобой факты не совпадают по времени. Например, во времена «Битлз» еще не было мегасети, да и называлась она не так, даже когда появилась.

Можно было бы продолжать дальше, но мне это кажется излишним. Ты, как и твой сосед, единственный источник твоих знаний, имели крайне смутное понятие об эпохе, в которую жила Ольга. Даже если предположить, что советник, как ты утверждаешь, происходит из середины двадцать первого века, он не мог быть таким же невеждой, как и ты. Он жил гораздо ближе к тому времени и хотя бы одну-две из твоих сорока семи ошибок должен был заметить. А заметив одну, насторожиться и копнуть глубже. Если же ты ошибся и он жил гораздо позже, то есть ближе к тебе, он бы вычислил тебя по характерным оборотам речи и словечкам, которые у тебя то и дело проскакивают, ибо он бы тоже их знал. Сюда же прекрасно укладывается так озадачивший тебя факт, что списки заключенных располагались в искаженном алфавитном порядке. Похоже, моя гипотеза имеет под собой вполне реальные основания, хотя и нуждается в дополнительной проверке. Господин советник – переселенец, но не из твоего мира. Как тебе?

– Смело, – кивнул Жак. – А из какого?

– Если тебе будет не очень сложно, поинтересуйся у своих друзей из агентства «Дельта», что они знают о мире Каппа. Любая информация будет полезна. Также попроси у них фото советника, надеюсь, у них в архивах есть хоть одно изображение столь знаменитой личности. Или, если мэтр Максимильяно так уж категорически будет возражать, попроси… Пусть господин Амарго покажет эту физиономию Орландо, интересно, что он скажет. Чувствует мое сердце, что не просто так наш горбун прибился к советнику и пользуется у него таким расположением. И если верно то, что я думаю… то я понял, откуда растут ноги у Небесных Всадников! Осталось только выяснить, как они все-таки сюда попадают из своего мира? Жак, а как вообще открывались иные миры? Ведь чтобы поставить в них Т-кабину, надо сначала попасть туда каким-то другим способом? Не эльфы же вам показали, к примеру, наш мир. Судя по тому, что я о них знаю, они предпочли бы, чтобы вы здесь вовсе не появлялись.

– Понимаете, – вздохнул шут, – населению тоже не очень объясняют, откуда что берется… Как вы сами говорите, для подданных существует официальная версия, а она у нас такая, что якобы люди случайно и беспричинно вдруг оказываются в другом мире, ничего для этого не делая. А когда их начинают искать, то и находят новый мир. Звучит идиотски. Если бы я знал, что мне когда-нибудь понадобится эта информация, я бы поковырялся в одном месте, куда нормальные люди не ходят. Но теперь нет возможности. А, да, что-то я еще слышал о так называемых «стихийных порталах». В приватной беседе в реале, кажется, у соседа… Только мы все тогда что-то пили… А, вспомнил. К соседу пришел… э-э… вернее будет сказать, сосед силком затащил… в гости шархийского парня, которого в свою очередь надыбал в гостях у Гаврюши… Да-да, ваше величество, у того самого Гаврюши, где вам дали по физиономии…

– Неправда, – возразил занудный Шеллар, – не по физиономии. Удар был нанесен в корпус. Жак, можно покороче и без лирических отступлений? Что этот шархийский парень сказал о стихийных порталах? Независимо от того, добровольно он пришел в гости или сосед его затащил.

– Что они существуют. Но пользоваться ими нельзя, так как они непостоянны. То есть они не соединяют две конкретные пространственные точки, а как бы меняются. Вот, допустим, войдя в портал, сейчас вы попадете в Мистралию. Через две минуты он уже перенесет вас в другой мир. А через час можете там спокойно ходить, и он работать не будет.

– Ага… – медленно протянул король, и его до сих пор мрачное лицо стало проясняться. А в глазах появилось нечто такое многообещающее, что Жак мигом понял – ему хана. Потому как сейчас его величество поймает за подол мантии своего придворного мага и будет его методично насиловать, пока тот не изложит своему повелителю все о стихийных порталах в теории и практике. А почтенный мэтр потом аналогичным образом изловит болтливого шута и выскажет ему свою благодарность за просветительскую деятельность…

Нюх господина Ганзи не просто говорил, что дело скверно. Он вопил во весь голос: «Спасайся!» Но куда и каким образом спасаться, к сожалению, не уточнял. А сам помощник по информации, он же бессменный посланник, путей к спасению не видел. Надо было драпать раньше, как только узнал, что босс в ближайшие полгода не встанет, да и потом вряд ли будет уверенно ходить и членораздельно разговаривать. Промедлил. Привычная верность подвела. Да еще высказанный без уточнений вердикт лекаря – жив и жить будет. Очень хорошо, конечно, что жить будет, а уточнить – будет ли при делах? Удавить этого лекаря! Теперь драпать поздно. В тот же вечер примчался Френзи, немедленно выдал кучу заданий, и возможность смыться исчезла – попробуй смойся, когда вокруг тебя толпа головорезов с Крошем во главе. А пока Ганзи разбирался, что же на самом деле случилось с дорогим боссом, явился господин Айзек. И последняя надежда отвертеться от милой беседы с королем Ортана растаяла, как кусочек сахара в чашке с чаем. Тот самый кусочек, который помощник по информации с перепугу уронил в чашку, хотя изначально намеревался попить чаю вприкуску.

Ганзи не любил господина Айзека. С самого начала, с первого взгляда, самозваный благодетель не вызывал у него симпатии, и липовая биография странного купца отнюдь не способствовала повышению доверия. При дальнейшем знакомстве господин в шляпе стал и вовсе неприятен. Особенно когда с подачи хитрого Шеллара посланник заподозрил могущественного торговца копченостями в нехороших намерениях на свой счет.

С боссом господин Айзек был всегда сладкоречиво любезен, однако любил при этом напускать на себя таинственность, делать многозначительные паузы и всячески демонстрировать, что окружающие с трудом представляют себе его истинное могущество.

С Френзи он, напротив, вел себя по-приятельски, где-то даже фамильярно. Подобное обращение было частично оправданно, учитывая их почти одинаковый возраст, но со стороны выглядело не совсем красиво. Как будто господин Айзек намеренно пытался дать всем понять: дескать, вот смотрите, какой я свойский парень, при всей моей крутизне со мной можно запросто, по-дружески…

С самим Ганзи этот господин был неизменно вежлив и серьезен, как будто пытался произвести впечатление солидного и надежного клиента. Однако как бы он ни старался, семидесятипятилетний гном видел в приятеле Френзи только дерзкого сопляка. И этот сопляк с преступной беспечностью играл вещами, которыми нельзя играть ни в коем случае. Самой опасной и ненадежной из этих «игрушек» являлось долготерпение Шеллара III. А самой ценной и невосполнимой – жизнь несчастного господина Ганзи.

«Ох, надо было драпать, пока можно было…» – думал Ганзи.

Сегодня господин Айзек не пыжился, как обычно, стараясь казаться серьезным и солидным, – скорее, он был отечески ласков и преисполнен сочувствия. И этот подозрительно ласковый тон окончательно убедил сметливого полугнома, что ему опять предстоит опасная посольская миссия.

– Господин Пуриш утверждает, – словно по инерции докладывал он, хотя мысли его были совсем о другом, – что не знал, кто на самом деле сидел у него в кабинете. Мистралиец записался к нему на прием как обычный посетитель, принес кристалл на прослушивание. Кристалл был предъявлен, я сам слушал. Если это музыка, то я королевский паладин. Пока не вошел босс, ничего подозрительного не происходило. Как чужой человек взял под контроль животных, Пуриш сам не может объяснить. Он теперь трясется от страха, полагая, что мистралиец приходил его убить. Выглядит неважно, хлещет целебные зелья, того гляди, следом за боссом отправится. Попросил больше к нему не приходить, так как уверен, что именно визиты босса спровоцировали налет мистралийца. И после такого ужаса осмотрительный господин Пуриш станет общаться с нами лишь при гарантии, что его оставят в покое наши враги и прочие убийцы.

– Врет небось наполовину, – не поверил господин Айзек. – Все он знал. И кто к нему пришел, и как зверей подчинил. По крайней мере, хотя бы подозревать должен. И вообще, сомнительно, чтобы заклятых на верность животных можно было так легко подчинить. За секунды буквально. Вам так не кажется?

– Заклятие верности было не на Пуриша, – неохотно пояснил Ганзи, уже предвидя следующий вопрос. – На прежнего хозяина.

Блестящие темные глаза слушателя вдруг засветились неподдельным интересом. Помощник по информации поторопился опровергнуть его догадку, понимая, что если у хитроумного господина Айзека созреет в мозгу очередная афера, то практическая ее часть ляжет на щуплые плечи верного служащего, так же как это вышло с предыдущей «блестящей идеей».

– Нет-нет, это был не он. За то время, что мистралиец околачивается в Даэн-Риссе, его видело множество людей, лично знавших маэстро. Хоть кто-то бы да узнал.

– Ага, – скептически хмыкнул собеседник. – Шеллар, например… Не переживайте, милейший Ганзи, никто не намеревается вас нагружать выяснением личности Кантора. Вы тут ничего не поделаете, тут нужен… Да ладно, не так это все важно. А важно то, что я так не вовремя потерял столь перспективного компаньона, и это очень печально. Френзи, конечно, сообразительный парень, но он слишком молод для президента, вот в чем беда! И что особенно печально сознавать – великолепного Багги Дорса, грозу Нового Капитолия, уложила не бандитская пуля, не кинжал наемного убийцы, а пошлейший инсульт, приключившийся от испуга. Хорошо хоть, Багги не умер, а то за ним так и осталась бы слава человека, умершего от страха… но сейчас не время подсчитывать убытки, настала пора извлечь из наших убытков максимум прибыли. Самое время вспомнить, что некто совсем недавно нам обещал убрать своих людей из нашего окружения. И что мы видим? Мы видим, что бессовестный господин, раздающий обещания, не особенно торопится их выполнять. Поэтому сейчас мы напомним этому господину, что непослушание наказуемо, и заодно сделаем небольшое приобретение. Полагаю, для выяснения личности мистралийца удобнее всего было бы иметь его в нашем распоряжении.

– Господин Айзек, – насколько мог решительно заявил Ганзи, у которого от ужаса пол ушел из-под ног и пришлось даже опереться на стол, чтобы не свалиться. – Очень вас прошу… Еще одно такое посольство – и я лягу рядом с боссом. Если господин Френзи желает от меня избавиться, в его власти меня просто уволить. Или хотя бы убить быстро и безболезненно.

– Да что вы себе напридумывали, Ганзи! – ужаснулся компаньон. – Кто сказал вам, будто фирме больше не требуются ваши услуги? Может, раньше Френзи и обижался на вас, но ведь теперь вы работаете на него! И будете доносить ему на всех так же, как прежде доносили на него отцу. Да и сами подумайте, неужели бы мы отдали вас на растерзание Шеллару, чтобы у вас выпытали с пристрастием все, что вы знаете, и даже то, о чем смутно догадываетесь? Нет, дорогой Ганзи, вы знаете столько, что, будь хоть малейший риск такого завершения вашей миссии, вас бы к ней и близко не подпустили.

– Послушайте меня! – в отчаянии попытался спастись несчастный помощник по информации. – Вы неверно оцениваете ситуацию! Вы никогда не сталкивались с королем Ортана лично. Вы не знаете о нем и половины того, что знаю я. Поверьте моему суждению, моему опыту, моему нюху, в конце концов! Шеллар III вовсе не такой «благородный друг» и «влюбленный рыцарь», каким его представляет пропаганда. Это расчетливый игрок без капли чести. Он НЕ выполняет наши требования и не боится наших угроз, а только притворяется, будто мы его чем-то можем напугать. Этот господин любит строить из себя «рассеянного алхимика», чтобы ввести в заблуждение наивных противников, на самом же деле это хладнокровная, безжалостная сволочь, которая только и ждет, когда вы совершите ошибку. Поймите, ему сто раз наплевать, что вы сделаете с его шутом! Он играет с вами в свою игру, пока вы думаете, будто играете с ним в вашу.

Добродушное лицо господина Айзека расплылось в снисходительной улыбке.

– Ганзи, бедняга, как же вас напугала эта бледная поганка! Разве можно так недооценивать мои возможности! Вы ни в коем случае не будете подвергнуты риску, будь этот грозный Шеллар хоть реинкарнацией Скаррона! Я припас для вас надежную страховку.

Жизнерадостный аферист одарил испуганного посла еще одной умильной улыбочкой и развернул перед ним некое подобие ременной упряжи с прямоугольной коробочкой посередине.

– Знаете ли вы, что это такое? Ну конечно нет, откуда вам знать, вам ведь так и не удалось поймать господина Амарго и выпытать секрет телепортации без мага. Ну-ка снимите камзол… Это, мой бедный, испуганный друг, аварийный телепортер, которым вы можете воспользоваться при первых же признаках опасности. Абсолютно надежная конструкция; позвольте, я вам покажу…

И не успел бедный Ганзи рта раскрыть, как «сбруя» оплела его тело, тремя короткими щелчками превратившись в не только «надежную», но и совершенно цельную конструкцию.

– Несколько простеньких пояснений, – продолжал господин Айзек, настраивая что-то в коробочке на груди. – В случае опасности вы нажимаете вот сюда, и через три секунды перемещаетесь в этот кабинет. Для верности вас здесь будут ждать наши люди, и если за вами кто-то увяжется, то очень об этом пожалеет. Я бы даже рекомендовал вам, перед тем как нажать кнопку, ухватить за руку или за одежду короля. Или хотя бы приблизиться к нему вплотную. Вам было бы очень полезно увидеть, что с ним станет, когда он окажется один, без охраны, среди враждебно настроенных мальчиков Кроша. Уж гонору у его величества поубавится, гарантирую. И казаться вам страшным он тут же перестанет.

– Вы хотите похитить короля? – ужаснулся Ганзи. Ужаснулся не потому, что его пугал такой размах операции. А потому, что старый, верный нюх недвусмысленно и беспощадно констатировал: похищать короля никто не собирается. Равно как и отдавать ему в руки бывшего специалиста по информации, владеющего кучей компромата на боссов.

– А что? – засмеялся жизнерадостный мерзавец. – Самый лучший и ценный заложник! А то действительно, стоит попросить у него что-то стоящее – и он плюнет на своего шута со спокойной совестью. А вот к собственной единственной и уникальной жизни его величество должен отнестись с большим трепетом. Продолжаем инструктаж. Итак, при эксплуатации следует иметь в виду, что аппарат одноразовый. Аварийный, как я уже упоминал. Поэтому без необходимости ни на что не нажимать и вообще руками не трогать. Особенно внимательно следить, чтобы провода не порвались и застежки не расстегнулись, а то перемкнет и взорваться может.

Ганзи согласно закивал, в глубине души сознавая, что для упомянутого только что результата вовсе не обязательно рвать провода. Достаточно только последовать инструкциям и нажать на указанную кнопку. Обманутого служащего даже на какой-то миг посетило желание схватить этого мерзавца за шкирку, нажать кнопку и хоть три секунды полюбоваться на его физиономию. Но здравый смысл вовремя удержал господина Ганзи от опрометчивых действий. На тот свет никогда не поздно, гораздо разумнее не пороть горячку, а посмотреть, как будут развиваться события. Ведь есть хоть небольшой шанс, что посланник и в этот раз вернется домой невредимым. Тогда, как только с него снимут «аварийный телепортер», драпать, драпать куда глаза глядят. Если же такой вариант не пройдет, можно попытаться договориться с Шелларом III. За информацию, которую может предложить Ганзи, любознательный король сделает все возможное и невозможное, дабы источник этой самой информации не потерять. Например, объяснить все как есть, пообещать сотрудничество, попросить отпустить и, как только эту гадость снимут, драпать не куда попало, а в радушные объятия ортанской разведки. А может статься, и возвращаться не потребуется. Вдруг окажется возможно снять эту сбрую прямо там? Не зря же говорят, что Шеллара инструктируют переселенцы, которых он подбирает по всему королевству, как монахи подкидышей… Может, еще не все потеряно?