"Путь, выбирающий нас" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

ГЛАВА 6

Цепочка странных совпадений не оборвалась на побитом аферисте. Пятое событие произошло на приеме в честь дня рождения ее величества, на который Ольга в такой панике собиралась.

Платье, выбранное для сего торжественного случая, она благополучно припалила ненавистным утюгом еще вечером. И быть бы бедной Ольге в истерике и депрессии, не окажись рядом сообразительной Зинь. Уж что неудавшаяся звезда умела хорошо, так это находить правильные слова для утешения.

– Послушай, – задумчиво сказала подружка, рассматривая погубленное платье и не обращая внимания на Ольгины всхлипы, – а на кой тебе вообще эти дворянские шмотки? Можно же красиво одеться и во что-то другое. Чтобы тебе самой нравилось. Тебе же не предписано их таскать. Да и то, что предписано, ты все равно не носишь, я сама видела, у тебя единственный чепчик служит для накрывания заварочного чайника.

Ольга тихонько шмыгнула носом:

– Поклянись, что никому не скажешь.

– Чтоб я сдохла!

– Мне пару недель назад дворянство пожаловали. Только ты не говори никому!

– Так тем более! Это же не значит, что ты теперь должна наряжаться именно так, как большинство молодых дворянок. Они-то все это барахло на себя тянут не потому, что так предписано, а чтобы выпендриться посильнее. Чем выше сословие, тем свободнее должен быть человек! И вообще, ты живешь в Лоскутном квартале, значит, ты бард, а класс – это больше чем сословие. Бард может надеть на себя что угодно, и никто не удивится, не скажет, что он неподобающе одет.

– Да какой же я бард! – взвыла Ольга. – Я же ничего не умею!

– Ой не смеши меня! Ты хочешь сказать, что наш вечно пьяный сосед сверху умеет писать стихи? Таким стихам одно применение – в сортире! Тем не менее он считается бардом. Тут, видишь, как… Магу надо знать магию, воину надо иметь соответствующую профессию, а вот бардом достаточно назваться. Уж поверь, столько бездарностей, как в классе бардов, даже среди мистиков нет. Бездарные воины гибнут, бездарные воры моментально ловятся, а барду можно хоть всю жизнь валять дурака и жаловаться на творческий кризис.

– Я так не хочу, – насупилась Ольга.

– А что ты не хочешь больше – валять дурака или носить вот это? – Зинь приподняла двумя пальчиками покойное платье.

Звучало заманчиво.

– А что ж мне тогда надеть?

– Завтра с утра сходим в лавку, и ты присмотришь себе что-нибудь оригинальное. Эх, если бы я была такой же богатой и независимой, как ты, – Зинь мечтательно уставилась куда-то в сторону люстры, – уж как бы я оделась…

Ольга с удивлением отметила, что всего пару лет назад сама высказывалась подобным образом. А теперь, когда у нее действительно есть возможность купить себе что-то нарядное, но стильное и нетрадиционное, сидит и страдает, вместо того чтобы мчаться в лавку.

Как выяснилось, в столице существуют особые магазинчики, где одеваются по своим понятиям барды, воры и дамы определенного рода занятий, и ассортимент там очень сильно отличается от традиционного. Оказалось также, что понятия Зинь о красоте и стиле превосходят самые смелые Ольгины ожидания. Ей с трудом удалось отбрыкаться от дюжины вызывающих нарядов, да и то пришлось доказывать, что в блузочке, больше напоминающей верх от купальника, она может замерзнуть.

Приобретенные штанишки с вышивкой, разрезами и шнуровками, а также блузка нежно-бирюзового оттенка и необходимые дополнения в виде пояса, туфелек и шейного платка, выглядели, по мнению Ольги, очень мило и абсолютно пристойно, а по мнению Зинь – слишком просто и без фантазии. Тем не менее у господина Флавиуса чуть не поменялся разрез глаз, когда он увидел Ольгу, входящую в зал в этом наряде. Секунду спустя глава департамента опомнился и застрочил в своей папке с таким видом, будто намеревался кого-то убить.

Основным достоинством таких огромных приемов обычно является обилие гостей, среди которых очень удобно затеряться и при желании по-тихому смыться. Но Ольге с ее вечным невезением даже затеряться не дали. Первым на нее налетел Жак и заорал на весь зал, какие у нее потрясные покрышки и как она обалденно в них выглядит. И разумеется, все присутствующие тут же обернулись и посмотрели. Убить за такие комплименты!

Поздравляя Киру, Ольга опять самым душевным образом опозорилась. Оказывается, подарок следовало не в руки совать, а на специальную подставочку складывать, но, когда это выяснилось, было уже поздно.

– Не расстраивайся, – тихо шепнул король, подмигивая. – Это бестактность по отношению к гостям, а не к нам. А гостям не повредит немного пренебрежения с твоей стороны. Ты разве не знаешь, почему подарки принято складывать в кучу и не принято открывать?

Ольга, разумеется, не знала, и его величество поспешил ее просветить:

– А потому, что половина этих красивых коробочек содержит только украшенные завитушками бумажки с письменными поздравлениями. Не все подданные могут позволить себе достойный подарок для наших величеств, поэтому и принято не заострять внимания на ценности подарка. Кстати, запомни это на будущее, если не будешь знать, что подарить.

Несмотря на королевские утешения, успокоилась Ольга, только когда увидела, что не одна она такая бестактная. Элмар тоже принес свой подарок безо всяких упаковок, отдал лично в руки, да еще и показал, как его надевать, куда нажимать и откуда выскакивает лезвие.

Обрадовавшись, что ей не грозит перспектива слоняться по залу одной, Ольга не стала далеко отходить от их величеств, чтобы подождать Элмара и Азиль да упасть им на хвост. Потому и услышала, как Шеллар III, поманив к себе господина Флавиуса, тихонечко поинтересовался:

– Как это понимать?

И указал глазами куда-то в зал. Что он имел в виду, было непонятно, но глава департамента непостижимым образом моментально просек, чего от него хотят. Быстро сверившись с какими-то записями, он так же тихонько отчитался:

– Маэстрина прибыла в составе свиты его величества Орландо Второго в качестве его родственницы. Отказать было невозможно.

О, так, значит, и Плакса здесь? Решил выйти в люди ради такого случая? – обрадовалась Ольга и завертела головой в поисках давнего знакомого, по которому уже успела соскучиться. Хорошо, что не отошла от королевского трона, – с возвышения зал было намного лучше видно.

– Я счастлив видеть здесь маэстрину Алламу, – прохладно ответствовал король, – но почему она прохаживается под ручку с Пуришем?

На этот раз Флавиус и сверяться не стал.

– Все члены Совета Магнатов приглашаются обязательно. Исключение было сделано только для семьи Дорс, по известным причинам…

– Ты не понял, Флавиус. – Голос его величества остыл до уровня «около нуля, мокрый снег, ветер северный». – Я отлично знаю, что эти люди имеют право здесь находиться. Но почему они вместе?

Ольга разыскала наконец Плаксу и тут же утратила интерес к вечным интригам короля, задумавшись: подождать Элмара или подойти самой? Чтобы определиться точнее, как долго еще Элмар будет топтаться около Киры и задерживать очередь, она бросила взгляд на него и обнаружила, что принц-бастард уже почти освободился. То есть закончил краткое руководство по эксплуатации своего подарка и теперь стоит, перегнувшись через подставку с коробками и подставив ухо его величеству, который очень тихо что-то в это ухо шепчет. Заметив, что Ольга на него смотрит, жестом попросил не уходить.

Ольга с сожалением проводила взглядом Азиль, которая упорхнула куда-то в толпу, еще раз удостоверилась, что Плакса прочно сидит в кресле и никуда на одной ноге не денется, и послушно стала ждать. Судя по недовольной физиономии Элмара, король либо омрачил ему веселье каким-нибудь секретным заданием государственной важности, либо просто потребовал не пить.

Принц-бастард коротко кивнул и с таким же недовольным видом отошел от центра событий.

– Изумительно выглядишь, – похвалил он, оглядывая Ольгу с головы до ног. – Новый наряд купила и даже, кажется, подстриглась?

– Я давно хотела, – призналась Ольга и подхватила Элмара под руку. – Пойдем с Плаксой… то есть с его величеством Орландо поздороваемся? Я его сто лет не видела…

Первый паладин оглядел зал и вдруг как-то уклончиво сказал:

– Да, подойдем, конечно, только не сейчас. Тут где-то бродит Тереза, и Жак просил меня найти ее и позаботиться, чтобы не скучала. Так что давай сначала Терезу разыщем, потом освободится Жак, и мы все вместе поприветствуем Орландо. Я тоже его давно не видел.

Когда честнейший принц-бастард начинал врать, это у него получалось настолько явно и неумело, что даже Ольга догадывалась. Поэтому, прежде чем отправляться в указанном направлении, она подпрыгнула и тоже поглядела, с кем же это его высочество не желает сталкиваться.

У кресла мистралийского короля стояли двое – плотный господин в голдианском костюме и стройная красавица в ослепительно-алом платье с золотой отделкой. Они болтали с его величеством Плаксой, как со старым приятелем, но Ольга видела эту парочку впервые и, чем они не угодили Элмару, не имела представления.

Дальше пошло еще интереснее. Первый паладин начал выписывать какие-то немыслимые зигзаги по залу, хотя с высоты своего роста мог разглядеть в толпе кого угодно и не тратить время на блуждания. Более того, если бы Ольга не дернула его за рукав, прошел бы мимо Терезы, не заметив. Что забавнее всего, якобы занятый Жак вовсе не был занят, а преспокойно прогуливался со своей девушкой и, похоже, не имел понятия, что просил Элмара ее развлекать. Завидев Ольгу, шут бросился к ней с таким восторгом, будто три дня не видел:

– Слушай, что расскажу, ухохочешься!

Видно было, что его распирает от желания поделиться умопомрачительной хохмой, которую никто больше не способен оценить.

– Ну? – поощрила Ольга, понимая, как тяжело найти благодарного слушателя для некоторых шуток, доступных только переселенцам.

– Помнишь ту липовую подвеску царицы, которую мы видели в лавке Цыня? Только что граф Монкар торжественно преподнес эту жестянку ее величеству! Представляешь, я только вчера подумал, какой же придурок эту блямбу купит, как придурок тут же нашелся!

– А с чего это он так расщедрился? – удивился Элмар, из чего следовало, что лавку толстого хина не обходили вниманием и некоторые герои.

– Понятно с чего, получил по соплям, теперь подлизывается, – охотно прокомментировал шут. – А вы куда направляетесь? Тебе кого-нибудь из знакомых видно? А то мне прыгать лениво, а Тереза стесняется.

– Я уж полчаса пытаюсь сподвигнуть его высочество поздороваться с Плаксой! – напомнила Ольга уже назло смущенному герою.

Элмар еще раз огляделся, согласился и поволок всю компанию чуть ли не в противоположную сторону. Воистину «нормальные герои всегда идут в обход»…

Обогнув по широкой дуге некое опасное место в зале (скорее всего, ту самую парочку, которой Элмар столь тщательно избегал), друзья наконец достигли цели.

Вблизи король Мистралии выглядел так, будто его на полчасика откопали из свежей могилки и даже не потрудились подрумянить. Тем не менее гордая и счастливая Эльвира, стоящая рядом с креслом, взирала на него с материнским умилением.

Ольга отогнала от себя душераздирающую мысль, что некий товарищ, о котором не следует упоминать в приличном обществе, сейчас выглядит так же, если не хуже. Довольно фальшиво заверила себя, что ей нет до этого дела, и, чтобы больше о нем не думать, поспешила вступить в беседу.

– Вы не представляете, как я рад вас видеть. – Плакса просиял так искренне, что на самом деле представить было нетрудно. – Но если еще и вы меня спросите о самочувствии, я, наверное, тихонько лягу и умру. Меня только об этом все и спрашивают. Нет в мире ничего важнее и интереснее моего самочувствия.

– По тебе и так все видно, – сочувственно заметил Элмар.

А Жак добавил:

– Мы тебя не спросим, если ты нам покажешь свое знаменитое ухо!

Тереза возмущенно толкнула бестактного нахала локтем под ребра.

Его величество Орландо слабо улыбнулся и поправил берет, скрывавший требуемое зрелище.

– Я вам покажу, только в другой раз. Оно еще не до конца отросло.

– А от Кантора ничего не слышно? – тут же сменил тему Жак и получил еще один тычок, на этот раз от Ольги.

– Пока нет. Может, какая-то информация будет через пару дней.

– Я ничего не хочу о нем слышать! – возмущенно заявила Ольга и с сожалением отметила, что окружающие поверили в это не более, чем она сама.

– Зато я, например, хочу, – возразил шут и на этот раз успел увернуться.

– Дорогой, – напомнила Эльвира, – ты не забыл о господах, которые просили представить их Ольге?

На честном лице Элмара мгновенно появилось выражение обреченности и покорности судьбе. Так, значит, это не сам он избегал этих господ, а Ольгу от них всячески ограждал? Небось именно это и приказал ему Шеллар?

– Не забыл, – нагло соврал рассеянный бард. – Я как раз собирался сказать. Ольга, с тобой хотела познакомиться Аллама Фуэнтес.

– А кто это? – поспешила уточнить Ольга, опасаясь, что Плаксу сейчас перебьют и она так и не узнает.

– Твоя… э-э… виртуальная свекровь, – подмигнул Жак.

Ольга с трудом сообразила, о чем речь, и не додумалась даже скрыть собственное невежество.

– Я и не знала, что у моего проклятия есть мать!

– Хоть бы вслух не признавалась! – поддел ее вредный шут. – Мы ведь о великих людях говорим!

– А чего это я должна скрывать твои огрехи при адаптации? – не осталась в долгу Ольга. Элмар тут же поспешил восполнить пробелы в ее образовании, не дожидаясь, пока Жак свалит всю ответственность на него.

– А это обязательно? – вздохнула Ольга, выслушав коротенькую справку и проникшись, с какой великой дамой ей предстоит познакомиться. – Мне жутко неловко общаться со свекровью, пусть и виртуальной. Она же обязательно о сыне заговорит, а говорить с родственниками покойных, особенно незнакомых, – одно мучение… Что ей вообще от меня надо?

– Насколько я понял, она просто хотела на тебя по смотреть, – мягко пояснил Орландо, как бы извиняясь за предстоящие «смотрины». – Ее можно понять.

– А может, твой «мертвый супруг» на самом деле жив, и она знает, где он прячется, – предположил Жак. – И познакомит вас наконец.

Плакса посмотрел на него с укоризной, но промолчал. Только попросил Ольгу никуда не уходить.

– Ладно, – согласилась девушка. – Мы только на минуточку с Элмаром в сторонку отойдем…

Она решительно оттащила несчастного героя к ближайшей стенке и потребовала объяснений. Бедняга окончательно пал духом, помянул недобрым словом дорогого кузена с его непонятными интригами и признался:

– Я не знаю, почему Шеллар не хотел, чтобы ты с ними встречалась. Может, дело вовсе не в маэстрине, а в ее спутнике.

– А с ним что не так?

– Тоже не знаю.

– А кто он такой?

– Господин Пуриш, знаменитый голдианский продюсер. В молодости работал у твоего «мертвого супруга», занимался организационными и финансовыми вопросами. Хочешь выяснить точно – пойди да спроси у его величества, пусть ему хоть раз в жизни будет стыдно.

– Так ведь опять обманет, – вздохнула Ольга. – И выкрутится. Да еще расстроится, что его интрига не удалась. Лучше я попробую как-нибудь так выяснить. Посмотрю, что они мне скажут, и прикину, что из сказанного могло не понравиться королю. Я же не думаю, что мне может грозить какая-то опасность.

На самом деле гипотеза у жертвы королевских интриг появилась совсем другая, только делиться с Элмаром она не стала. Скорее всего, его величество отлично знал, где и в каком состоянии находится сейчас маэстро Эль Драко, но не желал поведать это Ольге. Также король знал, что близкие люди маэстро тоже об этом полностью осведомлены, и не хотел, чтобы они поделились информацией с Ольгой. Следовательно, его величество категорически не хотел, чтобы она встретилась со своим проклятием и познакомилась с ним поближе. Почему? Вариант был один. Его величество старался не для себя и не для Ольги, а для некоего товарища, на возвращение которого по-детски надеялся. То ли чего-то пообещал под королевское слово, то ли просто такая вот странная дружба у них завязалась, но король явно и недвусмысленно пытался нейтрализовать потенциального соперника Кантора. Ну-ну, ваше величество! Продолжайте пытаться. Посмотрим, как далеко вы в этом недостойном деле зайдете.

– Ну вот, – печально сообщил Элмар, глядя поверх головы собеседницы, – они идут сюда. Сейчас познакомишься и спросишь все, что хотела. А кузен мне в три тысячи двенадцатый раз вычитает за нерасторопность. И опять скажет, что я пропьянствовал все на свете. Хотя я еще ни капли сегодня не выпил.

– Но ты же не станешь исправлять свою досадную недоработку прямо сейчас? – уточнила Ольга и, получив отрицательный ответ, потащила унылого героя навстречу новым знакомствам.

Вблизи дама в алом выглядела еще прекраснее, чем издали. Теоретически ей должно было быть где-то от сорока семи до пятидесяти, но на деле даже самый придирчивый зритель не дал бы больше тридцати пяти. Она действительно немного походила на знаменитый портрет – ровно настолько, насколько могут быть схожи родственники разного пола. И действительно была несравненна, сногсшибательна и ослепительна. Словно начертанная неумолимо правильными линиями, выверенными десятком поколений художников, маэстрина Аллама не шла, а плыла по воздуху. Каждый шаг, каждое движение были исполнены грациозной легкости, как будто она действительно не касается пола, а левитирует над ним.

При всем этом она несла свою дивную красоту с таким спокойным, неторопливым достоинством, что «первые красавицы королевств» рядом с ней казались расфуфыренными селянками. Может быть, потому, что на ней не было ни капли косметики. Вообще.

Ольга, для которой пребывание в обществе ТАКИХ женщин было сравнимо с пресловутым ударом серпа по мужскому достоинству, потеряла дар речи и только беспомощно пискнула, когда за ее спиной тихонько ахнул Жак:

– Скажи, здорово, а? Я слышал, что она на четверть эльфийка, но чтобы так… так…

Жак подавился впечатлениями и заткнулся. Видимо, кто-то опять утихомирил болтуна при помощи локтя или чего-нибудь похожего. Ольга не удержалась, чтобы не оглянуться, и увидела картину, за которую, не задумываясь, отдала бы несколько лет жизни.

Красавица Эльвира, зеленая от зависти, мрачно пялилась на подошедшую даму точно так же, как когда-то смотрела Ольга на придворных дам, и видно было, что знаменитая жаба начала ее давить еще в момент знакомства и закончит еще не скоро.

Потрясенная и обалдевшая Ольга едва успела вернуться в реальность, чтобы услышать, как Плакса ее представляет, и вовремя протянуть руку для знакомства. А заодно рассмотреть спутника «виртуальной свекрови», которого даже не заметила рядом с великолепной дамой. Знаменитый продюсер оказался невысоким плотным дяденькой с круглым добродушным лицом и был поразительно похож на артиста Карцева. Он окончательно добил Ольгу, галантно поцеловав ей ручку, и, даже не заметив состояния жертвы, вопросительно оглянулся на спутницу.

– Господа, – маэстрина Аллама обворожительно улыбнулась, – надеюсь, вы не будете возражать, если мы с господином Пуришем на время похитим вашу очаровательную подругу? Наш разговор предполагает конфиденциальность…

Ну кто б сомневался, что на восторженных физиономиях господ появится что-то, кроме готовности услужить прекрасной даме любым доступным способом? Да попроси она отдать ей «очаровательную подругу» в вечное рабство, и то бы не возражали…

Покидая друзей, Ольга чувствовала себя козой, влекомой на ярмарку.

Обладай она таким же слухом, как ее беглый возлюбленный, то услышала бы, как Шеллар III, жестом останавливая безутешного Флавиуса, негромко произнес:

– Нет-нет, Флавиус, вмешиваться не надо. Если есть возможность подслушать, снаряди человека. А предотвратить мы уже ничего не в силах. Как бы то ни было, я сделал все возможное, и моя совесть чиста. А во всем остальном – Кантор сам виноват, и поделом ему.

К счастью, тащить новых знакомых к себе домой Ольге не довелось. И вообще куда-то уходить не понадобилось. Хватило тех самых пальм, под которыми его величество всего полгода назад пытался ухаживать за будущей супругой. Правда, это тихое местечко приглянулось не только господину Пуришу. Когда они подошли, там вовсю шел процесс охмурения очередной девицы неисправимым кавалером Лаврисом, но для очистки территории хватило пары слов и одной улыбки несравненной Алламы Фуэнтес. Лаврис уходил, забыв про охмуряемую девицу, поминутно оглядываясь и даже, кажется, временами вспархивая в воздух.

– Я к вашим услугам, господа, – сказала Ольга, постаравшись вложить в эту фразу всю светскость, какую смогла в себе наскрести.

– Минуточку… – Голдианец добыл из кармана нечто похожее на портсигар, раскрыл и поставил на свободное кресло. – Это артефакт, создающий магический полог от подслушивания. Теперь можно говорить свободно.

– Спасибо, – с достоинством кивнула маэстрина и перевела на Ольгу внимательный взгляд темных как ночь глаз. – Милое дитя, будь добра, расскажи мне подробнее о своем проклятии.

Ольга прикрутила собственное любопытство и послушно поведала «виртуальной свекрови» обстоятельства, при которых имела честь с ней породниться. Правда, все же без медицинских подробностей. Зачем лишний раз человека травмировать.

– Вот так все было, – заключила она, изложив комментарии мэтра Наргина в дополнение к самому событию. – А как оно все… на самом деле?

– То есть? – Темные брови прекрасной мистралийки чуть приподнялись. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею… хотела сказать… Это правда? Он действительно жив?

Тихая грусть мягко заволокла весь облик маэстрины Алламы.

– Видишь ли… – Она опустила глаза, даже в смущении ухитряясь оставаться грациозно-величественной. – Я точно знаю, что мой сын жив. Иногда получаю от него коротенькие записки без подписи, без обращения и почти без содержания. Но где он сейчас и как он выглядит – мне так и не удалось узнать. Я надеялась, что смогу узнать от тебя что-то новое… В глубине души даже смела мечтать, что именно рядом с тобой он и найдется… Ведь люди, связанные магией, действительно притягиваются.

– Мне очень жаль. – Ольга с искренним огорчением развела руками. – Я тоже надеялась, что он каким-то образом даст о себе знать, но… Может, просто еще не время? Не знаю…

– А скажите, – подал голос господин, о котором она каким-то образом ухитрилась забыть, даже видя его перед собой. – Кто тот человек, который приносил мне на прослушивание ваши кристаллы с музыкой? Тот мистралиец, с которым вы довольно долго встречались? И куда он подевался?

– Какие кристаллы? – не поняла Ольга, и голдианец тут же показал какие, добыв обсуждаемый предмет из кармана и даже напев несколько строк из Гребенщикова.

– Так вы хотите сказать, – встревожился деятель шоу-бизнеса, – что не просили вашего друга заняться распространением и даже не знали об этом? Что он брал ваши вещи без разрешения и договаривался со мной, не поставив вас в известность?

К счастью для Кантора, обвинение в краже и контрафакте его не постигло, так как Ольга совершенно точно помнила – именно эту запись у нее одалживал король, после чего попросил еще и оригинал, так как кристалл пришлось записывать заново. Она тогда долго ломала голову, что ж его величество с ним такое сделал.

– Нет, – честно сказала она. – Я его не просила и не знала. Но этот кристалл у меня брал лично его величество, значит, Диего приходил к вам не по собственной инициативе, а по королевскому поручению. Зачем – это уже не ко мне. У его величества и спрашивайте. Мне не дано постичь суть его замыслов. Но уж точно я не поверю, что король пытался таким образом заработать денег.

– Это верно… – медленно, как бы что-то на ходу соображая, кивнул господин Пуриш. – Его интересовали не деньги. Совсем не деньги. Теперь я, кажется, начинаю понимать…

Ольга запоздало спохватилась, что в стремлении спасти репутацию беглого возлюбленного, кажется, выболтала какой-то королевский секрет, но совесть ее быстро перевернула подушку и опять погрузилась в безмятежный сон. Во-первых, нехорошо все-таки делать из человека вора только за то, что он ушел. А во-вторых, если его величество так уж дорожит своим секретом, пусть бы заранее объяснил, что к чему и кому чего нельзя говорить. А то уже надоели эти игры втемную.

– А все-таки кто он, этот мистралиец? – продолжал допытываться голдианец. – Если это был не маэстро Эль Драко, то кто он тогда?

– Не знаю. Он даже мне этого не сказал.

– А где он сейчас? Могу ли я его увидеть?

– Не знаю, – повторила Ольга и сухо добавила: – Мы расстались, и он уехал. Я не знаю, кто он и где он, и вообще мне неприятно о нем говорить.

– Извините, я не хотел вас расстроить. Я также понимаю, что вас менее всего интересует местонахождение бывшего жениха, но, может быть, вы укажете хоть начальное направление? Мы не успели закончить один очень важный разговор и выяснить некоторые вопросы…

– Знаете что? Спросите лучше у Плаксы… то есть у его величества Орландо. Он видел Диего уже после отъезда. – Язык не повернулся сказать «бегства», хотя это было бы честнее и правильнее. – Он должен лучше знать, куда этот раздолбай подался.

А еще он лучше меня знает, насколько можно доверять всяким незнакомым голдианцам и стоит ли им доверять вообще, подумала она, но вслух не сказала.

– Благодарю вас, – повторил господин Пуриш все так же вежливо, но с заметным разочарованием. – И еще один маленький вопрос. На днях произошло небольшое недоразумение… один мой служащий, которому я поручил войти с вами в контакт… не поймите превратно… видимо, он как-то неправильно повел разговор… Словом, нельзя ли каким-то образом получить обратно его вещи? Он очень любит свою трость и берет…

Какое счастье, что шустрая Зинь не успела пристроить трофеи! Вот бы позорище было – объяснять законному владельцу, куда они делись!

– Можно, – заверила Ольга, с трудом сдерживая смех. – Мы их еще не выбросили, и они спокойно лежат у меня дома. И плащ тоже. Но ваш служащий действительно повел себя глупо.

Маэстрина Аллама тоже улыбнулась:

– Твоего помощника по информации избили и ограбили две девушки?

– Но у него были инструкции – ни в коем случае не проявлять агрессивности или неуважения! – вступился за честь своего служащего почтенный работодатель. – Если вы не возражаете, сударыня, мы проводим вас домой после приема. Мой безутешный служащий будет просто счастлив. Если желаете, я даже пришлю его, чтобы принес свои извинения и выразил благодарность…

– Нет-нет, что вы! – испугалась Ольга. – Не надо! Мне и так перед ним теперь неудобно. Но кто ж знал!..

А сама подумала: какое счастье, что хоть на этот раз в доме чисто и прибрано! Только бы Зинь вела себя прилично и не умерла от радости, увидев в трех шагах от себя великую актрису и знаменитого продюсера…

Даже если бы Зинь и попыталась умереть, ей бы это все равно не удалось. Провожать Ольгу домой кроме уже приглашенных господ увязались еще Жак и Азиль, поручив Элмару ответственное дело – проводить Терезу на работу. Причем Жак изыскал какой-то хитроумный повод для своего присутствия, а нимфа с детской непосредственностью влезла пятой в двухместный экипаж и уселась на руки продюсеру. После того как всего десять минут назад она прилюдно повисела у него на шее и всего обчмокала, восторженно визжа на весь зал: «Пуриш, лапочка, как же я рада тебя видеть!» – бедняга не нашел в себе сил возражать.

Когда же вся эта компания ввалилась в квартиру, там обнаружились Зинь, Юст и пенсионер из мансарды, который давал будущей звезде бесплатные уроки. Частично из человеколюбия, но большей частью, как полагала Ольга, от скуки и недостатка общения.

Ну и что может получиться, если в одной комнате окажутся восемь человек, пришедших сюда с разными целями, и все одновременно попытаются высказаться?

Дурдом, скажете вы. Совершенно верно. Ольга тоже так подумала.

Зинь металась между великой актрисой и знаменитым продюсером в полуобморочном восхищении и несла какой-то косноязычный бред.

Господин Пуриш радовался, узрев на подоконнике искомые вещи своего незадачливого служащего, и пытался выяснить хоть у кого-нибудь, откуда в доме взялся «Танец Огня» кисти Ферро, и точно ли это подлинник, и нельзя ли это полотно посмотреть поближе, пощупать, заглянуть с обратной стороны и снести экспертам…

Юст настойчиво тщился впарить ему свою нетленку хотя бы на прочтение.

Старый актер падал на колено перед маэстриной Алламой и пытался одновременно облобызать ей руки и напомнить, в каком незапамятном году они вместе блистательно исполняли главные роли в любовной драме о непростых отношениях мага и женщины-оборотня.

Маэстрина честно пыталась вспомнить, но все ее мысли и чувства были сосредоточены на злополучном портрете, и говорить она была в состоянии только о нем.

Паршивец Жак с услужливостью продажного журналиста расписывал ей все обстоятельства, связанные с этим портретом прямо или косвенно.

А среди всего этого гвалта порхала Азиль, успевая добавлять свои два слова к каждой реплике.

Чувствуя себя лишней в происходящем безобразии, Ольга тихонько удалилась на кухню варить кофе. Сватать малознакомому человеку своих жутко талантливых соседей она не собиралась, собственных шкурных интересов к нему не имела; воспоминания отставного маэстро относились к временам, когда она еще не родилась, а все, что интересовало «виртуальную свекровь», прекрасно разъяснял Жак. Заодно Ольга прихватила стоявшую на шкафу зверюшку, чтобы убрать ее с глаз и спрятать куда-нибудь подальше. А то ведь правда вдруг оживет да кого-то из гостей укусит. Да и почтенный Цынь просил краденый экспонат не демонстрировать… Пока она суетилась на кухне, к компании присоединился Элмар. Его высочество управился с делами в считанные минуты, нахально воспользовавшись услугами придворного телепортиста, и успел даже заскочить домой и пошарить в своих погребах, ибо счел невежливым являться в гости без гостинца.

Наверное, косвенной причиной некоторых последующих событий стало убеждение Элмара, что гостинцы объемом меньше пятнадцати кварт неприемлемы в приличном обществе. А может, и нет. Теперь уже трудно сказать точно.

Серые стены с красными, синими, белыми прожилками сходились почти вплотную, местами даже слипались, и между ними приходилось с трудом протискиваться. Да и назвать эту дышащую студенистую массу стенами и полом можно было только в приступе нечеловеческой снисходительности.

Или Судьба категорически против моей встречи с Доктором, устало подумал Кантор, в который раз оскальзываясь на мягкой влажной поверхности, или Лабиринт скотина каких поискать.

Красноватый сумрак безмолвствовал, презрительно наблюдая, как полуголый человек в кожаных шортах и спадающих шлепанцах пытается передвигаться и матерится на каждом шагу.

Ровно через три шага тапочка опять уехала вперед, и Кантор с размаху сел на задницу.

Запас ругательств закончился, повторяться не хотелось, изобретать что-то новенькое не было настроения.

Или не надо было тайком от лечащего мистика хлебать болеутоляющее в непомерных дозах, честно изложил он третий вариант в надежде, что правильно названная причина каким-то образом поможет справиться со следствием.

Лабиринту его идеи были до одного места, равно как причины и следствия. Пейзаж не изменился ни на черточку. Мысль о передозировке сама по себе была здравая, хотя и пришла с большим запозданием, как свойственно всем здравым мыслям. Но помочь в передвижении ничем не могла, будь она хоть божественным откровением.

– Доктор! – без особой надежды позвал в пространство Кантор и в который раз принялся подниматься. Может быть, и в самом деле не стоило вместо предписанных десяти капель отхлебывать из пузырька на глаз, но иного способа попасть в Лабиринт он пока не видел.

– Ты что, не запомнил, как меня зовут? – насмешливо отозвался откуда-то с небес знакомый голос.

– Запомнил! – обрадовался Кантор и с третьего раза все-таки встал, осторожно придерживаясь за стены. – Только не привык… Да и странно как-то называть дядюшкой мальчишку.

– Меня зовут Дэн, – уже серьезно сообщил голос – И величать меня дядюшкой вовсе не обязательно. Лучше расскажи, что ты сегодня курил?

– Я уже луну как не курю вообще! – обиделся Кантор.

– Тогда чем ширялся? Обнюхался? Объелся? Тридцать лет я хожу по Лабиринту, но такого еще не видел! Гигантский мозг, по извилинам которого пробирается маленький человечек в резиновых шлепанцах! Да ни один пациент психушки мне такого не выдавал!

– Ни фига себе – болеутоляющее… – Кантор с отвращением огляделся. – Что ж они туда намешали?

– Лучше скажи, сколько терапевтических доз ты заглотал за один раз, – неумолимо продолжал дядюшка. – Что, неужели так болело?

– Да нет, я хотел в Лабиринт попасть.

– Попал? Счастлив? Интересно, это не твой ли собственный мозг, случайно? Я тут несколько пораженных участков наблюдаю…

– Как мне отсюда выбраться, чтобы мы могли сойтись и поговорить? – перебил Кантор, зная, что Доктор может упражняться в остроумии, пока ему не надоест.

– Так же, как забрался, – порекомендовал дядя и добавил: – Шучу. Пройди еще шагов двадцать вперед, потом поверни налево, я буду тебя там ждать и выведу в другое место. Кстати, рекомендую продвигаться по-пластунски, так как в этих шлепанцах ты все равно далеко не уйдешь.

Кантор сбросил к демонам дурацкие тапки, но ползать категорически отказался. До указанного места доковылял традиционным способом и обнаружил старого знакомого, сидящего на самой нижней ступеньке. И, как всегда, паршивец ухитрился остаться чистым!

– Красавчик! – прокомментировал он, усмехаясь. – Это надо ж было так сильно хотеть в Лабиринт! Ты соображаешь, что так можно и отравиться?

– Так – нельзя, – коротко ответил Кантор. – Мало.

– Фармацевт ты наш непризнанный! Пойдем.

– Подожди! – возразил непризнанный фармацевт, спохватываясь. – Мы же так выйдем! А я хотел с тобой поговорить!

– Поговорим, если хочешь. Но не здесь. Давай руку и внимательно смотри направо, когда будешь подниматься. Как только увидишь там что-нибудь, сразу же сворачивай со ступеней, что бы это ни было.

Очень скоро красноватая мгла сменилась розовой, потом молочно-белым туманом, а еще через несколько шагов в тумане замаячила мощеная улочка с рядами лавок и забегаловок. Кантор шагнул со ступеней, как было сказано, и очутился в очень знакомом месте. Что особенно радовало, на этот раз он был нормально одет.

– Так гораздо лучше, – одобрительно заметил Доктор, с любопытством разглядывая вывески. – Ты знаешь это место или это фантазия твоего нездорового разума?

– Ты меня сюда привел, тебе лучше знать. – Голос предательски дрогнул, так как бестрепетно любоваться этой улицей Кантор не смог бы даже в реальности.

– Это – твой сон, – терпеливо разъяснил дядюшка, продолжая изучать вывески. – Потому я и спрашиваю, знакомо ли тебе место, которое ты видишь во сне?

– Да, – хрипло выдохнул Кантор, заставляя себя оглянуться. Высокое стройное здание консерватории вздымалось над сквером, точно как он это помнил.

– Тогда скажи, ради всех богов, что написано на вывеске над вот этой дверью, откуда так вкусно пахнет?

Кантор прокашлялся, чтобы придать голосу необходимую твердость, и пояснил:

– «Три струны». Я любил здесь сиживать в молодости. Отличный кофе там делали.

– Тогда зайдем посидим.

– Постой, а деньги-то у меня есть?..

– Не будь ребенком. Это же сон. Достаточно поверить, что они есть. А если и нет, что страшного? Ты запомнил, как сворачивать в сон? Точно так же можно из сна спуститься в Лабиринт.

– Я понял все, кроме одного. Как можно контролировать собственный сон, когда ты спишь?

– У тебя бывало ощущение, что ты спишь и тебе это все снится?

– Бывало. Часто. Только при попытке проснуться столь же часто оказывалось, что это вовсе не сон…

– Перестань ерничать. Я говорю серьезно. О тех случаях, когда ты действительно спишь и сознаешь это.

– Тоже бывало. У всех бывает, разве нет?

– Нужно поймать это ощущение, запомнить и держаться за него, чтобы не забылось, когда сюжеты сна меняются. Тогда ты сможешь управлять своим сном.

– Что, так просто?

– Если тебе дано, то немного практики – и все получится. Тебе не придется, как сейчас, паниковать, есть ли у тебя деньги, любой кошмар ты сможешь обернуть в хохму и, что тоже очень полезно, сможешь видеться во сне с другими людьми, просто приходя в их сны. Так же, как я вот к тебе зашел.

– Добро пожаловать, – усмехнулся Кантор и толкнул деревянную дверь с пестрым витражом. В глубине зала мелодично звякнул колокольчик. – А твой наряд как-то зависит от меня или ты приходишь в таком виде, в каком хочешь?

– Можешь меня переодеть, – засмеялся Доктор. – Или сделать так, чтобы на меня не обращали внимания. Можешь даже придать мне внешность другого человека. Я ведь тебе снюсь.

– А почему таким же, как в Лабиринте?

– Потому что другим ты меня не видел.

В кафе было пусто, даже неизменный и нестареющий дон Хуан отсутствовал за стойкой. Обстановка осталась прежней, и Кантор уверенно направился к любимому столику на веранде.

Две чашки возникли сами собой, едва посетители уселись. Те самые фирменные чашки заведения – маленькие, пузатые, цвета топленого молока.

– Натуральный, – похвалил дядюшка, принюхавшись. – Люблю.

– А какой он еще бывает? – удивился Кантор.

Нет, он, конечно, слышал, что в Ольгином мире бывает еще какой-то «растворимый», при одном упоминании о котором Жак начинал плеваться. Но при чем тут острова за океаном? Или он все же ошибся, опрометчиво поселив там своих новых родственников?

– Ты прав, – серьезно кивнул дядюшка, задумчиво поглаживая пальцами теплые бока чашки. – Другим он не бывает. Искусственные аналоги – это уже не кофе, и им давно пора придумать какое-то название. Так зачем ты, дорогой племянничек, рвался в Лабиринт? Хотел расширить свои познания о собственном происхождении и уточнить родословную?

О сахаре он даже не заикнулся, в отличие от знакомых Кантору переселенцев. Значит, вроде бы местный…

– Знаешь, не каждый день доводится узнавать, что твой отец – самозванец, и что у тебя, оказывается, куча родственников, и где они обитают – непонятно, и с дедушкой ты знакомишься в тот момент, когда он умирает… Что хоть с отцом-то? Я ведь так и не знаю, где он и как он…

– С ним все в порядке, лежит в больнице и потихоньку лечится. Через пару месяцев будет здоров и трудоспособен. А ты, кстати, мог бы дать о себе знать и раньше. Он тоже за тебя беспокоится.

– Ты его увидишь?

– Конечно. Я каждый день его вижу.

– Ну, скажи, что со мной все в порядке, я тоже исправно лечусь, и все будет хорошо.

– Ага, как ты исправно лечишься – я заметил. По какому поводу обезболивающее через месяц после травмы? Последствия?

– Да так, голова иногда побаливает, ничего страшного. Ты не уходи от темы. Я имею право знать, кто мой отец и где живет моя столь многочисленная родня?

– Да, конечно, – спокойно согласился Доктор. – Только мне кажется, правильнее будет, если Макс расскажет тебе это сам. И для тебя правильнее, и для него тоже. Он сам найдет тебя, когда вы оба поправитесь, и все расскажет. И заодно посмотрит, кто тебя проклял и как именно.

– Так я и знал! – огорчился Кантор.

– Что именно – что тебя прокляли или что я тебе ничего не скажу?

– И то и другое. Но скажи хоть, где вы все обитаете? Я уже луну умираю от любопытства и выдумываю сам себе разные бредовые объяснения, нервничаю, психую, а мне это вредно…

– Мы живем в других мирах.

– В нескольких?

– Да.

– Одна семья?

– Так получилось. Могу еще добавить, чтобы ты не мучился подозрениями: ничего плохого твоему миру Макс не сделал. Даже наоборот.

– Наоборот – это как?

– Его предназначение – оберегать и охранять. И уйми пока свое любопытство. Никуда твой папенька теперь не денется, явится и все объяснит. Только ты уж потрудись ни с кем не делиться своими новыми познаниями. Ни под каким видом. Это слишком серьезно.

– Не маленький.

– Вот и чудесно. Кофе действительно отличный, спасибо.

– А ничего, что без сахара? – не удержался Кантор, чтобы хоть частично не проверить свои подозрения.

– Мне все равно, я и так и так люблю. А теперь мне пора, так что я откланяюсь. А ты спи дальше. Сон хороший, приятный.

– Подожди! – спохватился Кантор. – Ты не рассказал мне, как сниться другим людям!

– А, ничего сложного. Бредешь по своему сну и усиленно думаешь о том человеке, который тебе нужен. В какой-то момент ты пересечешь границы снов и попадешь в чужой. Ты сам почувствуешь, в чужом сне ты не сможешь так легко менять реальность, как в своем. И даже собственный вид не сможешь контролировать. Можешь попрактиковаться, если хочешь, хоть сейчас. А мне в самом деле пора.

На этот раз дядя Дэн не растворился в стене по своему обыкновению, а обычным образом дошел до ближайшего угла и свернул. Слышно было, как он, беззаботно насвистывая, шагает в направлении центра города, где, наверное, как раз и находилась «граница снов».

Кантор выждал немного, чтобы это не выглядело преследованием, и неторопливо направился в ту же сторону, размышляя, на ком бы для начала потренироваться.

Последняя чистая ложечка заняла свое законное место в буфете, полотенце вспорхнуло на подобающий крючочек, и Ольга с облегчением оглядела чистую кухню. Где-то в комнате еще хлюпала половая тряпка под аккомпанемент залихватской разбойничьей песенки – Зинь завершала уборку после ухода гостей. Хорошо все-таки иметь энергичную и напористую подружку. Сама Ольга оставила бы все последствия приема гостей до завтра, если бы возбужденная новыми впечатлениями Зинь не воспылала трудовым энтузиазмом.

Вопреки опасениям хозяйки вечеринка удалась на славу, и все вроде бы остались довольны. Почетная гостья оказалась не из тех дам, которые морщат носик по любому поводу и высокомерно обсуждают каждое подобное мероприятие. Напротив, маэстрина Аллама оказалась своим человеком с правильным пониманием истинных радостей жизни. Прощаясь, она долго и растроганно благодарила всех и повторяла, как давно ей не случалось провести время в такой душевной и приятной атмосфере.

Господин Пуриш скромно улыбался и вздыхал, вспоминая давние времена, когда он был молодым, стройным и бедным, а его общение с бардами проходило непринужденно и неофициально. К счастью, он занимался только музыкантами и певцами, и непризнанный драматург от него быстро отстал, философски смирившись с жестокостью бытия, а Зинь даже не успела подкатиться с корыстными вопросами. Так что Ольге не пришлось краснеть и чувствовать себя сводницей.

Элмар, как ни странно, не напился и вел себя исключительно пристойно. Зато Жак, похоже, перебрал, так как на этот раз превзошел самого себя по части нахальства. То ли ему король поручил, то ли он сам вбил себе в голову, что идея организовать театр непризнанных талантов во главе с Ольгой должна быть непременно реализована, но приставал он с этой идеей ко всем подряд. Нет, сама-то по себе идея была неплохая, но вот одна ее практическая часть Ольгу решительно отталкивала. Не находила она в себе сил пойти к несчастному бомжу и бесстыже наврать ему с три короба, да еще на больную для него тему.

Все, за исключением Жака и Зинь, единодушно признали, что лгать действительно нехорошо, но бедного маэстро надо спасать, и поэтому следует придумать какой-нибудь другой способ, не столь безнравственный. И решили, что каждый должен самостоятельно поразмыслить над проблемой, а потом они встретятся через недельку тем же составом и подробно все обсудят. Ольга даже не сомневалась, кто будет автором дюжины вариантов, которые Жак выложит на следующей встрече и бессовестно выдаст за свои. Оставалось только надеяться, что из всего этого действительно получится что-то стоящее.

Она еще раз оглядела кухню и заметила, что под салфеткой хитро спряталась сахарница, явно не желая быть оторванной от жизни и спрятанной за дверцами буфета. В другой раз Ольга и наплевала бы, но сегодня неприбранная посудина столь вопиюще дисгармонировала с редкостным порядком на кухне, что смотреть на это было даже неприятно.

Запихнув сахарницу в буфет, девушка обнаружила, что дверца отчего-то перестала закрываться. С какой бы это радости? До сих пор вся посуда умещалась внутри, а лишней вроде не приносили… Или Юст опять со своей чашкой приходил?

Ольга раздвинула чашки в поисках приблудной соседской посудины и наткнулась на спрятанного от гостей зверька, о котором уже успела забыть.

– Ой, суслик мой бедненький! – ахнула она с таким искренним раскаянием, будто неподвижная животинка была как минимум одним из гостей. – Я совсем о тебе забыла!

Воображение у Ольги и так не страдало ограниченностью, а после Элмарова гостинца разыгралось с особой силой и живехонько изобразило, как несчастное животное стоит в шкафу, затиснутое между кружками и чайником, и ему там темно, одиноко и страшно.

Пустынный скалозуб трогательно и беспомощно таращил блестящие черные бусины, лежа в руках хозяйки теплой пушистой игрушкой. И так вдруг стало жаль бедняжку, что Ольга чуть не прослезилась. Вот, подумалось, жила себе зверушка в своей пустыне, никого не трогала, и тут пришел злой волшебник, поймал, заколдовал, сделал сувенир… А вдруг она все видит, слышит и чувствует, и лапки у нее болят от стояния в неудобной позе, а ни пошевелиться, ни пожаловаться не может?

– Бедненький, – повторила Ольга, ласково поглаживая серую шерстку. – Я больше никогда не брошу тебя в шкафу!

– Ты его еще поцелуй, – язвительно заметила Зинь, войдя на кухню как раз в этот душещипательный момент.

– Да и запросто! Он такой славный!

– Фу, противная крыса! Да я б его и в руки не взяла, не говоря уж о поцелуях! Даже если б он в принца должен был превратиться!

– Он хорошенький и несчастный! – упрямо возразила Ольга и нарочно, чтобы подразнить подружку, чмокнула пушистика между лопушистыми розовыми ушками.

Что-то глухо загудело, словно за стеной ударил большой гонг, и девушка успела даже подумать: «Когда это у нас поменялись соседи?» и «Вот только барабанщика за стенкой нам не хватало для полного счастья!» В следующий миг ее руки рванула к земле такая неимоверная тяжесть, будто вместо несчастного суслика в них оказалось два мешка картошки. Ольга испуганно разжала пальцы, чувствуя, как на колени валится что-то тяжелое и увеличивающееся на глазах…

С треском подломилась ножка стула, которая давно уже шаталась, и жалостливая девушка обнаружила себя сидящей на полу среди обломков с незнакомым мужчиной на руках.

Не успели подружки ни завизжать, ни сказать «ох ни хрена себе…», как незнакомец резво переместился с Ольгиных колен на собственные и принялся истово благодарить спасительницу, норовя при этом поцеловать ей руки.

Зинь опустила уже занесенную для удара швабру и покачала головой:

– С тобой не соскучишься!

Ольга опомнилась, подхватилась на ноги и попыталась отбежать в сторонку.

– Сударь, перестаньте! Не надо!

Ошалевший от счастья «принц» пополз на коленях за ней, видимо считая, что еще недостаточно адекватно изъявил свою благодарность.

– Встаньте и не позорьтесь! – безуспешно увещала его Ольга, выдирая целуемые конечности из цепких пальцев нежданного подарка судьбы. – Недостойно же! И не подобает!

Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это безобразие, если бы не явился сосед.

Непризнанный драматург был пьян, расстроен и подавлен. Безучастно скользнув взглядом по воинственной Зинь, так и не выпустившей из рук швабру, он переместил свое внимание на Ольгу и уныло поинтересовался:

– Что, твой мистралиец вернулся?

– Это не он! – вознегодовала девушка, только теперь разглядев этническую принадлежность бывшего грызуна. – Это… я вообще не знаю, кто это, и в первый раз его вижу!

– А чего он тогда на коленях стоит?

– Вот его и спроси!

– Может, ему в глаз дать? – печально предложил Юст. – Мне так плохо, девочки, вы не представляете… вдруг поможет…

Расколдованный мистралиец наконец опомнился, отпустил Ольгу и поднялся, смущенно отряхивая штаны.

– Извините… но… бить-то за что?

– Да так, чтобы не одному мне было хреново… – вздохнул сосед и опять обратился к девушкам: – Вы представляете, меня бросила Элеонора! Опять то же самое, что и с предыдущими, я уж не помню, в который это раз… Я попытался объяснить ей, почему пришел от вас не совсем трезвым, и меня грубо, в глаза обозвали лжецом. Ничтожеством. Бездарью. Сказали, что я ни на что не способен, у меня никогда нет денег, зато есть мания величия. А также что я уже окончательно пал, раз начал сочинять хвастливые сказки о знакомствах с продюсерами, со звездами сцены и даже с членами королевской семьи. Девочки, это невыносимо! Дайте выпить!

– Так нету ничего. – Ольга сочувственно развела руками. – Все выпили.

– Весь бочонок?

– Да этот бочонок Элмар один может выпить, если под настроение. И вообще, по-моему, тебе хватит. Иди домой, ложись в постель и проспись. А завтра поговорим. Если хочешь, я найду твою недоверчивую подружку и скажу, что ты ее вовсе не обманывал. Может, помиритесь.

– Я не хочу с ней мириться, – махнул рукой рас строенный сосед. – Раз уж речь зашла о том, что у меня нет денег, то это конец всяческих отношений… Так, а что все-таки с этим мистралийцем? Откуда он взялся и почему перед тобой на коленях? Я-то подумал, это прежний вернулся и прощения просит…

– Юст, ты не поверишь! – нервно хихикнула Зинь. – Эта добрая девушка пожалела свою заколдованную крысу и поцеловала в морду!

– И?

– И вот во что эта крыса превратилась!

– Да ты что! – восхитился сосед и посмотрел на незваного гостя уже с более одобрительным интересом. Наверное, примерялся для очередной драмы на три акта. – Тогда понятно, почему бедняга так себя вел. Не знаю, как бы я пережил подобное. Слушай, парень, как тебя зовут?

– Артуро, – неловко отозвался мистралиец, уже начиная отходить от потрясения и осознавать идиотизм своего поведения.

– Мне кажется, тебе просто необходимо что-нибудь выпить.

– Юст, тебе русским… тьфу ты, ортанским языком было сказано: ничего выпить в доме нет! И пить я больше не хочу! И мы с Зинь собираемся спать!

– Ничего, мы ко мне пойдем, – ничуть не смутился страдающий сосед. – Только одолжи нам золотой.

В другой раз Ольга выставила бы нахала, популярно разъяснив ему, как низко и недостойно просить у женщины денег на выпивку. Но на этот раз она рада была и десять золотых дать, лишь бы избавиться от двух страдальцев сразу и спокойно поспать. Можно подумать, у них «потрясения», а у нее так, ежедневная рутина – сначала королевский прием, потом знакомство с великими людьми, а под вечер еще незапланированные превращения… М-да, шестое выдающееся событие оказалось потрясением не только для «бедного суслика». Даже жаль немного – зверек был симпатичный. Благодарный кабальеро, кажется, тоже, но рассмотреть его толком Ольга не успела. Запомнила лишь длинные черные кудри и аккуратную эспаньолку.

Когда за окрыленными мужчинами захлопнулась дверь, Зинь с сомнением поинтересовалась:

– А может, не стоило его так сразу выставлять? Может, лучше было бы отпоить его здесь? А вдруг его благодарность приобрела бы какое-то… мм… более ощутимое выражение? Пусть он и не принц, это, конечно, сказки, но на вид вроде не шибко бедный…

Ольга устало махнула рукой:

– Пусть идет. Я спать хочу. А спиртного у нас в доме действительно нет. И вообще, недостойно требовать с человека какую-то плату за случайное стечение обстоятельств.

Сны в эту ночь посещали ее самые бредовые. Все превращались во что попало, Зинь гонялась со шваброй за покаянным Кантором, который вернулся просить у Ольги прощения, разгневанный король дубасил Жака подставкой от пюпитра за гнусное присвоение чужих идей, придворные дамы пялились в телевизор, а Ольга плевалась и возмущалась, как можно целыми днями смотреть мистралийские сериалы, под ногами постоянно мельтешили пустынные скалозубы, а также суслики, хомячки и тушканчики с монетками в зубах…

А потом из телевизора вылез красавчик Эль Драко, который исполнял в сериале какую-то из главных ролей, и зрительницы с визгом набросились на него, требуя автограф. Бедный маэстро от неожиданности испугался и почему-то стал звать на помощь Ольгу. Какая-то из дам полезла к нему с поцелуями, и с него вдруг облезла часть кожи, отчего красавец превратился в чудовище, точно как это было в сне-проклятии. Дамы с визгом бросились прочь из комнаты, а увечный бард, облегченно вздохнув, присел на диван перед телевизором.

– Ох и сны у тебя, Ольга…

– А откуда вы знаете, как меня зовут? – ляпнула девушка, ибо ничего умнее в голову не пришло.

– А мы не знакомы?

– Ну, знаете, маэстро, мы с вами только пожениться успели, а поговорить как-то нет… А можно, вы превратитесь обратно? Мне так удобнее будет общаться.

В глазах «мертвого супруга» мелькнуло внезапное озарение, тут же опять сменившееся непониманием и тревогой.

– А я что, превращаюсь? В кого? Или во что?

Ольга объяснила.

– Тогда попробуй меня поцеловать, – предложил повеселевший маэстро. – Может, я обратно превращусь. А то от поцелуя графини Монкар можно и в гадюку превратиться. И не надо обращаться ко мне на «вы». Мы вроде не чужие.

– Как сказать… – засомневалась Ольга, не торопясь приближаться. – Ты что, за мной пришел? Как положено в проклятии?

– Нет. Просто поговорить.

– Тогда приходи по-настоящему. Где ты прячешься, что тебя даже мама найти не может? Записочки пишешь, приветы передаешь, а сам не показываешься! Да как бы ты ни выглядел, уж маме-то мог бы признаться! Она же переживает!

– Откуда ты знаешь? – встревожился блудный сын. – Ты что, знакома с моей мамой?

– Сегодня она была у меня в гостях.

«Мертвый супруг» схватился отсутствующей рукой за разорванную щеку и произнес несколько очень знакомых слов. Видимо, желание поговорить у него очень быстро исчезло, так как он вскочил с дивана и заявил, что ему пора.

– Подожди! – спохватилась Ольга, опасаясь, что он сейчас нырнет обратно в телевизор. – Скажи мне наконец точно: ты жив или как?

Эль Драко остановился на половине шага, задумался и пожал плечами.

– Это неважно. Лучше сделай доброе дело – поговори с Карлосом, как тебе советовали. Даже если тебе это не нужно, все равно, жалко же, хороший человек пропадает.

– Откуда ты… – начала Ольга, но бард все-таки шагнул в телевизор и исчез.

На экране еще несколько секунд было видно, как он опять обрастает кожей и одеждой, уходит по людной широкой улице, а потом жилет и татуировка исчезли в толпе.

А толпу перекрыли огромные руны «Конец 48-й серии».