"Журнал «Если» 2010 № 3" - читать интересную книгу автора

БОРИС РУДЕНКО НАСЛЕДНИК

Иллюстрация Виктора БАЗАНОВА

Вытирая лицо жестким полотенцем, Доран услышал быстрый шепот Маркона:

— Будь осторожнее. Ходят слухи, что ты — Истинный Принц.

— О каждом из нас ходят разные слухи, — буркнул Доран. — О тебе я тоже слышал всякое.

Он устал. Трехчасовой учебный бой в тучах сухой пыли, поднятой ногами бойцов на залитом жгучими лучами солнца дворе, отнял все силы. Хотелось есть и спать. Но сначала следовало смыть грязь и пот в прохладной воде ручья, что протекал у подножия холма, где располагалось временное пристанище претендентов на трон. Доран миновал маленькую калитку в ограде и принялся спускаться каменистой тропинкой. Маркон почти неслышно шагал следом.

— Ты здорово владеешь мечом. Пожалуй, лучше всех нас. И не боишься показать свое мастерство. Наверное, потому что у тебя есть еще какая-то тайна в запасе.

— У всякого, кто поднялся на этот холм, есть своя тайна, — сказал Доран, не оборачиваясь. — Разве у тебя ее нет?

— Конечно, — подтвердил Маркон. — Тайна есть у всякого. Но только та, которой обладает Истинный Принц, поможет добраться живым до тронного зала.

Доран резко остановился и развернулся к Маркону лицом.

— Мне странно слышать от тебя эти речи, — сказал он. — Ты ведь тоже пришел сюда доказать, что именно ты наследник.

— Ты прав, — снова согласился Маркон. — Точно так же, как и все остальные. Каждый из нас верит, что именно он настоящий наследник, Истинный Принц. Или старается убедить в этом остальных. Разве не так?

— Что ты хочешь, Маркон?

— Даже Истинному Принцу придется очень непросто на пути в тронный зал. Никто из нас точно не знает, что подстерегает в лабиринте, потому что никто, кроме будущего короля, из него не выходил, а короли всегда уносили тайны лабиринта с собой. Всем прочим оставались только слухи и догадки. И лучший меч королевства может не справиться с магией. Но если рядом с Истинным Принцем окажется надежный спутник, который поможет в трудный момент, все может сложиться по-другому.

— Ты предлагаешь союз, — медленно проговорил Доран. — И что взамен?

— Ничего, — быстро ответил Маркон. — У меня нет никаких условий. Воссев на трон, новый король сам определит, чем вознаградить верного соратника.

— Если только в решающий момент соратник не вонзит ему клинок в спину, — усмехнулся Доран. — Я слышал, такое прежде случалось.

— Этого мы тоже не знаем наверное, — покачал головой Маркон. — Впрочем, и я слышал нечто подобное. Хотя, если такое и случалось, то только потому, что соратник был выбран неверно. Я не стану кривить душой, Доран. Мой клан готовил меня к завтрашнему состязанию с того самого дня, как я себя помню. Но я не наследник. Я точно знаю, кто мои отец и мать. Я не буду спрашивать, знаешь ли ты своих родителей. Думаю, что знаешь, даже если ты — Истинный Принц, потому что не верю в сказки об изначальном предназначении. Даже если тебя действительно растили в далекой от дворца глуши Безымянные Маги, они не могли не сказать тебе, кто ты такой на самом деле. Но мне это не важно. Сейчас я хочу знать: согласен ли ты принять мою помощь?

Несколько мгновений Доран изучающе разглядывал Маркона.

— А ты уверен, что не ошибаешься на мой счет? — спросил он.

— Все эти дни я внимательно смотрел и думал, — тихо сказал Маркон. — Я следил за всеми и пришел к выводу, что даже если Истинный Принц не ты, а кто-то другой, именно у тебя гораздо больше шансов первым войти в тронный зал, чем у кого-либо. А если я буду помогать, надежда на успех возрастет еще больше. И еще одно: вполне может оказаться, что мысль заключить подобный союз могла прийти не только в мою голову. Слишком велика цена победы. К примеру, я заметил, что этот медведь Гарка и Урсин частенько уединяются и что-то старательно обсуждают.

— Я приму твою помощь, — решил Доран. — И если нам будет сопутствовать удача, ты очень скоро сможешь оценить степень моей благодарности. А сейчас скорее пойдем к ручью. У меня все тело зудит от пота.

Оказалось, их опередили. В небольшом озерце, образованном в ложе ручья невысокой плотиной из тщательно пригнанных друг к другу камней, уже плескался Ирвен. Доран, а вслед за ним и Маркон спрыгнули в прохладную, чистую воду, даже не сбросив набедренных повязок. Некоторое время они с наслаждением барахтались, смывая грязь, потом, отфыркиваясь, выбрались на траву.

— Что-то я не заметил тебя сегодня на ристалище, Ирвен, — сказал Маркон. — Может, ты решил не готовиться к состязанию? Или раздумал в нем участвовать?

— Я не раздумал, — Ирвен тоже вышел из воды и стоял рядом с ними, отирая с тела ладонями капли влаги. — А готовиться можно по-разному.

По сравнению с мощными Дораном и Марконом он выглядел просто мальчишкой. Не уступая им в росте, Ирвен безнадежно проигрывал в сложении. Его гибкая, стройная фигура, возможно, неплохо бы смотрелась на придворных балах, но только не в битве.

— Понимаю, — кивнул Маркон. — Наверное, ты надеешься на магию. Только ты забыл, что не тебя одного обучали этому искусству. На твоем месте я бы крепко подумал, прежде чем рисковать жизнью, надеясь на жалкие фокусы, которым тебя научили деревенские колдуны.

— Я ничего не забыл, — выражение лица Ирвена оставалось на редкость дружелюбным. Он улыбнулся широко и открыто. — Я все помню, Маркон. И нам не стоит ссориться раньше времени. Всему наступит свой срок.

— И он придет очень скоро.

— Да, — только и сказал Ирвен, подхватил одежду и, легко ступая, исчез за деревьями.

— Его нам не стоит опасаться, — проговорил Маркон, глядя вслед ушедшему.

— Почему?

— Потому что любой из нас сильнее. Но дело даже не в его слабости. Он до сих пор одинок. Я следил за ним очень внимательно. Он ни с кем не пытался заключить союз, он надеется только на себя. В таком состязании одиночки обречены, будь они хоть магистрами магии или, — он бросил короткий взгляд на Дорана, — лучшими мастерами меча королевства. И все же хотел бы я знать, что у него на уме… Впрочем, сейчас мы должны обсудить кое-что более важное. Гарка и Урсин сейчас представляются мне самыми опасными противниками. Впрочем, есть и другие, которых не стоит заранее сбрасывать со счетов…

* * *

Наследника престола удаляли из дворца и столицы сразу после рождения. Это было единственным способом сохранить ему жизнь. Ни высокие дворцовые стены, ни вооруженная до зубов охрана не могли уберечь принца, гибели которого искали могущественные семьи, обычно всегда соперничающие между собой, но объединенные общим стремлением очистить дорогу к власти. Согласно древним законам, особа короля и его семья были неприкосновенны — но не его наследник. Сталь, яд или магия рано или поздно находили свою жертву. Поэтому каждый наследник рос и воспитывался, постигая науку войны и управления страной, в тайной обители под присмотром учителей, которых именовали Безымянными Магами. Лишь после кончины правителя он мог появиться в столице, не опасаясь предательского удара в спину. Так гласил закон, который не мог быть нарушен, потому что каждая семья понимала: в нем — основа порядка и спокойствия государства. Нарушителя ждала война со всеми, единственным и неизбежным итогом которой было бы уничтожение всей его семьи. На седьмой день после похорон принц мог без опаски возникнуть из небытия и заявить о своих правах на трон. И главным доказательством этих прав служила способность трон занять.

Как всегда, претендентов в этот раз собралось чуть меньше четырех десятков — как раз по числу семей королевства. Каждый претендент утверждал, что он — Истинный Принц и сын короля, каждый был готов отстаивать свое утверждение, сражаясь с остальными. И народ знал, что это справедливо, потому что занять трон мог только настоящий сын короля, которому отец передал не только свою силу и мудрость, но и тайну могущества государства и королевского рода, противостоять которой не могли ни внутренние, ни внешние враги. Именно эта тайна хранила Истинного Принца на пути к трону, не оставляя никаких шансов на успех самозванцам.

Тем не менее до исхода состязания все претенденты считались равными друг другу. Двадцать дней они жили вместе в гвардейской казарме, готовясь к испытаниям, а на двадцать первый перед ними открывались дворцовые двери. Лишь один из них, пройдя лабиринт, повергнув всех соперников, добирался до тронного зала и садился на трон — Истинный Принц, который в этот самый момент становился королем…

* * *

На рассвете распахнулись все сто десять дверей дворцового лабиринта — так гласил закон. Они оставались открытыми ровно столько времени, сколько потребовалось бы обремененному поклажей верблюду, чтобы сделать десять шагов. По одному или по двое претенденты вошли в избранные ими входы, после чего тяжелые створки сомкнулись вновь.

Доран и Маркон вошли в коридор, слабо освещенный светом, который проникал через невидимые отдушины под высоким потолком, и остановились, вслушиваясь в сомкнувшуюся вокруг них тишину. Коридор был короток, всего через несколько шагов он раздваивался. Левый отросток круто нырял в непроницаемый мрак подземелья, правый, напротив, являл собой начало восходящей вверх спиральной лестницы с широкими ступенями.

— Туда! — показал Доран налево, потому что каждый из претендентов знал: дорога к трону проходила через лабиринт, а иного пути не было.

Маркон согласно кивнул, вытащил из крепления на стене смоляной факел и скороговоркой пробормотал заклинание огня. Факел вспыхнул, осветив плотно пригнанные друг к другу плиты, которыми был выложен длинный спуск в подземелье. Придерживаясь руками за шершавый камень стен, они съехали вниз, оказавшись в круглом зале. Три новых прохода в стене зала прямо напротив открылись их взорам, а в центре на невысоком постаменте лежала неровная черная глыба, маслянисто поблескивающая в мерцающем факельном свете.

— Куда теперь? — шепотом спросил Маркон и тут же сам ответил, показав на центральное отверстие: — Мы должны идти туда, я чувствую это.

Внезапно нахлынувшее на Дорана острое ощущение опасности заставило его извлечь из ножен клинок. Переложив факел в левую руку, Маркон сделал то же самое. Они осторожно двинулись по залу, огибая странную глыбу справа. Доран не спускал с нее глаз ни на мгновение, все его чувства были обострены до предела, и потому то, что случилось дальше, не застало его врасплох.

Очертания глыбы почти неуловимо изменились, а потом с отвратительным хлюпающим звуком она выбросила два толстых щупальца. Отточенное лезвие свистнуло в воздухе, легко проникая в упругую плоть. Из широкой раны фонтаном вырвалась черная кровь. Щупальце не было отсечено до конца, оно надломилось в месте удара, словно подрубленное дерево. Судорожно подергиваясь, начало втягиваться обратно, и тогда Доран бросился на помощь Маркону, который оказался не столь быстр и удачлив. Меч и факел, выбитые из его рук атакой чудовища, лежали на полу, а сам Маркон с искаженным от напряжения лицом пытался оттолкнуть жадно тянущуюся к нему отвратительную конечность. Клинок Дорана поднялся и опустился дважды. Отсеченный кусок плоти звучно шлепнулся на камень. Короткий обрубок бесцельно хлестал воздух. Увернувшись от его беспорядочных движений, Доран подобрал факел. И прыгнул к выходу.

— Бежим!

Схватив свой меч, Маркон бросился следом. Они мчались по узким извилистым коридорам, не считая поворотов и ответвлений, и остановились, лишь когда зал с чудовищем остался далеко позади.

— Что это было? — переводя дух, спросил Доран.

— Цверб. Демон бездны. О них мне рассказывал наставник, — ответил Маркон. — Только он говорил, что все цвербы давно вымерли.

— Не все, — пожал плечами Доран. — По крайней мере один остался… Я мог бы его убить, — произнес он после короткой паузы.

— Цверба нельзя убить, — возразил Маркон. — Тело его неуничтожимо и восстанавливается очень быстро. Цверб умирает сам, когда приходит его срок.

— Сказки, — буркнул Доран, — я мог иссечь его в куски размером с мизинец, а потом просто растереть их сапогом на камне…

Пронзительный, полный боли и тоски вопль прервал его речь. Кричавший находился где-то совсем неподалеку, всего в нескольких поворотах. Доран с Марконом переглянулись.

— Не думаю, что нам стоит идти туда, — неуверенно проговорил Маркон.

Крик зазвучал снова и внезапно оборвался на ноте наивысшего напряжения.

— Вперед! — Доран первым сорвался с места. Вслед за ним немедля помчался Маркон.

Еще один зал открылся перед ними — такой же круглый, как и первый, с новыми входами в недра лабиринта, но в отличие от того ярко освещенный факелами на стенах. Было и еще одно отличие: в центре зала вместо постамента, служившего цвербу лежанкой, они увидели мертвое тело. Точнее, то, что от него осталось: нижняя его половина, почти до талии, была смята и чудовищно изуродована. Будто пасть огромного травоядного равнодушно захватила случайно подвернувшуюся плоть, пожевала могучими беззубыми челюстями и выплюнула за ненадобностью.

Маркон сделал несколько осторожных шагов к мертвецу.

— Это Клео с юга, — сказал он. — Очень хороший боец и в знании магии не из последних. Мне казалось, он продержится дольше…

Доран внимательно осматривался, приготовив клинок для немедленного удара.

— Что его убило?

— Не знаю. Может быть, то, что скоро убьет нас.

Их собственный факел уже едва тлел, догорая. Доран бросил его на пол и затоптал. Потом вытащил из толстой связки, приваленной к стене, три новых. Два заткнул за пояс, а третий поджег от ближайшего огня.

— Куда мы пойдем теперь? — спросил он.

— Сейчас…

Маркон вытащил из-за пояса костяную пластинку, похожую на наконечник стрелы, и осторожно положил на открытую ладонь. Некоторое время пластинка пребывала в неподвижности, а затем начала медленно поворачиваться. Ее острие нацелилось на крайний правый проход и остановилось.

— Нам нужно идти туда, — уверенно сказал Маркон, пряча пластинку.

Доран двинулся первым, но тут же замер: навстречу ему из прохода лениво выползла волна тумана. Она не доставала до колен Дорана, в ней не было ничего опасного — самый обычный туман, разве что слишком уж плотный и не проницаемый для взгляда. Ватной периной туман неторопливо растекался по полу, все ближе подползая к ногам Дорана. Он неуверенно взмахнул мечом. Лезвие прошло сквозь туман, не встретив ни малейшего сопротивления. Успокаиваясь, Доран сделал шаг и тут же ощутил, что ступни его и лодыжки попали в мертвый захват, словно стиснутые невидимыми мощными руками. С яростным криком он ударил мечом раз, другой и третий, уже понимая, что это совершенно бесполезно. Сталь была бессильна против неведомой, смертельно опасной магии. Оброненный в туман факел мгновенно угас. Давление на ноги усиливалось, туман клубился вокруг Дорана, сгущался, поднимаясь все выше, его объятия становились нестерпимыми, Доран услышал скрежет сминаемых стальных наколенников и понял: спасения не будет.

Вырвавшаяся откуда-то из-за его спины полоса света была настолько ослепительна, что Доран на мгновение зажмурился. А когда вновь открыл глаза, то увидел, что Маркон хлещет туман исходящим из его сомкнутых рук лучом белого света. Бесплотная серая мгла корчилась под ударами. Она отпрянула назад, освобождая Дорана, и вновь ринулась к нему, не желая отпускать добычу. Но за этот краткий миг он сумел и сам прийти в себя. Отбросил бесполезный меч, сорвал с шеи шнурок и поднял над головой восьмилучевую охранную звезду, инициировав ее коротким заклинанием. Ковер из тумана содрогнулся, словно получил смертельную рану, а затем бессильно опал. Слой его редел, истончался на глазах и наконец исчез совсем, словно просочился сквозь плотно пригнанные друг к другу каменные плиты пола в породившую его бездну.

— Ты выручил меня, Маркон, — хрипло сказал Доран. — Я этого не забуду.

— Совсем недавно точно так же ты выручил меня, — ответил Маркон. Он тяжело дышал, и даже в свете факелов Доран заметил, как побледнело его лицо. Применение магии отняло у Маркона немало сил.

— К тому же ты бы и сам справился, если бы сразу догадался, что против этой твари сталь бесполезна… А сейчас, если ты не против, я хотел бы немного перевести дух, иначе в следующей схватке помочь тебе уже не сумею.

Самому Дорану тоже требовался отдых. Они опустились на пол и сидели некоторое время совершенно неподвижно, вслушиваясь в каменное молчание лабиринта. Иногда Дорану казалось, что он почти слышит какие-то едва различимы звуки: то ли чьи-то тихие шаги, то ли невнятные вздохи, то ли шорох одежд. Он изо всех сил напрягал слух и убеждался, что это всего лишь иллюзия, рожденная его воображением. Маркон, судя по его напряженной позе, испытывал примерно те же ощущения. В какой-то момент он с коротким смешком тряхнул головой.

— Здесь достаточно своих призраков, поэтому нам не следует придумывать новых, — пробормотал он, скорее всего, самому себе и поднялся. — Пошли, Доран, иначе мы не поспеем к самому интересному.

Дальше был только лабиринт. Туннели выводили к развилкам, за которыми открывались новые ходы и ответвления. Их путь был невероятно извилист. Коридор сменялся коридором, поворот следовал за поворотом — и все вместе они, казалось, ни на шаг не приближали к главной цели. Маркон шел первым — он лучше Дорана ощущал направление, изредка сверяясь со своей путеводной стрелкой. Когда настал черед третьего факела, Доран полностью утратил ощущение времени. Он начал было считать шаги, однако сбился на второй тысяче и более не возобновлял попыток. В какой-то момент они увидели впереди слабый свет. Доран из предосторожности немедленно затушил факел. С оружием наготове, они осторожно приблизились к очередному повороту и обнаружили, что за ним начинался широкий и длинный туннель. Стены его источали слабое зеленоватое сияние, позволявшее разглядеть пространство шагов на двадцать вперед — дальше все вновь скрывал зыбкий полумрак подземелья.

Впору было испытать некоторое облегчение: опасность не грозила немедленно, этот участок пути впервые был прямым и единственным. Но причиной свечения стен была магия, древняя магия, не известная ни Дорану, ни Маркону, а значит — враждебная, опасная. Именно поэтому оба они усилили внимание, передвигаясь осторожными, короткими шагами, готовые в любой момент атаковать или дать отпор.

Их осторожность была вознаграждена. Услышав легкий шорох, шедший чуть впереди Маркон отпрыгнул назад всего за мгновение до того, как широкая плита, на которую он поставил ногу, рухнула куда-то вниз и в сторону, открыв темную пасть бездонной ямы.

Они осторожно приблизились к провалу и заглянули вниз. Зажав меч под мышкой, Доран легкими дуновениями помог родиться на кончиках своих пальцев искоркам короткого света и стряхнул их над ямой. Светлячки полетели вниз, кружась и постепенно затухая. Срок жизни их был недолог, но все же они позволили разглядеть, что пропасть глубока, но отнюдь не бездонна. А также увидеть тело, пронзенное острыми стальными копьями, вкопанными в дно ловушки.

— Это Ирвен, — сказал Маркон. — Я узнал его по алому поясу, которым он всегда так кичился. Я же говорил, что далеко пройти ему не удастся.

— И был не прав, — недовольно возразил Доран. — Если, конечно, не считаешь, что до сих пор мы топчемся где-то в самом начале пути. Он прошел достаточно далеко. Кстати, такой же пояс я видел еще у кого-то из претендентов.

Маркон лишь рассеянно кивнул, потому что был озабочен уже иным.

— Провал слишком широк. Но, прыгая через него, можно отталкиваться от самого края. Однако приземляться на той стороне нужно как можно дальше. Должен признаться, прыжки мне удавались хуже всего прочего.

— Я сделаю это первым, а потом помогу тебе, — решил Доран. Отстегнул и бросил на пол пояс с оружием, принялся снимать панцирь и наколенники.

— Ты перебросишь мне все, как только я окажусь на той стороне.

Опоясав Дорана тонким прочным шнуром, Маркон обернул другой конец несколько раз вокруг своего туловища.

— Удачи нам обоим, — сказал он.

Доран отошел на десяток шагов, разбежался и взлетел над бездной. Затхлый воздух подземелья свистнул в ушах. Приземлившись, несколько раз перевернулся, откатываясь дальше от ловушки и вскочил на ноги, готовый к чему угодно. Но пока все шло хорошо.

— Бросай оружие!

Поторапливать Маркона не стоило. Тугой сверток уже летел в руки Дорана, а вслед за ним он поймал еще один, с экипировкой Маркона. Готовясь к прыжку, Маркон отошел на всю длину соединяющей их веревки. Но хотя разбег его был длиннее, чем у Дорана, для подобных прыжков мощный Маркон был грузноват. Напарник взмыл над пропастью, и, понимая, что энергии прыжка не достанет для успеха, Доран изо всех сил дернул веревку, помогая полету. Но даже его отчаянного усилия хватило лишь отчасти. Маркон тяжело опустился на самом краю провала, и тут же плита под ним раскололась, открывая путь к смерти. Маркон рухнул вниз, успев вцепиться одной рукой в неровный выступ обломившегося камня, и это спасло их обоих, потому что по гладкому, без малейшей точки опоры полу подземелья более тяжелый Маркон неизбежно стянул бы Дорана за собой. Вниз, на копья.

Доран прыгнул к стене, столь же гладкой, как и пол. Потом упал на спину и расставил ноги, изо всех сил вытягивая веревку на себя. Все это оказалось бы бесполезным, если б Маркон не удержался. Но вот над провалом показалась другая рука, затем — голова и плечи. Напарник мощным рывком выбросил тело на горизонтальную поверхность и, не рискуя подниматься на ноги, подполз к Дорану.

— Я опять у тебя в долгу, — сказал он с коротким смешком. — Но мне кажется, чем ближе мы к цели, тем меньше у меня шансов его тебе вернуть.

— Сочтемся позже, — кратко ответил Доран.

Они поднимались не без опаски, но пол под их ногами оказался тверд и неколебим. Однако одеться броней до конца не успели. Кусок стены рядом с ними внезапно вывалился, крошась на мелкие осколки, а из открывшегося отверстия хлынул поток уродливых существ. Низкорослые, приземистые твари, лишь отдаленно напоминавшие людей, с непропорциональными, бугрящимися мышцами телами, покрытыми густой шерстью, бросились на пришельцев молчаливой плотной массой, размахивая зажатыми в передних конечностях короткими широкими клинками.

Доран и Маркон выхватили мечи одновременно. Сталь со звоном столкнулась со сталью. Доран отбил удар, шагнул в сторону и возвратным движением отсек руку противника. Сделал выпад, пронзив податливую острию плоть, вырвал клинок и крутанул им, снося ощерившуюся длинными редкими клыками башку. Присел, пропуская удар над головой, полоснул по животу твари и шагнул в сторону, оставляя место падающему телу. Он бился чрезвычайно расчетливо, не совершая ни одного лишнего движения. Каждый его удар и выпад неизменно достигали цели. Бой шел почти в полной тишине, если не считать мокрого чваканья разрубаемой плоти, хруста костей да топота ног сражающихся. Враги умирали молча, без криков и стонов, но на место упавших немедленно становились новые. Их плотная стена понемногу, шаг за шагом теснила Дорана и Маркона, заставляя отступать к пропасти.

— Знак! — крикнул Маркон, отбивая очередной удар. — Покажи свой знак! Он остановит их и лишит силы! Скорее, Доран!

Сдергивая с шеи шнурок со звездой, Доран чуть замешкался и был за это немедленно наказан. Хищное лезвие ужалило левое плечо. Доран вскрикнул. Но, превозмогая боль, высоко поднял знак и с удвоенной яростью врубился в строй нападавших. Поначалу казалось — ничего не произошло. Все с тем же лязгом и скрежетом сталкивались клинки, пол и стены пятнала черная кровь, однако всего через несколько коротких мгновений Доран ощутил, что рисунок схватки переменился. Движения врагов постепенно становились все более замедленными, словно на них наваливалась неодолимая дремота, бороться с которой не было сил. Их плотный строй сломался, и битва превратилась в бойню. Теперь мечи Дорана и Маркона, словно серпы жнецов, размеренно выкашивали под корень островки вялого сопротивления. Наконец последнее порождение мрака рухнуло замертво, и упавшая тишина сделалась нерушимой.

Доран вернул шнурок со звездой на шею. Действие это далось ему с некоторым трудом: левая рука онемела и повиновалась неважно. Он расстегнул и сбросил с плеча куртку. Пришедший на помощь Маркон перетянул плечо выше раны, чтобы прервать истечение крови, выдавил из кожаного футлярчика несколько капель целебного бальзама и осторожно размазал по ране пальцем. Доран слегка поморщился — бальзам оказался едок и жег, словно щупальца медузы, но почти сразу вслед за короткой болью пришло облегчение. Кровь свернулась и запеклась плотной коркой, онемение постепенно проходило. У Дорана, конечно же, тоже имелся эликсир от ран и увечий, однако он вынужден был признать: средство Маркона действовало быстрее и эффективнее. Сам Маркон тоже получил несколько царапин, которые также тщательно смазал бальзамом.

Воздух на месте схватки пропитался смрадом мертвых тел. Отыскав снаряжение и облачившись, они поспешили к выходу из туннеля. Ноги скользили по залитому кровью обитателей бездны камню. Шагавший впереди Маркон пинками отшвыривал с пути куски отсеченной плоти, но скоро все это осталось позади. Коридор тянулся еще не меньше чем на пятьсот шагов и закончился не очередным разветвлением, а стальными воротами.

— Если они заперты с той стороны, нам придется возвращаться и отыскивать другой путь, — уныло молвил Маркон. — Уверен, магия с ними не справится, а мечи наши и подавно.

Не отвечая, Доран осторожно толкнул одну из створок. К их общему удивлению и радости, створка легко поддалась усилию, раскрывшись плавно и без скрипа. За воротами их вновь встретила темнота, но теперь она не показалась абсолютной. Высоко над собой они увидели слабое световое пятно. И обоим в единый миг стало ясно: рождено оно не языками коптящего факельного пламени и не мерцанием магических огней. Это был истинный свет солнечного дня. Его еще предстояло достичь, однако впервые Доран испытал то странное и редкое чувство, которое охватывает человека, когда ничем не подкрепленная, слепая надежда готова вот-вот смениться уверенностью в успехе. Он воспламенил последний факел и осмотрелся. Они стояли на небольшой площадке у подножия каменной лестницы. Лестница казалась бесконечной, но ее щербатые от времени ступени вели к тусклому крохотному светлому пятнышку, к победе или гибели.

— Мне кажется, наша цель близка, — Маркон был взволнован и не скрывал этого.

Доран недовольно поморщился, хотя ощущал примерно то же самое.

— Собака поторопилась — щенят слепыми родила, — буркнул он в ответ.

Они начали подниматься, ненадолго останавливаясь через каждую сотню ступеней, чтобы передохнуть и прислушаться. Но запах опасности здесь совсем ослаб, перед ними были только ступени, которые рано или поздно должны были кончиться. Так и произошло. Преодолев последнюю, они оказались в квадратном зале с высоким потолком. Свет скупо просачивался сюда через узкие бойницы, почти что щели, пробитые в одной из четырех стен, но уставшим от мрака Дорану и Маркову в первый момент он показался ярче прямых лучей дневного светила.

Отерев набежавшую на глаза влагу, они огляделись. Точно такая же лестница в центре правой от них стены уходила вниз. Через арку в стене напротив начинался новый подъем. Именно туда им и предстояло теперь идти, Доран понимал это сейчас так же ясно, как и Маркон, который даже не счел нужным свериться со своей путеводной стрелкой. Они лишь взглянули друг на друга — этого хватило для мгновенного понимания и согласия. И в тот же момент со стороны второй лестницы, из преисподней, оба услышали звук прикосновения закаленной стали меча к камню. Звук, который невозможно спутать ни с чем иным, каким бы легким он ни был. А потом увидели тех, о ком этот звук неосторожно предупредил.

Гигант Гарка возник в зале первым. Урсин, словно бесплотная тень, легко скользнул из-за его спины. Оба они, как и Доран с Марконом несколькими минутами раньше, невольно прикрыли ладонями отвыкшие от света глаза. Но всего лишь на мгновение.

Некоторое время все четверо молча буравили друг друга взглядами.

— Не ожидал, что вы нас опередите, — кашлянув, пробурчал Гарка. — Не думал, что вы вообще сумеете преодолеть лабиринт.

— Все же нам удалось, — сказал Доран. — Хотя это было непросто.

Он увидел, что латы Гарки, его камзол, как и облачение Урсина, запятнаны кровью. Но не только черной кровью обитателей бездны, но и алой, той, которая брызжет из рассеченных жил людей.

— И как теперь? — Гарка нетерпеливо махнул мечом. — Что мы станем делать?

— Если мы отправимся дальше вместе… — начал было Урсин, но Гарка его прервал:

— Молчи, Урсин! Я до сих пор не понимаю, зачем взял тебя с собой. А дальше идти всем вместе тем более нет никакой необходимости. Разве что вдвоем… Но нас здесь гораздо больше.

— Ты встречал в лабиринте кого-нибудь из претендентов? — спросил Маркон.

— Конечно, — не задумываясь, ответил Гарка. — Я видел много трупов неудачников. Или, скорее, никчемных лжецов. Ведь каждый из них называл себя Истинным Принцем.

— Как и ты, Гарка, — заметил Маркон, — как и твой спутник.

— У меня нет времени на болтовню, — сказал Гарка. — Мы решим все здесь и очень быстро.

Доран оценивал ситуацию. Похоже, Гарке с Урсином удалось миновать ловушки, а также выйти победителями из схваток с кем бы то ни было совершенно невредимыми. В отличие от них самих, получивших несколько хоть и незначительных, но все же ранений.

— Что ты предлагаешь? — продолжал спрашивать Маркон.

Гарка расхохотался.

— Я предлагаю вам уйти. Той дорогой, которой вы добрались сюда, или нашей с Урсином — мне все равно, я не возражаю. А мы отправимся дальше.

Он был возбужден одержанными победами и настолько уверен в себе, что Доран ощутил огромное желание испортить ему настроение.

— И насколько хороша твоя дорога? — поинтересовался он. — Мы не будем спотыкаться о тела наших вчерашних товарищей, которых ты убил?

— Чтобы не спотыкаться, нужно тщательнее смотреть под ноги, — посоветовал Гарка. В голосе его звучала угроза, которой он не пытался скрыть. — Но я никого не трогал, не предложив прежде избрать иной путь.

— Разве есть такой путь? — холодно удивился Доран. — Разве тебе неизвестно, что из лабиринта выходит только новый король. Остальные навсегда остаются там.

— Никто, кроме короля, не может знать, кто и в какую сторону выходит из лабиринта, — хитро подмигнул Гарка. — И если король не захочет, то никому и не скажет. Используй это знание, Доран. Королю не нужны лишние смерти.

— Ты говоришь от его имени?

— Я говорю от себя. Но разговоры мне уже надоели, поэтому я хочу услышать твое последнее слово.

Шипящий огненный шар вылетел из-за спины Дорана. Гарка лишь лениво отмахнулся, и пламя угасло, рассыпавшись серым пеплом. Попытка Маркона не удалась.

— Ты избрал себе плохого напарника, Доран, — рассмеялся Гарка. — Его жалкая магия годится лишь для того, чтобы пугать крестьянок. Лично я полагаюсь только на честную сталь. Но я понял: это и есть ваш ответ.

Он поднял меч и двинулся вперед мягким скользящим шагом. Огромный Гарка был невероятно подвижен и быстр, что в сочетании с медвежьей силой делало его очень опасным бойцом. Его манера боя была проста и безыскусна, но весьма эффективна. В сражении страшные удары тяжелого длинного меча сыпались на врага один за другим. Гарка был неутомим, рано или поздно его удары пробивали защиту противника — ошеломленного, оглушенного и подавленного свирепым натиском. В этом заключалось преимущество Гарки, но здесь же следовало искать его уязвимость.

И теперь Гарка начал бой именно так, как поступал всегда — рубящим косым ударом справа налево. Доран не стал его парировать. Он лишь чуть отпрянул назад, подтолкнув своим клинком меч Гарки в направлении движения, и молниеносно сделал ответный прямой выпад. В любом другом случае схватка бы в эту секунду и закончилась, но Гарка с невероятной ловкостью увернулся, и лезвие меча Дорана лишь царапнуло широкий кожаный пояс противника. А потом ему самому пришлось уворачиваться: меч Гарки, совершив полный оборот, летел на него параллельно полу; пытаться встретить его и остановить было бы безумием. Теперь Гарка не дал Дорану шанса на ответную атаку. Его меч мгновенно изменил направление движения и возвращался уже по новой траектории слева. Доран применил прием «отбив-скольжение», парируя атаку наклоненной плоскостью клинка, и, хотя столкновение мечей не было прямым, удар его потряс. Гарка это заметил, губы его растянулись в довольной ухмылке, следующие несколько ударов последовали с частотой града, барабанящего по черепичной крыше. Доран увертывался, прыгал из стороны в сторону, отражая движения клинка противника лишь на излете.

Изредка в поле его зрения попадала вторая пара бойцов. Маркон и Урсин ожесточенно рубились у стены с бойницами. По-видимому, оба уже были ранены — лезвия их мечей пятнала кровь, но понять, кто берет верх, у Дорана времени не было.

Рисунок боя приобрел очевидную определенность. Непрерывная, нескончаемая атака Гарки была направлена на то, чтобы загнать Дорана в один из углов зала. Доран всеми силами старался этого избежать, что пока ему вполне удавалось. И хотя силы его постепенно убывали, открывшаяся рана отзывалась на каждое движение болью, мозг работал холодно и четко, и настал миг, когда Доран ясно увидел путь к победе. Теперь оставалось всего лишь дождаться нужного случая. А еще лучше — его создать!

Косые удары Гарки следовали один за другим. Внезапно Доран шагнул вперед, широко расставив ноги и сжав меч обеими руками. Металл с чудовищной силой ударил о металл. Любые иные клинки от такого столкновения разлетелись бы вдребезги, но сталь, изготовленная кузнецами северных болот, способна раскалывать камни, не обретая ни зазубрин, ни царапин. И меч Гарки, и клинок Дорана выковывались именно там. Только толку от этого клинка Дорану теперь было немного. Удар оглушил его. Хотя Доран устоял на ногах и не выронил оружия, руки его бессильно опустились, взгляд затуманился. С довольным уханьем Гарка размахнулся для последнего удара. Его меч вновь летел параллельно полу, готовясь разрубить противника надвое. Но за краткий миг до того, как он коснулся тела, Доран рухнул на пол. Меч Гарки, описав плавную и быструю кривую возврата, тут же вознесся вверх, готовясь вонзиться острием в тело соперника, и тут Гарка с удивлением почувствовал, что теряет равновесие. Он тяжело грохнулся спиной о каменные плиты пола. Еще не понимая происшедшего, попытался вскочить на ноги и рухнул снова, с ужасом осознавая истинную причину неудачи: ног у него больше не было. Клинок Дорана отсек их до колена.

Гарка разжал пальцы, стискивавшие рукоять меча.

— Ты оказался слишком быстр для меня, — хрипло проговорил он. — Я совершил ошибку. Нам нужно было идти вместе.

Жизнь истекала из него вместе с толчками выплескивающейся крови.

Услышав за спиной шорох, Доран вскочил, выставил перед собой клинок и тут же опустил. Это был Маркон. Изрядно потрепанный, но живой. Тело Урсина лежало в кровавой луже возле лестницы, ведущей к победе.

— Его надо добить, — сказал Маркон. — Я это сделаю.

— Не трать силы, они тебе еще пригодятся, — голос Гарки слабел. — Я умру и без твоей помощи. Значит, это ты, Доран? Ты — Истинный Принц? Жаль, что я не понял этого раньше. Прости меня…

Он вздрогнул и в последний раз вздохнул. Глаза его остановились и остекленели.

— Мне тоже жаль, Гарка, — тихо сказал Доран. — Прости и ты меня.

Опершись на меч, Доран поднялся. Отер о рукав окровавленное лезвие и вложил в ножны.

— Пошли, Маркон, — сказал он и первым двинулся к лестнице.

* * *

Тронный зал был сказочно красив — так показалось Дорану, когда он переступил порог. Потолки были плавным продолжением стен, смыкавшиеся высоко над головой ажурными куполами, сами стены сияли собранием драгоценных реликвий, созданных за тысячелетия руками лучших мастеров королевства, а также добытых в победоносных сражениях.

Но ярче всех сиял сам трон. Он стоял на высоком постаменте в центре зала, и хотя со стороны двери, через которую Доран, а вслед за ним Маркон вошли в зал, им открылась лишь высокая спинка, изукрашенная золотом и камнями, его великолепия не могло затмить ничто.

Доран неторопливо шел к нему, отчетливо представляя, что должно произойти на этом последнем отрезке пути. И потому нимало не удивился, ощутив горячий укол в спину точно напротив сердца. Доран был готов к этому, он резко дернулся вперед, опережая движение разящего лезвия, выхватил меч, послав острие под рукой за спину, и лишь после этого обернулся.

— Зачем ты это сделал, Маркон? — с сожалением спросил Доран. — Я был почти готов назвать тебя своим другом.

Маркон корчился, пытаясь зажать рану в солнечном сплетении. Кинжал, которым он попытался поразить Дорана, оплывал и таял, превращаясь в дым — изделие магии предательства всегда погибало прежде своего создателя.

— Король… только…

Он умер, не успев произнести больше ни слова.

— Да, я знаю, — сказал Доран, глядя на мертвеца. — Только король должен выйти из лабиринта. Всегда только один. Так будет и сейчас. Но не по моей вине.

Голова его слегка кружилась. Он достал склянку с целебным эликсиром и сделал глоток. Отравленное лезвие, проникнув сквозь одежду, только царапнуло кожу. Ничего опасного — чтобы преодолеть последствия последнего предательства требовалось всего лишь немного времени, и Доран громко возблагодарил небеса за то, что все испытания остались позади.

И услышал тихий смех.

Помещение было столь огромно, что Доран не сумел определить его источник, но вслед за тем прозвучал новый звук. С легким скрежетом каменный постамент развернулся к гостю. В небрежной позе на королевском троне сидел тот, кого Доран никак не рассчитывал здесь увидеть.

Ирвен.

— Как ты… сюда попал? — спросил Доран. Речь давалась ему с некоторым трудом.

— Так, как и был должен, — ответил Ирвен. Происходящее его явно забавляло. — Тайна, Доран. Главная тайна, которая известна только Истинному Принцу, помогла мне оказаться здесь раньше всех. Потому что именно я настоящий наследник. Тебе я могу эту тайну раскрыть. Ты хочешь ее услышать?

У Дорана не хватило сил для ответа, но Ирвену он был и не нужен.

— Тебя с детства учили искусству магии и битвы, чтобы пройти лабиринт. Неужели ты думаешь, что родитель позволил бы своему сыну подвергаться таким опасностям? Главная тайна Истинного Принца — это короткий и легкий путь к трону, я знал его почти с самого рождения. Пока вы все сражались с хранителями лабиринта и друг с другом, побеждали или умирали, я просто сидел здесь, ожидая, чем завершится эта забавная, но все же немного скучная игра. И теперь наконец она закончилась.

— Да, — хрипло подтвердил Доран. Оцепенение понемногу оставляло его, он вновь становился хозяином своего тела. — Игра получилась забавной. Только не думаю, что она закончилась.

Вскинув меч, он бросился вперед. Всего три прыжка отделяли его от трона, и два он преодолел за мгновение, а на третьем, когда, чтобы достать до Ирвена, оставалось лишь протянуть клинок, наткнулся на невидимую и неодолимую преграду, безжалостно швырнувшую его на пол.

— У Истинного Принца была одна тайна, но у короля их намного больше, — сурово и холодно изрек Ирвен. — И король — это я, Доран. Жаль, что ты этого не понял. Поэтому те немногие тайны, что стали тебе сейчас известны, ты унесешь с собой. Из лабиринта выходит только один — так было, есть и будет. Прощай!

Незаметные прежде двери в стенах тронного зала распахнулись, выпуская облаченных в сверкающую сталь воинов. Превозмогая боль и усталость, Доран встал им навстречу и поднял меч, готовый начать свое последнее сражение…