"Входящая во Мглу" - читать интересную книгу автора (Ричардсон Кэт)6Дверь распахнулась на мой стук. Бен Дэнзигер оказался выше метра восьмидесяти ростом, широкоплечим, бородатым и голубоглазым. Курчавые черные волосы на голове стояли дыбом, как наэлектризованные, из-за чего он походил на безумного ученого или перепуганного еврейского студента. — Привет! Вы, должно быть, Харпер Блейн, — воскликнул он. — Заходите, заходите. Простите мне мой вид. Я занимался стиркой, а статическое электричество от сушилки всегда делает из меня сумасшедшего пуделя. Он придержал для меня дверь, и я зашла. Внутри дом сиял не так ярко, но издавал низкое мурчание, словно довольная кошка. Бен повернулся и нырнул налево, в еще одну дверь. — Не хотите стакан чая? Я последовала за ним на кухню, оглушенная его неутомимой энергией. — Да, спасибо. Там можно было снимать рекламу для каких-нибудь Старинных Бабушкиных Штучек — натертый деревянный пол и отполированные медные котлы на полках. Дэнзигер извинился, выскочил в заднюю комнату и кинул груду белья в плетеную корзину. Потом крикнул: — Дорогая, наша гостья пришла! В ответ послышался голос из его оттопыренного кармана на груди. — Начинай без меня, любимый. Ребенок капризничает. Бен прыгнул обратно в кухню и засуетился, складывая посуду для чаепития на деревянный поднос. Затем подхватил его, поставил обратно на громадный стол и взглянул на меня. — Простите. Я не спросил, может, вы предпочитаете чай со льдом? От удивления я даже забыла объяснить, что сразу же подумала о чае со льдом, когда он упомянул про стакан. — Мне все равно. — Ага. Хорошо. Я люблю русский чай. Мара присоединится к нам в кабинете. С подносом в руках он провел меня по ступеням к маленькой двери. — Откройте, пожалуйста. Я открыла дверь и поднялась за ним по узкой лестнице на бывший чердак. В южном скате крыши было вырезано широкое окно, под которым располагался светлый, уютный кабинетик — для тех, кого не раздражает перспектива часто пригибать голову. Бра помогали солнцу освещать скошенные стены и потолок. Книжные полки висели везде, где стены возвышались более чем на метр. В низких темных углах теснились коробки. Рабочий стол Дэнзигеры соорудили из четырех деревянных ящиков и двери. С одного края стоял дряхлый крутящийся стул, обитый кожей, с другого — старый кожаный диван. Бен локтем расчистил на столе место от книг и поставил туда поднос. Когда я уселась, мягкая сморщенная кожа дивана скрипнула и приняла форму моего тела. Дэнзигер взял чайник и высокие стаканы в металлических подстаканниках. — Воды? — спросил он. — Что? — Налить горячей воды в чай? Иначе он будет слишком крепким, — объяснил Бен. — Конечно. Делайте как знаете. Он сосредоточенно нахмурился, налил темный чай в один из стаканов, сверяясь по какой-то метке на граненом боку, с той же точностью добавил воды. Потом вручил мне стакан со словами: — Скелли прислал вас к нам, потому что вы видите странные вещи. Расскажите мне о них. Я подняла руку. — Минутку. Давайте начнем сначала. Я ничего о вас не знаю, кроме рекомендаций врача с… нетрадиционными взглядами. Как вы можете мне помочь? Кто или что вы? — Я подрабатываю профессором лингвистики в университете и занимаюсь некоторыми исследованиями помимо — так я познакомился со Скеллехером и женой, Марой. Перевожу тексты с и на — русский, чешский, польский, немецкий и пару других языков. Работаю в смежных областях сравнительной религии и философии. Когда-то специализировался на философии, потом заинтересовался сравнительной религией, начал изучать языки, встретил Мару, и так, одно за другим… Я преподавал и религию с философией, но бюджет урезали и… сами понимаете. Бен пожал плечами. Я вопросительно взглянула на него. — Как это все связано с моей проблемой? Дэнзигер замахал руками, объясняя: — Ну, когда с головой уходишь в религию и философию, рано или поздно сталкиваешься с загадочными понятиями вроде смерти и души, смысла жизни, бремени, ответственности, сущности — с действительно необъятными, щекотливыми темами. И тогда есть два пути: отбросить их, занявшись тем, от чего не закипают мозги, или нырнуть в неизведанные глубины и попытаться выудить правду. Наверное, мне просто нравится возня со всякими странностями, в конце концов я даже книгу написал. Так что теперь я «свой парень среди призраков». Я нахмурилась. Еще не хватало стать подопытным кроликом в псевдонаучных экспериментах. — Значит, вы что-то типа парапсихолога. Бен покачал головой. — Я всего лишь странноватый философ. На самом деле никаких призраков я лично не знаю, кроме вон того, Альберта, — добавил он, показывая в угол. Я оглянулась, ничего не увидела, повернула голову и заметила тонкую, слабую тень прямо в двери. Она была не то чтобы очень плотной, но ее мрачные глаза злобно смотрели на меня. Я вздрогнула. — Что это? — потребовала я объяснений. Дэнзигер улыбнулся. — Альберт. Мы абсолютно уверены, что он снимал жилье в нашем доме во времена «сухого закона» и умер здесь от слишком больших возлияний медицинского спирта. Бедный несчастный пьяница. Дэнзигер покачал головой и провел рукой по волосам, снимая остатки статического электричества, темные пряди улеглись на место, придав ему вид наполовину увядшего георгина. — Так или иначе, но вы его видите, и это хорошо. Я не вижу. Я знаю, где он, из-за пятна холода. Мошенники всегда смотрят туда, куда я показываю, и клянутся, что Альберт там. Дверь открылась, оставив призрака на месте. Высокая изящная женщина с огненно-рыжими волосами зашла в кабинет. У нее были раскосые, зеленые, как у кошки, глаза. Она бы выглядела потрясающе, даже если бы не светилась изнутри. Сомневаюсь, что она хотя бы раз в жизни болела. Женщина склонила голову, будто прислушиваясь к темному силуэту, потом печально улыбнулась и покачала головой. Говорила она с певучим ирландским акцентом: — Замечательно, Альберт, но ты загораживаешь проход, верно? Ну-ка кыш. Она махнула рукой на смутную фигуру, и та отплыла в сторону. Женщина обернулась ко мне, и ее глаза засияли. — Вы, наверное, Харпер. А я Мара. Вижу, вы познакомились с Альбертом, нашим детектором лжи. Мара прошла к столу и наклонилась поцеловать Дэнзигера в щеку. — Привет, родной. Извини, я опоздала. Брайан упрямился. Не нальешь мне чая? Она плюхнулась на другой конец дивана с печеньем и стаканом чая. Дэнзигер кивнул на мой стакан. — Пейте чай, пока он горячий, и попробуйте печенье с джемом. Джем кладут прямо в чай. Я начала колдовать над стаканом, а Дэнзигер сказал, с хмурым видом изучая свое печенье: — Я кое-что почитал сегодня утром, ориентируясь по тому, что вы рассказали мне вчера. Посовещался с Марой. С вами происходил в последнее время какой-нибудь несчастный случай? Вздрогнув, я поставила нетронутый чай. — Да. Я так плохо выгляжу? Бен откусил печенье и прожевал, глядя на меня из-под опушенных бровей. Ответила Мара: — Похоже, вам от кого-то досталось. Я медленно вдохнула. — Да. От мужчины, дело которого я вела. — Дело? — Я частный детектив. — Черт! — пробормотал Дэнзигер. Тень Альберта скользнула ему за спину, напоив воздух вокруг обоих снежным туманом. Дэнзигер поежился и спросил: — Вас ударили по голове? — Да. — Вы лишились сознания или?.. За его плечом Альберт стал четче. Сердитые глаза начали больше походить на очки. Я наблюдала, как проявляется призрак, и слова вырвались сами собой. — Умерла. На две минуты. Я рассказала о койке в больничной палате, тумане, существе в аллее, созданиях, подозрительно похожих на привидения, духах, тошноте… обо всем. Когда я закончила, Альберт выглядел почти настоящим. — Ваш призрак окреп, — закончила я. Мара усмехнулась. — Нет. Просто вы лучше его видите. Я повернулась к ней. — Что? Она беспечно пожала плечами. — Призраки существуют между там и здесь. Когда вы открыты тому миру, вы видите их. Когда нет — не видите. Альберт слегка увял, заговорил Дэнзигер: — Когда вы прикасаетесь к тому миру, ваши ожидания или готовность верить влияют на восприятие. Вы сопротивлялись, но когда начали рассказывать о своих переживаниях, приняли некоторые факты — пусть и необъяснимые, — Альберт подтвердил своим присутствием, что вы не сошли с ума, ничего не выдумали, и вы стали видеть немного лучше. Я покачала головой. — Я не хочу видеть лучше. Не надо мне всего этого. Мара вздохнула. — Боюсь, у вас нет выхода, вы не можете отменить свою смерть. Она, наверное, заметила, как я отпрянула. Выражение ее лица смягчилось, Мара поставила стакан и продолжила: — Я резковато выразилась, но вы определенно видите Альберта. Удовлетворительных объяснений для этого не так много, плюс то, что вы рассказали. Вы считаете себя сумасшедшей? — Нет. Мне… не хочется думать, что я свихнулась. Дэнзигер снова вступил в разговор: — Если вы не подозреваете нас троих в коллективных галлюцинациях, что статистически маловероятно… — …тогда это должно быть правдой, или мы все больны на голову, — закончила Мара. — Ладно, — сдалась я. — Допустим, мы не сошли с ума, и он призрак. Я ткнула пальцем в мрачную фигуру бесплотного Альберта, который плавал между Марой и Беном, словно меряя комнату шагами. — Почему мы его видим? Что со мной случилось? Дэнзигер улыбнулся. — А вот тут начинается самое интересное. Вы видите Альберта по другой причине, чем Мара. Альберт, как большинство призраков, проявляется, привнося с собой чуточку своего энергетического состояния. Вы обе имеете доступ к энергетическому состоянию, в котором становятся видимыми существа вроде Альберта, поэтому обе его наблюдаете. Но вы, Харпер, способны на большее, вы можете передвигаться в этом состоянии, напрямую исследовать его, действовать в нем, несмотря на то, что самой вам оно не свойственно в норме. Это удивительная редкость. Однако вы не манипулируете энергетическим состоянием — это уже магия. В любом случае все дело в энергии. Вы ощущаете энергетическое состояние Мглы по-иному, нежели Мара, тем не менее, вы обе имеете к нему доступ и обе видите Альберта. Бен с довольным видом выжидающе уставился на меня. Я его подвела. — О чем вы? Я не понимаю. Мара закатила глаза. — Ах, Бен, перескакиваешь сразу к выводам, опуская промежуточные этапы. Твой профессор математики, наверное, приходил в ужас. — Мара повернулась ко мне. — Ему только дай, и он будет разглагольствовать о метафизике и энергетических состояниях часами. Дэнзигер принял оскорбленный вид. — Не так уж я и плох. Но, может, стоит начать с другого конца. С вами что-нибудь подобное случалось раньше? Я снова взяла стакан и ответила, разглядывая чай: — Нет. Причудливые полеты детской фантазии и нервные приступы не считаются. Дэнзигер кивнул, однако Мара сузила глаза и задумчиво смотрела на меня, пока Бен продолжал: — Ладно. То есть иногда вы просто попадаете во всякие странные места, в живой туман и возвращаетесь назад, а иногда только видите потусторонние вещи? Мара склонила голову набок и, не успела я ответить на вопрос ее мужа, добавила: — Иногда вам удается сдерживаться, а иногда нет? Я посмотрела на Бена, потом на Мару. — Именно так. Дэнзигер подцепил книгу и принялся быстро листать страницы. Мара продолжала: — Вы говорили с существом в тумане, вас кто-то толкнул, но трогали вы сами что-нибудь? Распихивали или отталкивали туман? — Нет. — Вы проваливаетесь в туман не по своей воле? — Да. — И это происходит все чаще с тех пор, как вы очнулись в больнице? — Поэтому я и обратилась к доктору Скеллехеру. Я думала, со мной что-то не так. Он говорит, все нормально. Мара откинулась на спинку дивана. — Все верно. Просто ваш случай большая редкость, о которой вряд ли упоминают в медицинских институтах. Я зажмурилась и сжала кулаки. — Что же со мной, черт возьми? Дэнзигер водил пальцем по страницам, пока его жена меня допрашивала. Теперь он остановился и произнес: — Мгла. — Что? Бен кивнул на мои руки. — Не стискивайте стакан. О битое стекло недолго порезаться. Я с преувеличенной осторожностью поставила стакан и зло глянула на Дэнзигера. Я бы закричала, если бы меня не опередили. — О господи! Ребенок. Дэнзигер вынул из нагрудного кармана радионяню. — Нам лучше спуститься вниз, чтобы Брайан мог составить нам компанию. Качая головой, я потащилась за Марой Дэнзигер и мерцающим силуэтом Альберта. Бен замыкал шествие, пока не свернул на одном из пролетов, мы с Марой пошли по ступеням дальше. — Вы еще в тупике? — спросила она. — В отчаянии. Вы так и не ответили на мой вопрос. — Ах да, конечно. Дело в том, что вы Входящая во Мглу. Вам это пока ничего не говорит. — Абсолютно. — Останьтесь на ужин, я попытаюсь объяснить вам, пока буду готовить. Бен обязательно спустится и поможет мне. |
||
|