"Возвращение «Дракона-мстителя»" - читать интересную книгу автора (Кук Глен)

5

— Боцман, оружие к бою! — скомандовал Колгрейв.

Я пригляделся к капитану. В глазах его полыхало адское пламя — это был прежний Колгрейв, готовый действовать стремительно и беспощадно. Мне казалось, что все мы изменились, но воля капитана могла преодолеть чары.

— Высыпать песок на палубы! Ячмень! Всем по чарке рома. Лучник, выпей свою первым и иди на нос.

Наши взгляды скрестились. Убийствами я был сыт по горло, и тем более не хотелось убивать по приказу этого безумца. Странное чувство, словно и не моё…

Но взгляд капитана мог плавить металл и поджигать города. Я опустил глаза, словно нашкодивший мальчишка, только что получивший нагоняй. И спустился на главную палубу.

Ко мне подошёл Мика.

— Лучник, что происходит? Что с нами случилось?

Он называл меня Лучником, потому что не знал моего имени. Никто из них не знал, и даже Колгрейв не мог проникнуть в мою тайну. По крайней мере, я надеялся на это.

У «Дракона-мстителя» обнаружилось новое свойство — он принялся красть воспоминания, но, увы, не все. Я уже не помню, как оказался на борту. Зато помню, как перед этим убил свою жену и её любовников. Но вот как её звали? И почему я смеялся, расправляясь с ними?..

Проклятие богов — тяжкое бремя. Помнить о своём преступлении, помнить о великой любви, которая обратилась в великую ненависть, и позабыть даже имя убитой мною женщины… И что ещё хуже: из памяти стёрто даже моё собственное имя. Боги жестоки и весьма изобретательны в этом.

Были среди нас и такие, кто помнил свои имена, но забыл о содеянных преступлениях.

Это тоже было пыткой.

Кто-то вспоминал одно, другие — иное, но никто из нас не мог рассказать обо всём, даже хотя бы о том, как мы жили на «Драконе-мстителе» до роковой встречи с колдуном.

Впрочем, я знаю, что меня роднит с Колгрейвом. Мы оба повинны в убийстве. У нас были семьи, а потом не осталось никого.

Мика тоскливо смотрел на меня, дожидаясь ответа на свой вопрос.

— Не знаю, Мика. Я сам ничего не понимаю.

— Слушай, может, это Старик?.. — он опасливо скосил глаза на капитана. Мне не по себе, Лучник. Кто призвал нас обратно?

— Если бы я знал! Подумать страшно, какая для этого потребовалась Сила и Власть. И какое зло теперь выпущено на свободу…

Мы подошли к борту, глядя поверх зелёной воды на верхушки двух треугольных парусов. Мика ничем не был занят: он ведает парусами, а они теперь как новенькие. Мой лук тоже пока ждал своего часа.

— Это не итаскийский галеон, — заметил Мика.

— Нет. — Я колебался несколько секунд, но всё же поделился своими подозрениями. — Быть может, боги забавляются с нашим кораблём, Мика.

Над носом корабля скользнула чайка, и я залюбовался её изящным полётом. За ней угловатой тенью метнулась одна из чёрных птиц.

— Что если они дают нам ещё одну попытку? — тихо добавил я. Несколько секунд он смотрел, как чёрная птица кружит над чайкой, прижимая её к воде, а потом возвращается обратно, к тёмному облаку над кораблём.

— Ты думаешь, они так великодушны, Лучник? — хмыкнул Мика. — Мы уже растратили попусту все шансы, отпущенные судьбой. А был случай, когда мы не воспользовались таким шансом. Помнишь ту девушку, мы тогда разоряли побережье…

Он видит удивление в моих глазах и качает головой.

— Не помню, — говорю я. — Может, мы и не могли этим воспользоваться. Наш корабль… Здесь не только многое забывается. Мы ко всему ещё перестали думать, уподобляясь Худому Тору, которому лень пошевелить извилинами. Но с другой стороны, куда исчезли Дуэлянт и Китобой? Ты помнишь, они ведь были нашими друзьями. Сгинули, наверное, во время шторма за день до того, как нас застал врасплох колдун.

— Угу.

Мика задумчиво потёр лоб, а я пытался сообразить, что означало их загадочное исчезновение. Они были последними, кто непонятным образом покинул корабль, но и до них команда несла непонятные потери… Кто знает, может они удостоились прощения? Всё-таки существовала связь между определённого рода поступками и исчезновениями с «Дракона-мстителя».

Мои воспоминания более или менее надёжны лишь до того дня, когда на борту появился Росток. С тех пор исчезло несколько человек, и это не было, не должно быть простым совпадением. Каждый из них был замечен в том, что незадолго до исчезновения совершил нечто воистину хорошее.

А как Колгрейв топал ногами и орал, брызгая слюной, на Дуэлянта и Китобоя за то, что они не подожгли корабль с женщинами…

— Дуэлянт говорил, что отсюда должен быть выход. И Толстяк Поппо тоже намекал на это в разговоре с Тором. Думаю, они отыскали выход. И теперь, кажется, я тоже знаю, как убраться отсюда.

Мика молча смотрел на меня, а потом спросил:

— Ты тоже умер в том месте, Лучник?

— Что? — я досадливо поморщился, он прервал нить моих размышлений. — О чём ты, о каком месте?

— О туманном море, болван. Там мы встретили самих себя и проиграли битву. Неужели ты и это забыл? Он посмотрел мне в глаза и вздрогнул.

— Нет, ты не забыл, — протянул Мика.

По приказу Колгрейва мы нападали на все встречные корабли и, перебив команду, топили суда. В тот день, когда мы выплыли из вязкого тумана на спокойное место, в наших ушах прозвенела мрачная песнь колдуна. Чёрные птицы уже расселись на мачтах, а прямо по курсу навстречу шёл другой корабль.

Колгрейв, безумный Колгрейв, приказал атаковать. А когда абордажные крючья впились в борта неведомого судна и мы хлынули на его палубы, то обнаружили, что сражаемся со своими двойниками…

— После того, как мы… ну, сам понимаешь, ты всё это время сохранял сознание?

— Да, — с трудом выдавил я, — сохранял. Каждое проклятое мгновение. Я не мог спать. Не мог пошевелиться или хотя бы сойти с ума.

Мика ухмыльнулся:

— Я иногда гадаю, Лучник, а может, мы не такие уж злобные, какими себя считаем? Или, может, всё это притворство? Мы ведь великие притворщики, вся команда «Дракона-мстителя» без изъятий.

— Не думал, что ты философ.

— А откуда ты знаешь, кто я такой? Я сам этого не знаю. Не помню. Но я вроде бы стал другим, не тем, кем был до битвы с самим собой… Мне кажется, тогда все догадывались, что к чему. Даже Старик знал, как уйти с корабля.

— Ты это понял только сейчас?

— Солнце много раз вставало и садилось, Лучник. Я тоже не спал. И у меня была куча времени, чтобы поразмышлять. А может, и измениться.

Я повернулся спиной к борту. Команда занималась обычными корабельными делами. Но все выглядели спокойнее, чем мне помнилось. Задумчивее. И двигались они теперь уже не так судорожно.

Сколько же это тянулось? Годы? И никаких перемен.

— Внешне мы не изменились. — Мика посмотрел на полуют. Колгрейв возвышался там, как живое воплощение ужаса морей. Он успел облачиться в роскошное одеяние, достойное королей. Наверное, богатая одежда помогала ему на время забыть о своём искалеченном теле.

Но когда он выходит таким щёголем на полуют, это значит, скоро прольётся кровь. С кем он собирается вести бой?

— Мы изменились, — продолжал Мика, отведя взор от капитана. — Но, думаю, не все. Некоторые из нас не способны измениться… А может, всё это чепуха.

— Кто знает… — я пожал плечами, а потом меня вдруг осенило. — Слушай, а Старик-то струхнул!

— Ещё бы! Здесь же итаскийские воды. Всем нам стоит бояться после того, что мы тут натворили.

— Да нет, он боится не погони или казни и даже не пытки. Кому они страшны! И не такое видали. А у него просто поджилки трясутся, как у Ячменя.

Старина Ячмень был корабельным трусом. Его глодал страх, тёмный, непонятный и беспредметный. И он же был самым яростным бойцом в команде. Страх побуждал его творить чудеса.

— Ты думаешь, капитан уже не тот? — спросил Мика.

— Возможно…

— Взгляни на свою правую руку, — ухмыльнулся Парусинщик. Я взглянул. Рука как рука, с мозолями на указательном и среднем пальцах, которыми я натягивал тетиву.

— Ну?

— Все знают о твоих руках. Если показался корабль, в твоей левой руке окажется лук. Вот он. А в правой руке будет чарка с ромом, потому что Колгрейв всегда перед боем открывает новый бочонок, а Лучник, не осушивший чарку, не Лучник.

Я посмотрел на Мику. Он улыбнулся. Затем я взглянул на свою руку. Она была пуста. Перевёл взор на палубу. Ячмень уже выдавал последние порции рома.

Мысль о спиртном ударила меня тараном. Наверное, я даже покачнулся. Мика ухватил меня за плечо.

— Сможешь удержаться, Лучник? Попробуй, может, и ты изменился…

Я махнул рукой Ячменю, чтобы тот не забыл про меня.

— Если и ты изменился, — бубнил Мика, — то, значит, действительно есть шанс.

Почему бы ему не заткнуться, нашёл бы себе какое-нибудь занятие! Проклятие богам, до чего мне вдруг захотелось выпить!

И тут я заметил Святошу, короля корабельных алкашей. Человека, который навязывал спасение другим, оставаясь неспособным спасти себя.

У него в руке тоже не было оловянной чарки. Он стоял, перегнувшись через правый фальшборт, и по лицу его было видно, что безумное желание буквально разрывает пьянчугу на части. Но он не пил. И стоял спиной к Ячменю.

— Посмотри на Святошу, — прошептал я.

— Вижу, Лучник. И тебя я тоже вижу.

Тут и у меня начались судороги, что напугало меня до полусмерти. Я резко развернулся и перегнулся через фальшборт.

— Он удержится, — задумчиво сказал Мика.

— Этому извращенцу ни за что не вытерпеть дольше меня, — заявил я.

Нос корабля начал медленно опускаться и подниматься. Морская гладь теперь уже походила на самую обыкновенную воду. Наше воскрешение, судя по всему, подходило к концу. О том свидетельствовал и парус над чужим кораблём, что быстро вырастал над горизонтом.

Я ещё раз осмотрел лук и стрелы. Так, на всякий случай. Даже если с нами произошли какие-то перемены, то мир вряд ли изменился в лучшую сторону.