"Зимой змеи спят" - читать интересную книгу автора (Ильин Владимир)

Глава 27

«В данном случае, в качестве вывода из вышеизложенного можно смело и со всей ответственностью утверждать, что в интересующем нас отношении наметились определенные перспективы, однако в дальнейшем следует активизировать человеческий фактор, особенно тот, который умеет вычленить главное звено и обладает чувством нового…», — набрал в своем компноте Юлов и уставился в пространство. Потом перечитал последний абзац и с отвращением содрогнулся. Нет, так тоже не пойдет!.. Боже, и кто только выдумал этот замысловатый, как китайские иероглифы, и ложно-многозначительный, как бред идиота, стиль официальных документов, от которого так и хочется завыть волком на экран компьютера!..

С написанием докладных, донесений, отчетов и других служебных текстов у Юлова было так себе. Временами — даже отвратительно… По всей Службе порой гуляли его перлы типа: «У нас пошла нездоровая тенденция…», «Что же делается в глубинных процессах?..» или «В том разрезе, в каком стоят наши общие проблемы». Ну, не давалось всеми уважаемому Александру Эмильевичу искусство точно и правильно использовать стандартные обороты деловой речи, и, самое интересное, что чем больше он тужился и пыхтел, излагая свои мысли в виде письменного текста, тем все дальше забирался в дремучие дебри самого махрового канцелярита, и, правя с тоской свою писанину, только еще больше запутывался в бесконечных «в связи с тем, что…», «поскольку-постольку, а также в той или иной мере…». Одно время он даже подумывал о том, чтобы воспользоваться услугами специального секретаря, который грамотно и гладко излагал бы его мысли, но эксплуатировать в этом качестве кого-либо из подчиненных Юлов считал неэтичным, а обращаться к домашнему компому было нельзя в связи с тем, что возникала опасность утечки служебной информации либо жене, либо сверхлюбопытной теще…

Сегодня Юлов решил нагрянуть на службу лишь после обеда, вследствие чего корпеть над докладом о ночной засаде в лаборатории пришлось в своем домашнем кабинете, отвоеванном им еще в самом начале супружеской жизни у тещи кровопролитными боями и оглушительным треском ругательных фраз. Когда-то здесь располагался кабинет покойного отца Лиды, довольно высокопоставленного чиновника городской мэрии, и ее мамаша вознамерилась превратить помещение после смерти мужа в этакое сочетание фамильного склепа и музея…

Ну да ладно, пора вернуться к злополучной фразе-резюме… Она должна быть одновременно и обтекаемой, чтобы не дразнить Высокое Начальство очередной неудачей, и конкретной, дабы вселить в Начальство уверенность в то, что уж завтра-то всё сложится по-иному, и победа будет за нами, а враг-супостат, естественно, будет разбит наголову!..

Дверь кабинета без стука отворилась, и жена Лида просунула в щель голову:

— Между прочим, — сказала с едкой усмешечкой она, — там тебе трезвонят вовсю по видеофону!.. Какого, спрашивается, черта ты вечно отключаешь здесь терминал?

Юлов с досадой отложил компнот.

— Ну, сколько раз тебе можно говорить, Лида! — воскликнул он. — Если я работаю дома, это не значит, что я действительно дома для всех желающих!.. Кто хоть звонит-то? — проворчал он, включая видеотерминал.

— А я откуда знаю?! — сказала Лида и в сердцах стукнула дверью.

Это, наверное, Сократ, подумал Юлов. Не терпится услышать непосредственно от меня, что там ночью стряслось в лаборатории… Или это Борька Ренлунд разыскивает меня, как палочку-выручалочку, устав отбиваться от наскоков начальства?..

Однако голос в видеофоне не принадлежал ни Ренлунду, ни начальнику Службы.

Вообще было непонятно, кому он принадлежит, во всяком случае, Юлову голос был неизвестен, а изображение на экране отсутствовало.

— Господин Юлов? — осведомился голос из видеофона. — Добрый день. Если вы не возражаете, то я хотел бы с вами поговорить на одну очень важную тему…

Лоб Юлова мгновенно покрылся испариной.

— А разве мы с вами знакомы, чтобы обсуждать какие-то важные вопросы по видеофону? — тем не менее, попытался он перехватить инициативу, одной рукой набирая на клавиатуре компнота, находившегося вне поля зрения звонившего, номер технического управления Службы.

— Ну, если только заочно… Причем вы меня не знаете, но я знаю о вас всё, — заверил незнакомец. — Вы уж, Александр Эмильевич, простите, ради Бога, за подобный прессинг…

Футы-нуты, какие мы вежливые, подумал Юлов. Просто-таки дипломаты, беседующие на светском рауте!..

— Вы меня тоже извините, — язвительно сказал он вслух, стараясь растягивать слова, чтобы выиграть время, — но разговаривать о чем-то важном с человеком, скрывающим свое лицо, я как-то не привык…

Компнот звякнул, соединившись с нужным абонентом, и Юлов набрал свой служебный код-идентификатор, а затем торопливо отстучал: «Определить местонахождение видеоабонента, с которым я связан»…

— Ну, вы же умный человек, — ехидно сказал незнакомец. — Неужели вы думаете, что я покажу вам, сотруднику Службы, свою физиономию? Впрочем, если вы так настаиваете, — пожалуйста!..

Экран видеофона мигнул, и на нем появился рисованный толстячок с прической ежиком и в смешном детском комбинезоне с лямками, скрещенными на груди.

— Привет, — сказал он забавным тонким голоском, подбоченившись. — Я — Карлсон, который живет на крыше… Теперь вы довольны, Александр Эмильевич?

Юлов глянул в компнот. Там появился вопрос, отпечатанный крупными буквами:

«ЗАКАЗ ПРИНЯТ. ЖЕЛАЕТЕ ПОЛУЧИТЬ ОТВЕТ СРАЗУ? Y/N». Он ударил по клавише «Y», и тут голос «Карлсона», но уже в нормальной модуляции, насмешливо сказал:

— А вот за наивного дурачка вы меня напрасно принимаете, Александр Эмильевич.

Уверяю вас, прослушивание видеолинии вашим коллегам ничего не даст, так что лучше отложите компнотик свой в сторонку и давайте сосредоточимся с вами на нашем деле.

— Давайте, — согласился Юлов. — Хотя, признаться, я не понимаю, какие дела могут связывать скромного государственного служащего и… э-э… не могу же я называть вас Карлсоном! — возмущенно сказал он. — Признаться, с детства не любил этого жирного типа с педофильными наклонностями!

Незнакомец хохотнул.

— Похвально, Александр Эмильевич, — сказал он, — похвально! Вы тянете время в лучших традициях жанра… Ну, ладно, раз уж вы не согласны на Карлсона, то придется мне превратиться в господина Персона.

Изображение толстяка в комбинезоне сменилось одутловатым лицом с квадратными челюстями и прищуренными колючими глазами. Тоже нарисованным с помощью мультпрограммы…

Компнот мигнул багровым индикатором, вызывая, и Юлов скосил взгляд на его экранчик. И с трудом удержал свои брови на месте. Там значилось: «ОПРЕДЕЛИТЬ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ АБОНЕНТА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ. МОЖЕМ ЛИШЬ СДЕЛАТЬ ЗАПИСЬ РАЗГОВОРА. Y/N?».

— Ну вот, видите, я же предупреждал вас, — сказал тот, кто назвался Персоном.

Так… Неизвестный звонит по видеофону, который зарегистрирован на жену Юлова и номер которого знают лишь в Службе. Причем, не включая свой экран, он может контролировать действия Юлова так, будто незримо находится здесь, в этом кабинете! И даже тех технических возможностей, которыми обладает группа засечки Службы — а возможности эти уникальны — не хватает, чтобы установить координаты этого… «Карлсона»!.. Значит, это действительно Они? Решились все-таки на прямой контакт?

Юлов решительно нажал на клавишу «N», а сам невозмутимо сказал:

— Один-ноль в вашу пользу, Персон… Вы уж извините, но величать господином я вас не собираюсь. Так что вы от меня хотите?

«Карлсон-Персон» с готовностью сказал:

— Вы нам очень нужны, Александр Эмильевич. Я не буду терять время на хождения вокруг да около сути моего дела… Мы хотели бы установить с вами отношения сотрудничества.

Что ж, этого и следовало ожидать.

— Вы? А кто это — вы? — агрессивно поинтересовался Юлов.

Сейчас он мне что-нибудь соврет, подумал он. Не может же он, в самом деле, открытым текстом по открытому каналу связи ляпнуть: да, мы — Пришельцы из такого-то века!..

— Для вас это так важно? — ответил контрвопросом анонимный абонент. — Поверьте, Александр Эмильевич, я имею некоторое представление о характере вашей служебной деятельности, но те силы, которые я представляю, ни в коей мере не относятся к сфере ваших интересов… Так какая вам разница, кого именно я представляю: иностранную разведку или инопланетную цивилизацию? На мой взгляд, гораздо важнее другое: в чем заключается предлагаемое нами сотрудничество, а точнее — какую выгоду вы от него возымеете…

— Ну-ну, продолжайте, — подбодрил Юлов вдруг замолчавшего собеседника.

— Только прежде всего меня интересует не то, что я могу получить от вас, а то, что вы хотите получить от меня… Или это секрет?

Внутренне Юлов был готов ко всему: и что незнакомец потребует прекратить охоту на Пришельцев и уничтожить все материалы по этой теме, и что он будет склонять его к какому-нибудь абсолютно чудовищному теракту… скажем, взорвать здание Службы… либо убить Сократа Константиновича… и что, по крайней мере, нужно будет заранее предупреждать тех невидимок, от имени которых этот любитель комп-графики вещает, о планируемых Службой мероприятий… Но тот сказал, словно прочитав мысли Юлова:

— Нет-нет, никакого криминала, идущего вразрез с Присягой и вашими личными убеждениями, Александр Эмильевич… — (Вот стервецы, успел подумать Юлов, им даже о нашей Присяге известно!). — Речь не идет ни об осведомительстве, ни о каких-либо иных действиях с вашей стороны, способных причинить ущерб вашим современникам… — (Вот, наконец, он и проговорился!) — Да и, собственно, помощь с вашей стороны требуется минимальная и, если вам угодно, одноразовая. Надо всего-навсего замолвить словечко перед своим начальством за одного очень хорошего человека, имея в виду его зачисление в штат сотрудников Службы… нечто вроде рекомендации… а уж всё остальное мы берем на себя, уважаемый Александр Эмильевич…

Вот оно что, подумал Юлов с некоторым облегчением. Что ж, вполне разумное решение с Их стороны… Самый действенный способ борьбы с каким-то противником — это, как известно, подрыв его мощи изнутри. Внедрив своего агента в Службу, Они заполучат хорошую возможность защищаться от всех наших наскоков…

— Не беспокойтесь, речь вовсе не идет о вашем отделе, — продолжал «Персон». — Ни вы, ни ваши люди нас ни в малейшей степени не интересуют… Человек, которого нужно будет рекомендовать, должен быть зачислен в штат Внешнего отдела.

А вот это уже какой-то выверт с Их стороны. На кой черт Им понадобилось внедрять своего агента к внешнеотдельцам? Ведь, насколько мне известно, в функции Внешнего отдела входит, с одной стороны, отслеживание деятельности Пришельцев на других материках и планетах, а с другой — информационный контроль над аналогичными службами других стран… Здесь что-то не то. Либо Внешний отдел интересует Их лишь как первоначальный этап внедрения своих представителей в Службу, либо они не имеют представления о конкретной деятельности подразделений Службы, либо…

Додумать эту заманчивую мысль Юлов не успел, потому что незнакомец, столь упорно скрывавший свое лицо, продолжал:

— Но пора, наконец, перейти к вопросу, который, надеюсь, заинтересует вас гораздо больше… Ведь каждая сделка — а в нашем случае речь будет идти именно о сделке, и мы не хотели бы стыдливо скрывать ее суть за различными эвфемизмами — предполагает не только обязанности, но и права сторон, их прямую или косвенную выгоду. Иными словами, что же лично вы, Александр Эмильевич, получите от выполнения нашей просьбы?.. Как вы сами-то думаете?

А действительно, подумал Юлов. Чем Они вознамерились купить меня, чтобы ради этого я пошел на попрание своих личных убеждений — ведь, заявляя, что мне не придется поступиться своими идеалами, этот субъект все-таки кривил душой, потому что, по сути дела, то, что он предложил сделать мне, — тоже предательство, и предлагать его мне, честно и с удовольствием отработавшему в Службе без малого двадцать лет, представляет собой авантюризм чистейшей воды, а на авантюристов Они никак не похожи. Впрочем, на шантажистов — тоже… Да и чем меня можно шантажировать — хоть убей, не представляю!.. Богатство, деньги? Но, если Они хоть немного знают меня, то должны отдавать себе отчет в том, что никакими миллионами меня не купишь… и хотя я вовсе не бессеребреник-альтруист, но на жизнь себе привык зарабатывать честно, а не предательством… Что там еще остается из традиционных средств воздействия? Запугивание? Или посул удовлетворить мой зуд познания, предоставив мне кое-какую информацию об Их времени или даже о Их действиях против нас?..

Додумать он опять не успел, потому что инкогнито, прячущееся за рисованный лик, а вернее за безликость, сказало:

— Ладно, не буду вас больше мучить, Александр Эмильевич… Как вы смотрите на то, чтобы изменить свою судьбу? — Незнакомец помолчал и добавил: — Я имею в виду, не последующую вашу жизнь, а — прошлую…

Это было совсем не то, что ожидал услышать Юлов.

— Поймите, мы в состоянии сделать все, чтобы ваша личная жизнь была сейчас совсем другой, — сказал «Персон». — Это для нас не проблема… Вопрос в другом: хотите ли вы сами этого? И что именно вы хотели бы изменить?

Ну, всё ясно!.. Юлов открыл было рот, чтобы с легкостью ответить этому, зарвавшемуся до попытки присвоения себе права и полномочия Господа Бога, субъекту саркастическим отказом, но не произнес ни звука. До него только теперь дошло, какие возможности таит в себе предложение незнакомца…

Нелюбимая жена, дочь-инвалид, карга-теща; дом, из уютного гнездышка превратившийся в арену ожесточенной борьбы амбиций и пропитанный многолетней взаимной ненавистью… Всё это можно будет исправить самым радикальным способом.

Всего-навсего энное количество лет назад надо предотвратить гибель одной милой девушки по имени Светлана. Сколько ей тогда было? Двадцать один, а ему — двадцать три… Они любили друг друга так, как об этом пишут в книгах. Если это правда, что подлинная любовь бывает лишь тогда, когда встречаются две половинки одной и той же духовной сущности, то это был как раз их случай… Наверняка, поженившись, Света и Саша жили бы счастливо, но шанса этого их лишила судьба. И смерть-то, которая постигла Сашину невесту, была такой нелепой, что действительно походила на подлый удар со стороны той старой, завистливой злодейки, которая распоряжается жизнями людей, так что, если бы у кого-то была возможность вернуться в то время, то предотвратить трагичный исход было бы проще пареной репы. Всего-навсего надо было бы не дать Свете съесть тот злополучный огурец, который был выращен не в государственной теплице, а на тайной лесной делянке в зоне химического заражения, возникшей после того, как наш отечественный бхопал в виде березниковского химкомбината взлетел на воздух, отравляя почву и воздух неизвестными синтетическими ядами… Это потом уже, год спустя после Светкиных похорон, тайное стало явным, и состоялся крупномасштабный судебный процесс над огородниками-отравителями, сознательно выращивавшими овощи и фрукты в зоне экологического бедствия, поскольку именно там они мутировали до невиданных размеров и можно было за год снимать по несколько урожаем, как на солнечном юге… А еще через год Юлов познакомился с Лидой. Только теперь ему стало ясно, что уже тогда он не любил ее, и, делая ей предложение выйти за него замуж, всего-навсего повиновался инстинкту самосохранения, потому что иначе погиб бы от бесконечной перемотки в своем натруженном до мозолей мозгу одной и той же пленки воспоминаний…

И вот теперь Юлову предоставлялась заманчивая возможность изменить не только свою судьбу, но и Светкину. Даже если бы ничего путного из их безумной любви друг к другу не получилось, эту девушку все равно стоило спасти — хотя бы потому, что так глупо и преждевременно из жизни не должен уходить никто…

Стоит ли жизнь человеческая того, чтобы ради нее можно было поступиться своими идеалами и убеждениями? И можно ли ради спасения любимого человека предать дело, которому служишь?..

Это были вопросы, на которые с ходу ответ найти было невозможно, и Юлов ощутил огромное облегчение, когда его неизвестный собеседник сказал:

— Впрочем, я вас отнюдь не тороплю, Александр Эмильевич. Тут ведь действительно есть над чем подумать. А время у нас пока еще есть, так что — подумайте как следует…

— И когда вы хотите услышать от меня окончательный ответ? — медленно спросил Юлов.

«Карлсон-Персон» почему-то хохотнул.

— Один мой знакомый говорил так, — сказал он, и по голосу, даже искаженному спецаппаратурой, было заметно, что он улыбается, — «Я не собираюсь ставить вам срока как такового, но завтра утром проверю, как вы выполнили мои указания»…

Шучу, шучу… Думайте на здоровье, Александр Эмильевич, хоть в функциональных обязанностях сотрудников вашей Службы про умение думать ничего не сказано, а записано лишь, что вы и ваши коллеги должны уметь «анализировать, обобщать и делать выводы»… Я с вами еще свяжусь на днях.

И на экране видеофона высветился общепринятый в качестве знака окончания сеанса связи символ двадцать первого века: черный, красный и голубой квадратики, в каждом из которых — римские цифры «X», «X» и «I», только составленные из различных предметов. В мрачно-черном перекрещены меч и копье; в кроваво-красном «Х» образуют скрещенные винтовка и ядерная бомба, а в небесно-голубом прорастает прямой хрупкий цветок, нарисованный пунктиром. Символ этот выиграл конкурс, объявленный ООН на рубеже двух тысячелетий, и придумал его десятилетний мальчик из Ливана, родители которого погибли во время артобстрела…

Юлов в изнеможении откинулся на спинку кресла. Черт бы их подрал с их нечеловеческими предложениями, подумал он. «Подумайте, как следует»!.. Как будто над этим можно целенаправленно и рационально думать!.. Да и не дадут тебе думать, Сашка, твои же коллеги…

Словно откликаясь на мысли Юлова, видеофон залился задыхающейся трелью вызова.

Юлов нажал на клавишу приема.

На экране появилось возбужденное лицо, причем не Ренлунда, как следовало ожидать, а Алаинова.

— Ну наконец-то я дозвонился до вас, Александр Эмильевич! — выдохнул он. — Тут у нас такие дела творятся!..

— Что именно? — осведомился Юлов, чувствуя, как у него холодеют кончики пальцев от скверного предчувствия.

— Ребята Пети Сиренко с самого утра корпели над поиском женщины по имени Ружина, о которой говорил перед смертью Пришелец… Кстати, по базе данных удалось установить, что он зарегистрирован в нашем мире под фамилией Федорова, но это наверняка только прикрытие… Имя достаточно редкое, но только в пределах Агломерации зарегистрировано семь женщин, которых так зовут. Пока вас не было, Борька Ренлунд решил на всякий случай взять под наблюдение всех носительниц этого имени. И вот полчаса назад одна из них, сканер-оператор Информария по фамилии Яхина, отправилась в жилой модуль, где, как выяснилось, вплоть до вчерашнего дня проживал этот наш «Федоров», а при дистанционной интроскопии в сумочке у нее был обнаружен предмет, очень похожий на пистолет… Но это еще не всё! — Алаинов сделал многозначительную паузу. — В ходе скрытого наблюдения за тем зданием… это, кстати, в районе Марьиной Рощи… обнаружен Яков Сверр, который явно кого-то там поджидает…

— Где Ренлунд?

— Он с дежурной группой отбыл к зданию в Марьиной Роще, — доложил Алаинов. — Собирается брать Сверра и Яхину…

— Что-о? — протянул Юлов. — Он что, с ума сошел? И почему он не связался со мной?

— Так это… у вас же канал занят был, — растерянно сказал Алаинов, начиная понимать, что реакция Юлова почему-то неадекватна его ожиданиям. — И потом… вы же сами инструктировали отдел, что Сверра надо брать сразу, как только он прорежется на горизонте!..

— Да! — крикнул Юлов. — Я говорил это!.. Его действительно надо брать! Но это подразумевает, что он нужен нам живым, а не мертвым!.. А ты уверен, Николай, что Борис и его гоп-компания, в которой полсостава — снайперы, а вторая половина — костоломы-каратисты, сумеют — а главное, будут стараться — взять Пришельца живым?!.. Вот что, машину за мной отправлять уже не надо, ты лучше дай картинку с центрального монитора слежения на мой компнот!.. И связь, обеспечь мне хорошую связь с Ренлундом!..

Георгий даже не успел еще не то, чтобы испугаться, но вообще среагировать на окрик незнакомца в куртке, а его спутница уронила свою сумочку, и в руках ее оказался черный пистолет. Бросив через плечо Ставрову: «Бегите, я его задержу!», Ружина с неожиданной сноровкой крутнулась на сто восемьдесят градусов и присела на полусогнутых ногах, сжимая оружие сведенными вместе ладонями на уровне подбородка.

В стволе «макарова», который был заткнут у Ставрова за поясом, оставался один-единственный патрон, но не в этом было дело. Было ясно, как дважды два, что вытащить его Георгий уже не успеет. В свое время Ставрову приходилось участвовать в рукопашных схватках с чеченцами в полуразрушенных зданиях, и он на всю оставшуюся жизнь запомнил, каким бывает взгляд у человека, который собирается выстрелить в тебя в упор. У этого типа в кожаной куртке был сейчас именно такой взгляд, и стрелять он собирался явно в Георгия.

Разбираться, кто это такой и почему он так жаждет твоей смерти, уже не было времени. Времени осталось ровно столько, сколько требуется, чтобы помолиться Господу Богу, просмотреть мысленно всю свою бездарно прожитую жизнь и психологически подготовиться к переходу в иное качество — в еще тепленький труп…

В двух километрах, если считать по прямой, от того места, где Ставров готовился отправиться к праотцам, на высоте двухсот метров над землей неподвижно висела маленькая черная точка. Это был скайдер, замаскированный под транспортный аэр.

На его борту находилась группа захвата во главе с Борисом Ренлундом. С помощью специальной видеоаппаратуры, подключенной к системе спутников-наблюдателей, Борис пытался вычислить благоприятный момент для захвата Сверра. Все остальные замерли на своих местах в готовности выполнять любые указания. Один из снайперов по указанию предусмотрительного Ренлунда был готов к открытию огня через открытый иллюминатор скайдера из дальнобойной стрелковой установки, назвать которую винтовкой язык просто-напросто не поворачивался. Дальность стрельбы из этого длинноствольного чудовища составляла до трех километров, то есть вести огонь можно было даже вслепую, за линию горизонта. Самонаводящаяся пуля была способна отличить избранную цель от сотни других таких же объектов благодаря миниатюрному чипу памяти, встроенному в ее головку — в этот чип, в зависимости от обстоятельств, можно было заложить множество параметров, отличающих цель от других объектов: ритм биения сердца жертвы, его запах, тэта-биоритм головного мозга и так далее…

Штурмовать Кабину Уединения было рискованно: в этом случае уйти Сверр вряд ли сумел бы, но зато, почуяв неладное, он мог пустить пулю себе в лоб, чтобы не даться живым. Так уже бывало в практике отдела не раз. Требовалось сначала выманить объект из укрытия, отвлечь внимание, а уж потом ринуться сверху, подобно соколу, чтобы скрутить и обездвижить его… Надо было срочно что-то придумывать, но в голову лезли только всякие дурацкие варианты вроде того, чтобы залить пустырь горящим напалмом или, подцепив Кабину Уединения буксировочным крюком скайдера, рывком поднять ее в воздух и поболтать, как спичечный коробок, дабы вытрясти прячущегося в ней человека…

Внезапно дверь подъезда здания, у которого находилась Кабина, отворилась, и оттуда вышли двое: мужчина и женщина. И при взгляде на них у Ренлунда мурашки побежали по всему телу. Потому что скромная сотрудница Информария, как ни в чем не бывало, шествовала в компании того самого человека, которого весь Внутренний отдел разыскивал вот уже вторую неделю после неудачной засады в Центральном парке. Но не успел Ренлунд переварить увиденное, как из Кабины появился Сверр с пистолетом в руке и побежал наперерез Яхиной и ее спутнику. Вот он поднял пистолет на уровень груди, целясь в мужчину, шествовавшего рядом с Ружиной и что-то крикнул. Яхина отскочила в сторону, доставая из своей сумочки пистолет…

Действо, которое разыгрывалось на пустыре, напоминало эпизод из боевика, но в отличие, от фильма, требовало немедленного вмешательства. Парадокс заключался в том, что каждый из этих троих был нужен Службе живым, но ситуация складывалась так, что кто-то из них сейчас мог умереть, и требовалось за считанные доли секунды спрогнозировать развитие событий и на основе этого прогноза принять меры так, чтобы предотвратить кровопролитие и в то же время обеспечить захват, причем в идеале не одного, а всей троицы.

И еще Ренлунда смущал тот факт, что Сверр собирался расстрелять своих коллег.

Что могло заставить его поднять оружие на своих товарищей? Недоразумение? Или между Пришельцами существует конфликт, который по каким-то причинам перерос в открытое столкновение? А может быть, они, Пришельцы, вовсе не коллеги и борются друг с другом за обладание информацией о нашем времени?..

Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове Ренлунда, но никакого воздействия на него не оказали. Не было времени, чтобы раздумывать, кто и зачем собирается убивать друг друга. Надо было вмешиваться, а в сознании Ренлунда, около пятнадцати лет отдавшего оперативной работе в Службе, понятие вмешательства было нераздельно связано с необходимостью открытия огня…

И он приказал напряженно ждущему его команды снайперу:

— Огонь, Паша!

— Цель? — кратко спросил снайпер Паша, не отрываясь от окуляров телеприцела.

— Кожаная куртка, — так же кратко откликнулся Ренлунд.

Там, на пустыре, прозвучали первые выстрелы, но отсюда они слышались, лишь как безобидные хлопки.

Паша нажал кнопку спуска, и длинная труба снайперской установки содрогнулась, выплюнув сгусток пламени в иллюминатор. И тут же в салоне аэра лихорадочно затрезвонил зуммер вызова на связь…

Последний раз Ружина Яхина стреляла из пистолета в тире несколько лет тому назад. К тому же, она никогда не отличалась меткостью, и всевозможные проверяющие и инструкторы ставили ей зачет по огневой подготовке еще до начала стрельб, только за то, что она соизволила явиться в тир. Поэтому сейчас у нее не было никаких шансов, чтобы выиграть дуэль с капитаном полиции, который за время своей службы так же привык пользоваться оружием, как все цивилизованные люди привыкают пользоваться ложкой и вилкой. Ружина этого не знала, но даже если бы и знала, то едва ли поступила бы иначе. Она принадлежала к той категории людей, которые для спасения ближнего своего обязательно изберут такой способ, чтобы нужно было пожертвовать своей жизнью…

Приняв Сверра за полицейского (и, в сущности, не намного ошибившись в этом), Яхина выхватила свой «кроссман» и, развернувшись лицом к нападавшему, несколько раз выстрелила в его направлении. Стальные пульки, выброшенные из ствола сжатым газом, с силой ударили Сверра в грудь и лицо, причинив ему лишь несколько синяков и легкое сотрясение мозга. Если бы выстрелы были произведены в упор, то, возможно, эффект был бы намного большим: на расстоянии до пяти метров из «кроссмана» можно было запросто пробить насквозь шестимиллиметровый лист фанеры.

Однако подпускать вооруженного незнакомца вплотную Ружина не собиралась, инстинктивно угадав его намерение выстрелить в Ставрова.

Капитан пошатнулся, закрыв свободной от оружия рукой лицо, но тут же снова выпрямился и выстрелил. Только теперь уже не в Ставрова, а в сопровождавшую его женщину, которая стала столь нежданным препятствием на его пути. Он сделал всего три выстрела не целясь, но каждого из этих выстрелов хватило бы, чтобы убить Ружину наповал. Тело Яхиной с тремя сквозными ранениями — в области сердца, в лоб и в сонную артерию — было отброшено крупнокалиберными серебряными пулями к стене дома и медленно сползло на землю уже в виде окровавленной и безобразной совокупности плоти и костей…

На эти три выстрела Сверр затратил не больше, чем полторы секунды, и именно этого времени оказалось достаточно самонаводящейся пуле, выпущенной снайпером из группы Ренлунда, чтобы преодолеть расстояние в два километра и ударить полицейского сзади под левую лопатку — точно в то место, которое чип самонаведения опознавал по специфическим для данной цели ритмичным пульсациям…

Капитан выронил пистолет и попытался оглянуться, словно надеялся посмотреть перед смертью в глаза тому, кто убил его, но сил у него на это простое движение уже не оставалось, и он так и рухнул лицом, повернутым вбок, на асфальт…

Ставров сделал было шаг к тому, что еще несколько секунд назад было прелестной женщиной по имени Ружина, но увидел, как с неба над горизонтом к нему устремилось что-то стремительное и хищное и, повернувшись, пустился бежать за угол.

Он обогнул здание и чуть не налетел на чисто одетого человека, чем-то знакомого ему и в то же время не имевшего для Ставрова ни имени, ни фамилии. Прошло еще несколько долгих секунд, прежде чем Георгий вспомнил, где и при каких обстоятельствах он встречался раньше с этим незнакомцем. Набережная Москва-реки, и аккуратный человек на скамейке, предсказавший потерю бумажника одним из спорящих мужчин… Если на свете есть ангелы-хранители, то этот тип явно был одним из них по отношению к Ставрову.

Ставров не успел ничего сказать, как «ангел-хранитель» ухватил его своими цепкими пальцами за плечо и скороговоркой пробормотал без всяких интонаций, знаков препинания и вступлений:

— Слева от вас вход в подвал дверь открыта прячьтесь и переждите я их уведу а Букатина больше не ищите он умер этой ночью…

И, отпустив Ставрова, с неожиданной прытью кинулся бежать по тротуару между деревьями куда-то влево. Железная дверь в подвал, к которой спускались щербатые ступеньки, действительно была не заперта, и Георгий оказался в темноте, где что-то капало. Осторожно нащупывая ногами землю, на которой попадались самые неожиданные предметы в виде какого-то громоздкого хлама и перевязанных не то ящиков, не то пачек бумаги, Ставров прошел в глубину подвального коридора, два раза чуть не споткнувшись о ржавые скользкие трубы. В одном из отсеков было светло благодаря тусклому крохотному оконцу почти под самым потолком. Пришлось соорудить некое подобие подставки, чтобы дотянуться до оконца.

Подвальное окно выходило как раз на ту сторону улицы, куда побежал спаситель Ставрова. Там разворачивалась внушающая трепет сцена погони. Зрелище было впечатляющим. Движение на улице было уже перекрыто машинами с фарами-мигалками и включенными на полную мощь сиренами. Редкие прохожие испуганно жались к стенам домов, а целая ватага вооруженных до зубов людей в униформенных комбинезонах преследовала мчащегося, как заяц, зигзагами человека. Никто не стрелял, но голос в мегафон ревел на всю улицу: «Гражданин, остановитесь!.. Стойте или будем стрелять!»…

Убегавший человек на мгновение обернулся, и Ставров прищурился, пытаясь разглядеть его получше. Ему показалось, что незнакомец совсем не такой, каким он был еще несколько минут назад. Что-то в нем изменилось, но что именно?..

Группа преследователей, стоя на открытой платформе без колес, парящей в метре от земли, стремительно нагоняла беглеца, но когда до него осталось совсем чуть-чуть, и один из людей в комбинезонах уже протянул руку, чтобы ухватить бегущего за руку, незнакомец внезапно сделал быстрый финт, и пытавшийся схватить его, потеряв равновесие, загремел с тележки на тротуар, на ходу переворачиваясь через голову, а платформа, накренившись, вильнула и врезалась в рекламную голоустановку. Грохот, лязг, звон бьющихся стекол… людей в униформе раскидало в стороны, платформа завертелась на месте квадратным огромным волчком, а потом вспыхнула ярким пламенем и взорвалась, обрушив водопад стекол из окрестных зданий.

Отвлекшись на секунду на это впечатляющее зрелище, Ставров вдруг обнаружил, что потерял из виду своего спасителя. И не он один, судя по тому, как завертели головами во все стороны люди в комбинезонах и экипажи машин с мигалками.

Человек, играющий роль ангела-хранителя Ставрова, пропал без следа на глазах у сотен людей.

И только теперь Георгий осознал, чту же в этом человеке несколько секунд назад ему показалось необычным. У незнакомца, когда он оглянулся на бегу, было его, Ставрова, лицо, и одежда была в точности такая же, как на Ставрове, хотя Георгий мог бы поклясться, что в момент их встречи Спаситель был одет совсем в другое — в элегантный черный костюм с галстуком.

Кто-то явно оберегал его, Георгия Ставрова, от тех опасностей, которые подстерегали его в чужом времени на тернистом пути ликвидатора «предателей»…