"Багровые волны" - читать интересную книгу автора (Максимушкин Андрей Владимирович)

5

Через три часа после инцидента с гидропланом Б-27 посчастливилось напороться на пару палубных бомбардировщиков. Сигнальщики вовремя заметили опасность, и подлодка успела погрузиться и сменить под водой курс. Наблюдавший за действиями команды, Виктор Котлов как бы невзначай проронил в слух:

— Скорей всего выжили.

— Стоп машинам. Акустикам бдить! — скомандовал старпом.

Похвала контр-адмирала польстила капитан-лейтенанту Зубко. Тем более, происшествие выпало на вахту старпома. Командир корабля в это время отдыхал от дежурства. Вся ответственность за корабль, экипаж и выполнение учебных задач лежала на вахтенном офицере.

— Слышен приглушенный сигнал на норд-норд-вест. Шумы быстроходного корабля, дистанция не менее десяти миль — положительно Зубко сегодня везло. Второе интуитивно принятое решение и опять верное. Если в первый раз офицер приказал погружаться, даже не дослушав до конца рапорт наблюдателя, как и положено по уставу. То сейчас идея заглушить моторы и дать акустикам "минуту тишины" полностью принадлежала капитан-лейтенанту.

— Малый вперед. Акустикам щелкнуть цель гидролокатором.

— Есть, малый вперед — ответили из кормовых отсеков — заряд аккумуляторов пятьдесят процентов.

— Вот так, и не следовало спешить с гидролокатором — проворчал Котлов.

Наблюдателю было ясно, что если на поверхности идет эсминец, и у него работает станция, то сейчас начнется охота. Почувствовав звуковые волны от гидролокатора, акустики противника будут очень злы, и посчитают делом чести подвести нахальную подлодку под свои бомбометы.

— Акустики, где доклад? — старпом нервно рыкнул в микрофон.

— Эхо слабое. Предположительно, большой сторожевик или эсминец, скорость 17 узлов. Повторяю простукивание.

— Отставить гидролокатор! — выпалил влетевший на центральный пост командир корабля — погружение.

— Мы на глубине 60 метров — невозмутимым тоном ответствовал боцман.

Старший мичман Окунев стоял возле манометров и стрелочных указателей положения рулей, внимательно разглядывая пузырек кренометра, да с таким видом, будто от этого зависела судьба подводной лодки и всего экипажа. Заслуженный, приросший к флоту боцман иногда посматривал на своих командиров с некоторой долей снисходительности. Дескать, молоды еще командовать.

— Нырять на сто метров. Командиру БЧ-5 доложить ситуацию в пятом и шестом отсеках.

— Заряд аккумуляторов пониженный — немедленно отозвались из дизельного отсека — машины и оборудование в порядке. Можем идти малым ходом пять часов.

— Хреново. Не успели зарядить — с этими словами старпом вытер со лба испарину.

Подводная лодка быстро погружалась с креном на нос. Как только стрелка глубиномера достигла отметки сто метров, боцман стабилизировал корабль рулями. Двое краснофлотцев в это время выравнивали лодку перекачкой балласта между цистернами.

Акустики докладывают, что быстроходная цель приближается. Корабль идет прямо на подлодку. Ситуация критическая. На центральном посту на мгновение повисла тяжелая гробовая тишина. Обстановка в буквальном смысле слова давила на плечи. Моряки, насупившись, склонились над своими рабочими местами. Чудовищное забортное давление камнем тяготело над людьми.

— Полный ход — в глазах Дмитрия Самойлова сверкнули искорки.

— Право руля! Стоп машине.

Разогнавшись до шести узлов, подлодка резко сменила курс и легла в дрейф.

— Эсминец по левому борту. Удаляется — в голосе акустика звучали отчетливые нотки восторга.

— Рано радуетесь. Меня так в сороковом эсминец три часа подряд мурыжил — пробурчал Виктор Котлов.

Державшийся рядом с контр-адмиралом немецкий наблюдатель согласно кивнул и вдруг быстро перекрестился. Жест фрегатен-капитана Дитриха Борхерта не остался незамеченным офицерами советской подлодки. Старпом ехидно усмехнулся и отвернул голову в сторону. Командир БЧ-4 лейтенант Бергадзе пробормотал что-то по-грузински.

— Остановился. Шумы стихли — звучит громкий шепот акустика.

— Отрубить вспомогательные механизмы — реагирует капитан второго ранга Самойлов.

Стих привычный гул вентиляции. Одновременно погасло основное и включилось аварийное освещение. «Дед» по-своему расценил приказ командира, и решил экономить электроэнергию.

— Шум. Он приближается. Левый борт. Пеленг….

Гидроакустика оборвал глухой рокот подводного взрыва. Брум. Брум. Пауза и еще один удар. Подлодку чувствительно качнуло ударной волной.

— Твою мать! — одновременно слетело с губ Котлова и Самойлова. Остальные слишком поздно поняли, что происходит.

Боцман громко ойкнул и присел, закрывая голову руками. Палуба под ногами дрогнула, качнулась, подлодка подпрыгнула, старший мичман опрокинулся набок и чувствительно приложился головой об угол кожуха блока контроля. Командир БЧ-2-3 прыгнул к пультам управления торпедной стрельбой. В голове старшего лейтенанта Владимирского была только одна мысль — найти эту гадину, и засадить ей пару приветов под киль. Только переключив приборы на режим залповой стрельбы, он вспомнил, что вообще-то говоря, идут учения. Наверху должны быть наши.

— Найн. Это не маневры — отчетливо произнес Дитрих Борхерт.

— Потом будем разбираться. Самойлов, командуй — контр-адмирал Котлов нехорошо прищурился. По его напряженному лицу и сведенным судорогой скулам было видно, что вскоре кому-то сильно не поздоровится.

Три бомбы, и тишина. Акустики напряженно вслушивались в шумы эсминца. Неприятель прошел в пяти кабельтовых за кормой подлодки, развернулся и начал удаляться. Шум винтов опять затих. Самойлов медленно обвел взглядом отсек, громко вздохнул и потянулся к микрофону связи с постом старшего механика. На плечо командира подлодки легла тяжелая рука контр-адмирала.

— Не надо — одними губами прошептал Виктор Котлов.

— Ждем? — так же тихо отозвался Самойлов.

Полчаса показались подводникам целыми сутками. Наконец после долгих тягучих, свинцовых минут напряженного выжидания гидроакустики доложили, что эсминец дал ход и удаляется.

— Малый вперед — капитан второго ранга Самойлов прищурился, выпячивая вперед нижнюю челюсть. Он остро переживал свою ошибку. К счастью рядом оказался командир бригады и вовремя остановил молодого командира.

— Бывает — кивнул бровями контр-адмирал, он чувствовал состояние подчиненного и не хотел, чтобы тот корил себя за надуманный проступок.

Неоднократно попадавший под глубинные бомбы, Котлов знал, что решение Самойлова тоже могло быть верным. Здесь нет однозначного ответа. Опытные повоевавшие подводники действовали по большей части интуитивно, не раздумывая. Уход от корабля ПЛО это ведь поединок, дуэль двух человек с завязанными глазами, ничего не знающих друг о друге. Все делается на слух, маневрируя пытаешься предугадать встречный маневр противника. Де-факто выигрышных рецептов нет. Противник может оказаться умнее, разгадать твою хитрость, или наоборот — не понять, что ты ему за медузу подкладываешь, и тупо ударить, где не ждешь.

Только убедившись, что на поверхности чисто, командир Б-27 разрешил всплыть. Поднявшись на перископную глубину, подводники минут десять осматривали горизонт и небо через окуляры, и только затем Самойлов приказал продуть балласт. Первым делом боевая часть наблюдения и связи включила радар.

Невидимый луч обежал окружность в 360 градусов, сканируя горизонт. На экране электронно-лучевой трубки чисто, ни одной отметки. Только сейчас кавторанг Самойлов почувствовал, что с его плеч свалился тяжелый груз. Командира качнуло так что он был вынужден схватиться за планшетный столик. Сердце в груди бешено колотилось. Не смотря на свежий воздух, затягиваемый в чрево подлодки вентиляторами, в отсеке было нестерпимо душно.

Самойлов оглянулся в поисках командира бригады, но тот уже ушел в радиорубку. Котлов спешил. Он понимал, что это были не учения. И это не ошибка. Шифрование радиограммы не заняло много времени, благо сейчас есть специальные машинки. Короткий доклад о ЧП, запрос об изменениях обстановки, согласование перехода на дополнительный график радиосвязи и все это адресовалось главкому Атлантического флота адмиралу Головко.

Виктор Котлов будучи человеком опытным прекрасно знал, когда можно и нужно раздвинуть рамки инструкций, превысить свои полномочия, а когда нельзя. Сейчас был именно первый случай. Шифровка улетела в эфир и, минуя непосредственное начальство контр-адмирала Котлова в виде командующего подводными силами флота вице-адмирала Виноградова, была поймана паутиной антенн флагманского линкора "Советская Россия" и, пройдя все положенные инстанции, легла на стол командующего флотом.

В тот момент, когда адмирал Головко читал сообщение с Б-27, подлодка полным ходом шла к точке рандеву с дивизионом. Корабль отставал от графика движения, и кавторанг Самойлов решил рискнуть пробежаться в надводном положении не жалея дизелей. Не все были согласны с этим решением, старлей Владимирский тихонько пробормотал что, дескать, лучше аккуратненько, под РДП чапать, так оно спокойнее.

Бурчание командира БЧ-2-3 долетело до ушей Самойлова и не вовремя. Раздосадованный неудачно начавшимися учениями, встречей с чужим гидропланом, атакой какого-то эсминца полупиратского происхождения, а больше всего тем, что все эти безобразия творились на глазах командира бригады и немецкого гостя, командир подлодки устроил подчиненному публичный разнос. Бедного начальника минно-артиллерийской части разложили по полочкам, проперчили, пропесочили, торжественно поимели самым извращенным способом и послали в первый отсек.

— Твои бурундуки тавот жалеют, «рыбок» не смазывают вовремя, того и гляди, ржа проступит, контакты позеленеют. Вольно. Можете идти — завершив этой фразой профилактическую смазку клюзов, капитан второго ранга проводил бедного старлея уничижающим взглядом и молча повернулся к пульту управления насосами. Взгляд командира уперся в свежие сколы краски.

Теперь настала очередь боцмана. Бедняга не успел смениться с вахты, за что и пострадал. Досталось старшему мичману Окуневу за все и про все хорошее. Как заподозрил, с восхищением глядевший на неповторимое зрелище, Котлов в первую очередь за нотки превосходства, иногда проскальзывавшие в голосе Окунева и за недостаточно уважительное отношение к командирам.

По мнению Виктора Котлова, досталось людям зря, на авторитет командира они не посягали, все делали, как надо или как положено. Но вмешиваться в конфликт, принижать своим авторитетом командира корабля последнее дело. За подлодку и экипаж отвечает в первую и последнюю очередь кавторанг Дмитрий Самойлов. Ему и держать дисциплину на борту.

К району встречи Б-27 вышла с задержкой на полчаса против назначенного. Последние тридцать миль пришлось идти на перископной глубине. Хотя переход завершился благополучно, небо над головой было не так солнечно, как хотелось, над подлодкой ощутимо нависала тень угрозы. Опрос командиров подлодок по звукоподводной связи подтвердил худшие опасения Виктора Котлова. С-164 и Б-30 подверглись воздушным атакам. Капитан третьего ранга Серебряков доложил, что опознал в бомбардировщике «Авенджер». Самолет сбросил по курсу подводной лодки серию мелкокалиберных бомб.

Тревогу и неуверенность добавила шифровка с "Советской России". Полученное в назначенное время, радиосообщение адресовалось контр-адмиралу В. Н. Котлову лично, и было подписано адмиралом флота Арсением Головко. "Усилить бдительность. Возможны провокации со стороны флота США. Продолжать выполнять поставленной задачи". Коротко всеобъемлюще и понимай, как знаешь.

Наше командование умеет ставить задачи, да так, что и народная смекалка не поможет. К счастью, за успешное решение вопроса, у нас премируют ненаказанием за все то, что ты совершил, выполняя приказ. Котлову вспомнился Плимут голодного сорок первого года. Д-3 тогда стояла на приколе в плимутском порту, ждала очереди на капитальный ремонт. Экипаж жил на берегу в пригороде Плимута. Эх, насмотрелся тогда Виктор Котлов на английскую жизнь. Впечатлений надолго хватило.

Город сохранился неплохо. Бомбили его мало, при штурме не пострадал, ибо был взят за один день лихой атакой неполного полка десантников. Командовавший десантурой капитан госбезопасности Анатолий Верхотин догадался не разбрасывать свои силы в безнадежной попытке окружить город, а бил сжатым тяжелым кулаком по прямой, заставив англичан поверить, что город атакует минимум стрелковая дивизия. Говорят, у Верхотина даже было два-три танка. Разумеется английские «Валентайны». Если бы десантники не поспешили бы с атакой, то англичане быстро бы выяснили, что превосходят наступающих по численности в 3–4 раза, у атакующей стороны почти нет танков и артиллерии. Тогда десантникам в лучшем случае пришлось бы перейти к обороне. Это в лучшем случае.

После войны и подписания договора на аренду полуострова Корнуолл Плимут стал базой сначала передовой эскадры Балтийского флота, а с 44го года отдельного Атлантического флота. Бессменным комендантом базы был полковник Кривошеев, как получивший это назначение в декабре 40го, да так и приросший к городу и порту. Много воды утекло, многое поменялось в стране и мире, но ни у кого из командующих рука не поднималась сменить ставшего неотъемлемой частью Плимута заслуженного ветерана.

Много пришлось пережить коменданту и его немногочисленному гарнизону. Командование требовало: поддерживать порядок на вверенной территории, обеспечить лояльность местного населения, выловить и ликвидировать весь криминальный элемент, наладить работу порта, доков и ремонтных мастерских да еще обеспечить противодесантную оборону Плимута. Каждый пункт требовал серьезной кропотливой работы, требовал немалых средств и людских ресурсов, да еще нередко противоречил остальным требованиям.

Владимир Кривошеев выкручивался, как мог. Помогала крестьянская смекалка, умение работать с людьми, да резервы балтийской эскадры. Капитан первого ранга Левченко сам получил задачу закрепиться на Корнуолле и поддерживал сухопутный гарнизон всеми своими силами и резервами.

В городе и окрестностях было неспокойно. На полуострове скрывались дезорганизованные остатки разгромленных английских частей, больше похожие на оборванцев, партизан, но все с оружием. Население косо смотрело в сторону «оккупантов». Ночами на улицах царствовали банды грабителей и налетчиков, с ними не справлялись даже армейские патрули. Да ко всему прочему на Англию обрушился голод.

Раньше большая часть продовольствия завозилась с континента и из колоний. После разгрома Британии все изменилось. Если что и везли на остров, так это только оружие и американских наемников. Сильно поредевшие после битвы за Британию советский и германский флоты не могли обеспечить блокаду, авиация тоже не справлялась с защитой острова.

Голод был страшен. Враз выросли цены на продовольствие, фермеры спешно вооружались и не спешили продавать излишки со своих хозяйств. Склады в городах быстро опустошались, а по большей части разворовывались ушлыми дельцами и английской администрацией. Оккупация привела к остановке промышленности, тоже питавшейся за счет импортного сырья. Выброшенные на улицу люди потеряли свои накопления, фунт стерлингов обесценился. Немногие сохранившие работу счастливчики еле сводили концы с концами, но им хотя бы не грозила голодная смерть. Обеды в заводских столовых порой ценились выше любых денег.

В это страшное время, когда в Англии убивали за буханку хлеба, комендант Плимута принял неординарное решение, разом избавившее его от многих проблем. Началось с мобилизации всех желающих поработать на судоремонтных предприятиях, все плимутские мастерские получили заказы от советского флота. Одновременно советская власть установила контроль за владельцами предприятий, чтоб те не воровали у рабочих и вовремя платили зарплату. Заказы комендатура оплачивала полновесными советскими рублями и продовольствием. Были организованы общественные работы, за которые тоже платили, причем продовольствием по флотским нормам довольствия.

Флотское командование быстро поняло суть проблемы и обеспечило снабжение советской зоны, пусть и не как в Союзе, но терпимо. Проблема голода отступила на второй план. Зато население очень быстро поняло, в чьей руке миска с похлебкой и само навело порядок на полуострове. Повстанцы и бандиты без разговоров выдавались военным патрулям либо расстреливались самими обывателями.

К весне 41го года о самоуправстве коменданта стало известно в Москве. В Плимут вылетела комиссия во главе с наркомом Николаем Кузнецовым. Сопровождавшие моряков специалисты НКВД быстро разобрались в ситуации и увеличили лимиты на снабжение Корнуолла с учетом нужд местного населения. Также были рассмотрены и удовлетворены заявки местной промышленности на сырье, топливо и материалы. Полковник Кривошеев вместо нагоняя получил орден и немалые права почти полновластного хозяина военно-морской базы.

Слухи о корнуольском островке благоденствия быстро распространились по всей Англии. Весной советским пограничникам уже приходилось отбиваться от толп голодающих, стремящихся любыми путями попасть в советскую контрольную зону. Опять помогло НКВД и товарищи из трофейных комиссий. Прямо на границе организовали фильтрационный лагерь. Теперь все желающие могли предложить Советскому Союзу свои услуги. Специалистов, высококвалифицированных рабочих, ученых трудоустраивали в советской зоне или вместе с семьями вывозили в Союз.

Летом 41го было достигнуто соглашение с Германией об английских репарациях. Получивший несколько недостроенных кораблей СССР взял под свою опеку часть судостроительных заводов и быстро загрузил их работой. При этом советские управляющие платили рабочим и специалистам в полтора раза больше, чем немцы, организовывали при заводах столовые и общежития. Понятно дело, местные и потянулись к нашим.

Вот так, буханка хлеба помогла нашему флоту, спасла немало человеческих жизней и закрепила за Союзом Корнуолл. Плебисцит среди местного населения способствовал установлению советского протектората и закреплению аренды полуострова на 99 лет. Арендная плата была установлена в размере одной копейки за квадратный километр в год и пересмотру не подлежала.

Воспоминания о делах полковника Кривошеева незаметно повысили настроение Виктора Котлова. Жизнь уже не казалась такой мрачной и безысходной, да и в отсеках подлодки вроде стало светлее.

— Переживем — буркнул себе под нос контр-адмирал.

Под рукой Виктора Котлова целый дивизион подлодок, а рядом крейсируют еще два. Это сила, это 18 добротных средних и больших подводных лодок с крепко сколоченными экипажами и прошедшими огонь и воду офицерами. Многих своих командиров контр-адмирал знал не один год. Со многими он делил место в кают-компании, обед и глоток воздуха в тесных отсеках субмарин. В своих людях Котлов был уверен.

— Я понимать, мы драться с янки? — опять этот немец не вовремя пристал.

— Да, они пытаются нам помешать.

— Но мы в тельняшках — лицо фрегатен-капитана Борхерта расплылось в широкой улыбке.

— Товарищ контр-адмирал, с Б-24 передают, что у них внештатная ситуация — доложил старпом.

— Что?!

— Вышел из строя радиолокатор.

— Когда смогут починить?

— Сейчас уточню.

— Подожди, я сам переговорю с кап-три Донцовым — с этими словами Котлов сунул в карман бланк шифровки и поспешил в рубку гидроакустиков.

Подлодки дрейфовали на перископной глубине одной плотной группой. Связь была устойчивой. Контр-адмирал Котлов по дороге к гидроакустикам успел привести мысли в порядок и разговор вел спокойно. Повлиял на него и деловой тон командира Б-24. Борис Донцов вкратце пояснил, что из-за скачка напряжения в корабельной сети перегорели два каких-то там блока.

— Связисты и электрики устраняют повреждения, ищут причину скачка. Радиолокатор починить можно, но для этого нужны новые детали.

— Позови своего командира БЧ-4 и пусть он поспрошает коллег.

— Мы уже связались с «бегемотом». Они обещали передать нужный блок — отозвался Донцов.

— Вот и добре, сами со всем разобрались, и нечего было меня тревожить — добродушно проворчал командир бригады.

В действительности он сам вызвал на связь командира подлодки, но такие мелочи имеют обыкновение забываться.

Операция по передаче запасных частей с борта на борт прошла без сучка и задоринки. Легкое, почти незаметное волнение не мешало морякам. Заодно подводники получили редкую в походе возможность размяться на палубе, подышать свежим воздухом. Наблюдавший за коллегами в перископ, Виктор Котлов отметил, что капитан третьего ранга Донцов лихо выполнил маневр причаливания к атомоносцу Б-32. С корабля на корабль перекинули мостки, связисты обменялись мешками с аппаратурой.

А вот с отчаливанием вышла заминка. Котлов был готов поспорить на коробку кубинского табака, что задержка искусственная. Просто, моряки упросили командиров подлодок не спешить с погружением. Знакомое дело. Высыпавшие на палубы моряки осмотрели надводные части легких корпусов, проверили зенитные установки. На Б-32 успели разобрать и вновь собрать кожух РДП.

Операция с обменом ремкомплектами таким образом растянулась на два часа. Дмитрий Самойлов уже собирался дать командирам Б-24 и Б-32 сигнал к срочному погружению и потребовать отчет о проделанных работах, то те и сами вовремя догадались не испытывать начальственное терпение свыше допустимого. Три минуты, и подлодки ушли на глубину, над гребнями волн остались только тонкие трубы перископов и РДП.