"Только однажды" - читать интересную книгу автора (Лэндис Джил Мари)

Глава 1

Бостон, август 1816 года

В последний раз пробормотав краткую молитву святому Иосифу в холле своего особняка в Бостоне, Джемма О'Херли направилась к кабинету отца. Толстая ковровая дорожка, устилавшая пол, заглушала звук шагов ее маленьких ножек, обутых в атласные малиновые туфельки под цвет платья. Эти изысканные вещи отец приобрел для нее во время своей последней поездки за границу.

В доме было тихо, как в мавзолее. Остановившись перед дверью, девушка пригладила пальцами непокорные белокурые локоны. Ее длинные густые волосы постоянно сопротивлялись гребешкам и шпилькам. Но, памятуя о том, как много значения придает ее отец внешнему виду, она постаралась привести их в порядок, желая выглядеть как можно лучше.

Джемма осторожно постучала в дверь и принялась ждать.

Она редко виделась с отцом. Пальцев на руках и ногах вполне бы хватило, чтобы подсчитать общее количество часов, проведенных этим джентльменом с собственной дочерью за целую жизнь. Все свое время он отдавал бизнесу и не желал тратить его ни на что другое. Даже на свое единственное дитя.

Но вскоре все должно было измениться.

Джемма открыла дверь и проскользнула внутрь, как только отец откликнулся и пригласил ее войти. Беззвучно затворив за собой дверь, она прижалась спиной к ее твердой гладкой поверхности. Отец стоял на другом конце комнаты, глядя в окно, выходившее на улицу.

Ожидая, пока отец повернется к ней лицом, Джемма молча наблюдала, как он вытащил свой носовой платок и промокнул лоб, потом аккуратно сложил платок по прежним складкам и убрал его в карман, а затем слегка подправил и без того безупречный галстук. Даже удушающая жара не повлияла на облик педантичного успешного бизнесмена, каким он и являлся.

Джемма сама попросила отца об этой встрече и была крайне удивлена, когда он действительно чуть раньше оставил свою контору в пакгаузе, чтобы уделить ей несколько минут перед обедом. Томас О'Херли всегда очень высоко ценил свое время. Ему, безусловно, хотелось, чтобы дочь не тратила минуты даром, а сразу перешла к делу, и, отлично сознавая это, Джемма, сложив ладони вместе, собрала все свое мужество и приступила к объяснениям:

– Отец, последнее время я очень много думала о будущем…

– Как и я, Джемма. Как и я.

Он медленно повернулся и внимательно посмотрел на дочь. Глаза его были такими же голубыми, как и у нее. Это был пожилой мужчина в отличной форме, подтянутый и элегантный, лысый, с густыми бакенбардами и круглыми, как у младенца, щеками над пышными усами, тронутыми сединой. Поднявшись из самых низов, отец ее стал одним из богатейших людей на всем восточном побережье.

Джемма вздохнула с облегчением: похоже, разговор начался удачно.

– Я так рада, что мы думаем одинаково, – произнесла она. – Теперь, когда я окончила школу, мне кажется, пришло время задуматься о будущем, как вы считаете?

– Смышленая девочка. У тебя всегда была светлая голова, хотя этот старый негодник, твой дед, и пытался забить ее всякой чепухой. Полагаю, теперь самое время остепениться.

Остепениться? Подобная идея никогда не приходила ей в голову. На мгновение девушка ощутила тревогу, но тут же ринулась вперед.

– Всю неделю, с тех пор как мы получили известие о смерти мистера Финли, я пыталась придумать, чем бы я могла быть полезна компании. Как вы знаете, я хорошо управляюсь с цифрами, и мне бы очень хотелось повсюду разъезжать с вами, отец. Помогать вести дела, выполнять обязанности вашего личного секретаря. – Джемма умолкла, ожидая одобрения отца.

Он же посмотрел на нее так, словно она внезапно обросла перьями.

– У меня уже есть секретарь, – нерешительно пробормотал он, что было на него абсолютно не похоже.

– Но Джефферсон стареет, без сомнения, он собирается на пенсию. В любом случае частые поездки через океан, в лондонскую контору и обратно, ему уже не по силам.

– Джемма, Джефферсон всего на пять лет старше меня.

Она пожала плечами:

– Какая разница? Я никогда не умела определять возраст. Должно же найтись что-нибудь, что я могла бы делать в конторе, отец. Я больше не могу сидеть здесь целыми днями и вышивать. Миссис Грин может с закрытыми глазами одна управиться с домашним хозяйством. Мне необходимо найти себе какое-нибудь стоящее занятие. Я хочу чувствовать себя нужной, полезной. Я уже подумывала стать писательницей, но знаю, что вы бы этого не одобрили.

– Для чего? Ты ведь женщина, Джемма.

Девушка снова вздохнула:

– В том-то и проблема. – Джемма улыбнулась, вспомнив, как хвалила сестра Мэри Мартин ее выдающиеся способности выдумывать оригинальные фантастические истории. – Знаете, у меня редкий дар к сочинительству.

Он ничего не ответил, но повернулся и молча направился к приставному столику, где дорогие хрустальные бокалы различных форм и размеров, аккуратно выстроившись один за другим ровными рядами, словно солдаты, ярко сверкали всеми цветами радуги в лучах летнего солнца. Долгие годы экономка миссис Грин неукоснительно следила за тем, чтобы их большой особняк содержался в идеальном порядке сверху донизу. В нем не было ни единой вещицы, которая не находилась бы всегда на своем месте, накрахмаленная и выглаженная – или же сверкающая, подобно только что отчеканенной монете.

Не глядя на дочь, О'Херли налил в бокал изрядную порцию коньяка. Джемма молча ждала. Он повертел в руке бокал, взбалтывая дорогой французский напиток. Девушка наблюдала, как янтарная жидкость обволакивает хрустальную стенку подобно меду. Рука отца слегка дрожала. Как только Джемма заметила его нервозность, волнение немедленно передалось и ей.

Ни разу в жизни девушка не видела, чтобы ее отец нервничал. Как основной партнер компании «О'Херли и Финли импорт» он успешно справлялся с любыми коммерческими проблемами. Большую часть жизни он потратил, заключая прибыльные сделки, и всегда побеждал своих конкурентов.

Отец осторожно поставил бокал на угол письменного стола, снова пробежался пальцами по галстуку, затем оправил спереди сюртук, прошелся ладонями по узкой талии. Когда он откашлялся, прочищая горло, Джемма поняла, что отец собирается сообщить что-то очень важное. Что-то, о чем он не решается ей сказать.

Наконец он промолвил:

– Собственно говоря, мне очень нужна твоя помощь, Джемма.

«Благодарю тебя, святой Иосиф!» Тревога девушки исчезла.

– Я знала, что вы меня поймете. Я готова сделать все, что в моих силах, чтобы научиться вести дела.

Ей с трудом удалось сдержать свою радость, которая быстро угасла, как только до Джеммы дошло, что говорит отец.

– Я вовсе не имел в виду твое участие в бизнесе. – Он обошел вокруг письменного стола, отпер боковой ящик и слегка склонился над ним, чтобы отыскать что-то внутри. Когда он выпрямился, в руке у него была солидная пачка документов. Лицо его было серьезным. Лоб прорезали глубокие складки, усыпанные каплями пота.

– А что вы имели в виду?

– Прежде всего я прошу, чтобы ты меня выслушала.

– Звучит не слишком обнадеживающе, – удрученно заметила Джемма.

– Еще до того, как умер Финли, я решил перевести нашу компанию в Новый Орлеан.

– Но вам все равно нужно будет ездить в Лондон, чтобы улаживать дела, разве не так? Я надеялась, что вы наконец согласитесь взять меня с собой за границу. Все так неожиданно! Вы вернулись из Нового Орлеана уже пару месяцев назад. Почему вы сразу ничего не сказали?

Отец не имел обыкновения обсуждать с ней свои планы, но этот переезд был настолько значительным событием, что Джемма просто не могла поверить, что он решил сообщить ей об этом лишь сегодня. Тревога сменилась возбуждением и радостным предвкушением. Девушка постоянно просила отца брать ее с собой в поездки, но он никогда не соглашался. Теперь же, совершенно неожиданно, целый мир должен был открыться перед ней.

«Вот оно, девчурка Джемма! Тебе выпал шанс пережить приключение!» – мысленно услышала она голос своего дедушки Холла.

– С тех пор как кончилась война, долина реки Миссисипи становится все более привлекательной для коммерции, причем такими темпами, на которые никто не смел даже надеяться. Я продам имущество Финли в Лондоне и после своего возвращения, как только улажу все дела Финли, снова открою компанию «О'Херли импорт» в Новом Орлеане. Я навсегда перебираюсь в Луизиану.

Джемма оглядела кабинет, знакомый ей до мельчайших подробностей. Стены, сплошь покрытые книжными полками, ряд широких окон, из которых открывался великолепный вид на залив, портрет матери в золоченой раме. Это был ее родной дом, единственный, в котором ей довелось жить. Но она с радостью попрощается с ним, если это означает начало новой жизни, новые впечатления, новый жизненный опыт. Ей больше не придется полагаться только на собственное воображение или воспоминания о дедушкиных рассказах.

– Это будет чудесно, отец! Ворота в другой мир. – Она умолкла, припомнив, что сначала ему предстоит уладить дела Финли. – Я понимаю, как много придется здесь сделать, чтобы подготовиться к переезду, но мне все-таки хотелось бы сначала съездить с вами в Лондон.

– Боюсь, это еще не все. Думаю, тебе лучше присесть.

Джемма почувствовала, как внутри у нее все сжимается, и инстинктивно вцепилась пальцами в малиновый шелк своих юбок.

– Я лучше постою, – прошептала она, не отрывая взгляда от бумаг, которые отец держал в руке.

Томас О'Херли глубоко вздохнул, взглянул на документы и торопливо заговорил:

– Во время моей последней поездки в Новый Орлеан я подписал этот брачный договор между тобой и одним креольским аристократом, богатым молодым человеком по имени Алекс Моро…

– Что вы сделали?! – У Джеммы подогнулись колени.

– Он сможет обеспечить тебе роскошную жизнь.

– Мне не нужна роскошная жизнь. Я не хочу…

Отец взмахом руки заставил ее замолчать.

– Выслушай меня. Я потратил жизнь, чтобы сколотить состояние. Я всегда баловал тебя. К твоим услугам были и богатство, и привилегии, ты получила прекрасное образование, потому что я хотел обеспечить тебя всем, чего мой отец никогда не имел возможности дать мне. Так или иначе, но когда ты возвратилась из монастырской школы, оказалось, что ты уже совсем взрослая. Настало время позаботиться о твоем будущем. Естественно, я хочу, чтобы ты получила самое лучшее. Что же в этом плохого?

Джемму охватила паника. Слезы подступили к ее глазам, ей с трудом удавалось их сдержать. Фигура отца, державшего в руке проклятый брачный договор, мерцала и расплывалась у нее перед глазами.

Как он мог так с ней поступить? Джемма смахнула предательские слезы тыльной стороной ладони.

– Мне всегда хотелось только одного – чтобы мы стали ближе. Мне хотелось путешествовать вместе с вами и повидать мир. Почему я не могу принять участие в открытии нового представительства компании, вместо того чтобы выходить замуж за этого… этого Алекса Моро?

Осознав, что она буквально умоляет отца, Джемма напомнила себе, что он терпеть не может слез, как и любых проявлений слабости.

Джемма сама не могла понять, почему она ждет, что отец сейчас поведет себя иначе, чем всегда. Томас О'Херли никогда не проявлял открыто своих чувств к ней, ни разу в жизни не сказал, что любит ее. Для него было достаточно, что он покупал ей дорогие вещи, щедро дарил подарки и обеспечивал всем самым лучшим, что только можно приобрести за деньги. Простые человеческие проявления нежности, ласковые слова любви были ему чужды.

Джемма отерла слезы и выжидающе смотрела на отца, стоявшего в другом конце комнаты. Она отчаянно нуждалась в его любви, но не представляла себе, как ее завоевать.

– Поверь мне, Джемма. Я много думал, прежде чем принять такое решение. Этот союз заключается для твоего же блага.

Союз. Бизнес. А она для него всего лишь пешка. Джемма глубоко страдала, но эта боль не смогла заглушить кипевшую в ее душе ярость.

– Для моего блага? Отец, вы слишком опытный бизнесмен, чтобы подписать брачный договор и ничего от этого не выгадать.

Изрядно вспотевший Томас вытащил носовой платок и снова аккуратно промокнул лоб.

– Ты права. Сказав, что нуждаюсь в твоей помощи, я именно это и имел в виду. Все креолы тесно связаны между собой, словно нитки в клубке. Твой брак с отпрыском одной из их влиятельнейших семей чрезвычайно поможет мне, когда я начну налаживать там деловые связи. Я хочу открыть новое отделение «О'Херли импорт», прежде чем речная торговля получит широкое распространение. Американцы сейчас толпами устремились в Новый Орлеан.

– Вы продали меня, – с горечью прошептала Джемма. – Продали тому, кто предложил самую высокую цену.

– Ничего подобного я не делал! Это обычное брачное соглашение. И, черт возьми, девочка, заключил я его для твоего же блага.

– На смертном одре дедушка Холл обещал мне, что до замужества я смогу вдоволь повеселиться на празднике жизни.

Томас в досаде хлопнул бумагами по ладони.

– Я проклинаю тот день, когда позволил этому старому нищему пустозвону переехать сюда. Твоя очаровательная головка набита всякой дребеденью. Разве ты не понимаешь, что он выдумал все свои истории? Почему спустя девять с лишним лет после того, как этот человек умер и погребен в земле, он все еще оказывает на тебя огромное влияние, чего никогда не удавалось мне?

Джемма тяжело вздохнула. Ей скоро исполнится девятнадцать. Она давно уже не ребенок. Пришло время рассказать отцу о той щемящей боли, которая долгие годы омрачала ее жизнь, о жгучем желании, которое она скрывала в тайниках своего сердца.

– Возможно, потому, что за то короткое время, которое ему оставалось, мы провели вместе гораздо больше часов, чем вы уделили мне за всю мою жизнь.

– Я усердно гнул спину, чтобы обеспечить тебя всем необходимым…

– Всем, кроме того, чего бы мне больше всего хотелось. Вашего присутствия, вашей любви. Мне хотелось быть частью вашей жизни, а не просто еще одним экспонатом вашей обожаемой собственности.

Томас все сильнее хмурился, губы его сжались в твердую линию. Джемма и не предполагала, что такое возможно, но он еще больше помрачнел. Джемма понимала, что гневить отца – не лучший способ переиграть его.

Напряженность в комнате стала почти невыносимой.

– Вы же знаете, я сделаю все, о чем вы меня попросите…

– Тогда сделай это, Джемма. Пожалуйста… Девушка отвернулась, чтобы вытереть слезы, прежде чем они заструятся по ее щекам. Джемма никогда не допускала, чтобы отец увидел, как она плачет. Никогда, с тех самых пор, когда еще ребенком усвоила, что даже при малейшем намеке на слезы он немедленно отсылал ее к няньке.

В тягостном молчании О'Херли положил договор на стол и взял свой бокал. Затем снова направился к столику с напитками. Руки его дрожали, когда он поднял графин и вытащил тяжелую хрустальную пробку. Когда он наконец повернулся к девушке, Джемма уже взяла себя в руки. Но прежде чем она успела заговорить, он продолжил свою речь:

– Как только здешние молодые люди обнаружат, что ты вернулась домой, посыплются предложения руки и сердца. Замужество и семья – вот естественный выбор для тебя.

«Не забывай свое обещание, девчурка Джемма. Не позволяй ему опутать тебя», – услышала она очередное дедушкино предостережение.

– До своего перехода в другую семью, под опеку чужого мужчины, мне хотелось бы посмотреть мир, – сказала она.

– Поверить не могу, что нам приходится это обсуждать. – С потерянным выражением в глазах Томас поднял взгляд к портрету Марджери Холл О'Херли, укоризненно покачал головой и залпом осушил свой бокал.

Отчаяние Джеммы все возрастало.

– Разве вы не понимаете? Я пока еще не готова связывать себя узами брака. Я только что провела девять лет в монастырской школе. Я хочу повидать свет, у меня есть свои заветные мечты, отец. Мне хочется приключений.

– Не будь смешной.

Столь холодный ответ на ее откровенную мольбу был подобен пощечине.

– Смешной? Почему мужчине дозволено желать исследовать мир, а женщине надлежит поспешно угомониться и расстаться со своей свободой?

– Будь проклят твой чертов дед! – Томас с таким раздражением хлопнул бокалом о стол, что остатки коньяка едва не выплеснулись наружу.

Он без особого энтузиазма принял в дом отца своей жены, когда немощный старик девять лет назад постучался к ним в дверь, но до сегодняшнего дня Джемма даже не представляла себе всю глубину неприязни отца к деду. Теодор Холл прибыл в Бостон, чтобы провести там последние несколько месяцев отпущенной ему жизни. Он был вынужден принять милостыню от своего зятя, в противном случае ему пришлось бы умереть на улице в одиночестве. Искатель приключений без гроша в кармане, дедушка Холл провел большую часть жизни в море, побывав практически во всех известных портах. Поскольку отец Джеммы оценивал людей по их состоянию, в его глазах Теодор Холл был полным ничтожеством. Для Джеммы же дедушка был героем, рассказчиком занимательных историй, обладателем более высоких ценностей, чем богатство. Он владел сокровищницей воспоминаний и щедро поделился ими с внучкой перед своей смертью.

– Если бы я была вашим сыном, а не дочерью, вы бы ожидали, что я буду искать приключений и вести интересную жизнь, не правда ли? Но нет… Это не для меня. Я ведь женщина, поэтому вы приняли решение, даже не посоветовавшись со мной. Знаете, дедушка сказал мне однажды, что жалеет только об одном – что моя мама умерла слишком молодой, так и не успев по-настоящему пожить.

Сначала Джемма подумала, что отец не собирается ей отвечать, однако он все-таки заговорил, но его слова звучали так тихо, что она едва могла их расслышать.

– Мы были очень молоды и любили друг друга, твоя мать и я. Она умерла, произведя на свет тебя. Не думаю, что она хотела бы променять хоть одно мгновение своей жизни на приключения.

Впервые в жизни Джемма услышала хоть чуточку любви и уважения в его голосе. Она молча смотрела, как отец ставит пустой бокал на стол. Глаза его непривычно блестели. Девушка затаила дыхание. Может быть, настал наконец тот чудесный миг, о котором она так долго и усердно молилась?

Теперь он попросит у нее прощения и скажет, что брачный договор был всего лишь большой ошибкой. Что ей не придется выходить замуж за незнакомца. Они будут работать вместе. Она станет его правой рукой. Он станет отцом, о котором она всегда мечтала.

Теперь он раскроет ей свои объятия и покажет, как он ее любит.

Но когда взгляды их встретились, она не увидела в его глазах ничего, кроме твердой решимости настоять на своем.

Чуда не произошло.

– Джемма, не нужно все усложнять. Я сделал это ради тебя. Со временем ты поймешь, что я был прав. Ты непременно полюбишь Александра Моро. Я слышал, что он красивый, обаятельный, честный и благородный человек.

– Так, значит, вы и в самом деле ожидаете, что я выйду замуж за него? За человека, которому вы должны заплатить, чтобы он женился на мне?

– Я не должен ему ничего платить, – пробормотал Томас О'Херли.

– Разве в соглашении не оговорено приданое?

Загнанный в угол, отец смущенно пожал плечами:

– Так, небольшое.

– Зная вас, можно заключить, что на это «небольшое» приданое целая семья смогла бы сносно просуществовать долгие годы.

– Я не намерен идти на попятный. Я не могу. Я заключил это соглашение с семейством Моро, и мне необходимо твое сотрудничество. Я никогда раньше ничего у тебя не просил, разве не так? – Отец судорожно вздохнул. – Я никогда в жизни никого ни о чем не просил. Но теперь я прошу тебя, Джемма, если ты меня любишь, помоги мне сохранить свое доброе имя и обезопасить будущее нашей компании. Пожалуйста, сделай это для меня. Обещай, что выйдешь замуж за Алекса Моро.

Происходившее напоминало страшный сон. Кошмар, который вопреки ее молитвам никак не кончался. Джемма вонзила ногти в ладони в надежде, что боль ее разбудит. Однако отец все еще стоял перед ней, капельки пота обильно усыпали его лоб. Он выжидающе смотрел на нее, требуя ответа.

Отец заявил, что в жизни никогда ничего ни у кого не просил, и Джемма знала, что это правда. Он также до сих пор никогда не требовал от нее ничего особенно важного. Но это…

– Ну что, Джемма?

Его голос вывел ее из задумчивости.

– Что, отец?

– Пожалуйста, дай мне торжественную клятву, что выйдешь замуж за Александра Моро.

«Не делай этого, девчурка Джемма!»

– Я… – Слова застряли у нее в горле.

– Мне это необходимо. Мне нужно, чтобы ты не посрамила доброго имени О'Херли и поддержала меня.

Отец уже дал Моро обещание. Подписал своим честным именем официальный документ. Его репутация может быть загублена даже раньше, чем он начнет свое дело в Новом Орлеане. Не важно, как сильно ей хотелось отменить ненавистный договор, она не может стать причиной бесчестья и позора отца.

«Борись, Джемма! Не сдавайся!»

Дедушка был только воспоминанием. Отец стоял перед ней во плоти и выжидающе смотрел на нее. Он не сомневался, что она выполнит то, о чем он просит. Не сомневался, что она поступит достойно.

– Но я обещала дедушке Холлу…

– Он тоже желал тебе только добра, Джемма. Ты должна понимать как женщина, что замужество действительно единственный путь для тебя. Сделай по-моему, и обещаю, ты никогда об этом не пожалеешь.

В глубине души девушка понимала, что отказываться бесполезно, все равно ничего не выйдет. Отец просил ее оставить все свои надежды и мечты.

– Я должна дать вам ответ сегодня? – Джемма знала, что только продлевает мучения. И все же она надеялась…

– Я заказал тебе каюту на корабле, отплывающем в Новый Орлеан в конце недели.

– Но ведь вы через два дня отправляетесь в Лондон!

Томас отвел взгляд в сторону.

– Я не смогу присутствовать на твоей свадьбе. Понимаешь ли, дела с активами в Лондоне не терпят отлагательства. Финли глубоко погряз в долгах. Я должен попытаться спасти, что смогу, из его доли в компании. От этого зависит все мое состояние. Я рассчитываю на тебя, Джемма. Ты отправишься в Новый Орлеан без меня и уладишь это дело со свадьбой, как полагается. Я верю, что ты все сделаешь как надо.

Еще не легче! Отказ уже вертелся у нее на языке, как вдруг отец сделал то, чего она от него никак не ожидала. Он медленно подошел к ней и положил руку на плечо. Слегка касаясь, он неуклюже, но ласково похлопал ее по плечу.

Джемма крепко прикусила нижнюю губу.

«Не сдавайся!» – настаивал голос дедушки.

– Я сделаю это, – поспешно сказала она, но так тихо, словно, приглушая слова, можно было ослабить крепость обещания.

Отец убрал руку с ее плеча и облегченно улыбнулся. Он добился своего. Она уступила, зная, что никогда не нарушит слова. Но отец постарался обезопасить себя и лишить ее путей к отступлению.

– Поклянись, что ты сделаешь это, Джемма.

– Вы понимаете, как меня это обижает, отец?

– Ты должна дать мне торжественную клятву.

Глядя прямо ему в глаза, она сказала:

– Клянусь глазами святой Лусии, что выйду замуж за Алекса Моро.

Вернувшись в свою в комнату, Джемма затворила дверь и, закрыв глаза, привалилась к ней спиной.

Часто в детстве, когда Джемма была чем-нибудь напугана или чувствовала себя одинокой, она украдкой пробиралась на кухню, садилась на скамеечку возле очага и выдумывала захватывающие истории для слуг, от которых все они приходили в восторг. В то время среди прислуги она ощущала себя защищенной, в окружении близких друзей, чего ей так не хватало сейчас. Иногда она даже воображала, что они – это ее семья, но лишь до тех пор, пока не появлялась миссис Грин, объявляя, что ее ищет няня или, что настало время, когда ее отец возвращается домой, и что девочке лучше отправиться наверх, где ей и подобает находиться.

Вскоре после своего возвращения из монастырской школы Джемма заглянула на кухню в поисках компании, но нашла там только одно знакомое лицо – миссис Грин. В ее присутствии слуги чувствовали себя неловко, видя в ней свою хозяйку.

А где ее настоящее место? Уж точно не в каком-нибудь болоте в Луизиане. Что, если ей не понравится Алекс Моро? Что, если ей вообще не понравится в Луизиане? К тому времени как она выяснит, подходит ли ей этот мужчина или эта местность, будет уже слишком поздно что-либо менять.

Джемма открыла глаза и пересекла комнату, направляясь к сплошному ряду окон. Она распахнула каждую створку, надеясь уловить хотя бы малейшее дуновение ветерка. Затем подошла к небольшому алтарю, расположенному на приставном столике, перед которым стояла низенькая скамеечка для коленопреклоненной молитвы. Многочисленные жертвенные свечи, установленные в похищенные из буфетной бокалы и рюмки всевозможных форм и размеров, ярко горели, выстроившись в ряд перед собранием миниатюрных образков святых, изображенных в различных позах. Образки в красивых рамках висели и на стене над столом.

Джемма собрала образки в монастырской школе. Некоторые из них ей вручили в награду за успехи в учебе. Другие она получила в благодарность за пожертвования при сборе средств в фонд «Спасение детей язычников». Знакомые лики всегда утешали и успокаивали ее, словно друзья и родственники, к которым она могла обратиться в трудную минуту. Они всегда с ней, будто братья и сестры, которых у нее никогда не было.

Склонив голову, Джемма опустилась на колени, перекрестилась и зашептала молитву, обращенную сразу к нескольким особым мученицам – девственницам.

– Милостивые заступницы, если бы вы только смогли найти способ избавить меня от этого брака так, чтобы мне не пришлось нарушить данное отцу слово, я была бы вам очень благодарна.

Она торопливо напомнила святым, что всегда вела жизнь, полную смирения и послушания, в которой даже святой Франциск не смог бы найти изъяна.

– Теперь мне предстоит выйти замуж за мужчину, которого я в глаза не видела. За мужчину, который ждет от меня безропотного подчинения, детей, процветания его поместья где-нибудь среди болот, кишащих аллигаторами. Смерть на гильотине привлекает меня куда больше.

Осознав, что именно она только сейчас сказала, Джемма перекрестилась и поспешила добавить:

– Забудьте мое последнее замечание. И если ты слышишь меня там, наверху, дедушка Холл, прости, что я не сдержала своего обещания. Надеюсь, ты поймешь, что у меня действительно не было другого выхода.

Джемма снова перекрестилась, поднялась с колен и сбросила с ног туфли. Потом стянула чулки и, вернувшись к окнам, с ногами забралась на стоявшую там кушетку. Рассеянно глядя в окно на затянутое облаками небо, девушка поддернула юбку вверх, так что подол едва прикрывал бедра, и откинулась назад.

Если святые мученицы ее не спасут, ей останется всего два месяца до прибытия в Новый Орлеан, где она будет вынуждена смириться и привыкнуть к тому, что ей необходимо остепениться и делить постель с незнакомым мужчиной. После всего, что сестра Августа Алерия наговорила своим ученицам о порочности и греховности возлежания с мужчиной – с любым мужчиной, включая мужа, – Джемме становилось дурно при одной только мысли о том, что ей придется заниматься чем-то подобным.

Джемма осознала, что ее готовили исключительно к замужеству. Она получила образование, но не имела никакой специальности. Она умела отлично управляться с прислугой, вести счета по хозяйству, организовывать приемы и эффектно появляться в обществе мужа. Большего от нее не ждали.

С тех пор как Джемма покинула монастырскую школу, она находилась в растерянности, словно корабль без руля. У нее не было цели, жизнь теряла всякий смысл.

Готова ли она к тому, чтобы воспитывать детей? Увы, Джемма ровным счетом ничего о них не знала. Ведь она еще ни разу в жизни даже не держала на руках младенца.

Джемма соскочила с кушетки и подошла к одному из двух огромных, изысканно украшенных шкафов, расположенных у дальней стены. Гардероб был битком набит роскошными нарядами на все случаи жизни.

В комоде у Джеммы хранились обтянутые бархатом шкатулки с украшениями из жемчуга и драгоценных камней. Наверное, в мире не нашлось бы девушки ее возраста, не пожелавшей поменяться с ней местами. Теперь ей предстояло поселиться вместе с богатым мужем, который будет все так же содержать ее в роскоши. Джемма сказала отцу правду о том, что готова отказаться от всего этого, лишь бы он больше времени проводил с ней.

Глядя на окружавшее ее изобилие, девушка молилась, чтобы свершилось чудо. Кроме того, она молила Господа, чтобы он дал ей сил и подал знамение с небес. Она даже молилась, чтобы отец поменял свое решение, хотя в глубине души знала, что он никогда на это не пойдет, что он не может отступиться от своего слова.

Точно так же, как и она не может нарушить данное ему обещание.

Джемма стояла перед огромным шкафом, пытаясь решить, что взять с собой, а что оставить. Одного сундука на первое время вполне достаточно, остальное можно будет отправить потом. И действовать следует быстро, чтобы проследить за подготовкой к отъезду.

Девушка равнодушно, без всякого энтузиазма, принялась перебирать платья. Она чувствовала себя еще более одинокой, чем обычно. Даже в таком важном деле, как ее замужество, отец устранился, поставив на первое место интересы своей компании.