"Вкус греха" - читать интересную книгу автора (Папано Мэрилин)

Глава 3

Мисс Роуз вышла на веранду с серебряным подносом в руках. На подносе Уилл увидел кувшин с лимонадом, полный до краев, бокал для Селины, три блюдца и большую тарелку с круглым сдобным печеньем. Расставив все это на столе, старая дама уселась и спросила Селину:

— Ради какого случая ты нарядилась, дорогая?

Вместо обычной широкой юбки Селина надела бледно-кремовые льняные шорты до колен, ситцевую блузу с большим вырезом и матерчатые туфли на плоской подошве. Уилл подумал о том, что шорты проделали серьезную эволюцию со времен его юности и должны быть неоценимы для женщин Юга.

— Викки пригласила меня поужинать вместе. Ричард останется с детьми.

— И куда вы поедете?

— В Батон-Руж. Викки должна вот-вот за мной заехать.

Между бровей мисс Роуз легла складка.

— Вы понимаете, мисс Роуз, почему она меня пригласила и почему предложила заехать. Обещаю вам, она пробудет здесь ровно одну минуту, — поспешно заверила ее Селина.

Уилл перевел взгляд с Селины на старуху. Мотивы Викки совершенно ясны. Все дело в нем. Труднее понять реакцию Селины и мисс Роуз — обе они как будто этим недовольны. Что касается мисс Роуз, то она, пожалуй, настроена откровенно враждебно. Или Викки так и не отказалась от давнего заблуждения, будто она сможет заполучить Уилла, стоит только пожелать? А Селина, может быть, думает, что он захочет сыграть на своих старых отношениях с ее сестрой и разрушить ее семью? Или мисс Роуз опасается, что он так и не научился достойно вести себя с женщинами?

— Мисс Роуз, ну что тут поделаешь, — сказала Селина, бросив на Уилла виноватый взгляд. — Весь город сгорает от любопытства. Уилл живет здесь почти неделю, а разговаривали с ним только мы с вами и Реймонд.

Уилл оценил, что она исключила из этого списка шерифа. Сам он решил не упоминать пока про визит Франклина. Старуха только встревожится, а она и так достаточно тревожилась из—за него долгие годы.

— Может, мне совершить вылазку в город? — Он ухмыльнулся. — Я бы присел на травку у здания суда, и все желающие смогли бы на меня полюбоваться. Я даже готов поговорить с каждым, кто отважится подойти.

Шутка вышла неудачной. Мисс Роуз рассердилась еще сильнее, а Селина виновато потупилась. Лучше бы она тоже вспылила.

— Хватит, Уилл, — отрезала мисс Роуз. — А ты, Селина, передай своей милой сестричке, чтобы она оставалась дома, с мужем, который был ей так нужен, что она решилась…

Она умолкла и поджала губы.

Уилл удивленно взглянул на Селину; та отвела глаза. На что же такое решилась Викки, чтобы выйти замуж за этого человека? Специально залетела от него, чтобы шантажировать, как Мелани шантажировала его самого? Но в этом нет ничего особенного. Так поступают тысячи женщин, и мужчины в таких случаях виноваты не меньше. Это еще не объясняет явного замешательства Селины.

Никто из них не успел нарушить затянувшегося молчания, когда у дома мисс Роуз затормозил автомобиль Викки.

За всю свою жизнь Уиллу не доводилось встречать столь непохожих сестер. Селина высокая и гибкая; Викки маленькая и чувственная. У Селины длинные волосы, всегда тщательно уложенные; у Викки короткая стрижка, а медно—рыжим оттенком ее волосы, несомненно, обязаны краске. Селина двигается изящно, грациозно; у ее сестры нелепая, неуклюжая походка, возможно, из—за трехдюймовых каблуков.

Селина желанна; Викки — нет.

У Викки хватило ума на то, чтобы в первую очередь поздороваться с мисс Роуз, протянуть ей руку, неестественно громким голосом объявить, как она безумно рада ее видеть, и погладить ее по плечу. Старуха смерила ее взглядом, пробормотала что-то насчет ужина, за которым надо присмотреть, и скрылась в доме. Дверь с шумом захлопнулась за ней.

Викки закатила глаза, как бы посмеиваясь над враждебностью старой дамы, и улыбнулась. Губы у нее такие же, как у Селины, полные и красивые, но помада чересчур кричащая, причем не подходящая по тону к цвету волос и ярко-зеленому платью.

— Ну, ну, Билли Рей Бомонт! Ты почти не изменился, — провозгласила она, раскрывая объятия.

Он остался сидеть в той же позе, так, чтобы к нему было трудно подойти. Тем не менее Викки удалось поцеловать его, и он стер салфеткой жирное пятно помады со щеки.

— Билли Рей, ты не представляешь, какой переполох из-за тебя поднялся в городе, — заговорила Викки, усаживаясь на освободившийся стул мисс Роуз. — Если бы я тебя не знала так хорошо, то решила бы, что ты приехал специально для того, чтобы мы все тут терялись в догадках.

Уилл не стал напоминать ей, что она вовсе не знает его «так хорошо». Он лишь повторил те слова, которые произнес, обращаясь к Селине, почти неделю назад:

— Лучше называть меня Уиллом.

Викки посмотрела на него с недоумением. Ее можно было назвать хорошенькой, но в голове у нее всегда было пусто. Случается, конечно, что и пустоголовые женщины на что-нибудь годятся, но чаще всего они навевают скуку. Уилл сдох бы от тоски через две минуты после появления Викки, если бы напротив него не сидела Селина.

— Ну да, конечно. Билли Рей — подходящее имя для мальчишки. — Она посмотрела на него в упор. — А ты вырос…

«Интересно, — мелькнуло в голове Уилла, — как меняют слова свое значение». Неделю назад он сказал то же самое Селине. Он хотел задеть ее, предупредить, поставить между собой и ею прочный барьер, но не добился своего. Викки же сейчас намеревалась сказать ему комплимент, а прозвучали ее слова двусмысленно.

— Нам пора, — сказала Селина и решительно поднялась.

— Не торопись, — запротестовала Викки. — Я нечасто выбираюсь из дома по вечерам и сегодня хочу получить удовольствие… — С улыбкой глядя на Уилла, она кокетливо закончила: — По полной программе.

Селине захотелось убить ее. Ей частенько хотелось быть единственным ребенком в семье. Она была бы куда счастливее в детстве и тем более во время учебы в колледже и в любви, если бы рядом не было Викки. И сейчас ей было бы не так неловко, если бы Викки не было.

А еще отсутствие Викки спасло бы ее от ревности. О, ей нетрудно ревновать к сестре и завидовать ей. Викки получала от жизни все, чего Селина была лишена. Даже сейчас Викки была непоколебимо убеждена, что Уилл находит ее привлекательной.

Селине захотелось, чтобы Уилл под каким-нибудь предлогом ушел в дом. Ей не под силу смотреть, как Викки болтает чепуху, а он слушает с серьезным видом. Неужели Уиллу льстит столь явное заигрывание? А может, он все еще испытывает привязанность к Викки?

Он неторопливо поднялся из-за стола. Сестры не сводили с него глаз. Викки смотрела с нескрываемым вожделением, Селина — с тщательно скрываемым облегчением. Уже случалось так, что им обеим нравился один и тот же мужчина. Тот случай едва не привел к их полному разрыву, и отношения в семье обострились до предела. И вот впервые после того эпизода их интересы вновь совпали. Чем все закончится на этот раз?

— Посмотрю, не нужно ли чем-нибудь помочь мисс Роуз, — сказал Уилл. — Приятного вам вечера.

Когда дверь за ним закрылась, Викки глубоко и томно вздохнула:

— Боже мой. Если он не горячит тебе кровь, солнышко, значит, ты безнадежна. Честное слово.

— Ну что, идем?

Не дожидаясь ответа, Селина пошла к машине Викки. У нее начинала болеть голова, и путешествие в Батон-Руж явно не принесет облегчения. Наверное, лучше отказаться, пока не поздно. Викки уже достигла своей истинной цели; она увидела Уилла, поговорила с ним и даже поцеловала его. Завтра все ее подруги будут знать потрясающую новость, без сомнения, в крайне приукрашенном виде. Очень возможно, что Селина и мисс Роуз в рассказе фигурировать не будут. Так что сегодня Селина больше не нужна сестре.

Однако она села в машину, застегнула привязной ремень и откинула голову. Прикрыв глаза, она попыталась приготовиться к неизбежной словесной битве.

— Согласись, второго такого красавца у нас в городе нет!

— Да, привлекательный мужчина, — вынуждена была согласиться Селина.

— Привлекательный? — Викки рассмеялась. — Солнышко, да он и мертвую разбудит. Какая фигура! Ну почему одни мужчины умудряются оставаться крепкими, а другие делаются дряблыми и жирными?

Деликатность никогда не входила в число достоинств Викки. За последние семь лет Ричард набрал несколько фунтов. И это вполне естественно: сидячий образ жизни, обильные обеды в ресторанах и пристрастие к сладостям, которые Викки постоянно готовит для детей. Уилл силен и крепок, потому что его закалила кочевая жизнь.

— Так что ты о нем скажешь?

— Об Уилле?

Викки взглянула на Селину с досадой.

— Нет, о старом мистере Симмонсе! Конечно, об Уилле.

— Интересный человек.

— Интересный человек! — передразнила Викки сестру. — Если бы ты не была как две капли воды похожа на нашу прабабушку, я бы сказала, что ты подкидыш, честное слово. Ну разве может женщина, которая называет Билли Рея Бомонта «интересным», быть моей сестрой?

Селина наконец открыла глаза.

— А что я должна сказать? Что он красив, как дьявол, и опасен, как сто дьяволов? Что я лежу по ночам в постели и мечтаю о том дне, когда он будет моим? Что я хочу лично проверить, что у него под джинсами?

Когда до нее дошел смысл ее собственных слов, ее передернуло. Все это было верно. Просто такие слова скорее в стиле ее сестры.

Викки, судя по ее веселому смеху, думала так же. Успокоившись немного, она похлопала Селину по руке.

— Солнышко, для тебя еще не все потеряно.

— А что думает Ричард о твоих восторгах по поводу Уилла?

— Не узнает — не расстроится, — беззаботно отмахнулась Викки.

Селина горько усмехнулась. Вот она, жизненная философия Викки Хантер Джордан. Не говори маме, что я гуляю с Билли Реем. Не узнает — не расстроится. Не говори папе, что я сегодня поцарапала машину. Он не скоро заметит царапину, а когда увидит, подумает на маму. Ой, Ричард, только не говори Селине про нас с тобой. Не узнает… Викки хороша собой, легкомысленна, эгоистична и безнравственна. И ей неведомы угрызения совести — ни за ложь родителям, ни за то, что она забеременела за три месяца до предполагаемой свадьбы Селины от ее жениха. И за предательство по отношению к Селине.

У нее нет моральных принципов. Но она так открыто и невинно признается в своей бесчестности, что люди охотно прощают ее. Сегодня, вернувшись домой, она будет особенно внимательна к Ричарду, который знает, как никто другой, какие отношения она поддерживала с Селиной, обольщая его.

— У тебя были связи на стороне?

— После того, как я вышла замуж за Ричарда? — Даже при упоминании о самом тяжелом и болезненном для Селины событии в глазах Викки не промелькнуло раскаяния. — Нет. Я не встречала никого стоящего. — Она улыбнулась улыбкой хищницы. — До сегодняшнего дня.

— И ради интрижки с Уиллом Бомонтом ты готова рисковать семьей, своим счастьем, будущим своих детей?

Селина почувствовала невольное отвращение к сестре.

— Ради Билли Рея стоит рисковать чем угодно. Ты должна понимать… — Викки осеклась и послала Селине снисходительную улыбку. — В общем, даже ты, при твоем образе жизни, понимаешь, о чем я говорю. Было бы хорошо произвести на него впечатление.

После двусмысленной фразы Викки в мозгу Селины завертелись нехорошие мысли. Неужели Викки с Уиллом были любовниками, когда учились в школе?

Селина выпрямилась на сиденье. Ей не нужен мужчина, принадлежавший ее сестре.

«Нет, — злорадно возразил ей внутренний голос. — Тебя тянет к Уиллу. И неважно, чьим он был раньше».

Заговорила она только после того, как машина въехала на стоянку возле их любимого ресторана. Викки поправляла макияж, глядя в зеркало заднего вида, когда Селина неожиданно спросила ее:

— Ты любишь Ричарда?

Глаза Викки округлились.

— Ну да, конечно.

— Ты знаешь, что ему будет неприятно, если у тебя начнется роман на стороне.

— Если он дознается. — На губах Викки появилась знакомая самоуверенная улыбка. — А если и узнает, я найду способ заставить его забыть. Нет—нет, я не собираюсь уходить от него к Билли Рею, не беспокойся. Громкого скандала и развода не будет. Времена в Гармонии изменились, но не до такой степени. Билли Рей хорош в постели, но ни одна женщина в здравом уме не согласится открыто с ним жить. Он всего лишь Бомонт, а Бомонты в нашем городе…

Она не закончила фразу, а только пренебрежительно поморщилась и пожала плечами.

Селина вышла из машины, и, как ни странно, жаркий воздух немного успокоил ее. Ну да, Уилл — всего лишь Бомонт. А кто такая Викки? Джордан по мужу? Но ее муж не местный уроженец, его семья переехала на берега Миссисипи сравнительно недавно. Хантер? Но эта фамилия никогда не значила ничего особенного в Гармонии. Их отец работает в заводской лаборатории. Он химик и смог бы сойти за классического рассеянного профессора. Этот человек необыкновенно умен и способен не найти свою машину на стоянке возле овощного магазина. Их мать — фантазерка, воображающая себя художницей. Она перекрашивает свой дом с такой же легкостью, с какой обычные люди меняют одежду. Но единственное ее произведение, радующее глаз, — Викки, а единственное полезное — Селина.

В городе чету Хантер считают милыми чудаками; такими же были и их родители. Из всех Хантеров надежности, солидности, здравого смысла можно ожидать только от Селины. Считается, что эти качества передались ей от трезвомыслящей прабабки, чье имя она получила при рождении.

Так какое право имеет Викки с таким пренебрежением относиться к фамилии Уилла Бомонта?

Ужин прошел более приятно, чем поездка. Забыв про Уилла, Викки напропалую кокетничала с метрдотелем, который проводил их к столу, с юношей, разносившим напитки, и с официантом, принимавшим заказ. Она изложила Селине все городские сплетни, не забыв упомянуть слух о том, что Мелани Робинсон должна в скором времени прибыть в Гармонию из Нового Орлеана, чтобы обсудить с Уиллом насущный вопрос о материальной помощи ребенку.

На какую материальную помощь может рассчитывать Мелани от человека, который не работает и не имеет ничего своего, кроме рюкзака с одеждой, Викки сказать не могла. Если источник Викки заслуживает доверия, Мелани скоро на опыте узнает, что означает поговорка «на нет и суда нет».

— Джеред ни капли на него не похож, — заметила Селина.

— Правильно, он пошел в мать. Ты ее помнишь? Хотя ты была еще девчонкой, когда она уехала.

— Нет, я помню. Она была красивая.

Викки громко фыркнула:

— Ну да — для любителей фарфоровых кукол. Лично мне она никогда не нравилась.

Естественно. Хорошеньким женщинам редко нравятся соперницы, а Мелани была для Викки в те годы именно соперницей. Именно с Мелани стал встречаться Уилл, расставшись с Викки. И Мелани забеременела от него, хотя он категорически это отрицал.

— Сучка она была, — горячо говорила Викки, не замечая понимающей улыбки сестры. — Вечно она ходила вокруг да около и не говорила прямо. Считала, что загадочность придает ей шарма. Она давала нам понять, что у нее есть потрясающий парень, и скрывала, кто он. Она намекала, что спала с Уиллом, но открыто не признавалась до тех пор, пока беременность не стала заметна. В общем, любила напускать туману.

Селина равнодушно слушала болтовню сестры. Она не испытывала ревности к Мелани Робинсон, которую едва знала. Да она была тогда в том возрасте, когда девочки толком не знают, что в этой жизни означает секс.

— И как только она залетела? Он-то в этом отношении был осторожен. Ясно давал понять, что его никто не заставит жениться. — Викки хихикнула. — Билли Рей столько путался с девчонками, что если бы не предохранялся как следует, то его бы поймали, еще когда ему не было шестнадцати.

«Поймали». Отвратительное слово, особенно в устах Викки, которая вышла замуж за Ричарда, будучи на третьем месяце беременности.

— Стопроцентную гарантию дает только воздержание, — заметила Селина.

— Точно. А такого слова Билли Рей не знает. — Викки плотоядно усмехнулась. — И это прекрасно.

Селине опять стало неуютно. Она переменила позу.

— Он же просил называть его Уиллом, — напомнила она сестре.

— Да какая разница? В лучшие времена он звался Билли Рей.

— Уилл — это его имя. Он имеет право на то имя, которое предпочитает.

Неожиданно серьезно Викки взглянула на нее. Лицо Селины тут же приобрело непроницаемое выражение. Викки может смотреть сколько ей заблагорассудится, все равно ничего не прочтет на ее лице.

— Я одно время думала, что ты отказалась от мужчин. Ты ведь уже давно, да?.. Хотя, пожалуй, даже у тебя кровь не всегда рыбья. И вот что я тебе скажу, солнышко. Когда я закончу с Билли Реем — извини, с Уиллом, — все, что останется, твое. И можешь мне поверить, останется достаточно, чтобы… — она подмигнула Селине, — стоило подождать.


Городская публичная библиотека закрывалась в пять часов, но посетителей было столько, что Селина знала: раньше шести не освободится. Нужно было расставить по местам книги, разложить по порядку журналы, подшить свежие газеты. А еще — вытряхнуть мусор, подмести, протереть столы. Правда, уборка не входила в служебные обязанности Селины, но старая миссис Галлиер приходит раз в две недели и теперь должна появиться только в среду, а откладывать уборку на столько времени немыслимо.

Селина стояла на стремянке в книгохранилище, когда кто—то негромко окликнул ее по имени. Она едва не оступилась от неожиданности и обернулась.

— Джеред? Я думала, все уже ушли.

— Простите, что напугал вас. Я… Мне нужно с вами поговорить… Мне нужно что-нибудь почитать про…

Селина спустилась со стремянки и вопросительно посмотрела на Джереда. В свои пятнадцать лет он уже почти достиг шести футов. Его мать не отличалась высоким ростом, она была чуть выше пяти футов, зато отец был выше на целый фут. Но от Уилла Джеред, по-видимому, унаследовал только рост. Все остальное — светлые волосы, голубые глаза, тонкая кость — от матери. Джеред был тихим и замкнутым подростком. Он неплохо ладил с людьми, но предпочитал проводить время в обществе книг. Он все время читал, все время учился. Наверное, в учебе и есть его шанс. Стипендия в колледже откроет перед ним новый, неизведанный мир, бесконечно далекий от мира Гармонии.

— Какой автор тебе нужен? — поинтересовалась она, жестом приглашая Джереда подойти к стойке.

— Не знаю, мэм. Я хотел бы попросить вас подобрать мне что—нибудь.

— Хорошо, конечно. Какая тема тебя интересует?

Он огляделся по сторонам, глянул ей в глаза и торопливо отвернулся.

— Анализ на ДНК, — выпалил Джеред.

Селина уже записала его имя на листке, и вдруг ее ручка замерла в воздухе, медля вывести три неожиданные буквы.

— Анализ на ДНК? — удивленно переспросила она.

— Использование ДНК для установления личности.

Селина записала.

— Интересный предмет.

Она мало интересовалась естественными науками, но и ей было известно, что генный анализ с успехом применяется в криминалистике.

А также при установлении отцовства.

Ей хотелось спросить Джереда, этого ли он добивается, хочет ли раз навсегда доказать городу, что Уилл Бомонт — его отец. Ей хотелось сказать ему, что она понимает, как трудно жить сиротой при живых родителях в небольшом городке, где каждый знает о тебе всю подноготную. А больше всего ей хотелось узнать, что Джеред думает про возвращение Уилла. Рассчитывает ли он, что Уилл наконец признает его? Или мальчик разделяет ненависть деда? Хочет ли он, как все остальные, чтобы Уилл покинул Гармонию и больше никогда не возвращался?

Все остальные, за исключением мисс Роуз. И Викки. И ее самой.

Но она не стала задавать вопросов. Если он захочет высказаться, Селина непременно выслушает его, но сама она не имеет права заговаривать на столь личную тему.

— В понедельник утром я тебе обязательно что—нибудь найду, — пообещала она, приклеила записку к телефонному аппарату и ласково улыбнулась Джереду. — Еще что—нибудь?

— Нет, мэм, больше ничего не надо. Большое спасибо, мисс Селина.

Джеред наклонил голову, взял со стойки книги, которые заказывал днем, и вышел на улицу.

Селина присела на край письменного стола. Ей было жаль Джереда. Уилл и Мелани знали, на что идут, когда ложились в постель. Они могли предвидеть последствия своего решения. А Джереда никто не спрашивал, согласен ли он появиться на свет. Да и потом никто ни о чем его не спрашивал.

Как ему, должно быть, тяжело знать, что его отец вернулся домой после шестнадцатилетнего отсутствия, но не ради него. Она не сомневалась, что Уилл не предпринимал попыток встретиться с Джередом; в противном случае стычка с Джоком была бы неминуема, и на следующее утро весь город знал бы подробности.

После единственного упоминания о Робинсонах в первый вечер Селина не заговаривала о них с Уиллом. Но сегодня вечером она обязательно поговорит с ним. Она объяснит Уиллу, что его долг — встретиться с Джередом, позвонить ему, дать ему знать, что ему небезразличен тот факт, что у него есть сын. Она заставит Уилла предпринять что-нибудь.


Селина вернулась к стеллажам, к оставленной возле стремянки тележке с книгами. Когда она занимала место ушедшей на покой мисс Рассел, прежнего библиотекаря, то решила взять расстановку книг после рабочего дня на себя, а не доверять это дело постоянным посетителям. Почему-то люди, достаточно разбирающиеся в системе Дьюи,[3] чтобы находить нужные книги на полках, постоянно забывают, как искать на полках места для возвращенных читателями книг. А в работе библиотекаря нет ничего хуже, чем разыскивать книгу, оказавшуюся не на своем месте.

Она работала вдумчиво, не торопясь. Ей нравилась спокойная атмосфера пустой библиотеки. Подобно Джереду, она не чуралась людей, но лучше всего чувствовала себя среди книг. Ей нравилось, что книги уносят ее куда-то далеко. Она жила на страницах книг. Там она находила все то, чего ей недоставало в жизни, — приключения, романтику, опасности, переживания, любовь, — и без всякого риска.

Селина поставила на место книгу об истории бейсбола и не глядя потянулась за следующей, но рука ее неожиданно наткнулась на что-то живое, теплое. Но она не испугалась, как тогда, когда услышала голос Джереда. На этот раз инстинкт безошибочно подсказал ей, кого она увидит.

Уилл был поджар и подтянут, но отчего-то создавалось впечатление, что он занимает все пространство между двумя стеллажами. Обычно он принимал небрежно-вальяжные позы, любил облокотиться на что-нибудь. Сейчас же он стоял прямо, расправив плечи. Его волосы были аккуратно причесаны, чистая рубашка отглажена. И он не был похож на подозрительного типа, на бродягу, каким он в самом деле был, или на вора и жулика, каким его считали. Но, в конце концов, разве жулик не должен стремиться не походить на жулика?

Он положил обе руки на стопку книг. Его темные глаза пристально смотрели на нее. Селина долго молчала, потом стряхнула оцепенение и взяла из тележки следующую книгу.

— Мне казалось, библиотека закрывается в пять.

— Верно. Я просто не успела расставить все книги по местам.

Она прошла вдоль полок, разыскивая нужную ячейку, и не сразу сообразила, что тележка стояла как раз около того места.

— Что вы делаете в городе?

— Мисс Роуз ужинает сегодня с Софи Мишо. Она попросила меня подвезти ее. Домой ее отвезет сын Софи.

Селина поставила книгу на полку и хотела было взять следующую, но обнаружила, что Уилл уже протягивает ей книгу.

— Да-да, я забыла. Они с мисс Софи встречаются раз в две недели по пятницам, ужинают и играют в карты.

Селина продолжала работу, время от времени перемещая тележку. Стопка книг медленно таяла.

— Значит, у вас сегодня свободный вечер.

— Да, если только ты не захочешь его занять.

Селина резко обернулась, чтобы понять, не издевается ли он. Нет. Он был серьезен.

— Я не могу.

— Я всего лишь приглашаю тебя на ужин. Невинный ужин, и ничего больше.

Она метнула на него быстрый взгляд, рассчитывая увидеть его обычную наглую ухмылку, но он был все так же серьезен. Похоже, Уилл Бомонт приглашает ее провести с ним вечер и ему самому эта идея претит.

Он протянул руку и раздвинул книги на полке, чтобы она могла поставить между ними толстый том.

— Я гарантирую, что ты проведешь вечер не хуже, чем вчера.

— Вы спали с ней?

Только когда слова уже были произнесены, Селина поняла, какой вопрос она задала, и щеки ее мгновенно побагровели. Разве же Викки не дала понять совершенно недвусмысленно, что они с Уиллом были любовниками? Какого черта ей понадобилось подтверждение Уилла? Кроме того, ее это вовсе не касается. Пусть он даже переспал со всеми женщинами в этом городе, кроме нее.

— Извините, — проговорила она смущенно. — Считайте, что я этого не говорила, хорошо?

Наконец Уилл улыбнулся, и его глаза вспыхнули озорным блеском.

— А тебе интересно, Сели? — отозвался он нарочито низким, манящим голосом. — До тебя дошли разговоры обо мне?

Она с ненужной силой затолкала на полку очередную книгу. Он сказал — «разговоры». Не «слухи». Не «сплетни». Но «разговоры» — это не обязательно правда. Тембр его голоса был намеренно соблазняющим, и так же тщательно он, по-видимому, подбирал слова. Ясно, он не собирается отвечать ей. Пусть сомневается… Черт возьми, он добился своего.

— Так как насчет ужина?

— Я же сказала — не могу.

— У тебя другие планы?

Если она скажет, что идет куда-то, ей придется идти. Если скажет, что у нее гости, придется искать кого—нибудь, кто согласился бы прийти. Если скажет, что ей не хочется, он будет знать, что она лжет.

— Невежливо расспрашивать, когда вам отказали, — нашлась она.

Уилл рассмеялся.

— Никогда в жизни не стремился быть вежливым. Да я и редко расспрашиваю. — Наконец появилась та самая ухмылка, которой ожидала Селина. — Как правило, не приходится.

Следующие четыре книги должны были стоять на верхней полке. Селина подтащила стремянку и забралась на нее, а Уилл подавал ей книги по одной.

— Да что ты теряешь? Один вечер? Несколько часов? — спрашивал он. Чувствуя, что сопротивление слабеет, Уилл продолжил уговоры: — Не упрямься, Сели. Сегодня пятница. Надень что—нибудь получше и расслабься немного.

Она как будто расслышала лишь наименее важные слова.

— Надеть что-нибудь получше? Чем вам не нравится моя одежда?

Уилл окинул ее взглядом. На ней платье персикового цвета без рукавов. Верхняя часть облегает фигуру, талия плотно пригнана. Широкий, почти до пят подол. Красивое платье. И цвет ей к лицу.

— А тем не нравится, что тут всего слишком много. Вот если бы оно заканчивалось здесь…

Он совершил ошибку. Ему не следовало прикасаться к ней. Не следовало даже приближаться. Но он засунул руку под подол. Его пальцы сжали ее голень. Уилл ждал, что она остановит его. Но она не велела ему прекратить. Не отбросила его руку. Она просто смотрела на него сверху вниз широко раскрытыми зелеными глазами, смотрела изумленно и испуганно.

Он знал, что она чувствует, что думает. Приятно, но опасно. Догадывается ли она, насколько опасно? Догадывается ли, что он вот-вот может распластать ее на полу, сорвать с нее одежду, наброситься на нее и…

Нет, все не так просто. Если бы он мог просто использовать ее, как женщину легкого поведения, он бы так и поступил. Он не стал бы думать о том, что она невинна, что, несмотря на всего лишь шесть лет разницы в возрасте, в отношении жизненного опыта между ними пропасть. Он забыл бы о том, что ей будет больно, что она заслуживает лучшей участи.

Он не мог забыть. Он не мог не чувствовать себя виноватым даже из-за простого прикосновения.

Но и о вожделении Уилл не мог забыть.

Его пальцы медленно двинулись вверх. У нее гладкая, теплая кожа. Она вся такая — чистая, теплая, мягкая. Как маленькая девочка. Как женщина.

Он намеревался остановиться возле колена или на дюйм—другой выше, но ему хотелось и других ощущений. Ему хотелось гладить и гладить ее ноги, грудь, спину. Ему хотелось обвить ее тело руками и с силой прижать к себе. Протолкнуть пальцы внутрь и ощутить, как там горячо и влажно. Поцеловать ее, узнать ее вкус. Он умирал от желания.

Кончики его пальцев тронули кружевную тесьму на ее трусиках, и Уилл замер. Одно движение, и он наполнит ее собой. Но как долго ему придется впоследствии расплачиваться?

Некоторое время оба стояли неподвижно. А потом Уилл с шумом выдохнул воздух и убрал руку. Подол платья упал, закрыв трусики, бедро, стройные икры. Все вновь было скрыто легкой материей.

За исключением эрекции.

Он отвернулся. Проклятье. С тех пор, как он увидел эту женщину, он совсем потерял над собой контроль.

Уилл быстро отошел от ошеломленной и желанной Селины к доске объявлений, делая вид, что они вдруг заинтересовали его. Наконец он услышал, как за его спиной она спускается на пол и расставляет последние книги. Ему не нужно было смотреть на нее. Он слышал шорох ее платья, легкие шаги и шелест обложек.

— Мне нужно еще вынести мусор и подмести, — послышался за его спиной тихий голос. — Потом мы можем идти.

Он открыл рот, чтобы сказать, что приглашение отменяется. Ему не нужен был сейчас вечер в ее обществе. Лучше было бы смотаться в Новый Орлеан, где за те же деньги, в какие обойдется ужин с Селиной, он сможет провести весьма полезный час в обществе проститутки с Бурбон-стрит.

Никогда прежде ему не приходилось платить женщинам. Да и сейчас у него нет такой необходимости. Если любая женщина сойдет, то он может хоть сейчас обратиться к Викки и получить свое.

Но любая не годится. Проститутка, Викки или любая другая его прежняя подружка смогут оказать ему неотложную помощь — снять напряжение на ближайшую ночь. Но они не утолят его голод. Они не заменят ему Селину. Он не перестанет ее хотеть. Он не перестанет воображать себе Селину голой и лежащей под ним. Просто он станет еще большим негодяем. Он будет еще меньше достоин Селины.

Самым мудрым решением было бы сказать Селине, что насчет ужина он передумал. Такой поступок, несомненно, оскорбит ее, и она будет держаться подальше. Однако вместо этого Уилл предложил Селине вынести мусор. Пока она ходила в маленькую кладовку за шваброй, он опустошил серые мусорные ведра и отнес бак на улицу, к контейнеру для отходов.

Еще минуту он постоял снаружи, прислонясь к теплой и шершавой кирпичной стене. Неожиданно Уилл пожалел о том, что десять лет назад бросил курить. Его легкие затосковали о ядовитой радости, которую приносит сигаретный дым. И об ощущении сладкого покоя следом.

Можно было бы еще выпить стаканчик виски. Меньше чем в квартале от библиотеки имелся бар, а также винный магазин. Но увы, алкоголь не помогал Уиллу успокоиться. От выпивки он делался злобным, а злоба ему сейчас только повредит.

Уилл проклинал почту за то, что она доставила ему письмо мисс Роуз с приглашением вернуться в Гармонию. Он был готов согласиться с любыми обвинениями, которые предъявит ему полиция в Уокере, штат Алабама, был бы рад просить шефа полиции запереть его в камере без суда и выбросить ключ.

Наконец он глубоко вздохнул и вошел в помещение.

Он знал, что после шестнадцати лет странствий ему туго придется в родном городе, но понятия не имел, насколько туго.


Из окна кабинета на втором этаже банка Реймонд Кендалл увидел машину своей матери. Складка между его бровями стала еще глубже, когда ему стало ясно, что за рулем сидит Уилл Бомонт. Был бы Митч Франклин нормальным шерифом, он бы арестовал Бомонта за вождение чужого автомобиля. Понятно, что Роуз разрешила ему пользоваться машиной, но пока ее доставили бы в кабинет шерифа для подтверждения, парочка помощников шерифа могла бы преподать мерзавцу такой урок, которого он бы в жизни не забыл. Его смазливое личико изменилось бы так, что даже те суки, у которых уже текут слюни, не захотели бы на него взглянуть.

Да только Франклин никакой не шериф. Если бы Реймонд предложил ему действовать как надо, как действовали его предшественники, он, возможно, арестовал бы самого Реймонда.

Когда машина скрылась из вида, он прорычал:

— Так что сообщила полиция Алабамы?

— Примерно две недели назад Бомонта арестовали по обвинению в серии краж со взломом. Он нанимался на работу к пожилым дамам, в основном вдовам, помогал им по хозяйству, узнавал, какие в доме есть ценные вещи, узнавал привычки хозяек и — обчищал их.

— Так почему его отпустили?

— Против него не было улик. Кражи обычно происходили вскоре после того, как он увольнялся. Но никаких отпечатков пальцев в квартирах обнаружено не было, в момент ареста у Бомонта не нашли краденых вещей, а денег при нем было ровно столько, сколько должно было бы быть, если бы он жил на свое жалованье.

— Ежу понятно, что он вор.

Франклин спокойно взглянул на Реймонда и промолчал.

— Точно так же шестнадцать лет назад он обошелся с моей матерью. Старуха верила ему. Он мог прийти в дом когда вздумается. Он знал ее распорядок дня и знал, где она хранит ценности. Он ограбил ее — и меня, а вы, господа, позволили ему упорхнуть. — Реймонд тяжело рухнул в большое кожаное кресло. — Не сомневаюсь, если вы свяжетесь с полицейскими отделениями тех городов, где он бывал, везде обнаружится та же картина.

— На него есть полицейское досье, но там нет ничего серьезного. — Шериф вынул из кармана отпечатанную на компьютере страницу и пробежал ее глазами. — Бродяжничество, распитие спиртного в неположенном месте, мелкое воровство, два уличных скандала. Все, Реймонд. Он лодырь и хулиган. Опасности для общества он не представляет.

— Он вор, — напомнил шерифу Реймонд, — а в наших краях воров иногда пристреливают.

— Если его пристрелят в моем округе, то было бы хорошо, чтобы имелись следы взлома, отпечатки пальцев и что-нибудь из украденного у него в карманах.

С этими словами Франклин поднялся, взял со стула шляпу, поклонился и вышел из кабинета.

Реймонд яростно крякнул и принялся собирать со стола документы. По пятницам банк закрывается в шесть, но ничего не случится, если он уйдет пораньше.

Он прошел по коридору, прощаясь на ходу с сотрудниками, спустился вниз и сел в машину. Кожаное сиденье нагрелось так, что он чувствовал жар сквозь тонкую материю летнего костюма. Дома надо будет обязательно поплавать, а потом Мэй принесет ему холодного лимонада. Тогда он почувствует себя в форме.

Дом, в котором они с Френни жили, находился в северной части города. Это был самый просторный и роскошный дом во всей округе, и Реймонд несказанно гордился им. От Батон-Ружа до Нового Орлеана нельзя было найти жилища, которое могло бы сравниться с этим домом. Отец Френни не бросал денег на ветер.

Семейство Кендалл издавна имело вес в Гармонии, но жили Кендаллы не то чтобы на широкую ногу с тех пор, как больше ста лет назад сгорела их родовая усадьба. Они не любили сорить деньгами. Удобства были им дороже внешнего лоска. Этот дом послужил компенсацией за вековую умеренность. Он будет стоять всегда, и хотя выстроен на деньги семьи Френни, для обывателей он навеки останется домом Кендалла. Дом сохранит имя Реймонда, когда он сам давно будет покоиться в могиле.

Реймонд переоделся и направился к бассейну. Жара еще не спала, и вода была совсем теплой, но солнце уже клонилось к закату, а над газоном дул легкий ветерок, так что окунуться было приятно.

Реймонд в десятый раз проплывал вдоль борта, когда Френни присоединилась к нему. Несмотря на свои сорок три года, она сохранила безукоризненную фигуру и вполне могла бы себе позволить ничего не прикрывающее бикини. Тем не менее она предпочитала закрытые купальники, в каких плавают профессиональные пловчихи. И Реймонду это нравилось. Он радовался, глядя на ее спортивную, подтянутую фигуру; ему нравились сильные женщины.

Они несколько раз проплыли туда и обратно рядом, не произнося ни слова. Затем Френни ухватилась за борт и выбралась из воды. Реймон последовал за ней, заметив, что Мэй приближается к ним с подносом в руках.

— Просто освежиться или стряхнуть досаду? — осведомилась Френни.

— Досаду? С чего ты взяла?

— Жара, спад в экономике, Билли Рей Бомонт в Гармонии.

— Я сегодня видел его в городе, — неохотно признался Реймонд.

— Одного или с твоей мамой?

— С Селиной.

Реймонду нравилась младшая дочка Хантеров. Он помнил, что в детстве ее роскошные волосы всегда были заплетены в косички. Ее сестра рано стала зрелой девушкой, веселой и вызывающе смелой, а Селина развивалась медленно. Но в какой-то момент она превратилась из долговязого подростка в самую красивую женщину, которую Реймонду доводилось видеть. Перемена проходила так незаметно, что Реймонд был поражен, осознав, что она произошла. Мать таскала ее с собой в банк — тихую голенастую девчонку, а в один прекрасный день Реймонд взглянул на нее и понял, что перед ним привлекательная, сексапильная женщина — сама не подозревающая об этом. Впечатление было тем более сильным, что Реймонд не сомневался в ее девственности.

Нет, он никогда не предпринимал никаких попыток. Она была слишком молода. А он женат.

Когда Селина приобрела некоторый опыт, она утратила неповторимость своего шарма. Ричард Джордан лишил ее не только девственности, но и чего-то большего.

— Думаешь, он ее добивается?

Реймонд очнулся от своих мыслей.

— Мне все равно, кого он добивается. Лишь бы он занимался этим в другом месте.

Френни развернула свой стул и положила одну ногу на колени Реймонда.

— Ты всю жизнь ненавидишь Билли Рея. За что?

— Он пытался ограбить нас до нитки. Этого мало?

— Он взял всего несколько сотен долларов. И это было перед самым его отъездом. Но ты и раньше не лучше к нему относился.

— Точнее было бы сказать — несколько тысяч, — поправил жену Реймонд. — Вспомни, он обокрал и маму.

— Мне кажется, ты больше всего злишься из-за того, что он взял у Роуз. — Она насмешливо взглянула на него и покачала ногой. — Я не о драгоценностях.

Реймонд начинал злиться, но ему не хотелось этого показывать, хотя Френни трудно было обмануть, она слишком хорошо понимала его.

— Тогда о чем?

Он отставил стакан и принялся массировать изящную ступню Френни обеими руками.

— Ее любовь. Ты был уже взрослый, жил своей жизнью. Мисс Роуз нужно было любить кого-то, вот она и выбрала себе Билли Рея. Она не была его родной матерью, а значит, ей не нужно было мириться с тем, какой он есть. Она его выбрала.

— Чушь. Она твердила, что выполняет свой христианский долг. — Эти слова Реймонд произнес с нескрываемым отвращением. — Да от него отреклась его собственная мать. А Роуз сделала то, чего от нее ожидали.

— Наверное, сначала так и было. А потом она полюбила его как сына. Хотя единственный ее настоящий сын — ты.

Френни забросила ему на колени и вторую ногу. Купальный костюм плотно облегал ее торс. Она была так же красива, как и двадцать пять лет назад.

Они познакомились на студенческой вечеринке. Реймонд нуждался в женщине. Ему хотелось девственницу, поскольку он любил неопытность и невинность. Во Френни он нашел нечто большее. Не только девственность (хотя, как выяснилось, она и в самом деле еще не была с мужчиной). Она была ненасытной и стремилась испробовать все. В ней была яростная страсть, от которой у Реймонда даже теперь кружилась голова.

А лучше всего было то, что она происходила из богатой семьи. Не обеспеченной, как семья Кендалл, а богатой. В полном смысле этого слова. Они были женаты двадцать один год, и она не надоела Реймонду. Иногда его даже пугала мысль о том, как он любит ее.

— Неважно, что я думаю про Бомонта, — отрезал он. — Главное, как от него избавиться.

— Не уверена, что нам стоит что-то предпринимать. По крайней мере, до тех пор, пока Роуз хочет, чтобы он оставался с ней. Человек, который ни в одном городе не жил больше нескольких недель, надолго здесь не задержится.

— Ты что, с ума сошла? Мама будет кормить этого бездельника, покупать все, что он захочет, даст ему крышу над головой. Он будет только плевать в потолок в моем доме и принимать ее заботу.

Френни задумчиво кивнула.

— В воскресенье она приедет к обеду, тогда и поговори с ней. Ты сумеешь ее обработать. Только ради бога, Реймонд, не надо так грубо нападать на Бомонта. Твоя мать готова защищать его так же, как тебя или Меридит, а может, и больше — из-за его происхождения. Если ты будешь настаивать на его отъезде, она только заупрямится.

Реймонд невольно признал, что Френни права. Ему придется скрывать свою ненависть к Билли Рею, по крайней мере в присутствии матери и Селины. Ему нужно делать вид, что он не желает Бомонту зла, что он даже заботится о его благополучии. А здесь, при его репутации…

Улыбка, скользнувшая по лицу Реймонда, не имела отношения к движениям руки Френни между его ног.

Билли Рей Бомонт действительно пользовался чудовищной репутацией. Но и только. Разговоры. Сплетни. Намеки. Предположения. Даже когда Реймонд обвинил его в краже ценностей, мисс Роуз отказалась это подтвердить. Он хороший мальчик, повторяла она на допросе у шерифа шестнадцать лет назад. Если он и взял ее драгоценности и еще что-то у Реймонда, так это потому, что нуждался в деньгах, был напуган, ему нужно было бежать из города. Она настаивала, что он не вор.

А теперь за плечами у Билли Рея нечто большее, чем недоказанные обвинения. На него заведено полицейское досье. Он неоднократно судим. Пусть его мать готова простить Бомонту кражу ее имущества, так как она вообще любит прощать и, как справедливо заметила Френни, любит негодяя. Но она не простит ему его низости в отношении других ограбленных старух, которые доверились ему. А это значит, что скоро мисс Роуз избавится от своей слабости.

И тогда Билли Рей уже не вернется в Гармонию.


Они пересекли Миссисипи по Солнечному мосту и остановились у небольшого ресторанчика, который Селина любила, хотя и редко в нем бывала. И вот ей захотелось побывать с Уиллом именно здесь. Он обещал, что этот вечер в его обществе она проведет не хуже, чем накануне с Викки. И он сдержал обещание, хотя был раздражителен и угрюм.

В этот ранний час в ресторанном зале играла тихая музыка, а посетителей было совсем немного. От царившей в зале интимной атмосферы Селине сделалось не по себе. Ей захотелось предложить Уиллу поехать в какой-нибудь «Макдоналдс», где можно перекусить быстро и при свете, но тогда она выдала бы свои чувства. Он поймет, о чем она думает. О том, как окажется с ним в постели, а в этом он в данный момент как будто бы не заинтересован.

Она знала, что ее присутствие возбуждает его. Признаки этого были настолько очевидны, что их трудно скрыть. Селине вспомнилось гнусное выражение, которое использовала накануне ее сестра. Было бы хорошо произвести на него впечатление. Похоже, она производила впечатление. Но он колеблется. Он считает, что она молода и наивна. Слишком неопытна, чтобы тратить на нее время. И очень возможно, что он прав.

Официантка приняла у них заказ, и несколько минут они сидели в неловком молчании. Несомненно, Уилл умел поддерживать беседу, когда хотел, но в этот вечер он, по-видимому, был настроен только хмуриться. Что ж, придется еще немного испортить ему настроение.

— Уилл, вы обратили внимание на мальчика, который выходил из библиотеки, когда вы там появились? Высокий блондин.

Он покачал головой.

— Это Джеред Робинсон. Сын Мелани.

Уилл насупился еще больше.

Селина заколебалась. Она не была уверена, что поступает правильно. Библиотекарю полагается хранить тайну читательских заказов, он не имеет права обсуждать интересы читателя с третьим лицом. Но сейчас случай особый. Стоит нарушить этику ради того, чтобы Уилл признал сына.

— Он просил меня найти ему книгу.

— Так, он пришел в библиотеку не за чем-нибудь, а за книгой, — язвительно заметил Уилл. — Что дальше?

— Он интересуется анализом на ДНК.

Он понял, чем вызвано любопытство Джереда, куда быстрее, чем она сама.

— Напрасно потеряет время, — равнодушно отозвался он.

— Да? Потому что вы ни при каких обстоятельствах не признаетесь?

— Мне не в чем признаваться.

Селина разложила салфетку на коленях и принялась методично разглаживать складки.

— Для вас все так просто? Вы в самом деле не считаете себя в долгу перед ним? Не ощущаете ответственности?

— Ты меня не слушаешь. У меня нет никакой ответственности перед Джередом Робинсоном. Это не мой сын.

Селина была разочарована. И рассержена. Хотя на что она рассчитывала? Уилл лгал шестнадцать лет, так с чего бы ему открываться теперь?

Остается еще вероятность, что он говорит правду. Как и шестнадцать лет назад.

— Почему вы так уверены?

Ее голос слегка дрожал. А он заговорил твердо и уверенно, и таким же уверенным и твердым был его взгляд.

— По той же причине, по которой я могу быть уверен, что у тебя нет ребенка от меня.

— Но мы же… — Она умолкла, так как официантка принесла им напитки. Когда официантка отошла от их столика, Селина договорила: — Мы с вами никогда не занимались любовью.

— Совершенно верно. — Уилл плотоядно усмехнулся. — Хотя я бы не отказался от чего-то большего, чем получил сегодня, когда залез к тебе под платье.

Селина, игнорируя дерзкую реплику, молча смотрела на стену. Итак, этот человек никогда не имел близости с Мелани. Никогда. А это достаточное основание для того, чтобы утверждать, что он не является отцом ее ребенка. Если он не лжет.

Она задумалась, стараясь решить, кому из двоих, Мелани или Уиллу, стоит верить. Ответа у нее не было. Ей хотелось верить Уиллу. Ей хотелось верить, что он не так плох, чтобы покинуть собственного ребенка на произвол судьбы, то есть поступить с ним так, как его мать поступила с ним самим. Ей хотелось верить, что у него есть совесть и честь, и он не откажется отвечать за свои действия, что он исполнил бы отцовский долг, будь он в самом деле отцом. Ей хотелось верить, что ее внимание привлек благородный человек.

Но у нее не было оснований ему верить. Он сам предупреждал ее, что недостоин доверия. Ни на один ее вопрос он не дал прямого ответа. Он или лгал, или уходил от разговоров.

И все-таки она хотела верить ему.

— Для чего Мелани понадобилось лгать?

— Может быть, отцом ребенка был кто-то, к кому плохо относились ее родители, — предположил Уилл и пожал плечами, как бы давая понять, что этот вопрос его не занимает.

— Хуже, чем к вам?

Он, казалось, ничуть не обиделся.

— Или он был стар для нее. Или женат. Или уже уехал и не собирался возвращаться. А может быть, она и не знала, кто отец ребенка. — В голосе его внезапно послышалась горечь: — Думаешь, Мелани ничего не выиграла от своей лжи? Выиграл только я, так, по-твоему?

Селина покраснела.

— Вы гуляли с ней.

Он наклонился над столом так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица. Стороннему наблюдателю показалось бы, что влюбленный нашептывает своей подруге нежные слова. Но находившиеся в ресторане сторонние наблюдатели не видели злых, леденящих глаз Уилла и не слышали угрожающих нот в его голосе.

— После этого вечера я с полным правом смогу сказать, что гулял и с тобой. Означает ли это, что в случае, если ты вскоре окажешься беременной, ответственность можно будет возложить на меня? — Его губы искривились в недоброй усмешке. — Сели, ты в самом деле настолько наивна? Разве твои друзья не объяснили тебе, что должно произойти между мужчиной и женщиной, чтобы родился ребенок? А книг на эту тему у тебя в библиотеке нет?

Селина с трудом перевела дух. Уилл наклонился еще ближе, буквально навис над ней, и она с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть. Она чувствовала его горячее дыхание.

— Думается, тебе нужны частные уроки, — шептал он. — Даю слово, я смогу научить тебя всему, что тебе нужно знать. Только предупреждаю: предмет, который я преподаю, не называется любовью или лаской. Я просто трахаю, зато делаю это хорошо. Если тебе нужно это, приходи ко мне — и выйдешь благодарной. А если тебе нужно что-то большее, просьба не беспокоить.

Не двигаясь, Селина мысленно перебрала имеющиеся в ее распоряжении варианты. Можно ударить его; но физическое действие может повлечь за собой противодействие. Кроме того, это глупо. Можно встать и выйти. Можно сделать вид, что последних нескольких минут попросту не было. Можно принять его предложение. «Приходи ко мне — и выйдешь благодарной». Может быть, то, что она получит, стоит дороже, чем чувство собственного достоинства, которое она потеряет. А еще можно пойти ва-банк.

— Вы поставили меня в тупик, — проговорила Селина, чувствуя, что у нее пересохло во рту. — Произнося вашу речь, вы ставили своей целью оскорбить меня или возбудить?

Она удовлетворенно улыбнулась, увидев изумление в темных глазах Уилла. Уилла Бомонта нелегко было сбить с толку, но сейчас Селине удалось сделать это. И она получила ответ на свой вопрос.