"Четверо сыновей доктора Марча" - читать интересную книгу автора (Обер Брижит)

3 Стратегии

Этой ночью я пошел прогуляться. Я ходил по дому в темноте. Я слышал их сонное дыхание. Папа храпел. Я подошел к комнате Дженни. Посмотрел на ее закрытую дверь. И ощутил страстное желание ее убить.

Я тихо произнес ее имя. Очень тихо. Я прижимал к себе нож. Кухонный нож. Длинный нож для мяса. Мяса Дженни, пропитанного алкоголем. Она, должно быть, спала. В ночной рубашке, смятой, задравшейся, мокрой от пота. В дешевой ночной рубашке. В грязном, нестираном нижнем белье.

Папа говорит, что нужно быть начеку с девицами из бедных кварталов. С фабричными девчонками. Они посмеиваются над вами исподтишка. Хихикают. Будьте осторожны, если хотите… не важно… Меня это не интересует. Я совсем не хочу подцепить у них какую-нибудь грязную заразу. Грязные рты, полные заразы…

Не знаю, почему я остановился там и звал Дженни. Я не мог пошевелиться. Нужно было, чтобы она открыла дверь. Увидела меня… Я себя неважно чувствую. В газетах больше не пишут о Карен. Полицейские не возвращались. И не вернутся.

Сегодня я придумал одну штуку… Но я не могу рассказать тебе об этом, мой дневничок. Пока что не могу…

Пошла на кухню посмотреть. Нож для мяса оказался на своем месте. Ну разумеется, он не унес бы его к себе в комнату. Револьвер со мной, в кармане фартука. Может быть, это смешно, но я ужасно напугана. Через час мне нужно будет снова спуститься, чтобы приготовить чай.

Старуха спросила, нравится ли мне здесь. Я ответила, как подлиза: «Да, конечно, работа совсем несложная». Она сказала, что я почти член семьи. Я не осталась в долгу: «О, ваши мальчики такие милые». Она улыбнулась и ответила: «Спасибо». Странно. Казалось, она готова меня обнять. Я предупредила, что ненадолго поднимусь к себе, а потом приготовлю чай.

Когда я сегодня утром убирала ее комнату, то изо всех сил прижимала к себе револьвер. Мне не нужно было читать, но это оказалось сильнее меня: я должна была узнать, увидеть… Дженни, детка, не ввязывайся в эту игру, иначе плохо кончишь.

Эта история воняет все сильней и сильней. Я спрашиваю себя: почему он так собой доволен?..

Если верить брошюрке, люди, которые слишком сильно любят свою мать, зачастую ненормальные. «Подавленные». Интересно, способен ли он любить?

Наступает ночь. Сегодня полнолуние, настоящая ночь оборотней. М-да, звучит обнадеживающе. Но если я увижу волка, то всажу ему пулю в голову. Пиф-паф!

Что это за «штука», о которой он писал? Что он еще задумал?

Дождь льет как из ведра. Все остальные звуки приглушены. Я приготовила чай и снова поднялась к себе. Сегодня вечером они не ужинают дома — идут с отцом в театр. Она унесла поднос к себе в комнату.

Мне кажется, я слышу какой-то разговор, но, должно быть, это Старуха разговаривает сама с собой…

Я чувствую себя лучше, когда их нет дома. Хоть немного покоя. Прочитала две главы из брошюрки. Слышу, как подъезжает автомобиль…

Смотрю в окно. Да, конечно, это их автомобиль с кузовом «универсал». У них довольный вид, они смеются. Значит, пьеса была хорошая. Я вспоминаю тот единственный раз, когда ходила в театр с Джеки-тогда мы тоже смеялись. Как все это далеко… Я слышу, как они разговаривают внизу. Забавно, насколько их голоса похожи. У меня пересохло в горле. Кажется, уже сто лет я не опрокидывала хорошенький стаканчик джина… Отлично. Мой отец не ложился спать, не выпив свою порцию джина. Он говорил, что те, кто пьет воду, не доживают до старости. Сам он тоже не дожил, упокой, Господи, его душу.

Привет, любимый мой дневничок! К тебе пришел самый хитрый мальчик в городе! Погода чудесная. Вчера вечером мы ходили в театр. Спектакль был забавный — «Десять негритят» по Агате Кристи — и нам очень понравился. Папа любит нас куда-то вывозить. Он нами гордится. Он думает, что я не заметил ту женщину в зале, которая делала ему знаки, но я ее видел. Блондинка, пухленькая, с большими сиськами. Надо получше разузнать о ней.

Я говорил тебе, драгоценный мой дневничок, что вчера я кое-что придумал. Вот что: я приклеил волос между твоих листочков в четверть обычного формата, и — подумать только! — сегодня я увидел, что волос порван, а стало быть, тебя прочитали. Глаза какого-то грязного шпиона ползали по тебе, и когда он будет читать эти строчки, он узнает, что разоблачен! Привет, шпиончик! Обернись-ка! Быстро, очень быстро!

Ты, конечно, не папа, грязный шпион; может быть, ты — мама? Мама, это ты? С чего вдруг ты стала такой любопытной?.. Или ты — один из нас, Марк или Джек, Кларк или Старк? Кто-то из невиновных? Я не слишком люблю невинных проныр, я это уже доказал… Или это ты, Дженни? Моя толстушка Дженни?.. До чего же ты неблагоразумна в таком случае!.. Как мало ты дорожишь своей жизнью!.. Ремесло шпиона не из легких, не правда ли? Но будь спокоен, дорогой читатель: я найду, чем тебя занять… Пока!

Случилось то, что должно было случиться. Я собираю чемодан и готовлюсь к отъезду. Сяду на первый же автобус, уеду куда-нибудь подальше и забуду обо всем. Конечно, я смогу найти работу в другом месте. Такие б…ские игры не для меня!

Когда я прочитала, что он все знает, у меня был настоящий шок. Я выпила три стакана бренди один за другим, чтобы прийти в себя. Скоро хозяин опять заметит, что бутылка пустеет… Меня зовут. Иду.

Две новости:

1. Поскольку мальчишек нет дома, я пошла посмотреть, не появилось ли чего новенького. Оказывается, появилось. Ксерокопия газетной страницы. Черт его знает, что за газета. От 12 марта прошлого года. С моей фотографией и фотографией той старой гарпии перед пустыми шкафами. Как же он узнал об этом, маленький гаденыш? Кроме этого, больше ничего. Только ксерокопия. Что он хочет этим сказать? Что собирается послать газету копам? Он что, читал мой дневник? Мне нужно носить его с собой. Я пьяна. Ручка выскальзывает из пальцев.

Когда я пью, спиртное ударяет мне в голову. Но если бы я не пила, я бы не смогла уснуть. А поскольку я сплю, вместо того чтобы размышлять, я уверена, что скоро снова окажусь за решеткой… Но мне этого совсем не хочется. «Совсем не хочется, Лизетта!»

2. Старуха приглашает свою племянницу приехать на месяц погостить. У той родители попали в автокатастрофу и сейчас лежат в больнице. Ей самой пятнадцать лет, и, как я полагаю, она хорошенькая… В общем, понятно, что будет дальше. К счастью, я уже ничего не увижу. Хоть бы Бог вмешался в это!.. Спокойной ночи всем, и мне в том числе. Засыпаю.

Сегодня утром мама сказала, что к нам в гости на месяц приедет Шерон. Она брюнетка с черными глазами. Как-то раз мы ездили к ней на каникулы. Я играл с ней в прятки в подвале, и мне захотелось толкнуть ее в паровой котел. Но она оказалась сильнее и колотила меня головой об пол до тех пор, пока не пошла кровь.

Мы ничего никому не сказали — ни я, ни она. Предупреждаю тебя, дорогой шпиончик: бесполезно расспрашивать мою мать или братьев, потому что я тебя перехитрю, и они ничего об этом не узнают…

Единственного человека, который мог бы просветить тебя на этот счет, уже давно жрут черви. (Ты знаешь, что такое ОЗЗЧ? Общество защиты земляных червей, и меня избрали в члены-дарители этого общества.) И потом, если ты будешь задавать такие вопросы, я ведь узнаю, кто ты, не правда ли? (Нужно все ему сказать, этому шпиону.)

Во всяком случае, это хорошая новость. Теперь-то я сведу счеты с этой грязной маленькой недотрогой!

Кстати, Дженни, а что ты сделала с деньгами и цацками? Спрятала? Удачного дня!

Ну и везет же мне — забастовка на транспорте! Я пошла наверх убирать комнаты, и мне попалась газета, в которой говорилось о забастовке. Я позвонила на автовокзал, и мне ответили, что не могут сказать ничего определенного, что весь транспорт стоит, к тому же вчера были стычки с полицией, и теперь все дороги заблокированы. Я смотрю на свой чемодан и не знаю, что делать. Мальчишки уехали на своей машине, все четверо. Доктор поехал кататься на велосипеде. Он говорит, что нужно поддерживать форму. Наверняка та бабенка считает, что ее ангелочек слегка обрюзг… Раз уж мне никуда отсюда не деться, пойду хотя бы посмотрю, есть ли продолжение у моего занимательного чтива. Старуха внизу, занимается цветами.

Схожу в ее комнату и вернусь.

Час от часу не легче! Черт возьми, это же немыслимо! «Спрятала цацки!» Ну да, спрятала — в широкий карман мистера Бобби! «Встретимся завтра в 12.30 в „Шератоне“. Побрякушки я захвачу с собой, так надежнее». Да уж. Я проторчала в «Шератоне» до четырех часов! А Бобби уже давно свалил куда подальше. Рассказывайте мне после этого о любви! Когда я собралась уходить, меня задержал портье, приняв за шлюху. Сплошное невезенье!

Начал идти снег. Грязно-серый снег, который все укроет и заглушит звуки — но, может быть, по крайней мере, помешает девчонкам шляться по ночам.

Плохое время для убийц.

Я раздумывала над последней записью в дневнике этого маньяка. На сей раз Дженни, как примерная девочка, не была пьяна и спокойно все обдумала. И вот что я себе сказала: вряд ли я осмелюсь навестить по отдельности каждого из братцев и прошептать им на ухо: «Это ты, дорогой, хотел бросить Шерон в паровой котел?» — поскольку я рискую быть искромсанной на куски и разбросанной по всему коридору. Но зато я наверняка смогу поговорить об этом с самой Шерон. Кто был тот умерший человек, который дал бы мне нужные сведения? Свидетель? Да, скорее всего. Боюсь, у меня есть все шансы разделить его судьбу.

В брошюрке написано, что сумасшедшие очень любят говорить о себе. Часто таким образом вычисляют убийц. Нужно вызвать их на откровенность. Анонимность их угнетает, они жаждут славы. Возможно, я смогла бы сыграть на этом. Нужно поразмыслить. Кажется, это слово встречается у меня чаще всего.

«Толстушка». Вот еще! Я им покажу «толстушку», этим вечно жующим безмозглым верзилам! Четверо огромных младенцев, лопающихся от мяса и денег, четверо грязных хнычущих ковбойчиков… В бога вашу мать!., а если Бог чем-то недоволен, пусть напишет мне: Дженни-Которой-Все-Это-Осточертело, дом № 0, улица Надежды в Городе Дерьма, Северный Полюс. Такой адрес легко запомнить. Я жду!

Забавно, но с тех пор как я узнала, что не могу уехать, я чувствую себя смирившейся. Я не верю в судьбу, но, может быть, разоблачить убийцу — в этом мое предназначение? И что потом? Убить его? Я не смогу этого сделать. Но, возможно, придется… Сейчас возьму сигарету и спущусь вниз за спичками.

Итак, толстуха Дженни все еще здесь. Должно быть, она нас очень любит. Я подумал было, что у нее хватит ума убраться отсюда, но нет. Она осталась. Может, побоялась, что полицейские схватят ее за задницу? А учитывая размеры ее задницы, они уж точно не промахнутся. Но как же она не подумала, что с таким же успехом они могут явиться за ней сюда? Очень даже легко. В конце концов, кто здесь станет ее защищать? Им достаточно увидеть газетную вырезку… Но кто до этого додумается? Здесь ведь живут только приличные мальчики. И одна гадкая Дженни.

Ладно, оставим это, дневничок. Сейчас идет снег. Красивый снег, белый, как борода Санта-Клауса… Я так люблю подарки. Я счастлив, заполучив Шерон в качестве подарка на Рождество.

Сегодня у меня закружилась голова. Впервые. Я лежал в постели и думал обо всем таком — о Карен и о девушке из Демберри, а потом поднялся, чтобы взять пуловер, и тут почувствовал головокружение. Все вокруг поплыло. Я ухватился за кровать, и оно прекратилось. Но мне это не понравилось. У такого человека, как я — сильного, уверенного в себе, как-никак профессионала — не должно быть всяких девчоночьих хворей.

Теперь шпион может быть доволен — он узнает обо всех наших недомоганиях. Видишь, шпиончик, я о тебе забочусь. Но поскольку я знаю, что ты не можешь ничего со мной сделать, что никто не может ничего со мной сделать, то зачем мне от тебя что-то скрывать?..

Я люблю тебя, шпиончик, я так тебя люблю — тебя, каждый день лихорадочно читающего мой дневник, спрятавшись здесь, в маминой комнате, уткнувшись носом в ее юбки… Мерзкий шпион, ты читаешь быстро, еще быстрее, а тем временем — вот сейчас, сейчас, пока ты склоняешь голову — я поднимаюсь по лестнице… И не с пустыми руками, ты это знаешь… Я останавливаюсь за дверью, ты оборачиваешься так резко, что голова у тебя едва не слетает с плеч… Теперь ты не осмелишься читать дальше… Убирайся! Убирайся вон!

Я убью тебя. Я так решил. Когда мне надоест играть с тобой, я тебя убью. Я найду что-нибудь, способное сделать тебе больно — действительно очень больно. За то, что ты осмелился противостоять мне. Нужно быть сумасшедшим, чтобы противостоять мне.

А пока я буду сообщать тебе некоторые свои приметы. Славные лакомые приманки, которыми ты сможешь вволю насладиться у себя в комнате. Кстати, заперта ли она на ключ, твоя комната? Ха-ха-ха! Ты слышишь мой бумажный смех? Итак, очень важная примета: я единственный из всех, кто любит репу. Пока!

Сегодня днем я думала, что умру от страха. Этот гаденыш написал, как он поднимается по лестнице, и я на мгновение в это поверила. Я поверила, что, обернувшись, увижу, как сверкает топор — именно топор пугает меня больше всего, — и представила, как он разрубает меня пополам!

Сегодня я приготовила жаркое из ягненка. Все вышло как нельзя лучше — другой еды не было, доктор разозлился, остальных тоже надо было видеть! Когда они уехали, я тут же отправилась к Старухе и спросила: «Не приготовить ли сегодня на ужин репу?»

Она как-то странно посмотрела на меня — может быть, потому, что от меня немного пахло вином? Не знаю. «Репу? — спросила она, усмехнувшись. — Странная идея. Вы что, решили похудеть, а заодно и нас посадить на диету?» — «Нет, мэм, но у себя дома я часто ее готовила, и мои братья были в восторге», — ответила я с самым идиотским выражением лица.

Она слегка улыбнулась натянутой, фальшивой улыбкой, и у меня по спине пробежал холодок. «Мои сыновья ее не любят», — «Ни один?» — «Ни один. Я никогда не могла заставить их ее есть». И она снова вернулась к вязанию очередного кошмара, желто-голубого (на сей раз для Старка).

Отсюда я заключила, что мальчишка меня дурачит. Это немного ободряет.

Позвонила на вокзал: по-прежнему ничего. Как бы то ни было, обещают снежную бурю. Думаете, я удивилась? Нисколько. Мне все это уже осточертело.

Но зачем же ему понадобилось писать про эту гребаную репу? Может быть, это какой-то символ? «В подсознании больного репа символизирует поникший пенис отца, кем он восторгается, — вот почему он, заняв место матери, убивает бедняг, подозреваемых в том, что те им обладают». В широком смысле плоды репы символизируют мужчин, и, значит, этот псих, который не просто псих, а господин Убийца, — гомосексуалист.

Браво, Дженни, брошюрка тебе и в самом деле помогает. Я дочитала ее сегодня вечером.

Надо будет купить еще одну.

Привет, Дженни.

Я видел тебя во сне.

И то, что ты делала, было не слишком-то порядочно.

Постыдилась бы!

Сука!

Сука! Сука! Сука! Я взвинчен и разгорячен. Не надо продолжать эту игру, Дженни, слышишь? Слышишь, дочь шлюхи? Думаешь, я не знаю, чем занималась твоя мать? Не стоит меня недооценивать, Дженни. Я не ребенок, я мужчина. Настоящий мужчина. И я покажу тебе, что это значит, самодовольная шлюха! Папа всегда говорил, что есть такие потаскухи, которых надо учить багром. «Багром» — почти как «топором», да? Потаскушки вроде Карен и ей подобных.

Я весь в поту, рука прилипает к бумаге — не думай, что это слезы. Я никогда не плачу. У меня нет времени плакать. Слишком много нужно сделать. Столькими шлюхами надо заняться! Сейчас я постоянно употребляю грязные ругательства, и мне это нравится, хоть это и плохо. В городе, когда люди со мной разговаривают, я улыбаюсь, а про себя произношу всякую похабщину, и они об этом даже не догадываются.

Я не Марк. И не Кларк. И не Старк, и не Джек. Я не знаю, кто я. Не знаю, понимаешь?

Но я очень люблю репу.

А если это правда? Если он действительно не знает? Если он пишет дневник только во время помешательства, когда не помнит, кто он? Он знает только, что он один из них. Но кто? Для этого он и пишет. Он надеется вспомнить. В конце концов он узнает.

Звонят. Иду открывать.

Угадайте-ка, кто это был? Снова копы! Задавали те же вопросы, что и месяц назад. Кажется, кто-то что-то видел. Силуэт человека в клетчатых брюках. (Если так, это уже не силуэт.) Да в нашем квартале полно народу в клетчатых брюках! Полосатых точно ни у кого нет. Но, по крайней мере, это хоть немного сужает круг подозреваемых. Хотелось бы верить, что его все-таки найдут. О'кей, Дженни, ты заслуживаешь чашечку чая с бренди. А почему бы и не две?

Мама сказала, что Шерон приедет через три дня. Папа уехал с Дженни, которой понадобилось зайти в книжный магазин. Снег валит вовсю. Хочется раздавить что-нибудь в руках. Они у меня сильные. Я могу убивать животных одними руками. Даже собак. Собаку Франклинов, например. Грязную псину, которая все время тявкала. Я проломил ей затылок Я очень сильный. Совсем как Кларк, дорогой шпиончик, — я о тебе не забыл. Попроси Кларка показать тебе, какой он сильный. Красивый и сильный.

Кстати, как там репа?

Хочется пить. Такое ощущение, что язык распух и скоро меня задушит. Приходится держать рот полуоткрытым. Сегодня ночью я сделал это в кровати. Проснулся от сырости и быстро сменил простыню. Теперь она лежит вместе с другими, но ты можешь пойти порыться в корзине с грязным бельем, если тебе интересно…

Это ведь не говорит о повышенной чувствительности, не так ли? Как у Джека, например? У грязного писуна нервный, артистический темперамент. Из-за того, что я сейчас устал, из-за распухшего языка во рту у меня все время жажда, и я слишком много пью, но это мое дело, слышишь, и все мои поступки — это только мое дело, а с теми, кто в этом еще не убедился, я скоро разберусь…

Мне снилась Шерон.

Я спрашиваю себя: зачем ты ездила в город, Дженни? Не лучше ли тебе было остаться здесь, в теплом уголке? Ты ведь не собираешься нас покинуть, правда? В такой снегопад тело заметет за пару часов. Маленький белый сугробик на обочине… Видны только каблучки туфель… Это было бы так красиво… И лужица мочи, медленно застывающая у головы заснеженного трупа… Я спрашиваю себя, почему я по-прежнему храню тебя здесь, дневничок. Я слишком добр к шпионам.

Много новостей. Во-первых, я купила книжку о психопатах. Доктор спросил меня, что я собираюсь делать в городе. «Накупить детективных романов». — «Неужели вы читаете подобную чепуху?» — процедил он. «Да, иногда, это расслабляет». Ему-то какое дело, жирному борову? Конечно, я же не могу устроить себе постельных развлечений в кружевном нижнем белье!

На улице хорошо — дышишь морозным воздухом, чувствуешь себя посвежевшей. Я невольно повеселела, несмотря на серьезность ситуации.