Энн Маккефри, Элизабет Скарборо «Мятежники Акорны»

Глава 1

С горами все еще было что-то не так. Нет, их вершины вздымались к небу самым величественным образом. Гали, невероятных размеров гора, казавшаяся полупрозрачной из-за покрывающих ее снегов и темно-голубых ледников, возвышалась над другой, фиолетово-синей вершиной стоявшей рядом Заами. Та угнездилась между ней и Кахи, остроконечным ледяным пиком, единственным из трех, который до сегодняшнего дня удалось покорить.

Эти вершины имели какое-то почти мистическое значение для линьяри — народа, к которому принадлежала Акорна. Они представляли собой крышу мира и неторопливый путь Нашей Звезды — так называлось солнце этого мира — от одного склона Гали к противоположному, разделяли сутки линьяри на две части. Так же, как и на других планетах, эту грань символизировало восхождение на небосвод тамошних лун. Массивные, изрезанные складками склоны трех горных пиков, взметнувшихся ввысь на фоне горизонта, когда-то олицетворяли для линьяри их родной дом. До той поры, пока их мир не подвергся вторжению кхлеви, безжалостно истреблявших все, что оказывалось на их пути. Они уничтожили все, даже высочайшие горы, превратив Вилиньяр, родную планету линьяри, в пустыню, покрытую руинами.

А недавно члены спасательных команд линьяри, работавших сейчас над восстановлением своего истерзанного мира, получили возможность снова увидеть священные горы — целые и столь же прекрасные, как и прежде. Попав внутрь какого-то механизма, обнаруженного в безлюдном древнем городе, они оказались в ловушке и помимо своей воли были перемещены в прошлое их планеты. Обратно путешественники во времени вернулись с огромным количеством набросков, заметок, образцов и даже видеозаписей утраченных горных вершин. Но Акорне все еще не удавалось наладить голографическую программу, которая ляжет в основу восстановления гор так, чтобы их вид идеально соответствовал полученным недавно историческим документам.

— Принцесса, ты переделывала эту гряду уже двадцать раз, хотя хватило бы и одного. Сделай хотя бы небольшой перерыв, — проговорил Йонас Беккер, гордо именовавшийся генеральным директором «Межзвездного утиля Беккера», а на самом деле являвшийся «космическим старьевщиком», собиравшим металлолом. Он был единственным сотрудником собственного «предприятия» и по совместительству капитаном своего флагманского — и также единственного — корабля под названием «Кондор».

— Знаете, капитан, складывается впечатление, что каждый из тех, кому посчастливилось вновь увидеть эти горы, видел их по-своему, не так, как другие, — сказала Акорна. — Какими бы мы их теперь ни сделали, все равно найдутся скептики, которые станут говорить, что мы что-то упустили.

Беккер только пожал плечами:

— Все, что вызывает у нас сомнения, мы поместим на самую верхнюю часть каждого из пиков, и, чтобы найти огрехи, какому-нибудь «блохолову» придется либо карабкаться на вершину, либо приземляться на нее с воздуха.

— Возможно, — согласилась Акорна. — Но из-за меня и Ари работы по восстановлению планеты — вопреки желанию большинства — значительно замедлились. Поэтому мне хочется, чтобы каждая черточка возрожденного Вилиньяра в точности соответствовала тому, что было раньше.

— Ну, ты и нахалка! — с улыбкой воскликнул капитан. — Даже университет не закончила, а уже пытаешься передвигать горы, указывать лесам, как им следует расти, и учить людей тому, что им надлежит видеть! Брось ты все это, принцесса. Твой народ принял решение проявить более осторожный подход к терраформированию не только из-за Ари. Тут сыграли свою роль и огромные расходы, и желание получить свой дом в первозданном виде, и все остальное, что обсуждали Вроньи и Предки на последнем заседании Совета. Тебе пора немного расслабиться, заняться чем-то иным помимо работы. И нечего часами торчать в машине времени. А вдруг вернется Ари?

— Я занимаюсь не только работой, — ответила Акорна, слегка надувшись. — Я много гуляю, беседую с Предками и Старейшими, я делаю записи и наблюдаю за тем, как природа пытается залечить раны, нанесенные кхлеви.

В этот момент ветер, вольготно гулявший по улицам древнего города, бросил к их ногам кусок какого-то мусора. Ветер был злым. Вылизывая ставшие бесплодными земли Вилиньяра, он еще и нес с собой мириады крохотных ледяных игл, больно жаливших кожу. Обрывок чего-то грязного и бесформенного моментально оказался в когтистых лапах Размазни Кошачьей, или, как его еще иначе называли, РК. Это был макахомианский храмовый кот, лучший друг капитана, не расстававшийся с ним ни на минуту. Будучи вторым членом экипажа корабля-старьевщика и первым помощником капитана, РК, когда дело касалось всякого утиля и мусора, демонстрировал себя профессионалом высочайшего класса. На сей раз предмет, попавший ему в когти, оказался измятым листком со списком различных образцов, собранных агрони Иртье в различных эпохах вилиньярской истории. Бумага, к величайшему разочарованию кота, не оказала никакого сопротивления и в следующие секунды превратилась в клочки, после чего он потерял к ней всякий интерес.

Оставив свою «жертву», РК подбежал к Акорне, чтобы поприветствовать ее. Он запрыгнул ей на плечо и, мурлыча как ненормальный, стал тереться щекой о блокнот, который она держала в руке. Девушка наконец убрала блокнот и стала чесать ему пузо, что, как она подозревала, изначально являлось стратегической целью мохнатого нахала.

Беккер тем временем продолжал свои уговоры.

— Прогулки — это пустопорожнее времяпровождение, — говорил он. — Ты не бывала на лунной базе Маганос уже полтора месяца. Хафиз уговорил нас с РК навестить их, и мы прямо сейчас поднимаемся на борт «Кондора». Летим с нами! Мак будет просто счастлив увидеть тебя. Кроме того, если там найдется какой-нибудь утиль, мне теперь, когда со мной нет Ари, будет трудно справиться с погрузкой. А ты бы мне помогла. У меня в последнее время что-то спину ломить стало.

Крепкий, как кряжистое дерево, космический бродяга потер поясницу и притворно поморщился, краем глаза поглядывая при этом на Акорну и ожидая сочувствия. Она рассмеялась. Ну что ты будешь делать с этим старым плутом!

— Ну хорошо, хорошо, капитан. Я надеюсь, вы пустили в ход свое недюжинное актерское дарование не для того, чтобы я исцелила вашу «больную» спину? И я принимаю приглашение. Но лишь потому, что вы, как мне кажется, отчаянно нуждаетесь в моей компании, желая хотя бы ненадолго вернуть старые добрые деньки. Дайте мне только немного времени, чтобы предупредить Мати и остальных. Я должна оставить им несколько сообщений относительно того, что надлежит делать в мое отсутствие. Затем я соберу кое-какие вещи — и сразу же к вам.

Как только они оказались в космосе, Акорна поняла: Беккер поступил совершенно правильно, вытащив ее с этой планеты. Там, на Вилиньяре, как бы она ни пыталась занять себя работой, какая-то часть ее сознания была постоянно сосредоточена на окружавших ее людях. Она страстно желала и надеялась на то, что вот-вот кто-нибудь из них сообщит ей о том, что видел Ари — выходящим из озера, или возле машины времени, или… где угодно!

Здесь же, на «Кондоре», находясь рядом с капитаном Беккером, Маком и котом, она ощущала себя так, будто и впрямь вернулась в золотые времена совсем еще недавнего прошлого, когда все они путешествовали вместе. Вот только теперь с ними не было Ари, и от этого сердце Акорны разрывалось.

«Кондор» нравился ей тем, что, поскольку Беккер постоянно усовершенствовал его, устанавливая те или иные запчасти, снятые им с подобранных в космосе искореженных космических судов, корабль каждый раз выглядел иначе, становясь непохож на себя прежнего. «Кондор» постоянно нуждался в починке, а у Беккера был настоящий талант приспосабливать к своим нуждам любые механические или электронные устройства. Поэтому сейчас его корабль представлял собой мешанину приспособлений, созданных руками разных цивилизаций, из разных, в том числе и весьма отдаленных, уголков галактики.

Вот и сейчас Акорна сразу же заметила очередные новшества, добавленные к конструкции «Кондора» и позаимствованные, очевидно, с утилизированных кораблей линьяри. Это были появившиеся на корпусе корабля причудливые узоры, которыми украшали свои суда линьяри: петли, завитушки, позолоченные цветы, которые делали «Кондор» похожим на лоскутное одеяло.

Судя по всему, у Беккера возникли проблемы и с панелью управления, поскольку здесь тоже появились кое-какие новые приспособления. Некоторые части модуля были явно сняты с кораблей кхлеви. Кхлевианские приборы были рассчитаны не на руки людей или линьяри, а на конечности существ гораздо большего размера, внешний вид которых имеет мало общего с гуманоидами. Приборы приводились в действие с помощью огромных, широко растопыренных клешней, и Беккеру пришлось приделать к ним специальные рычаги, чтобы приспособить их к особенностям своей анатомии. Это было необходимо, чтобы кхлевианские приборы могли выполнять определенные функции, но Акорне было даже тошно подумать, что это может быть такое.

По мере того как «Кондор» приближался к лунной базе Маганос, Акорну вновь стало охватывать беспокойство, и с каждой минутой оно нарастало. Она думала о своей планете, о машине времени… Вдруг Ари вернулся, а она — так далеко от Вилиньяра!

— Капитан, а мы можем связаться с Мати?

— Конечно, золотце, но неужели ты думаешь, она сама не связалась бы с нами, если бы что-нибудь произошло? Послушай, Акорна, я знаю, как нелегко тебе сейчас приходится и как странно все это выглядит: парень выходит за пучком мокричника и пропадает на целых полгода. Но Ари любит тебя, и если ему представится хоть малейшая возможность вернуться, рано или поздно он вернется. Обязательно вернется! Причем ты будешь первой, с кем он захочет увидеться. Ты ведь знаешь, я прав.

— На самом деле, капитан, я лишь хотела выяснить, не хочет ли Мати передать что-нибудь своим родителям. Они ведь сейчас на Маганосе и заканчивают там какие-то исследования.

Беккер скептически вздернул бровь, но все же исполнил ее просьбу. Мати ответила не сразу, но, когда связь была установлена, Акорна увидела, что девушка, сестра Ари, возбуждена больше обычного. Столь взволнованной она не была ни разу с того самого дня, когда исчез ее брат.

— Как я рада, что ты связалась со мной! — воскликнула Мати. — Агрони Иртье только что возвратился из своего последнего путешествия во времени. Ты знаешь, он снова собирал образцы, но в этот раз прибыл с удивительными новостями. Где бы он ни искал, ему не удалось обнаружить на Вилиньяре никаких следов пахантийиров, а ведь он обследовал несколько слоев времени, в котором жили одно или два поколения линьяри еще до того, как родились самые старшие из нас, теперешних. Он, разумеется, не мог продолжать дальнейшие исследования из-за проблем, связанных с пространственно-временным континуумом, но факт остается фактом: на нашей планете нет никаких признаков того, что там когда-то существовали предки пахантийиров!

Акорна никак не могла понять, почему это открытие заставило ее юную подругу столь сильно разволноваться. Мати никогда не видела животных, которых еще помнили самые старшие линьяри, обитавшие на Вилиньяре до вторжения кхлеви. А вот Старейшие в один голос утверждали, что РК невероятно похож на тех животных, которых они когда-то так любили.

— Что ж, возможно, пахантийиры не являлись коренными обитателями Вилиньяра, — предположила Акорна. — Не исключено, что их завезли с какой-то другой планеты из числа тех, с которыми мы вели торговлю.

— Если даже и так, — возразила Мати, — теперь уже никто не помнит, что это за планета. Вот загадка так загадка!

— Лично для меня гораздо более загадочным представляется другое: если линьяри так любили и ценили этих животных, почему они не забрали их с собой, когда бежали с Вилиньяра?

— Тут тоже кроется нечто непонятное, — стала рассказывать Мати. — С кем бы я ни говорила, все в один голос твердят, что, когда настало время бежать, пахантийиры, эти мохнатые друзья нашего народа, в одночасье исчезли. Так, словно они первыми покинули планету. Причем эти утверждения полностью подтверждаются результатами наших недавних исследований, ведь при раскопках нам тоже не удалось обнаружить ни единой косточки, которая могла бы принадлежать животному, относящемуся к кошачьим. Удивительно, правда? Что ты об этом думаешь?

— Я полагаю, нельзя исключать возможности того, что пахантийиры сумели найти вход в потайной город и с тех пор живут там припеваючи. Не исключено, что в один прекрасный день, исследуя этот город, мы найдем их потомков — толстых и довольных.

— Хотелось бы верить, — вздохнула Мати. — А пока что агрони хочет попросить капитана Беккера об одном одолжении. Пусть он спросит коммандера Кандо, не известно ли ей что-нибудь о том, каким образом могут быть связаны макахомианские храмовые коты, родственники его приятеля РК, с нашими пахантийирами.

— С радостью выполню эту просьбу, — проговорил стоявший рядом Беккер. — Вообще-то Надари не слишком часто рассказывает о своей прежней жизни на родной планете, но, возможно, ее нужно просто как следует попросить?

Когда Беккер произнес имя Надари Кандо, Акорна уловила в его голосе странные, тревожные нотки. Надари была главой службы безопасности Хафиза Харакамяна и, помимо этого, являлась потрясающей женщиной.

— Вы как-то странно отреагировали на упоминание Надари, капитан. Что-то не так? — участливо поинтересовалась Акорна. Конечно, она могла бы просто прочитать его мысли, но это было бы, во-первых, невежливо, а во-вторых, ни к чему. Беккер прекрасно умел излагать свои мысли с помощью слов.

— Да, — печально кивнул он, — полагаю, ты права.

— Вы грустите из-за того, что больше не встречаетесь с нею?

— Нет, дело не только во мне. У меня такое чувство, будто она все больше и больше уходит в себя, закрывается от окружающих. Поначалу я думал, что дело действительно во мне, что я ей осточертел и она хочет быть с тем солдатом Федерации. Но потом выяснилось, что это не так. Надари бросила его уже через пару месяцев. Кроме того, она ничуть не возражала против того, чтобы я встречался с Андиной. Более того, она ей нравилась, и Надари говорила, что мне с Андиной будет гораздо лучше, чем с ней. Но, поверь мне, на Надари это вовсе не похоже. Мы с ней до сих пор остаемся друзьями, она дорога мне. Однако я чувствую, что с ней что-то не так. Но поскольку мы с ней так толком и не успели поговорить после моего возвращения из экспедиции, в ходе которой я собирал утиль на нархи-Вилиньяре, мне неизвестно, что у нее на уме.

— Но у вас наверняка есть какие-то предположения? — спросила Акорна, желая услышать продолжение истории.

Беккер молча кивнул. Глаза его были опущены к полу, губы крепко сжаты, плечи устало сгорблены.

— Да, — заговорил капитан. — Я думаю, она все еще терзается тем, что произошло с ней после того, как Эдакки Гануш и адмирал Икваскван одурманили ее, превратили в пыточную машину и использовали против твоего народа.

— Но ведь она наверняка знает, что в этом нет ее вины, — проговорила Акорна. — И мой народ, как только у него появилась такая возможность, исцелил ее раны — и моральные, и физические. Разве не так?

Внезапно Акорна ощутила укол вины. В последнее время на нее свалилось слишком много проблем. Сначала — исчезновение самого близкого для нее человека, связанное, как полагали, с какой-то поломкой машины времени, случившейся в результате тотального разрушения Вилиньяра ордами кхлеви, потом — боль от этой потери, которую безуспешные попытки отыскать и вернуть Ари делали еще острее… Да, собственные переживания заставили и ее саму замкнуться в себе, забыть о том, что у других людей тоже имеются проблемы, которыми они не хотят делиться с Акорной, чтобы не обременять ее дополнительными переживаниями. Но самая неприятная правда заключалась в том, что теперь Акорне приносила облегчение мысль о том, что не у нее одной все плохо, что другие тоже печалятся и, возможно, даже страдают. Похоже, она встала на путь превращения в законченную эгоистку.

Беккер пожал плечами и вновь заговорил:

— Разумеется, они простили ее за все то зло, которое она им причинила, избавили от дурмана, излечили ее раны. Вопрос в другом: простила ли Надари саму себя? Думать, что ты самое гнусное, самое жестокое, самое зловещее существо из всех двуногих — это ужасно, а для такого человека, как Надари, привыкшей отвечать за свои поступки, ужасно вдвойне. В результате того, что проделали с ней эти негодяи, в ее душе, должно быть, сейчас полный хаос и непроглядная ночь. Она пыталась хоть немного отвлечь себя от мрачных мыслей — с помощью Луны, Харакамянов, меня, того солдата Федерации, но вряд ли ей это помогло. Не думаю, что душу можно излечить таким путем. Ей, по-моему, следовало самой додуматься до этого, но Надари, наоборот, отталкивает от себя всех тех, кому она дорога. Единственное существо, с которым у нее, кажется, сохранились нормальные отношения, это РК. Но даже при этом Надари не хочет взять его себе, хотя я и просил ее об этом. Черт возьми, даже он просил! Однако она упорно отказывается, словно боится причинить зло и ему.

— О, простите, капитан! — расстроенно воскликнула Акорна. — Я и представления не имела о том, что она испытывает подобную боль. Если хотите, я попробую прощупать ее более основательно и выяснить, удастся ли мне помочь ей. Знаете, мне кажется, что ее состояние чем-то напоминает то, в котором находился Ари.

— Да, пожалуй, ты в чем-то права. Однако есть одно различие: Ари никто не заставлял делать что-то против его воли и совести. Даже несмотря на то, что его подвергли мучительным пыткам и изуродовали, он все равно остался линьяри. Кхлеви вырвали его рог, переломали ему кости и едва не убили, но тем не менее им не удалось заставить его причинить кому-то зло. Ари терпел страшную боль, но она не сломила его. А вот мою Надари эти подонки Гануш и Икваскван буквально вывернули наизнанку, освободив жившую в ее душе злую собаку, которую она всегда держала на коротком поводке, и превратив ее в одну из тех гадин, каких она сама всегда ненавидела. Сегодня это чудовище по-прежнему живет рядом с ней, но Надари жестко контролирует его, поскольку по сути своей она — защитник, прирожденный герой, покровитель слабых. А Гануш и его банда искалечили ее душу.

Беккер откашлялся, поскреб щеку ногтями и продолжал:

— Только представь себе, каково ей осознавать это. Осознавать, что из нее сделали чудовище пострашнее всех, с какими ей доводилось сражаться до этого. И стоит ли удивляться тому, что в ее голове и душе сейчас все перемешалось? Ей необходимо что-то, но она сама не знает, что именно. Я тоже этого не знаю, но вряд ли вы, линьяри, можете ей это предложить.

Не находя слов утешения, Акорна хранила молчание на протяжении всего времени, оставшегося до прибытия на Луну Возможностей, тем более что прыжок был не так уж велик. И она, и Беккер были погружены в собственные мысли, а РК разлегся между ними на панели управления и медленно покачивал хвостом: вправо-влево, вправо-влево…

Хафиз Харакамян, хитрый и удачливый межгалактический предприниматель и нареченный дядя Акорны, тепло приветствовал ее по прибытии на лунную базу Маганос, однако, помимо радости, в глазах Хафиза она сумела прочитать и множество невысказанных вопросов. Она могла бы ответить ему прямо сейчас: нет, Ари так и не объявился, и его местонахождение до сих пор не установлено. Когда это случится, она будет первой, кто сообщит об этом всей галактике. Однако в сознании Хафиза Акорна сумела прочитать кое-что еще: все внутри его бурлило, и ему не терпелось поговорить с капитаном Беккером.

— Мне сообщили, что вы умеете общаться с этими существами, — заговорил он, сделав величественный жест в сторону двух людей, которых уже боялись, подозревали и презирали, словно объединив их воедино. Это были люди из древнего племени ватов, выходцы из доисторического прошлого Старой Терры, и оказались они на Вилиньяре совершенно случайно, вследствие досадной ошибки, когда с помощью машины времени сюда переправляли Предков. Кроме того, смыслом их жизни, как выяснилось, являлась… охота на единорогов.

Все, что было известно сегодня об этой пугающей парочке, заключалось в следующем: когда Родовые Хозяева обнаружили этих двух парней, они тут же переправили их в древнейший период истории Вилиньяра, чтобы те не представляли опасности для путешествующих во времени ученых. Но случилось то, чего никто не ожидал. Когда вследствие нападения кхлеви в машине времени появились трещины, двое заросших волосами типов вновь материализовались на поверхности Вилиньяра и как ни в чем не бывало снова стали отстреливать линьяри.

— У нас нет никого, кто мог бы вступить в контакт с двумя этими бандитами, — бушевал Хафиз. — Во-первых, они раздражают моих гостей, во-вторых, они ведут себя не лучше козлов на выпасе. И поскольку эти примитивные существа умеют общаться только с вами, вы с ними и разбирайтесь.

С этими словами Хафиз величественным жестом падишаха скрестил руки в широких рукавах на груди. Он все сказал и теперь ждал ответа.

— Здрасте-приехали, а я-то тут при чем? — возмутился Беккер. — Что мне с ними делать?

— А мне что — думать за всех? — парировал Хафиз. — Что хотите, то и делайте! Отправьте их обратно на Землю, продайте в рабство, сотрите в порошок… Сделайте все, что угодно, чтобы только их не было здесь! — Он сделал изящный жест рукой, указав на одного из ватов: — Если вам будет угодно, засуньте их в мусоросжигатель. Вот этот, рыжий, имел наглость приставать к моей драгоценной жене Карине, причем если бы не ее крики и не коммандер Надари… — Голос хозяина дома сорвался, и он горестно покачал головой, вспомнив сцену, свидетелем которой ему пришлось стать. — Короче говоря, только благодаря моему проворству и профессионализму коммандера Кандо мой любимый цветочек не родит через девять месяцев отродье этого варвара.

Вошедшая в этот момент Карина успела услышать последние слова мужа и не упустила случая присоединиться к разговору, подчеркнув ужас того насилия, которому подверглась.

— Он был таким грубым… — выдохнула она. — И вонючим… А уж какие чудовищные мысли вертелись в его голове! Жестокие и непристойные.

Надари Кандо, стоявшая за ее спиной, ухмыльнулась:

— Мне кажется, Йонас, эти парни могли бы стать идеальными членами твоего экипажа.

— А мне кажется, коммандер, что тебе следовало бы поместить их в лагерь по коррекции личности. Только таким способом и только тебе удалось бы привить этим парням начатки этики, не говоря уж о представлениях о том, что такое безопасный секс.

— Ты обо мне слишком высокого мнения, дорогой, — парировала Надари. — Они по своей сути прирожденные воины, и именно в этом качестве от них был бы толк.

— Не думаю, что это удачная идея — дать им в руки оружие. Тем более что своей главной дичью они считают линьяри, — напомнил Беккер. — И именно по этой причине я не могу взять их на борт «Кондора», ведь с нами — Акорна, которая любезно согласилась помочь мне.

Акорна уже была готова возразить, но тут она уловила мысли, копошившиеся в голове одного из ватов: «Вернуться назад, домой, к нашему господину, лорду Бьорну. Подальше от этих животных-оборотней, пока они не насадили нас на свои рога и не изжарили, как баранов».

«Мы вегетарианцы, — послала ему мысленное сообщение Акорна, — зачем же нам вас жарить?»

Оба вата ошеломленно посмотрели на нее — так, словно их одновременно ударили обухом по лбу. Их мозги усиленно пытались постичь смысл слова «вегетарианцы». Акорна все так же мысленно передала им образы кролика, жующего листья, овцы, щиплющей траву, себя самой и своих товарищей, утоляющих голод овощами.

— Мы не едим мясо, — сказала она на грубом подобии их языка, — и тем более людей, а ваш прежний господин давным-давно умер. Вы перенеслись в будущее и должны жить в соответствии с нормами того времени, в котором оказались. Я и мой народ являемся потомками единорогов, на которых вы когда-то преступно охотились. Мы найдем для вас новый дом — место, в котором вы чувствовали бы себя более или менее уютно. Расскажите мне, на что был похож ваш прежний дом.

Услышав этот вопрос, ваты решительным жестом скрестили руки на груди и упрямо сжали рты, спрятав их в усах и бородах. Теперь они были одеты уже не в кольчуги, а в костюмы для космических путешествий. Усы и бороды были у них значительно короче и опрятнее, чем когда они появились. Поскольку первым в переговоры с пришельцами пришлось вступить Беккеру, именно он чуть позже насильно заставил их помыться и подстриг растительность на их физиономиях.

Сейчас они, по всей видимости, твердо решили не рассказывать о том месте, которое когда-то являлось для них домом. Однако ватов выдавали их мысли. Акорна улавливала рождавшиеся в их головах образы бесконечных мрачных лесов с огромными деревьями, бурных морей, по поверхности которых перекатывались высокие штормовые волны, исполинских закопченных крепостей, в которых, лязгая сталью, ходили мужчины в доспехах и одежде из толстой кожи. На головах некоторых из них красовались шлемы, украшенные рогами.

Акорна улыбнулась ватам, обнажив зубы. Для терран эта гримаса символизировала доброжелательность, хотя для линьяри, наоборот, означала враждебность. Что касается Акорны, то сейчас она не испытывала ни первого, ни второго по отношению к этим двум заблудившимся во времени и оставшимся бездомными людям. Ей было их просто очень жалко.

— По-моему, я знаю, где они смогут почувствовать себя дома, — сказала она. — Хотя бы на некоторое время.

— Вот как? — спросил Хафиз.

— Да, нири, которые восстанавливают свою планету после нападения кхлеви, отчаянно нуждаются в помощи. Двурогие жители этой планеты весьма напоминают некоторые тотемы, широко распространенные в том мире, откуда к нам пожаловали эти двое. Возможно, тяжелая работа поможет нашим пришельцам хоть немного растратить присущую им агрессивность. А еще что-то в этих двоих заставляет меня вспомнить Таруну и ее супруга. А вам?

Нири в течение долгого времени являлись торговыми партнерами народа линьяри. Это была мирная, трудолюбивая, хотя и немного флегматичная раса двурогих разумных существ. После нападения на их планету хищных насекомоподобных кхлеви Таруне и ее супругу удалось вовремя спастись бегством, после чего они обратились за помощью к Хафизу и линьяри. И только благодаря смелости последних Нири удалось избежать печальной участи планет линьяри — Вилиньяра и нархи-Вилиньяра. Прежде чем похожие на гигантских жуков кхлеви успели полностью разрушить Нири, Акорна и ее товарищи разработали план, с помощью которого интерес кхлеви удалось переключить на другое место галактики, где им и пришел конец. Теперь можно было не сомневаться в том, что разрушительным набегом кхлеви навсегда положен конец.

— Отличная мысль, принцесса, — одобрительно произнес Беккер. — Быкоподобные ребята найдут способ утихомирить этих двух остолопов. Они не такие изнеженные и вежливые, как вы, линьяри. Они с ними миндальничать не станут. Если ваты и попробуют выкинуть какой-нибудь фортель, нири посадят их на веревку и будут держать на привязи, пока у тех не прочистятся мозги.

— Да-а, действительно, — протянул Хафиз, — мне тоже по душе твоя идея. Акорна, дорогая моя девочка, ты, как всегда, предложила наиболее мудрое и, главное, гуманное решение. Эти похотливые варвары, конечно, не заслуживают снисхождения, однако предложенный тобой выход наиболее… удобен. Капитан, вот что я предлагаю. Вы с Акорной доставите двух этих троглодитов на Нири, а если нири откажутся принять наш благодарный дар, напомните им о том, что они у нас в неоплатном долгу.

— Нет! — решительно мотнул головой Беккер.

— Что значит «нет»? — озадаченно воззрился на капитана Хафиз, словно услышал реплику на каком-то неизвестном ему языке. Главе славного Дома Харакамянов, богачу из богачей, нечасто приходилось слышать это слово. По крайней мере, не в присутствии посторонних.

— Нет, Акорна не должна находиться рядом с этими людьми. Я же говорил вам, они — охотники на единорогов.

Хафиз небрежным жестом отмел возражение капитана:

— Дорогой Беккер, вы говорите о нашей племяннице так, как если бы она была настоящей линьяри или… женщиной. Как вы только что видели, она уже сумела установить с этими варварами контакт — даже лучше, чем это удалось вам. Она прочитала их мысли, предложила наиболее рациональное и добросердечное решение в отношении того, как с ними поступить. Они с ней — как овцы со своим пастухом. Они не причинят ей зла. Неужели вы полагаете, что я способен поставить под угрозу сокровище своего сердца? Кроме того, рядом с ней будете постоянно находиться вы и уважаемый Мак, и вы защитите ее, если в этом возникнет необходимость.

— Я тронута вашей верой в меня, дядя, — сухо проговорила Акорна. Просто удивительно, каким обходительным умел быть дядя Хафиз, когда он сталкивался с чем-то неприятным, с чем не хотелось разбираться ему самому и что он пытался взвалить на чужие плечи. — Однако меня подобный вариант не устраивает. Я очень ограничена во времени, и, после того как я повидаюсь с Карлье, Мири и еще несколькими своими друзьями, как я повидалась сейчас с вами, мне необходимо возвращаться на Вилиньяр. В конце концов, мы восстанавливаем свой мир и не можем терять время.

Хафиз посмотрел на Акорну многозначительным взглядом, словно напоминая о том, что линьяри имеют возможность восстанавливать свою планету лишь благодаря его щедрым пожертвованиям. Он давно научился навязывать ей свою волю, даже если для этого требовалось прибегнуть к шантажу. Хафиз прекрасно понимал, что Акорна не хочет надолго расставаться с Вилиньяром и машиной времени, надеясь на возвращение Ари, однако он был до такой степени одурманен любовью к жене, что готов был идти на все, чтобы только его ненаглядной Карине ничего не угрожало.

Неожиданно на плечи Акорны легли две теплые, ласковые ладони, и, обернувшись, она увидела перед собой Мири, мать Ари и Мати.

(Успокойся, успокойся, милая), — прозвучало в ее мозгу. Даром телепатического общения обладали все взрослые линьяри. — (Дядя Хафиз — добрая душа, и это всем известно. Но, поскольку его окружение только и знает, что восхвалять его, прислуживать и угождать во всем, он избаловался и превратился в эгоиста. Возможно, он решил, что участие в решении этой его проблемы поможет и тебе исцелиться от душевной травмы).

Беккер, однако, не собирался уступать. Он стоял, выпятив нижнюю челюсть, и с вызовом смотрел на старого деспота.

— Послушайте, Хафиз, сейчас не самый подходящий момент, чтобы докучать Акорне.

— Конечно, мой дорогой Беккер, конечно! И я не стал бы делать этого, если бы считал, что, как вы изволили выразиться, докучаю ей своей просьбой. Что же касается восстановления Вилиньяра, то, на мой взгляд, нири, давние и испытанные торговые партнеры народа линьяри, к тому же обязанные последним самим своим существованием, обладают достаточными ресурсами и товарами, которые окажутся весьма полезными для линьяри в деле восстановления их планет — Вилиньяра и нархи-Вилиньяра.

Негромко откашлявшись, Хафиз продолжал:

— Учитывая сложившиеся обстоятельства, нири, вполне возможно, захотят устроить распродажу того, что уцелело после набега кхлеви, и товары, столь необходимые нашим друзьям-линьяри, можно будет приобрести по весьма сходной цене, а то и вовсе получить бесплатно. Нири охотно сделают это для своих друзей, которым они обязаны спасением. И добрая душа, человек, который будет готов купить или выменять испорченные товары с целью их последующей утилизации, прибыв к нири, должен иметь рядом с собой посланника народа линьяри, которому двурогие смогут выразить свою благодарность и готовность продолжить взаимовыгодное сотрудничество. В этом случае нири с еще большей готовностью вознаградят этого человека умопомрачительными скидками и особо низкими ценами. Так что вы или любой другой торговец подержанным товаром просто обязаны воспользоваться этой уникальной возможностью. Такой шанс выпадает лишь раз в жизни. И вот тут рядом обязательно должен находиться посланец линьяри, чтобы рассказать о бедственном положении, в котором оказался его народ. И, наконец, они преисполнятся еще большей благодарностью, если получат от вас две дополнительные пары крепких рабочих рук.

С показной бесхитростностью Хафиз пожал плечами и закончил свой длинный монолог:

— Вот и все, что пришло мне в голову. Впрочем, не обращайте внимания на фантазии никчемного старика. Я не хочу, чтобы из-за меня вы приносили в жертву свои, без всякого сомнения, важнейшие и не терпящие отлагательства дела.

Рыжему вату, по-видимому, наскучили непрекращающиеся словопрения, из которых он не понимал ни слова, и он снова принялся буравить глазами Карину, а затем сделал в ее сторону похабный жест, по всей видимости намереваясь покорить женщину своей, как он полагал, галантностью.

Карина взвизгнула, глаза ее округлились, и она мертвой хваткой вцепилась в мужа.

— О-о-о… — монотонно затянула она, — кажется, у меня начинается одно из моих видений. Да, да, теперь я вижу совершенно отчетливо! Держи меня, мой заботливый паша, пока я очищу каналы своего сознания.

Обняв Хафиза одной рукой за шею и отодвинувшись подальше от ватов, второй она стала размахивать в воздухе, словно отгоняя какое-то назойливое насекомое. Делая это, женщина издавала странные пыхтящие звуки.

Карине было известно, что линьяри — мастера психологии и телепатии, про себя же она точно так же знала, что не обладает этим искусством, как бы ни пыталась убедить окружающих в обратном. И все же время от времени она не могла отказать себе в удовольствии и устраивала небольшие представления наподобие этого, желая произвести на всех впечатление с помощью демонстрации своих «сверхъестественных способностей».

Но, с другой стороны, когда линьяри превращались в источник проблем и Хафиз был готов дрогнуть, Карина всегда умела убедить его не сдаваться. Причем делала она это не с помощью своих «видений», а угрожая самой взяться за ведение хозяйства и выполнять грязную домашнюю работу. Ну разве можно было не восхищаться этой женщиной!

Мири была полностью согласна с Акорной и продолжила их телепатический диалог:

(Некоторые из нас пытались вступить с ней с ментальный контакт, прикоснуться к ее сознанию, вовлечь в мысленный разговор. Мы хотели разбудить в ней психический потенциал, иметь который она так мечтает. Но, увы, его не оказалось. Бедная Карина начисто лишена каких-либо способностей к мысленному общению, и более невосприимчивого к телепатии существа мне еще не доводилось встречать).

— О да, да! — закричала Карина, размахивая рукой в просторном рукаве цвета лаванды и оттого напоминая бабочку-инвалида. Глаза ее закатились, и были видны только белки. Затем она приложила тыльную сторону своей пухлой руки ко лбу и забормотала: — О да, я скажу ей! Я обязательно передам ей эти слова!

В следующий момент Карина широко открыла глаза, сфокусировала взгляд и уставилась на Акорну.

— Ты должна отправиться в это путешествие, Акорна, — торжественным тоном прорицательницы заговорила она. — И не только ради него самого, а ради того места, куда оно тебя приведет. Оно находится очень далеко. Ты избрана для того, чтобы отправиться туда.

Акорна не пыталась прощупать сознание весьма милой, хотя и крайне эксцентричной жены своего дяди. Во-первых, собственная психическая чувствительность Акорны сильно притупилась из-за разлуки с любимым. Во-вторых, как бы там ни было, она считала Карину своим другом и поэтому не хотела без спроса вторгаться в ее сознание, полагая это как минимум неэтичным. Однако сейчас та откровенно пыталась манипулировать ею, и поэтому теперь…

(Но, с другой стороны), — раздался в ее мозгу голос Мири, в котором слышались смешанные нотки недовольства и в то же время восхищения, — (временами случается так, что Карина сама не знает, что происходит, когда она полностью раскрыта. Вот так, например, как сейчас. В такие моменты из нее, случается, исходит нечто истинное и бесхитростное).

Акорна снова обернулась и посмотрела в глаза матери Ари:

— Вы хотите сказать, что она только что действительно находилась на связи с чем-то… или кем-то?

— Совершенно верно. Я очень ясно ощутила это, когда она заговорила.

В голову Акорны пришла мысль, что Хафиз, возможно, не единственный здесь, кто зациклен сам на себе. Ей снова подумалось, что боль от собственной утраты притупила ее способность сопереживать бедам других людей и ощущать их способности, что именно и случилось сейчас.

Родители Ари рассказали ему о том, что на протяжении всего времени, пока он находился в плену у кхлеви и подвергался пыткам, его мать настолько явственно ощущала муки, испытываемые сыном, что была прикована к постели, будучи не в состоянии не то что встать, а даже приподняться. Для того чтобы на свет сумела появиться Мати, сестричка Ари, которую вынашивала тогда их мать, понадобился целительский дар всего их народа. Возможно, Карина напридумывала все то, о чем она только что говорила, но Мири вряд ли так просто проглотила бы любую чепуху. Нет, она умела отличать правду от вымысла.

(А вы… Карлье или Мати… Вы тоже отправитесь с нами?) — мысленно спросила Акорна.

Мири лишь улыбнулась:

(Нет, детка. Это послание предназначалось только для тебя).

(Оно — от Ари? Как он? С ним все в порядке? Сообщит ли он мне, как найти его?)

(Милая девочка, ты сама знаешь, что на эти вопросы у меня нет ответов. Нет, я не думаю, что послание было от Ари. Я не могу определить, кто передал его. Однако я уверена в другом: оно действительно было, оно истинно — и предназначалось для тебя. Акорна, ты до сих пор не осознаешь, что, хотя, как и мы, принадлежишь к линьяри, ты при этом обладаешь особенными способностями и качествами, благодаря которым ты гораздо лучше, нежели все остальные представители нашего народа, подходишь для выполнения определенной миссии. Возможно, причиной тому является необычное для всех нас воспитание, которое ты получила. Не знаю… Могу сказать тебе с уверенностью только одно: если бы Ари испытывал боль, мучился или… если бы его не стало… я бы первая узнала об этом. И, разумеется, сразу сообщила бы тебе. Ты также знаешь, что Карлье, отец Ари, обладает столь же сильным даром передачи телепатических сообщений, сколько я — способностью их принимать. Если бы мы получили хотя бы какую-нибудь весточку от нашего сына, мы бы немедленно сообщили об этом тебе, как бы далеко ты ни находилась).

(Да, я знаю, знаю!) — Акорна пыталась оставаться спокойной и разумной.

Мири сунула руку в вырез своей туники и достала оттуда серебряную цепочку, которую Акорна не раз видела у нее на шее. На ней, позвякивая, раскачивались три маленьких серебристых кружочка. Мири расстегнула застежку, сняла с нее два диска и сунула их в карман туники, а цепочку с одним оставшимся кружком торжественно повесила на шею Акорны.

(Это диск рождения Ари), — беззвучно сказала она. — Я все равно собиралась передать его тебе).

(Диск рождения?) — удивилась Акорна.

(Да), — ответила Мири. — (Такова одна из традиций нашего народа. Когда на свет появляется ребенок, ювелиры изготавливают вот такой диск, на котором запечатлено точное расположение звезд на момент рождения малыша, а также его уникальный персональный код. Диск вручают матери новорожденного. После того как ребенок становится взрослым, мать обычно дарит ему этот диск в день его рождения, а когда он выберет себе супруга или супругу, этот диск становится свадебным подарком. Я уже собиралась подарить его Ари, но тут вы стали супругами, а потом мой сыночек пропал… Я подумала, что отдам его тебе после того, как мы все снова окажемся вместе, но теперь я поняла: он должен оставаться у тебя — как талисман, как символ твоей любви к моему Ари. А для дисков Мати и Ларье я закажу другие цепочки).

Акорна внимательно рассмотрела маленький диск и увидела, что он сделан вовсе не из серебра. Кружок действительно блестел, но при этом имел молочно-опаловый отлив, столь характерный для рога здорового линьяри. Она узнала и карту звездного неба, выгравированную на диске: созвездие Книги Кроньи, источника мудрости вселенной.

На несколько мгновений Акорна сжала диск в руке. На нее нахлынули чувства столь сильные, что она даже не сумела открыть рот и поблагодарить Мири. Затем она поднесла вещицу к губам, поцеловала ее и сунула за отворот тупики. Мири заключила ее в объятия, и Акорне показалось, что это — самое приятное из того, что с ней случалось после исчезновения Ари. Когда они отпустили друг друга, Акорна повернулась к остальным. Она приняла решение и была готова ответить согласием на просьбу Хафиза. Беккер лишь мельком взглянул на нее и, повернувшись к хозяину дома, заговорил:

— Вот что я вам скажу, уважаемый Хафиз. Отправьте с нами Надари, чтобы она защищала Акорну в случае необходимости, и в таком случае — по рукам.