Глава 2 Путевка в жизнь

Из Калинина в Киев ехали с пересадкой в Москве. Группу бывших суворовцев из десяти человек, переодетых в курсантскую форму киевского училища, торжественно провожали на вокзале. Оркестр играл «Прощание славянки». На перроне собрались офицеры училища, преподаватели, знакомые девушки. Цветы, смех, прощальные поцелуи, у некоторых слезы на глазах, пожелания счастливого пути, успехов в учебе. Настроение у отъезжающих приподнятое, но нотка грусти все же присутствует: прощай, училище, до свидания, друзья!

Поезд тронулся, провожающие замахали руками. Кто-то из отъезжающих суворовцев еще раз поцеловал свою любимую девушку и, догнав медленно идущий поезд, прыгнул на ходу на подножку вагона.

Резун чувствовал себя счастливым человеком. Ему восемнадцать лет. Впереди новая, незнакомая и полная надежд интересная жизнь.

Состав продолжал набирать скорость, увозя все дальше от города молодых людей в курсантских погонах, едущих навстречу своей неизвестной судьбе. Как она сложится, известно только Господу Богу.

Через несколько минут еще не остывшие от проводов, возбужденные, они разместились вдесятером в одном купе. На столе неизвестно откуда появились бутылки, нехитрая закуска: помидоры, огурцы, колбаса, хлеб. В купе стало шумно. Каждый старался что-то сказать. И все разговоры только об одном: о суворовском училище, о годах, проведенных в Воронеже и Калинине. Семь лет не шутка. Да каких лет!

ВКиевском высшем военном общевойсковом училище Резун попал в суворовскую роту. Из ста курсантов девяносто пять были суворовцы из разных училищ. Через несколько дней приняли присягу. На огромном плацу перед зданием училища выстроились ротные «коробки» курсантов в парадном обмундировании. Прозвучала команда «смирно», и под торжественные звуки духового оркестра перед замершими курсантами пронесли знамя училища. Начальник училища, офицеры в парадной форме с орденами и медалями на груди. Курсанты по одному выходили из строя, целовали знамя, зачитывали текст присяги. Владимир вспоминал, что у него почему-то задрожали руки, когда, читая присягу, дошел до слов: «...и если я нарушу мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся». Позже он объяснял свое поведение тем, что служба в армии для него была не просто выполнением священного долга перед Отечеством, но и продолжением дела своих предков. Поэтому сама мысль о возможности нарушения клятвы вызывала чувство страха и волнения.

После принятия присяги в училище начались трудовые будни. Резуну нравилось учиться, он с интересом относился к новым для него предметам: тактике, огневой подготовке, изучению материальной части оружия и техники, вождению, истории военного искусства. Суворовцам после солидной общеобразовательной и военной подготовки новые знания давались легко. А строевая и физическая подготовка была привычным делом. Многие имели спортивные разряды, некоторые были победителями суворовских и нахимовских спартакиад, чемпионами городов, военных округов в самых различных видах спорта. Например, товарищ Резуна Геннадий Митрофанов — по прыжкам в высоту. Резун в силу своей физической слабости и конституции не имел каких-либо достижений в спорте, но вполне укладывался в нормативы, предъявляемые к курсантам военных училищ.

Но даже любимое и оттого доставляющее удовольствие дело можно превратить в самое неприятное занятие. Кто-то из великих писателей однажды высказал такую справедливую мысль: «Если бы захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным образом, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмысленности». Именно так поступал помощник командира взвода сержант Никитин, когда проводил занятия по строевой подготовке. Это был невысокий, складный, подтянутый, с неброской, незапоминающейся внешностью человек. Его злило и доводило до бешенства, что суворовцы, которыми он командовал, были значительно образованнее и во многом превосходили его. Есть люди, подобные хищникам. Власть пьянит их, кружит голову. Издевательство над подчиненными доставляет им наслаждение. У Никитина был ярко выраженный комплекс Наполеона.

В армии такие факты встречаются довольно часто. Дедовщина является одной из форм надругательства над личностью. Сержант Никитин, обозленный на своих подчиненных, испытывал наслаждение, придумывая различные ухищренные формы издевательств.

Отрабатывая приемы с оружием на строевой подготовке, он командовал:

—  По разделениям на плечо, делай раз!

По этой команде курсант поднимал карабин до уровня плеча. Никитин медленно двигался вдоль строя, поправляя некоторых, и не спешил подавать следующую команду «два», по которой карабин кладется на плечо. Через небольшой промежуток времени рука в таком положении немеет от тяжести. Как-никак карабин «СКС» весил около четырех килограммов.

—  Не опускать руку! — кричал Никитин, заметив, что кто-то ее опустил.

Отрабатывая тему «Отдание чести в движении», Никитин придумал, чтобы курсанты, двигаясь друг за другом на дистанции пять-десять шагов, отдавали честь телеграфному столбу. Иногда его издевательства переходили всякий предел. Когда курсанты возвращались строем с занятий в казарму, он приказывал: «Взвод, запевай!» Взвод отвечал гробовым молчанием: после занятий «в поле» у уставших ребят не было никакого желания петь. Хотелось скорее добраться до казармы и услышать долгожданный сигнал: «Бери ложку, бери хлеб и садись за обед». Повторив два-три раза команду и не добившись ее исполнения, помощник командира взвода давал команду «газы», по которой нужно было развернуться в цепь, надеть противогазы и двигаться короткими перебежками вперед. Затем следовали команды «ложись» и «вперед по-пластунски». Особенно любил Никитин практиковать этот воспитательный прием в дождливые дни, когда на плацу были большие лужи. В казарму курсанты возвращались злые как черти, мокрые и грязные.

Но ребята не оставались в долгу. Иногда во взводе появлялись свои «неуловимые мстители». Во время подъема у Никитина вдруг пропадал один сапог, и он метался по казарме в его поисках. Все уже стояли в строю, а он прыгал на одной ноге меж кроватей. Через некоторое время сапог находили в туалете.

Для ребят с гражданки физическая и строевая подготовка стала камнем преткновения. На государственных экзаменах надо было сдавать определенный комплекс гимнастических упражнений, в который входил прыжок через коня. Этот прыжок для многих оказался серьезным испытанием. Среди курсантов даже стала ходить шутка, что «гражданским» для преодоления препятствия надо на конец снаряда положить золотые офицерские погоны для храбрости.

Суворовцы кичились своей отличной подготовкой. Это проявлялось в излишней самоуверенности, заносчивости, невыдержанности и приводило к нарушениям воинской дисциплины и последующим наказаниям. Иногда возникали конфликты с начальством, особенно с младшими командирами.

Отец Резуна часто писал сыну письма, присылал деньги на мелкие расходы, посылки, заходил к Владимиру в училище, когда бывал в Киеве. Он гордился своими сыновьями, не переставал радоваться их успехам. Старший, Александр, не пал духом после неудачного поступления и к этому времени уже стал кадровым офицером, младший, Владимир, учился в высшем военном училище. На него отец возлагал особые надежды.

Летом выезжали в лагеря в учебный центр, расположенный в семидесяти километрах от Киева в поселке Старое. В лагерях занимались вождением бронетехники, стрельбами, боевой подготовкой. Владимир очень любил военную технику, знал наизусть ТТХ (тактико-технические характеристики) различных видов вооружения. Но вот занятия «в поле» представляли для него определенные трудности: тактика, огневая подготовка, вождение, несение караульной службы.

Особенно Владимир ненавидел караульную службу, а в наряд приходилось ходить часто, как говорят военные, через день на ремень. С детства Резун боялся темноты, она всегда его пугала своей загадочностью и таинственностью. Когда в карауле ему доставался трехсменный пост ГСМ (горюче-смазочные материалы) на отдаленном от караульного помещения пустыре, Владимир старался всегда с кем-нибудь поменяться. Рассказы курсантов о случаях убийства часовых на постах в других училищах вызывали животный страх у Резуна. Ходили слухи, что во Львовском училище такие случаи происходили довольно часто. Поэтому отдаленный пост ГСМ пугал Владимира. Особенно зимой, в кромешную темень, в пургу. Стоять в овчинном тулупе до пят с «Калашниковым» на плече было для Резуна суровым испытанием. Ему всегда казалось, что кто-то притаился в кустах, крадется в темноте и вот-вот набросится на него сзади и ударит по голове каким-нибудь тяжелым предметом. Посторонний звук, шорох приводили его в трепет. Он замирал, сердце на мгновение останавливалось в ожидании, все тело напрягалось в предчувствии чего-то плохого и неизбежного. В эти мгновения он забывал о «Калашникове», который мог его защитить от любых опасностей и неожиданностей. Два, а тем более четыре часа на посту для него казались вечностью. Он пытался как-то отвлечь себя от тяжелых дум, но не мог.

Когда наконец раздавались долгожданные шаги приближающейся смены и слышался приглушенный говорок товарищей, идущих в колонну по одному за разводящим, или мелькал огонек сигареты курсанта, курящего в рукав, от сердца отлегало. Владимир оживал, страх пропадал, настроение улучшалось.

Наконец-то, сбросив напряжение долгих часов ожидания, можно было во всю глотку крикнуть заветные слова из устава гарнизонной и караульной службы: «Стой! Кто идет?» — и услышать в ответ приносящие столько радости слова: «Разводящий со сменой». Как приятно было шагать в караульное помещение, сменившись с поста и предвкушая, что сейчас он придет в тепло, вынет магазин из автомата, поставит его в пирамиду, выпьет горячего чая из алюминиевой мятой солдатской кружки, заляжет на топчан, накроется с головой овчинным, пропахшим терпким солдатским потом тулупом и мгновенно уснет.

Резун любил ходить в караул на пост номер 1 у знамени части. Пост располагался в штабе училища.

Но вот незаметно пролетела добрая половина учебы. Наступило время, когда можно уже было, по курсантскому обычаю, считать компоты до получения золотых погон с двумя маленькими звездочками.

В отпуск Резун поехал к родителям в Черкассы. В застольной беседе отец впервые упомянул о Военно-дипломатической академии Советской армии, о которой Владимир до этого слышал мимоходом, а потому имел о ней смутное представление. Отец рассказал сыну об академии. «В принципе, сынок, у тебя после окончания училища и службы в войсках очень даже неплохие шансы туда поступить. Ведь там предпочтение отдается офицерам, владеющим иностранными языками», — удовлетворенно заметил отец.

Резуну понравилась эта идея, да и сама работа в этой области показалась привлекательной и интересной после рассказов отца. А после прочтения книги «Пятьдесят лет в строю» генерала Игнатьева желание поступить в академию укрепилось в нем еще больше.

На третьем году обучения к Резуну пришла первая любовь. Ему в это время было двадцать лет. До этого его не особенно влекло к женскому полу. А если и влекло, то тайно, подобно шиллеровскому юному Вертеру, носившему страдания и муки в себе. По ночам вспоминались иногда любовные объятия Юрия К. По всей вероятности, сказывалось семилетнее обучение в закрытом, практически изолированном от гражданского населения учебном заведении, каким было суворовское училище. К тому же он страдал из-за своего малого роста и женоподобной фигуры. Чтобы казаться выше ростом, он подбивал каблуки сапог и ботинок. Комплекс неполноценности, возникший в подростковом возрасте, все еще довлел над ним.

На производственной практике на танкоремонтном заводе в Дарнице Резун познакомился с девушкой Оксаной. Она работала в техотделе завода на выдаче технической документации инженерно-техническому составу.

На первых порах Резуну казалось, что девушка отвечала ему взаимностью. В то время по знаменитому мосту Патона через Днепр уже ходили электропоезда метро, и молодой человек частенько после окончания практики на заводе приезжал в Дарницу в увольнение на свидание к Оксане.

Многие курсанты военных училищ по окончании учебы, получив офицерские погоны, отправлялись к новому месту службы уже семейными людьми. Подумывал о женитьбе и Резун. Однако в конце учебы любовная лодка наткнулась на какой-то подводный риф и разбилась. Оксана неожиданно для Владимира стала избегать встреч с ним. Проделав большую дорогу от училища до Дарницы, Владимир иногда не заставал ее дома, хотя договоренность о встрече была. Однажды, когда Оксаны в очередной раз не оказалось дома, Резун бросил букет цветов у ее двери и растоптал его в бешенстве. Плюнув, уехал. Соседка доверительно сообщила, что «Оксана, нарядная, отправилась с каким-то высоким блондином в кино». Так закончилось первое серьезное увлечение Резуна. Потом он узнал, что Оксана вскоре вышла замуж и уехала из Киева.

В 1968 году Владимир успешно окончил Киевское высшее командное училище, получил звание лейтенант и был направлен в распоряжение Прикарпатского военного округа в город Львов. По всей вероятности, и здесь не обошлось без помощи отца и его друзей-кадровиков. Можно понять старого служаку Богдана Васильевича. Ему не хотелось далеко отпускать от себя младшего сына. Ведь в это время старший сын Александр, офицер Советской армии, проходил службу далеко от дома — в Армении.

В характеристике Резуна по окончании училища, подписанной командиром роты майором А.И. Крайневым и командиром батальона подполковником Л.И. Рубцовым, отмечались такие черты, как невыдержанность, самолюбие, обидчивость.

После окончания училища лейтенант Владимир Резун отправился к родителям в отпуск.

Провожать новоиспеченного лейтенанта к новому месту службы собралась вся семья: дед Василий, отец, мать, приехали родственники отца, близкие друзья и знакомые. Застолье получилось веселое. Вера Спиридоновна, мать Владимира, хлопотала у стола, угощая гостей. Дед Василий не мог наглядеться на любимого внука.

Пили самогонку из буряка, произносили тосты за молодого лейтенанта, желали ему успехов в воинской службе, да таких, чтобы позволили дослужиться до генерала. Дед вспомнил суворовские слова, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Закусывали слезящимся украинским салом, от которого Владимир совсем отвык, живя вдали от родительского дома.

После застолья вдвоем с отцом долго еще сидели за столом. Разговаривали об армейской службе. Отец вспоминал свою службу, Владимир рассказывал отцу о современной армии, новых видах вооружения и техники. Богдан Васильевич вспоминал Приморье, где служил после войны в поселке Барабаш Хасанского района. Там и родился Владимир в 1947 году.

Отец советовал, как вести себя в армейских условиях с солдатами и начальством. В конце беседы отец сказал, что у него сохранились кое-какие связи в кадрах штаба Прикарпатского военного округа во Львове. Когда представители Генерального штаба приедут отбирать офицеров в Военно-дипломатическую академию Советской армии, знакомый кадровик в округе рекомендует Резуна.

На следующий день молодой лейтенант поездом выехал во Львов. На руках у него было предписание прибыть в штаб Прикарпатского военного округа.