"Золотая гора" - читать интересную книгу автора (Алферова Марианна)

Глава 10. КАФЕ "ВЕЛИКИЕ ОГОРОДЫ".

Надо было что-то делать, но что — Генрих Одд не знал. Он долго бродил по улицам, устал, зашел в привычный "Макдональс", съел комплексный обед, потом вновь ходил по проспекту взад и вперед. И вот наконец зашел в кафе и заказал кофе. Теперь он сидел за столиком, помешивая крошечной ложкой черную жидкость в чашке и медленно обводя посетителей глазами. В кафе было пустынно и уныло. Несколько тощекошельковых бизеров за отдельным столиком примитивно надирались водкой. Бармен в косоворотке скучал и старательно выковыривал из зубов остатки пищи.

На мгновение взгляд Генриха задержался на девушке в ярких бриджах, с ниткой голубых пластмассовых бус на шее, с выкрашенными золотом волосами. Скользнул, метнулся в сторону, вернулся. Что-то зацепило, заскребло внутри. Одну часть Генриха потянуло к незнакомке необоримая сила, а другая половина души отшатнулась. Генрих сморщился, будто съел что-то кислое. Незнакомка на него посмотрела. Приметила не лицо, не глаза, а черный костюм-монолит, цепочку на шее, шарф. И тут же легким движением подхватила пластиковый стул у пустующего столика, толкнула его за столик Одда, где стульев больше не было. Села и сказала кратко:

— Вина, — будто Генрих уже спросил: "Что дама будет пить".

— Вина, — подтвердил Одд заказ незнакомки мгновенно подскочившему официанту.

А на душе у Генриха скребло все сильнее и сильнее. Но он вежливо улыбнулся.

— Уилл Шекспир, — представился он.

— Дина, — назвалась она в ответ. — Хочешь, открою тайну?

— Валяй.

— Мена должна принадлежать мне. То есть она моя по закону. Но ее у меня украли. Нагло и примитивно.

Принесли вина. Она выпила бокал залпом, и ничуть не захмелела. Только стала говорить чуть-чуть громче:

— Видишь вон тот дом напротив? Там, где "Музей" написано, и зазывала с динамиком гуляет взад-вперед?

Генрих посмотрел в окно и кивнул.

— Так вот, самая первая мена здесь начиналась. Тогда ни Консервы, ни Саркофага, ни Сада не было. Ничего. Здесь первых огородников ошкуривали. Одд с сомнением глянул на Дину. На вид ей было не больше двадцати. А рассказывала она о делах минувших десятилетий. — Представьте, я тут вроде как наемной силы работала. Надевала говнодавы, ватник и по огородам ездила, объявления клеила, мол, приходите, никакого вам вреда, одни фики ручьем в карманы польются. Народ так и валил. А баллончики свои мы вроде как баночное пиво за границей продавали. Поначалу один модуль так и шел по цене одной банки пива. А потом когда бизеры расчухали, чем мы торгуем, цены аж в десять раз подскочили. Я уж не знаю, сколько тогда Бетрей зараз денег хапнул. А по закону все мое должно быть. Только Ядвига с Ирочкой от меня завещание Папашино скрыли. Откуда мне было знать, что такое мена! Можно вообразить, что Ядвига сама про Сад и про яблоки догадалась?! Или Ирочка с кисточкой в руке родилась! Да она даже домик с одним окошком, сколько я помню, нарисовать не могла, а теперь, глядите, в день по картине рисует!

— Пишет, — поправил Одд.

— Один хрен. Пусть пишет. Она целую галерею себе здесь в Консерве состряпала. Но самый подонок, это, конечно Бертиков, то есть Бетрей. И как только он про Папашино завещание пронюхал? Не иначе, Ядвига ему бумагу показала. Но я свое еще верну. Если поможешь, я тебе десять процентов дам.

— Лучше пятнадцать. Но я не обещаю, что помогу.

— Перво-наперво Бетрей, — Дина как будто и не слышала возражений бизера.

— С Бетрея начинать нельзя, он слишком силен. — Генриху казалось, что это не он говорит — кто-то другой. Это его забавляло. И было немного страшно.

— Хорошо, Бетрей — на закуску. Тогда начинай с Футуровой. В конце концов, это по ее вине Иванушкин попал на мену.

— Хорошо, начнем с Футуровой, — пообещал Генрих. — Где мне ее искать?

— В галерее ТОИ, конечно! Эту компостную яму я когда-нибудь сожгу, клянусь траншеей! Ты поможешь?

— Я — Уилл Шекспир, а не Герострат.

— Но согласился на пятнадцать процентов!

— Так я процентщиком стану в старости. Или ты не знаешь?

— Вранье! — фыркнула Дина. — Шекспир — это псевдоним. Я точно знаю. Когда ты умер?

— Как только написал "Бурю". На другой день.