Пирс Энтони
Цель только одна — вопрос
(Ксанф — 14)

Глава 1. Лакуна

Лакуна с трудом боролась с охватывавшими ее время от времени приступами страха. Страх спазмами сковывал ее тело, заставляя ее то и дело вздрагивать. Страх заползал под ее одежду. Страх даже являлся в виде морщинок, которых она невероятно боялась. Страх проникал в ее волосы, заставляя их шевелиться. Можно было сказать, что страх пронизывал жизнь Лакуны, сразу перенося ее в возраст тридцати четырех лет.

Когда-то она была молода, это она знала точно. Она и ее брат- близнец, Хиатус, сорванец из сорванцов. Тут она вспомнила, сколько шороху они умудрились наделать на свадьбе Доброго Волшебника Хамфри и Горгоны, когда им было всего лишь по три года. В то время их родители — Повелитель Зомби и призрак Милли — жили с Хамфри в одном замке, поскольку замку было уже восемьсот лет — как раз тогда родители и въехали в него. Ну в самом деле, скажите, как было озорникам-близнецам не наступить на длинный шлейф платья невесты? да это просто себя не уважать надо, если дать ей возможность пройти мимо просто так. Но они пошли даже на большее. Хиатус повсюду использовал свой волшебный дар — он умел проращивать уши, носы, глаза и что там еще бывает на человеческом лице на самых неожиданных предметах. А Лакуна вообще творила чудеса: она умела так ловко подчищать отдельные места в разных книгах, а потом заполнять их плодами своей фантазии, что трудно было несведущему читателю догадаться, что это злой умысел, а не чистая правда. К примеру, ей ничего не стоило в Книге Ответов вымарать словосочетание "делай свою работу до самой смерти" на "тащись несколько паршивых лет, а потом все равно отбросишь ласты". Но вот мама Лакуны почему-то отказывалась смеяться над такими шутками. Но теперь, оглядываясь на былое с высоты прожитых лет, Лакуна понимала, что мать несомненно в чем-то была права. Но тут, думая о возрасте, она вдруг как-то пришла к мысли, что и замужем-то еще не была. Ее бы воля, она бы такую свадьбу закатила. Такой бы никто не хотел. Образец того, как не надо устраивать свадебные торжества. Впрочем, что еще лучше — бракосочетание средней руки или обычный, средний удел старой девы.

Через какое-то время они перебрались в Замок Зомби — на юге Ксанта. Замок был великолепен. У них с Хиатусом появилось по отдельной комнате, там было столько зомби, которых можно было дразнить хоть до потери пульса. Иногда Лакуне казалось, что лучшая часть ее жизни осталась позади — в детстве. Как только она повзрослела и была посвящена в Заговор Взрослых, сразу потянулись серые будни, которые сразу ей прискучили. Потом пришел и этот самый страх, который просто доконал ее. И вот Лакуна приняла единственное на ее взгляд правильное решение — она отправилась в замок Доброго Волшебника, чтобы задать ему Вопрос.

И вот она добралась до того места, где стоял замок Доброго Волшебника. Замок был уже не тот, каким она его помнила — время идет, все изменяется, это понятно. Потому она не стала тревожиться, увидев, что здесь что-то было не так, как раньше. Лакуну больше занимало другое — она знала, что прежде чем попасть на прием к волшебнику, ей необходимо преодолеть три препятствия. Ну что же, подумала Лакуна, препятствия, так препятствия, зато по крайней мере это хоть какое-то разнообразие.

Замок стоял посреди редкого леса. Через все заросли к замку вела волшебная тропа. Лакуна сразу узнала с детства знакомые ей растения — пальметто. Они были очень необычны — на стволах небольших деревьев росли самые настоящие человеческие руки и ступни ног.

Впрочем, эти растения были вполне безобидны. Иногда руки позволяли себе некоторые вольности с проходящими в непосредственной близости от них молодыми женщинами, но на Лакуну они не собирались обращать внимания. Но хорошо еще, что через эти растения вела волшебная тропа, поскольку если продираться сквозь них напрямик, то наверняка можно наткнуться на какую-нибудь притаившуюся опасность, какие в Ксанте встречались на каждом шагу. Но даже идя по тропе, путешественница настороженно смотрела по сторонам.

Но вскоре дорогу ей преградили очень мощные пальметто, которые даже имели наглость цепляться своими шершавыми пальцами за ее платье, даже пытались снять с нее туфли. Резко вырвавшись, Лакуна отправилась дальше. В самом деле, не останавливаться же из-за таких пустяков. Но тут Лакуна заметила, что тропа не только не ведет ее к замку волшебника, а напротив, уводит дальше от него.

Лакуна вернулась к началу коварной дорожки и внимательно осмотрелась. Предусмотрительно прорубленные кем-то просеки кончались глухими тупиками, так что через них в замок тоже не попадешь. Как-то странно все это. Что это вдруг случилось с волшебной тропой? Ведь раньше, помнится, здесь было все нормально, а сейчас…

Тут вдруг женщина осознала, что перед ней и есть то самое первое испытание. Она должна пробраться через эти заросли рук и ног. Ну ладно, пусть будут руки и ноги — вообще-то Лакуне было бы куда как более противно пробираться через площадку, засаженную, скажем, картофелем, поскольку бледно-сиреневые ветки, как глаза, заглядывали бы ей под юбку и наверняка стали бы обсуждать цвет и фасон ее белья. А мужчины все время пытаются догадаться, почему женщины не любят ходить по картофельным полям. А может, они и догадывались, но просто не говорили, чтобы не смущать женщин.

Ладно. Любой проблеме всегда соответствует ее решение, надо только пошевелить мозгами. Так было и при Добром Волшебнике Хамфри, так оставалось и при волшебнике Грее Мерфи. Вообще-то в самом начале своей деятельности Мерфи попытался отменить все эти препятствия, испытания для потенциальных соискателей Ответов, но народ, мигом про это прознавший, сразу наводнил замок волшебника. Причем многие вопросы, интересовавшие людей, никак нельзя было отнести к насущным. И тогда Мерфи взвыл. Он мигом понял, что иногда добро не в пользу и восстановил практику Хамфри. Кроме того, был вновь установлен и срок службы на волшебника за Ответ — до года. В течение этого времени соискатель Ответа должен был подметать и мыть полы в замке. Желающих и не в меру любопытных просителей в замке сразу резко поубавилось. Грей Мерфи вздохнул свободно.

Впрочем, Лакуна ничего не имела против службы — мыть полы — значит, мыть полы. Мыть полы — не так уж скучно по сравнению с той жизнью, которую она вела. Но Лакуна сомневалась, что в ее случае дело дойдет до мытья полов. Она знала такое, за что Грей Мерфи наверняка был готов дать ей сколько угодно Ответов. Она знала, как избавить волшебника от проклятой зависимости от Кон-Пьютера. Кон-Пьютер был просто адской машиной, сделанной из железа, проволоки, стекла и демоны еще знают чего. Эта машина только и мечтала, чтобы править всем Ксантом. У Кон-Пьютера для этого имелись и некоторые ресурсы. Во-первых, злая машина умела изменять ход реальности в непосредственной близости от себя, печатая на большом зеркале под названием экран — или дисплей варианты развития ситуации, которые тут же и воплощались в жизнь. Во-вторых, сам Мерфи был обязан служить Кон-Пьютеру с того момента, как он закончил служить Волшебнику Хамфри. Самого Хамфри, которого Ком-Пьютер, наверное, заменял, не было уже давно. И, наконец, Кон-Пьютер обладал поистине железным терпением, с которым просто горы свернуть можно. Потому Кон-Пьютер мог ждать и накапливать необходимую информацию, а затем взять и захватить власть над всем Ксантом. Но Лакуна знала, как совладать с адской машинкой, и была уверена, что Грей Мерфи наверняка заинтересуется идеей. А особенно живо это должно заинтересовать невесту Грея Мерфи, принцессу Айви, которая знала, что не сможет выйти замуж за волшебника, покуда эта тяжкая проблема не разрешится. Если не заинтересуются, то что же, подумала Лакуна, швабру в руки — и вперед, мести пол.

А что, если попробовать взять, да и по нахалке так пройти в Замок? Но тут она обнаружила, что чем больше ей кажется, будто она уже у цели, тем дальше эта самая цель на самом деле начинает отстоять от нее. Нет, пальметто не отодвигали ее от замка, но они странным образом все время оказывались на ее пути. Но где же тогда этот самый проход?

Или же она должна была как-то ликвидировать это препятствие? Может, прорубить себе дорогу? У нее не было подходящего для этой цели тесака, а ее волшебный дар — печатание — тут никоим образом не пригодится. Нет, тут наверняка нужно что-то иное.

Остановившись женщина крепко задумалась. Она имела отличное образование, поскольку за исправление текстов в книгах нечего и браться без соответствующей подготовки. По крайней мере, чтобы обман не раскрылся с первых знаков. Так что нужно было поднапрячь мозги и что-нибудь выдумать.

Тут решение пришло само-собой. Она стояла на одном конце дорожки, причем второй конец заканчивался тупиком, а со всех сторон пышно росли все те же злосчастные пальметто.

— Пожалуй, — нарочито громко начала женщина, — мне стоит сойти с этой дурацкой тропы. Мне надоели эти пальцы и ладони. Чего зря блуждать.

И Лакуна демонстративно направилась туда, откуда пришла сюда.

Но тут же она обнаружила, что еще большее количество раскрытых ладоней преграждают ей обратный путь. Нет, ничего не получается, с досадой подумала она. Раздраженно шмыгнув носом, женщина решительно направилась вперед.

— По-моему это где-то здесь, — бормотала она. — В конце концов я все равно отыщу, оно не пропадет.

Но путь продолжал вести ее в тупик. Лакуна ускорила шаг, делая вид, что старается выбраться отсюда до того, как ладони соберутся все в одном месте и напрочь загородят ей проход. Но и эта хитрость тоже не прошла. Единственным результатом всех ее усилий оказалось то, что она еще глубже зашла в непроходимые дебри. Чем сильнее она рвалась вперед, тем более буйные заросли вырастали перед нею.

Наконец ей удалось найти ту самую волшебную тропу, которая вела прочь от замка Доброго Волшебника. Ну что же, через чащу пальметто она все-таки выбралась, хоть и не в том направлении, в каком надо было бы.

— Ну что же, что хотела, то и получила, — сказала Лакуна себе с легким раздражением. Она снова повернулась к замку. Дорожка теперь вела туда. Покуда все ладони переместились на одну сторону, преграждая ей путь, Лакуна бросилась по дорожке и в пять секунд оказалась за пределами действия этих пальметто. Ладони разочарованно шелестели — их перехитрили. Они, конечно, сделали все от них зависящее, чтобы не допустить Лакуну к замку, но она быстро и неожиданно сумела их перехитрить. Вот если бы у этих ладоней были еще и мозги, а не только пальцы, то тогда все могло бы выйти по- другому. Впрочем, эти испытания и должны были быть испытаниями — желающий проникнуть в замок обязан был найти слабость и воспользоваться ей.

Теперь перед Лакуной оказался широкий ров. В воде рва плавал мальчик лет десяти. Самый обычный ребенок, только вот волосы его были почему-то голубого цвета. Если он спокойно плескался в воде, то можно было предположить, что разных чудовищ в воде не было. Подъемный мост и вовсе был опущен, так что если это не было иллюзией или каким-то хитрым подвохом, то на сей раз она могла пройти в замок, не преодолевая дальнейших препятствий. Тем более, что ей совсем не хотелось лезть в воду и промокнуть насквозь.

Подойдя к мосту, женщина осторожно попробовала его носком туфли. Мост был самый обычный, твердый. Впрочем, какая-нибудь его часть запросто могла бы быть иллюзией, или ловушкой, или что там еще бывает в таких случаях. Самые опасные препятствия и были как раз те, о которых до поры до времени не подозреваешь.

Вдруг что-то просвистело в воздухе рядом с ней. Присмотревшись она увидела странный водяной шар. Шар долетел до берега и разбился там тучей брызг. Это действительно была вода.

Лакуна посмотрела в том направлении, откуда прилетел шар. Оказалось, что это тот самый мальчик — он черпал горстями воду и придавал ей форму шара.

— Ты что же, собираешься это снова бросить в меня? — поинтересовалась Лакуна.

— Конечно, если ты собираешься переходить ров. Неужели не понятно, что я должен помешать тебе в этом?

— Ага, значит, это тоже препятствие?

— Конечно. Это не ухаживание, хотя ты и выглядишь ничего.

Лакуне уже давно никто не говорил подобных комплиментов, потому она сразу покраснела от удовольствия. Но не время развешивать уши.

— Имей в виду, — крикнула женщина, — что вода меня не остановит.

— Значит, потому что они просто маленькие. А как насчет такого мячика? — и милое дитя проворно скатало из воды мяч величиной примерно с детский надувной шарик.

— Да у тебя не хватит сил швырнуть его в меня.

Вместо ответа ребенок бросил мяч ко рву, который полетел с такой же легкостью, как и те, поменьше. Да, такой шар запросто мог сбить Лакуну с моста.

— Ну тогда я просто перейду вброд или переплыву ров, — не сдавалась соискательница Ответа.

Мальчик ударил ладонями по поверхности воды — и внезапно по ней заходили волны, которые с сердитым плеском стали ударяться о берег. Постояв немного, мальчик снова ударил по воде, и волны стали еще более высокими. Нет, через такие волны точно не прорвешься.

— Значит, твой волшебный дар, — догадалась Лакуна, — это всякие водные штучки. Ничего себе. Кстати, как тебя звать?

— Речник, — неожиданно застыдился мальчик. Явно оттого, что женщина со служебных перешла на личные темы.

— Ты, наверное, отрабатываешь год за Ответ?

— Да.

— не знаю, удобно ли спрашивать… Но что привело тебя к волшебнику?

— А что здесь неудобного? Конечно, я отвечу. Я задал ему Вопрос: где мне найти подходящую семью, которая смогла бы принять меня, чтобы я получил приличное воспитание. Чтобы я смог стать настоящим.

— А ты что же, сейчас не настоящий? — удивилась она.

— Нет, пока не настоящий. Я… я сделан из воды.

— Из воды? — теперь уж Лакуна вовсю заинтересовалась странным собеседником. — Ты можешь, выходит, работать с водой? Но ты не человек?

— Я могу работать с водой, потому что я сам вода, — отчеканил ребенок. Посмотри сама.

Тут он куда-то исчез, его тело, руки, ноги, голова — все словно бы растеклось по водной глади, но тот же голос продолжал:

— Конечно, я выгляжу, как человек, но я все равно вода. Но мне так хотелось бы стать человеком, сохранив при этом умение управлять водой. И это получится, если кто-то примет меня. Так говорит и Добрый Волшебник. Я верю ему.

— Значит, после того, как выйдет срок службы тут, — поняла Лакуна, — ты отправишься на поиски семьи, которой как раз нужен мальчик твоего возраста?

— Да. Как ты думаешь, я смогу найти такую семью?

В его голосе звучала такая надежда, что ей не хотелось разрушать ее. Но все равно это казалось ей сомнительным. Ведь в обычных семьях предпочитают воспитывать своих собственных детей, а десятилетних уж в любом случае.

— Но Добрый Волшебник сказал тебе, что ты найдешь такую семью? — осторожно спросила женщина.

— Он сказал что найду, но только при условии, если буду хорошо нести службу и буду почтителен со старшими, — отозвался Речник. — Вот я и стараюсь делать все это.

Да уж. Он действительно всеми силами пытался помешать Лакуне пересечь ров, но при этом он вел себя и почтительно, поскольку сначала предупреждал о том, что старается предпринять. Он даже отвечал на все задаваемые ему вопросы. И в самом деле неплохой мальчик.

— Ты прав, Речник. Но только ты знаешь, я все равно найду возможность пройти в замок, сколько ты не старайся.

— Ну и что. Я желаю тебе удачи, но моя работа тоже должна быть выполнена. если ты попытаешься переплыть, я утоплю тебя в волнах, но потом спасу. Я никому не желаю зла.

— Приятно слышать это, — Лакуна говорила это безо всякой иронии, она знала, что это всего лишь испытание, а не смертельная схватка, к тому же Речник всего лишь выполнял свою работу.

Лакуна задумалась, а мальчик снова растекся по водной глади, но в следующий момент появился опять, на сей раз облаченный явно в парадную одежду. Несмотря на свое водное происхождение, он почти ничем не отличался от самого обычного ребенка, только вот сделан был из воды, а не из плоти. Если принятие его в обычную человеческую семью сделает и тело его человеческим, то это будет мальчику только на пользу, решила Лакуна. Впрочем, подумала она, обычные люди тоже ведь почти целиком состоят из воды.

Вдруг женщине пришла в голову чудесная мысль.

— Послушай, Речник, — начала она, — ты умеешь читать?

— Конечно. Волшебница Айви научила меня читать. Она показала мне все буквы и рассказала, как они произносятся. Но я должен признаться, что большинство книг в этом замке не слишком интересны. Там нет ничего смешного. Они для тех, кто интересуется магией.

Лакуна этому ничуть не удивилась.

— А вот мой волшебный дар, — сообщила она, — это печатание. Я даже могу менять то, что напечатано. Я могу даже печатать текст там, где его никогда не было, а также изменять весь смысл написанного. Давай-ка я напечатаю для тебя что-нибудь интересное.

— Нет, не надо, — воскликнул Речник. — Я не стану заключать с тобою никакой сделки, чтобы пропустить тебя внутрь. Это нечестно.

— Но, милое дитя, — воскликнула женщина, — ты не думай, я не собираюсь тебя подкупать. Я просто пытаюсь тебя одурачить, что как раз очень честно. Я хочу кое-что дать тебе почитать, и если ты сочтешь, что это не интересно, тогда вовсе можешь не читать.

— Нет, не пройдет трюк, — отозвался мальчик.

Лакуна задумчиво посмотрела на спокойную теперь гладь воды. Вдруг на ней стали появляться буквы, которые связывались в слова, слова образовывали фразы, а фразы уже в текст. Берег рва служил как бы полем этой своеобразной тетради. Начинался текст так: "Однажды на свет появился мальчик. Его звали Речник. Он очень захотел стать сделанным из плоти…".

— Ой, это же обо мне, — воскликнул ребенок.

— Да тут нет ничего особенного, — сказала Лакуна. — Я просто использовала твое имя, чтобы придать тексту больший для тебя интерес.

— Ладно, ладно, — забормотал ребенок, уже погружаясь в чтение. Ему явно нравилось постоянно встречавшееся в тексте собственное имя. Впрочем, кому не понравится прочитать о себе в книге? Было бы еще более сильно, если бы имя употреблялось в каком-нибудь негативном смысле, но Лакуна не была злой, и потому сочинять пасквилей не умела.

Между тем текст продолжался: "Как-то Речник стоял недалеко от берега рва, наблюдая за носящимися в воде быстрыми рыбками, и вдруг к нему приблизилось странное существо. Это был дракон, который как раз искал поживу. Увидев мальчика, дракон обрадовался. Ага, — воскликнул он, рыча, — ты как раз тот, кто мне нужен! Пойдем со мной, и я покажу тебе нечто такое, что тебе наверняка понравится."

— Ой, — воскликнул сделанный из воды Речник. — Но ты не сможешь поджарить меня?

Мальчик, очевидно, догадался, что хотела от него гигантская рептилия. Но Лакуна продолжала: "Неужто? — выпалил дракон, выдыхая столб пламени, который опалил росшие у воды растения, — стоит мне выдохнуть, и ты ведь почернеешь."

— Правда? — воскликнул мальчик настоящий. — Ну только попробуй.

"В ответ дракон выдохнул целые столбы черно-желтого огня, которые оплавили даже камни, а вода во рву зашипела, повалил пар. Но с Речником ничего не случилось — ведь он целиком был сделан из воды. В следующий момент Речник набрал в горсть воды и плеснул ее в морду дракону.

— Я думаю, что теперь твои угли погаснут? — задорно крикнул он чудовищу.

Дракон необычайно разозлился. Он разинул свою зубастую пасть и схватил Речника, но перекусить мальчика у него не получилось — как же зубы смогут перекусить воду? А Речник тем временем взял, да и плеснул воды в ноздри и уши дракона. Дракон заревел от негодования. А кому же понравится, если у него в носу и в ушах вода?"

Текст продолжал вырисовываться на водной глади, но мальчик уже вовсе погрузился в чтение. Он не поднял головы даже тогда, когда Лакуна преспокойно перешла по подъемному мосту в замок. Она не беспокоилась больше — там было написано столько фраз, что Речник должен был читать и разбирать их еще где-то полчаса. Она не знала, сколько времени мальчик сможет отвлекаться на текст, и потому постаралась написать там его с запасом. Но все равно — Лакуне было приятно еще и то, что кто-то проявляет такой неподдельный интерес к ее волшебному дару. В свое время, когда ей приходилось сиживать с маленькими детьми, она рассказывала им самые различные сказки, и это занятие нравилось женщине. А Речник был очень внимательным слушателем.

Итак, Лакуна преодолела ров, но теперь перед ней высилась стена замка. Перед нею находилась дверь в стене. Подойдя поближе, женщина повернула ручку. Но увы: дверь была заперта на ключ. Очевидно, третье испытание как раз в том и состояло, что она должна была этот ключ отыскать.

Она внимательно огляделась по сторонам. Сбоку виднелась тропинка, которая шла параллельно стене замка. Тропинка была окаймлена невысокими кустиками, которые очень напоминали полки: вертикальный стволик со строго горизонтальными ветвями, покрытыми плотными листьями. На этих полках плотно, словно книги, находились прямоугольные ягоды.

Там же сидел мальчик, который срывал и поедал эти плоды. Он, кстати, был очень похож на Речника.

— Кто ты? — вяло спросила Лакуна, не ожидая, что он ответит ей.

— Я Поток, брат-близнец Речника.

Неужели это правда? Ну что ж, поверим.

— А что это за странные такие растения? — осведомилась женщина.

— Это библиокусты, — отозвался Поток. — Они содержат много полезной информации. Я получаю ее, поедая ягоды.

Это было похоже на правду, хотя Лакуна знала, что правда не всегда еще очевидна.

— Тогда, — осторожно, с расстановкой произнесла женщина, — ты, наверно, знаешь, где находится ключик вон от той двери?

— Ну конечно. Вот он, — и мальчик подал ей большой ключ, выточенный из дерева.

Лакуна тут же поднесла ключ к замочной скважине. Но он не подходил туда. Это был не тот ключ.

— Это не тот ключ, — сказала Лакуна собеседнику с легким раздражением, а где же тот, которым я смогу отпереть эту дверь?

— Он на той стороне.

Лакуна усомнилась в этом, но все-таки решила обогнуть замок. И в самом деле — на тропе лежал небольшой металлический ключик. Радостно подобрав его, Лакуна кинулась к двери и попробовала вставить его в замок. Снова не подходит.

Тогда она решила попробовать другим способом.

— Послушай, Поток, — начала Лакуна, — ты что же, тоже своего рода испытание для меня?

— Да.

— То есть получается, что ты должен воспрепятствовать тому, чтобы я нашла ключ? И направлять меня по ложному следу?

— Нет.

— Но ведь ты уже делаешь это, говоря мне неправду.

Мальчик замолчал, и Лакуна знала, что он не может ответить ей. Если бы он солгал, то она бы наверняка сразу распознала бы его ложь, и получается, что лгать было бы вроде как бессмысленно — только потеря энергии и времени. Но если она скажет ей правду, то тогда не выполнит задания — не пускать эту женщину в замок.

— Нет, — наконец промолвил Поток.

Но он все-таки опять врал.

— но ты солгал мне с самого начала, когда представился, — сказала Лакуна сурово. — Ты ведь и есть Речник.

— Нет.

— но тогда куда же это подевался речник, а? Что-то я не вижу его во рву, читающего мои каракули?

Мальчик обернулся и вздрогнул. Он, наверняка, большим усилием воли заставил себя оторваться от недочитанного рассказа. Он ничего не ответил, но его молчание и без того было истолковано женщиной как достаточно ясный ответ.

— И ты не являешься теперь препятствием, которое я должна преодолеть, заявила Лакуна, вспоминая, что на этот вопрос он ответил положительно, а потому это была ложь.

— Но если я захочу, то могу быть, — не сдавался он.

— Вот теперь ты начал говорить правду.

— Ты сама поймала меня в ловушку, — встряхнуло головой милое дитя. Впрочем, это уже не столь важно, поскольку я и сам должен был это сделать.

— Но почему ты все-таки отказываешься сказать мне что-то о ключах, если здесь ты сидишь по собственной инициативе?

— Потому что… — замялся Речник, — я… ну просто, не могу, и все.

— Потому что ложь, — поняла женщина, — так или иначе повлияет на мое решение.

— Нет.

— Что подразумевает «да». И эти ягоды, они, наверное, тоже играют какую-то роль?

— Нет.

— Значит, играют. Так что это за ягоды на самом деле?

— Ядовитые.

— Вряд ли. Ты-то ел их, — тут она все поняла. — Ты был правдивым мальчиком, а теперь у тебя на устах сплошная ложь. Ты поел ягод. Ты сказал, что это библиокусты, но я вижу, что это лжекусты. Они-то и заставляли тебя лгать мне все время.

— Нет.

— И если я сама съем хоть одну, я сама начну врать напропалую.

— Нет.

— Но очень трудно врать, если сам не знаешь правды. Так и ягоды, значит, все-таки действительно знают кое-что, они действительно содержат информацию, поскольку знают, как и о чем именно лгать. Так что тот, кто ест ягоды, правду все-таки знает, хоть и не говорит ее.

— Нет.

Но Лакуна уже не слушала его. Нагнувшись, она сорвала одну ягодку и бросила ее в рот. Ягода была приятно сладкой на вкус. Тут же губы ее сами собой раскрылись в ответе:

— Ключ находится… — информация уже несомненно достигла ее мозговых извилин, — там, — рука указала на лежавший под кустом ключ, о котором она знала, что он точно не подойдет к замку.

Но зато теперь Лакуна знала наверняка, где находится нужный ей ключ. Он лежал под водой у самой кромки берега рва, скрытый слоем ила.

Подойдя к нужному месту, женщина преспокойно нагнулась, пошарила по дну и вытащила ключ. Ополоснув его в воде, она увидела, что он выточен из очень красивого камня. Но времени у нее больше не было. Подойдя к двери, путешественница спокойно вставила ключ в скважину и повернула его. Теперь все было в порядке — дверь скрипнула и отворилась.

На мгновение Лакуна обернулась, чтобы посмотреть на Речника, который понуро глядел ей вслед. Информация из ягод продолжала насыщать мозг женщины. Теперь она знала, почему мальчик оказался здесь — вообще-то на этом месте должен был сидеть гном, который обязан был по сценарию кушать ягоды и указывать ей постоянно неверный ключ. Просто Речник, он же Поток, чувствовал себя невыразимо одиноким. Все, что он хотел — лишний раз поговорить с кемто, чтобы хоть на пару минут почувствовать себя членом большой семьи, чтобы ощущать на себе чей-то интерес. Он старался быть поближе к людям, хотя и знал, что его общество может повредить им. Но женщине все равно было жалко парня.

Но Лакуна ничего не сказала, она знала, что все равно сама станет лгать, покуда эффект ягоды не растворится окончательно и бесследно в ее организме. Итак, она преодолела целых три испытания, но не чувствовала, что они как-то развлекли ее. Разве что женщина почувствовала, что не она одна чувствует себя одиноко в этом мире.