"Лексикон демона" - читать интересную книгу автора (Бреннан Сара Риз)

Глава шестая ОХОТА НАЧИНАЕТСЯ

Едва погас огонь, едва демон растворился в дыму, как Ник одним прыжком перемахнул линию круга, подлетел к Алану и схватил его за грудки, одновременно срывая с шеи амулет переговорщика. На коже у Алана осталась красная ссадина. «Ну и поделом», — в ярости подумал Ник.

Он раздавил табличку ногой и тут же почувствовал, будто прокусил язык до крови и она наполняет рот, заливает горло. Это была не кровь — к нему возвращался голос.

Только говорить уже было нечего. Дело сделано.

Он оттолкнул Алана, и тот, пошатнувшись, наступил в пепел за смазанным узором круга. Будь толчок посильнее, Алан упал бы, и тогда Ник не сдержался бы и пнул лежачего.

Зеваки, собравшиеся посмотреть танец, теперь стояли и пялились на них, как кучка идиотов. Правда, даже у них хватило мозгов не вмешиваться. Когда Ник, рвя и меча, ринулся в лес, они рассыпались перед ним, как стая воробьев. Он углублялся в самую чащу, только бы не слышать ярмарочного гомона, не видеть огней. В кронах шумел ночной ветер, ветки хлестали Ника по лицу. В глазу защипало, по щеке побежала горячая струйка.

Ник вытер скулу и увидел багровый размазанный след на костяшках пальцев. Кровь даже в темноте полыхала красным. Скорее бы жар-плод прекратил действовать. С ним даже ночной лес казался ярким. Ветер шептал в уши, колючие тени крались за спиной.

Ник кидался на каждый шорох, жалея, что не на ком выместить гнев, однако идти за ним дураков не нашлось. Но вот он услышал совершенно отчетливый хруст ветки под ногой — не шорох, не свист ветра, и понял, что поспешил с выводами. Развернулся…

Не Алан. К нему направлялась Мэй. Ее глаза сияли, все лицо озаряло какое-то упоение. Сначала Ник подумал, что она просто рада. Верно, отчего бы не радоваться — его безмозглый брат только что продлил жизнь ее безмозглому брату, подставив себя под удар. Только потом он вспомнил про жар-плод.

Зрачки у Мэй были расширены, глаза распахнуты. Ник вспомнил, как изменилось все вокруг, когда он впервые попробовал эти фрукты, как все выросло, засияло, как вспыхивал каждый цвет, как каждая мысль делалась откровением.

— Чего тебе? — буркнул Ник.

Губы Мэй дрогнули и приоткрылись. Она облизнула их. Она приближалась, отталкивая Ника спиной к дереву.

— Чего? — переспросила Мэй и подставила губы. — Чего мне…

Она подняла свободную руку, чтобы нагнуть его голову, зарывшись пальцами в волосы. У Ника в памяти вспыхнула картина — со всей живостью дурманных видений — бедра Мэй, качающиеся в танце. Она ему нравилась. И Алану тоже. Хотя после того, что он выкинул, Нику даже хотелось его обидеть.

Он редко отказывал девушкам, тем более в подобных обстоятельствах: когда у них за спиной полыхали, как зарницы, огни Ярмарки, когда ее губы были всего в сантиметре от его губ. Ник впервые прикоснулся к Мэй. Взял за плечи и отстранил. Потом наклонился и прошептал в самое ухо:

— Тебе сейчас все равно с кем быть.

Когда Ник выпрямился, в ее глазах не было злости, только растерянность и недоумение. С тем он ее и оставил. Бегом бежать не хотелось, чтобы она не подумала, будто он испугался или еще что-нибудь, поэтому Ник просто сжал кулаки и припустил быстрым шагом сквозь лес, зная, что так за ним не угонятся ни девчонка, ни один увечный болван. Когда черная ночь подернулась неприветливой утренней синевой, он пошел назад.

Ярмарка уже сворачивалась. Одиноко маячили остовы палаток — владельцы рассовывали товары по коробкам, запоздалые посетители понуро бродили среди магического мусора.

Остальные толпились посередине поляны, у лотка гадалки. Джеми, который все время беспокойно оглядывался, заметил Ника сразу. Мэй стояла рядом с Аланом, прислонившись к его плечу. Едва Ник подошел, она отчетливо, попыталась обвиться вокруг его брата и поцеловать. Видимо, ей и в самом деле было все равно с кем.

Алан наклонился и чмокнул ее как бы слегка, но вместе с тем не отвергая.

— Нет, Мэй, не могу. Нечестно пользоваться ситуацией…

В этот печальный момент гадалка перегнулась через стол и дернула Ника за рукав. Ее магический кристалл, еще не спрятанный в тщетной надежде, уставился на Ника третьим глазом из ее ладоней. В недрах стекла ощетинились лучами, словно крохотные деревья, зеленые точки, а над ними вились похожие на ленты радужно-голубые полоски.

— Загляни в будущее, юноша, — театрально прокаркала старуха.

Меррис Кромвель предложила бы ей леденец от кашля.

Сине-зеленые всполохи потемнели. Нику показалось, что он видит тень, падающую в озеро. Силуэт становился все отчетливее, пока Ник не разглядел в нем собственные черты. Наконец осталось одно его лицо — оно глядело из шара затуманенными глазами.

Ник схватил кристалл и в сердцах запустил им в ближайшее дерево. От звона Мэй и Алан подскочили на месте. Ник уловил это краем глаза, глядя на разлетающиеся осколки.

— Хватит с меня зрелищ, — сказал он.

Они подвезли Мэй и Джеми до дома. В дороге Алан строго-настрого велел Мэй лечь в постель и не вставать до утра. Джеми торжественно пообещал проследить за этим и вцепился ей в руку с видом бдительной няньки.

— Можешь не волноваться, — сказал он, наклоняясь к окну Алана. — Да, и еще… Спасибо.

Он поспешно чмокнул Алана в щеку и исчез за воротами, волоча упирающуюся Мэй. Ворота были довольно вычурные, все из кованого кружева, с непонятным рисунком. Сквозь многочисленные кольца и завитушки проглядывал дом — большой и белый, словно дорогущий айсберг в ночи. Из окон на верхних этажах лился желтоватый свет, озаряя обширный сад с теннисным кортом.

При такой жизни чего еще желать? Оставили бы брата в покое, подумал Ник. Он сложил руки на груди и произнес ледяным тоном:

— Что, хорошо повеселился?

— Пока не протрезвеешь, я с тобой не разговариваю, — сказал Алан.

Что ж, Ника этим было не испугать. Алан сел за руль, а он отвернулся к окну.

Обычно возвращаться с Ярмарки было весело, не то что переезжать из одного дома в другой. Он да Алан — и никого рядом. Брат всю дорогу слушал кантри или классику, болтал часами о своем последнем увлечении, будь то комиксы пятидесятых годов или философия. Нику все это было едино, но он не возражал. И заставлял Алана отдавать ему руль.

В этот раз ехали молча. Ник ни разу не вызвался вести. Когда проехали нужную отметину, он даже рта не раскрыл. Пусть Алан сам попросит. Пусть позаботится о себе — для разнообразия. Ник оглянулся на него. Брат сидел, выпятив челюсть. Нет, просить он не станет — слишком гордый. А Нику того и надо было. Пусть помучается, раз виноват.

Так они и ехали в тишине, пока Алан не начал невольно кряхтеть от боли. Ник злорадно прислушивался к отголоскам его мучений. Алан ни за что бы не выдержал, если бы с братом такое творилось. Этим они и отличались: один был подонок, другой — камикадзе.

Машина выкатилась в хмурое утро: солнце пробивалось сквозь тучи едким, болезненно-желтым светом. Из туч без конца моросило. Ник смотрел на дождь и думал, испытывает ли кто, кроме него, такую злость. Он видел, как сердится Алан, но никогда не встречал в его глазах жажды крови. Хотелось бы ему сейчас заорать на него, хлопнуть дверью или еще что сделать, только бы подавить эту тягу к убийству. Он стиснул кулаки, слишком хорошо ощущая новый меч у пояса и кинжал на боку.

Подъехали к дому, гул мотора затих. Алан расслабил ногу и облегченно выдохнул. На миг повисла полная тишина. Потом Алан сказал:

— Пока тебя не было, я поговорил с Меррис. Она сказала, что не сможет помочь с Черным Артуром, но… не знаю. Я слышал, она проводит кое-какие опыты у себя дома. Конечно, признания от нее не услышишь. В общем, нужен предлог, чтобы попасть к ней домой.

В этом был весь Алан: сам увяз по уши, а все пытался спасти Ма. Ник хотел только одного: снять с брата обе метки, что виделось ему почти невозможным.

— Убить колдуна тебе нужно, — прорычал он.

Колдуны убили отца. Ник с Аланом всю жизнь от них бегали, а теперь должны были разыскивать.

— Раньше нам это удавалось, — сказал Алан.

— Когда они сами за нами охотились, — отрезал Ник. — Они, знаешь ли, не поодиночке живут. Будем искать одного — нарвемся на всю стаю. У них демоны, магия. А нас всего двое.

Таковы были факты. Алан знал это, и Ника бесило оттого, что ему выпало их перечислять. О последнем он умолчал: что брат, скорее всего, погибнет.

— Все равно шанс остается у нас обоих, — сказал Алан. — У Джеми его не было.

— С какой стати ты должен погибать за него? — воскликнул Ник. — Что мне делать с Ма, если ты умрешь?

— Вот уж не думал, — проговорил Алан, побледнев, — что тебя только это заботит.

Ник уставился на приборную панель. Умеет же Алан выбирать время для пустой болтовни!

— Только не строй из себя рыцаря, — высказал он Алану через минуту. — Плевать ты хотел на шансы. И нечего мне врать! Скажи еще, что девчонка тут ни при чем!

Не успел Алан ему ответить, Ник толкнул дверь, выскочил и хлопнул ею изо всех сил, а потом унесся, как тогда, в Тивертонском лесу, по серой улице южного Лондона.

Он шел к гаражу, в котором устроился работать. С машинами он отдыхал — они или работали, или были сломаны, или подлежали ремонту, или шли на свалку. В гараже было тихо, как на кладбище, автомобили на разных стадиях починки казались унылыми железными призраками.

Ник поддал ногой ящик с инструментами. Ключи и отвертки разлетелись по бетонному полу. Он хотел опрокинуть машину и знал, что сможет. Сейчас его хватило бы даже на убийство. Сзади вдруг рухнул поднятый лебедкой пикап. Ник обернулся и выхватил меч. По полу прокатилось колесо и врезалось в стену. Только тут он заметил, что замок на гаражной двери взломан. Кто-то или что-то разбило его.

Ник неожиданно повеселел. Вот бы напал кто-нибудь — он хотя бы знал, что делать в таком случае. Ник медленно повернулся, приглядываясь: не шевелится ли кто, не шуршит ли. Миг — и еще одна машина рухнула за спиной.

— Попался! — воскликнул он, делая выпад мечом в ту сторону, откуда гремело.

Никого. Только под капот машины скакнул язычок пламени. Без демона не обошлось. Простого обвала для пожара недостаточно. Вдобавок талисман налился тяжестью, покалывал кожу. Демон был где-то рядом, но честно драться не желал!

Ник решил было предупредить Алана, что пора собирать вещи, но потом кое-что вспомнил. Теперь они гонялись за демонами. Если колдуны где-то рядом, надо не уезжать, а идти на охоту.

Пора идти, сказал он себе. Нехорошо будет попасться и получить обвинение в поджоге.

— Ничего, — произнес Ник гаснущему огню и пустой мастерской. — Достану тебя позже.

Домой идти не хотелось, поэтому он пошел прогуляться, а потом вернулся в гараж. К тому времени все уже собрались и гадали насчет неведомых вандалов. Ник покивал, соглашаясь со всеми версиями, поднял капот и принялся за работу. Работал он угрюмо и молча до самого вечера, обе смены, пока не стемнело и кто-то не велел ему отдыхать.

Ник кивнул напоследок и вышел. Теперь уж он отправился домой, где лег в постель, ни с кем не повидавшись. Сон, черный и вязкий, поглотил его целиком.

Проснулся Ник, как всегда, поздно, Алан сидел внизу, вертя в пальцах ломтик тоста. Одна ночь с меткой второго яруса — и он стал похож на старую кость, такой же выцветший и разбитый. Под глазами появились круги. Алан даже не поднял головы. Обычно Нику удавалось подкрасться тайком к кому угодно, кроме Алана. Ник прошел и положил локти на спинку его стула.

— Не смей, — сказал Ник, мрачно глядя в затылок брату. Алан вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился. — Не делай так больше. Ладно?

Алан протянул руку и взял Ника за плечо. Тонкие пальцы лишь наполовину сомкнулись на бицепсе.

— Обещаю никогда впредь не ставить на себя колдовских меток ради спасения смазливых розововолосых девиц и их братьев.

Ник навис над ним, не решаясь ни уйти, ни остаться, и хрипло произнес:

— Смотри мне.

Алан предложил подвезти его в школу. Ник ответил, что лучше проедется на метро. Брат согласился — видно, и впрямь неважно себя чувствовал. Ник не собирался идти в школу. У него был другой план.

Анзу дал ему имя врага: Круг Обсидиана. Круг Черного Артура. Однако Ник не знал о том, насколько они сильны и где разыскать их. Времени ждать до следующей Ярмарки не было. Он нарисует простой круг вызова и станцует еще раз — один. Ему нужны были ответы. Нужен был второй демон — Лианнан.

На одной невзрачной камденской улице, за методистской церковью, был серый пятачок, заваленный строительным мусором. Там же стояла большая железная коробка, куда сбрасывали всякую дрянь. «Утром рабочего дня вряд ли кому придет в голову туда заглянуть», — решил Ник.

Он аккуратно нарисовал мелом (стянутым из художественной лавки) круг вызова и ограничивающие линии. Взял несколько защитных амулетов Алана и аккуратно разложил по периметру. Нужно было убедиться, что круг выдержит. Ник хотя и был готов рискнуть, но не до такой степени. Если демон вырвется на свободу, никем и ничем не связанный, может случиться конец света.

Пока что Ник ставил на кон только себя. У него не было ни жар-плода, ни партнерши, ни опыта общения с демоном. Одна ошибка — и тот овладеет им. А если ему нечего будет предложить, Лианнан не явится вовсе. Впрочем, он мог бы поспорить, что явится. Она всегда была рада придти на зов. Или так казалось.

Конечно, назвать ее женщиной можно было только условно. Она принимала эту форму, чтобы обманывать людей, но Ник решил, что будет легче представлять ее именно так. Ему уже случалось зазывать девушек. Проще простого: главное, подавать правильные сигналы, будь то в классе, клубе или на улице. Особый взгляд, особая поза и полная уверенность в том, что девчонка клюнет — вот и весь секрет.

Ник не принес меч, но выложил кинжалы, прежде чем ступить в круг, обозначая, что предает себя демону и приглашает на встречу. Он не мог позволить себе волноваться по мелочам — не смазались ли полосы мелом, отмечающие границы между мирами или линии сообщения. Если отвлечься от танца, она не явится.

Отбросив серую правду лондонского пасмурного неба, он стал думать о ночи, вспоминать вкус жар-плода, вкус девичьих губ, танец Мэй и отсветы ярмарочных фонарей на ее коже. Как всегда, тяжелее всего давались нужные слова. Ник сглотнул и услышал собственный голос, который не завлекал, а скорее приказывал. Впрочем, с девчонками это иногда срабатывало.

— Я призываю ту, что назвалась Лианнан! Ту, что любит воду и живет во льду, что невидимой следует за мужчинами и сводит с ума. Ту, чье лицо манит путников сквозь буран на погибель. Я призываю Лианнан!

Он думал о ночных упражнениях с мечом, сведя все помыслы лишь к движениям стали в ночи. Танцевал, представляя себе схватку, напрягая мышцы до боли, пока в голове не осталось только одно желание совершенства. Идеального убийства, совершенного поцелуя. Тогда он запрокинул голову, выгнул спину и призвал Лианнан всей душой.

Когда Ник открыл глаза, вокруг все было по-прежнему: серый асфальт, облупленная стена и меловые линии, будто дети играли в классики. Еще один удар сердца, один вздох отчаяния — и вдруг из одной линии показалось прозрачное пламя. Оно было почти невидимым, бесцветным, как если бы вода научилась гореть. Пламя росло, высилось, и вот из его столба поднялась Лианнан, опустив голову, словно восстающая из моря богиня. Потом огонь выплеснулся в круг, накатил мягкими волнами, и Лианнан предстала перед Ником. Талисман тут же испустил такой разряд боли, что Ник охнул.

Лианнан улыбнулась — та, которую почитали легендой в краю, где люди готовы были идти сквозь стужу и тьму за ее улыбкой. Она была ослепительна, но для полного совершенства излишне бледна. Эта бледность окутывала ее, словно вуаль. Глаза под ней теряли цвет, яркий огонь волос казался припорошенным инеем.

— Давно мы не разговаривали, — произнесла она.

Ее голос прозвенел колокольчиками Ярмарки Гоблинов. Ник сложил руки на груди и воззрился на Лианнан. Он знал, чем меньше он скажет, тем труднее будет его провести.

Она наклонила голову.

— Тебе нравится? Помню, тебя всегда привлекали рыжие волосы.

Вообще-то Нику больше нравились блондинки, но сейчас это мало что меняло. Она видела на его месте другого, кого-то, кто умер много веков назад и, возможно, от ее руки. Для демонов люди почти на одно лицо.

— У меня к тебе два вопроса, — буркнул Ник. — Я понимаю, что танцую без партнера и жар-плод не принимал. Скажи, что ты просишь за ответы.

— Чего прошу, — прошептала Лианнан гулко, как шум водопада. — Я отвечу на один вопрос, если ты снимешь оберег.

Никто не танцевал без защиты: демон мог ставить метки так же запросто, как и снимать. Ник понимал, что Лианнан исчезнет, если он откажется. Сегодня она выбрала соблазняющее, а не грозное обличье. Возможно, ее удастся вовремя остановить.

Ник кивнул и впервые за восемь лет снял талисман, отбросил его в сторону. Казалось бы, теперь он беззащитен, но Нику стало только легче. Он носил талисман, несмотря на вечное жжение в груди, которое в присутствии демонов или колдовства превращалось в сущую муку. А теперь боль исчезла, и он блаженствовал. Новая свобода только укрепила его веру в себя. Теперь обереги были ему не нужны. Он мог одолеть демона своими силами.

Ник посмотрел на Лианнан и улыбнулся. Ее лицо тоже озарилось улыбкой — прекрасной и печальной. Едва уловимо сверкнули острые зубы. Она потянулась к нему. На лезвиях ногтей играл глянец. Они были изо льда.

— Теперь я могу прикоснуться к тебе, — сказала она.

Захоти Ник воспротивиться, он бы вышел из круга. Вместо этого он позволил себя обнять. Вышло не так уж плохо, учитывая обличье Лианнан. Можно было представить на ее месте любую девчонку — так она никла к нему всем телом, заглядывая в глаза. Одна ее рука обвивала его шею. Только пальцы были холодны и остры, как сосульки.

— Задавай свой вопрос.

— Где сейчас Круг Обсидиана? Как мне его найти?

Лианнан не ответила. Это было бы чересчур просто. Ник видел, как она дышит: словно ребенок, который выдувает пар на морозе. Только ее дыхание обжигало холодом.

— Круг Обсидиана, — задумчиво повторила Лианнан. — Тот, что следил за вами с самого начала и больше других желал вас поймать.

— Это я и сам знаю, — одернул ее Ник.

— Хорошо, — сказала Лианнан и рассмеялась, — А знаешь ли ты, что этот самый круг убил человека по имени Дэниел Райвз?

Ник вспомнил, как отец рассыпался в пепел у него на глазах.

— Значит, с них причитается, — процедил он. — Рад, что ты мне сказала об этом. Теперь будет приятнее их убивать.

У Лианнан было два ряда острых акульих зубов. Они разом сверкнули, когда она засмеялась и прильнула к нему. Ее губы были цвета замороженных вишен.

— Каково это — быть человеком? — спросила она. — Даже не представляю, что значит чувствовать горячую кровь в жилах, солнечный луч на лице. Скажи, что любишь меня.

— Я не люблю тебя, демон, — ответил Ник. — Я даже не знаю, кто ты.

— Когда-то знал.

— Правда? Когда же? Сто лет назад? Раньше?

— Примерно тогда, — прошептала Лианнан.

— Как, по-твоему, устроены люди?

Веки у нее были без ресниц, как у змеи или водяной твари. Она лишь на первый взгляд походила на человека, пока глаз не начинал подмечать мелкие странности.

— Не имею представления, — ответила Лианнан и подняла руку, чтобы дотронуться до его лица.

Холод обжег ему щеку. Та онемела до боли. Ник даже не заметил, когда ногти демона проткнули кожу, а узнал об этом только по струйке крови.

Лианнан прильнула губами к его скуле, холодными, но очень мягкими. Когда она отстранилась, ее рот как будто оттаял. Она провела рукой по его груди. Рубашка расползалась полосами под ее острыми ногтями. Объятья стали крепче, будто Лианнан испугалась, что он станет вырываться.

— Думаешь, я тебя боюсь? — спросил Ник.

— Надеюсь, что нет, — ответила она. — Ты должен знать еще кое-что. Анзу служит Кругу Обсидиана.

— Значит, ему нельзя доверять, — проговорил Ник. — Впредь надо будет призывать только тебя.

Лианнан кивнула. Ник рассмеялся.

— Демоны служат любому, кто их призывает! Думаешь, я этого не знаю? Думаешь, я настолько спятил, что поверю демону? Не пытайся меня провести. У меня есть еще вопрос. Назови цену.

Лианнан вздохнула, как уставшее дитя, и положила голову ему на плечо. Он шеей чувствовал ее морозное дыхание и вздрагивал всякий раз, как она заговаривала.

— Радость моя, — произнесла Лианнан. — Милый, возлюбленный. Что значат эти слова? Думаю, ты уже должен был понять.

— И понял.

Ник хотел, чтобы это прозвучало грубо, оскорбительно, но когда демон поднял к нему лицо, оно сияло, словно снежная равнина под солнцем.

— Я хочу взять с собой немного тепла, — прошептала Лианнан, словно зашумела вьюга. — Ты должен помнить, когда тебе было тепло.

— И это твоя цена? — спросил Ник, чтобы скрепить сделку.

— Моя цена такова, — ответила Лианнан. — Миг твоей жизни.

Если ему не удастся отмерить плату, она сможет взять все, что пожелает.

— Расскажешь, где сейчас Круг Обсидиана, — сказал Ник, — и я заплачу тебе.

Лианнан кивнула и, встав на цыпочки, прижалась к Нику в поцелуе. Ник закрыл глаза. Холод от губ Лианнан проливался внутрь, ее пальцы-сосульки царапали кожу, а он попытался вспомнить о времени, когда ему было тепло. Ник вздрогнул, борясь с паникой, и вспомнил, как чуть не замерз.

Лианнан говорила о смерти отца. Быть может, поэтому Нику пришли на память дни после его утраты. Они с братом и матерью укрылись в Шотландии, в самой дешевой квартирке, которую Алан смог разыскать. Брат был ранен, не мог ходить и не знал, как заставить Ма пойти на работу, в результате чего им отключили батареи посреди зимы.

Сквозь тонкие стены каждую ночь Ник слышал плач брата. Плакать ли ему тоже, он не знал. Никогда раньше не плакал, и в тот раз не ощущал особой нужды. Просто лежал в кровати, переваривая новые события. Ему было восемь лет, отец погиб, Алан стал калекой, а сам он страшно замерз.

Ник съежился в постели; брат, хромая, подошел и укрыл его сверху собственным одеялом. Ник молча уставился на Алана — бледного, уставшего, отмеченного горем. Очки были ему велики и все время спадали с носа. Алан улыбнулся ему, залез под одеяла и обнял его одной рукой. Тогда он был больше Ника, и за его спиной казалось немножко безопаснее. В конце концов, рядом с Аланом и под новыми одеялами Ник отогрелся.

Алан протянул руку и пригладил его взъерошенные волосы.

— Ты мой, — сказал он нетвердым голосом, уже похожим на папин. — И я тебя не брошу.

В конце концов, воспоминание получилось теплое. Лианнан откинулась назад. Ее глаза сияли, словно льдинки под луной.

— Спасибо, — сказала она. Потом дохнула холодом ему в ухо и прошептала: — Тебе незачем искать Круг Обсидиана. Он сам тебя ищет. Сейчас колдуны выезжают из Эксетера и через девять дней будут в Лондоне.

Ник приплелся домой, чувствуя себя выпотрошенной рыбой — обмякшей, почти бескостной. Его губы щипало после морозного поцелуя, а сообщать Алану новости совсем не хотелось. Алан только раз посмотрел на него и закрыл глаза.

— Опять прогулял школу, — произнес он, откладывая книгу. — И как, спрашивается, сделать из тебя человека, если ты не желаешь помочь?

Ник пожал плечами и растянулся на диване головой к здоровой ноге Алана. Брат встревожено осмотрел его лицо и рваную рубашку.

— Выходит, ты подрался с кем-то из гиен, которые наводят ужас на лондонские закоулки. И тебя взгрели.

— Видел бы ты этих гиен. — Ник зажмурился.

Сверху доносились какие-то звуки. Должно быть, Ма не сиделось на месте. Хоть бы не начала кричать без умолку, как порой бывало.

— Э-э, — начал Алан с нотой неловкости в голосе, — перед тем, как я принесу спирт…

— И сэндвич.

— Я должен кое в чем признаться.

Не успел Алан рассказать, в чем дело, Ник и сам все понял. На лестнице послышались шаги, и дверь в гостиную распахнулась. За ней оказались Мэй и Джеми — брат опасливо выглядывал у сестры из-за плеча.

Ник вскочил, едва сдерживая рык. Он терпеть не мог, когда его заставали врасплох, особенно эта беспардонная парочка, от которой их семья уже натерпелась.

— Они приехали с полчаса назад, — объяснил Алан. — Джеми должен присутствовать при убийстве. Так будет разумнее…

Ник сомневался, что разумно вообще приглашать чужаков в дом. Он уже собирался сказать это, как вдруг Мэй шагнула вперед и посмотрела на него бархатисто-карими глазами.

— Что с тобой случилось?

— Раз уж тебе интересно, — огрызнулся он, — я наводил кое-какие справки. Круг Обсидиана сел нам на хвост.

Алан заметно встревожился. Этот круг преследовал их в Эксетере и подобрался настолько близко, что пустил в ход воронов и змей. Одной из причин могущества колдовских общин было наличие круга вызова демонов, выложенного из огромных камней — отсюда и название. Каждый круг, который они создавали, был копией первого, и если вся община намеревалась явиться в Лондон, им пришлось бы везти свой круг с собой.

Неужели амулет Ма стоит того, чтобы рискнуть главным кругом? Значит, колдуны взялись за дело серьезнее, чем он рассчитывал.

— Они выступают всей сворой, — прорычал Ник. — Будет большая травля. Как, спрашивается, нам их ловить?

Алан совсем побледнел, как тогда, когда увидел посланницу, но ответил спокойно и задумчиво:

— Если они охотятся на нас, их будет легко обнаружить.

— А что помешает Черному Артуру забрать Ма, пока мы будем охотиться на его людей?

Ник, конечно, всегда был готов пожертвовать Ма ради Алана. Его тревожило другое: как-то все не увязывалось. Только позавчера Алан говорил, что Черный Артур за все заплатит, а теперь чуть ли не сдаваться собрался. Мог бы предложить увезти Ма подальше. Мог бы поделиться идеями с братом. Мог бы не делать из них тайн!

— У меня есть план, — сказал Алан, ничего не объясняя.

Ник не стал расспрашивать. Сначала хотел, но потом удержался. Алан ведь мог и обмануть. Прежде Ник только радовался тому, как отлично Алан врет. Сам он так не умел — мир и без того был достаточно сложен, чтобы строить внутри него еще один, да к тому же иллюзорный. Ник принимал за данность, что брат был честен с ним, и подозревать его было все равно что читать перед всем классом. Он запаниковал, растерял все слова. Они громоздились вокруг него, замуровали внутри, и ни одному нельзя было верить.

Ник молча стоял, как загнанный зверь. Мэй и Джеми таращились на него, разглядывали рваную, запятнанную кровью рубашку. Брат был печален и добр, хотя и обманывал он именно с таким видом.

— Ник, может, пока просто сделаешь, что я скажу?

Ник собрал в уме спрятанную фотографию, тайную переписку, нынешний неизвестный план. Вспомнил Рождество, темноту и возвращение Алана в пятне света на фоне открытой двери.

— А что, у меня есть выбор? — прорычал Ник.

Алан кивнул и потупился.

Ссадины от когтей Лианнан болели, губы ныли после холода. Ник почувствовал, что страшно устал. Старался-старался, а что задумал Алан — так и не выяснил. Ну да ладно, пусть будет по его воде, даже если она останется тайной. В конце концов, Алан — его единственный близкий человек. И больше нет никого.

— Ну так что, можно нам погостить? — осведомился Джеми, будто они пришли по приглашению, а не вломились самовольно.

— Хотите — гостите, — буркнул Ник, которому сил не хватало для спора. Он прошел мимо них к лестнице, на ходу стягивая рубашку, и бросил через плечо: — Только держитесь от меня подальше.