"Лис Улисс" - читать интересную книгу автора (Адра Фред)

Глава первая Ночь Несчастных

Лисенок Берта чувствовала себя несчастной. Жизнь заканчивалась, так и не успев начаться. Острый приступ жалости к себе — вот, что испытывала Берта, вытирая лапкой горькие слезинки. Такая юная, такая замечательная и, что уж скромничать, такая красивая лисичка — и на тебе… Впереди один только мрак, и никаких перспектив. Она слишком хрупка и ранима, ей не выжить в этом жестоком, недоброжелательном мире. А еще она прекрасна и доверчива, и этим обязательно воспользуются какие-нибудь Коварные Самцы. Впрочем, в мысли стать жертвой Коварных Самцов была своя прелесть. Осознав это, Берта почувствовала себя глубоко порочной девицей, а от этой мысли — еще более несчастной.

Почему все вокруг такие черствые и злые! Почему никто ее не понимает! Разве они не видят, как рушится ее жизнь? Не замечают, как отчаянно она жаждет смерти? А ведь выражение мордочки страдалицы не один час репетировалось перед зеркалом. И ничего… Всем будто плевать.

Ладно, она еще им покажет! Нет, она не умрет, еще чего! Так просто они не отделаются. Пройдут годы скитаний, она станет великой актрисой, приедет в родной город, и тогда они подойдут к ней, с трудом уломав телохранителей, и скажут: «Берта, доченька, разве ты не узнаешь нас? Это же мы — твои мама и папа! Девочка наша!». А она задумчиво сведет брови, будто пытается вспомнить, и ответит: «Нет, знаете, что-то не припоминаю…» А они: «Как же так, доченька… Ведь мы же растили тебя, ночей не спали… Воспитывали». А она: «Воспитывали? Ах, да… Было что-то такое малоприятное в моем прошлом. Не вы ли те недалекие лисы, что не сумели разглядеть мой выдающийся артистический дар и вынуждали ходить в какую-то дурацкую школу?» Они смущенно закивают: «Мы, Берточка, мы. Нам так стыдно. Мы так раскаиваемся. Ты простила нас, дураков?» А она равнодушно пожмет плечами и небрежно так бросит: «Простила бы, если бы думала о вас. А сейчас, извините, мне пора». И гордо удалится, вся в сиянии своей неземной славы, окруженная толпами воздыхателей и юных поклонниц, старающихся во всем быть на нее похожими.

Этот сценарий дальнейшей судьбы определенно нравился Берте больше предыдущего, в котором она погибнет каким-нибудь особо изощренным способом, а «недалекие лисы» придут убиваться над гробиком, в котором она будет лежать немыслимо прекрасная и красивая — особой, мертвой красотой. А потом она оживет, встанет и скажет: «Так вам и надо!» После чего все будет в ее жизни идти, как она того захочет.

У этого плана был один существенный недостаток — даже при ее бурной фантазии Берта понимала, что ожить после смерти ей не по зубам. А просто так умирать, не имея потом возможности вкусить плоды победы, она была не согласна. Посему — долой прежний сценарий, и да здравствует сценарий новый!

— Я вам еще покажу! — пообещала она темноте и дождю. Темнота не ответила, а равнодушный шум дождя вернул Берту к реальности. Сценарии сценариями, а вот дурацкое положение, в котором она оказалась, требовало какого-то решения.

Итак, в знак протеста против родительской черствости она убежала из дома. Отлично, протест выражен. Только это не мама с папой, а она, Берта, бредет неизвестно куда под проливным дождем по пустой темной улице. И от этого сладкое ощущение, что зло наказано, сменилось подозрением, что наказана она сама. А зло, напротив, сидит в тепле и уюте, насмехаясь над ней. Можно, конечно, махнуть лапой и вернуться домой. В конце концов, родители и так уже наверняка встревожены… Но, увы, она имела глупость оставить прощальную записку, и теперь отступать некуда — возвращение будет расценено как слабость. Вот и оставалось брести неизвестно куда, под дождем, в темноте, подвергаясь риску оказаться жертвой… Нет, не Коварных Самцов, это как раз было бы неплохо. А просто опасных зверей. Воров и жуликов.

Берта остановилась, закрыла мордочку лапками и горько заплакала. Жизнь кончилась… Ей некуда идти, она никому не нужна.

Сзади раздалось неуверенное покашливание, и приятный мужской голос произнес:

— Простите, девушка, но сдается мне, вы несчастны.

Берта испуганно обернулась и оказалась лицом к лицу с симпатичным молодым лисом, старше ее самой всего на несколько лет. Лис был весьма импозантен, в длинном черном пальто, берете с пером, с большим зонтом в лапе. Взгляд — одновременно добрый, озорной и высокомерный. В общем, незнакомец явно подходил под критерии внешнего вида Коварного Самца, которые Берта выдумала только что. Ей стало страшно, но в то же время сердце сладко заныло.

Между тем, не дождавшись ответа, лис повторил:

— Девушка, вы несчастны?

Так просто сдаваться Берта не собиралась.

— С чего вы взяли? — с вызовом бросила она.

— Мне почему-то так показалось, — невозмутимо ответил лис. — Стоит девушка одна, ночью, под дождем, плачет…

— Ну и что! Может, мне нравится стоять одной, ночью, под дождем и плакать!

— Действительно, может быть… — Незнакомец пожал плечами. — Я как-то не подумал, что вам это может нравиться. Мне самому вряд ли бы это доставило удовольствие. Что ж, если вы просто прогуливаетесь, не смею задерживать. Извините за беспокойство.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Постойте! — воскликнула Берта. Ей вовсе не хотелось, чтобы этот удивительный лис уходил. — На самом деле, мне действительно… не очень хорошо… Пожалуй, я правда чувствую себя несчастной.

— Так это же замечательно! — обрадовался странный лис.

— Да? — решила обидеться Берта.

— Ой, извините! — спохватился незнакомец. — Просто я вас искал и обрадовался, что нашел.

— Меня? — остолбенела Берта. Что это значит? Не иначе как хитрый прием Коварного Самца!

— Не лично вас, разумеется. А кого-нибудь несчастного. Это очень важно.

— Важно? Почему?

— Потому что сегодня, — лис перешел на таинственный шепот, — Ночь Несчастных…

— Ночь Несчастных? — так же шепотом переспросила Берта.

Незнакомец не ответил, а только выразительно кивнул, прикрыв глаза.

— Но что это значит? — спросила Берта.

Лис оглянулся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, произнес:

— Пророчество…

Берте показалось, что в воздухе запахло чем-то далеким… нездешним… загадочным… Она поежилась, и вовсе не от холода.

— Прекрасная юная лиса, — торжественно продолжил ее удивительный собеседник. — Нашу встречу устроила сама судьба. Я приглашаю вас к себе домой, где все объясню.

— Но… — растерялась Берта, которая помнила, что не следует ходить в гости к незнакомцам. — Видите ли… Я вас в первый раз в жизни вижу…

— Ой! Прошу прощения! Вы правы, — спохватился незнакомец. Он приподнял свободной лапой берет. — Улисс. Лис Улисс.

— Берта, — представилась Берта.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Лис Улисс. — Теперь мы знакомы. Прошу вас, Берта, под зонт. Возьмите меня под лапу и направим стопы к моему жилищу.

Берта хихикнула. До чего же чудно разговаривает этот Лис Улисс. Она поймала себя на том, что совершенно его не боится. Наоборот, рядом с ним Берта почему-то чувствовала себя в безопасности. Было в нем нечто такое, что источало уверенность и надежность.

— Я принимаю ваше предложение, — ответила она, стараясь попасть в тон собеседнику. — Давайте направим… Стопы… Наши… — с этими словами она взяла Улисса под лапу.

Идти действительно пришлось недолго. Жилище Улисса оказалось одноэтажным домиком в конце улицы.

— Прошу, — лис отворил входную дверь, галантно пропустил спутницу вперед, и Берта оказалась в просторной гостиной. Улисс включил свет и помог ей снять пальтишко.

— Располагайтесь, где хотите, — сказал он. — Но я бы порекомендовал вот это кресло у камина.

Берта согласно кивнула, но принять предложение не торопилась, ей хотелось для начала осмотреть гостиную. Она подумала, что у такого необычного лиса и дом должен быть необыкновенным. В комнате оказалось очень много книг, журналов, музыкальных и компьютерных дисков. Стоял здесь и большой глобус, высотой Берте по грудь. На стенах висели географические карты и карты звездного неба, а также портреты известных путешественников. Одна стена была расписана масляными красками под лунную поверхность, над которой восходила Земля. Берта окинула взглядом гостиную еще раз и вынесла вердикт:

— Круто! — после чего удовлетворенно забралась в предложенное кресло. — Здесь столько всего любопытного. У вас, наверное, очень интересная жизнь.

— Интересная жизнь, дорогая Берта, только начинается, — ответил Улисс. — И для меня, и для вас!

— Ну, так рассказывайте скорей! Что за пророчество? Почему сегодня Ночь Несчастных?

— Обязательно расскажу, ведь затем я вас сюда и привел, — ответил Улисс. — Но позже. Сейчас я вынужден на какое-то время вас оставить.

— Почему? — разочарованно произнесла Берта. Ну вот… А она-то думала, что проведет весь вечер в обществе этого замечательного лиса.

— Потому что Ночь Несчастных требует наличия четверых участников. Меня и еще троих. Только тогда пророчество исполнится. Вас, милая Берта, я нашел первой. Но надо отыскать еще двоих. Поэтому я должен идти.

— А можно с вами? — с надеждой спросила Берта.

— Не стоит, — ответил Улисс. — Неизвестно, куда заведут меня эти поиски. Да и вам надо отдохнуть в тепле. Чувствуйте себя как дома. Сделайте себе чаю, посидите у камина… Я думаю, ваше ожидание не будет долгим, ведь меня направляет сама судьба!

После ухода Улисса Берта еще какое-то время смотрела на огонь, обиженно надув губки, а потом задремала…

Пингвин Евгений чувствовал себя несчастным. Его отвергли. Им пренебрегли. Оскорбили в лучших чувствах. Он полюбил черствую, бессердечную хищницу. Сам виноват. Пингвину следует влюбляться в пингвиниху. Или, по крайней мере, в другую птицу. Но в птицу, а не в волчицу, как это сделал он.

Евгений поднес кружку к клюву и отглотнул. Какое омерзительное пойло! Евгений зажмурился и отважно сделал еще один глоток. Алкоголь ударил в неподготовленную пингвинью голову, немедленно вызвав в памяти ужасные, трагические события сегодняшнего вечера…

— Я люблю тебя! — триумфально произнес Евгений, протянув Барбаре букет. Волчица автоматически приняла цветы, не сказав ни слова.

— Я люблю тебя, — повторил Евгений, уже не столь триумфально, но еще вполне торжественно. В ответ Барбара грустно вздохнула.

— Я… — начал было пингвин, но замолчал, чувствуя, что разговор явно не ладится.

— Евгений… — наконец вымолвила Барбара.

— Да! — пылко воскликнул влюбленный.

Барбара снова вздохнула.

— Ну, представь… Волчица и пингвин.

Евгений представил. Ему понравилось. О чем он тут же сообщил возлюбленной. Но та не согласилась.

— Это нонсенс. Абсурд. Мы не можем быть вместе. Мы не пара.

— Но почему?! — искренне удивился Евгений. — Ведь нас двое! Двое — это пара!

— Я не в этом смысле…

— Не в этом?

— Мы слишком разные, понимаешь? Ты пингвин, я волчица. У нас разные взгляды на жизнь, разные интересы. Вот что ты любишь?

— Тебя, — честно признался Евгений.

Барбара некоторое время казалась сбитой с толку. Но потом взяла себя в лапы.

— Послушай… Мы не можем быть вместе. Ну как ты представляешь себе нашу совместную жизнь?

— О… — как раз это Евгений представлял себе очень хорошо. Но очень нереалистично. — Мы будем счастливы! Мы будем жить душа в душу. Одной жизнью, да. Я буду тебя любить и баловать, и ни в чем не отказывать. А потом у нас появятся… — тут он запнулся.

— Кто появится? — спросила Барбара.

— Дети… — неуверенно ответил Евгений.

— Чьи? — не успокаивалась Барбара.

— Наши… — помрачнел Евгений.

— И как они будут выглядеть?

До Евгения начало доходить, в какой нелепой ситуации он оказался.

— Ну… Мы можем усыновить волченка… — предположил он.

Выражение морды Барбары стало каменным.

— И пингвиненка… — добавил Евгений, желая срочно оказаться подальше отсюда.

— Так! — решительно сказала Барбара. — Я вижу, ты наконец начал что-то понимать. Добавлю еще, что, увы, не могу ответить тебе взаимностью.

— Ответить? — Евгений ощутил себя раненым.

— Это значит, что я тебя не люблю, — объяснила волчица.

Евгений понял, что убит.

— Мне очень жаль. Правда… — сказала Барбара с неловкостью. — Нам лучше остаться друзьями.

— Но мы никогда не были друзьями, — заметил Евгений.

Барбара развела лапами. И Евгений понуро удалился в дождливую ночь, унося в нее свою печаль. Постигшая его личная трагедия была настолько велика, что в несчастном пингвине взыграла тяга к саморазрушению. Теперь его жизнь станет совсем иной! И он знает, как этого добиться. Опуститься на Самое Дно. Туда, где обитают Отбросы Общества. Теперь его место там, среди них. Он приобщится к Порочному Образу Жизни и станет совсем другим пингвином. И этому новому пингвину будут глубоко безразличны какие-то там волчицы. Имя он себе тоже сменит. Отныне его будут звать Гаврош Агасфер!

Вот так Евгений оказался в кабаке «Кабан и якорь», месте, о котором он много слышал, но где прежде никогда не бывал. Кабак вполне соответствовал представлениям Евгения о Самом Дне. Обшарпанные стены, тусклое освещение, кислый запах, угрюмые неприветливые работники, а самое главное, конечно, посетители. Столько сомнительных личностей одновременно Евгению видеть еще не приходилось. Особенно красочно смотрелась компания хорьков за соседним столиком. Все как на подбор: у одного нет половины уха, у другого — глаза, у третьего — лапы… В общем, настоящие Отбросы Общества. Вот и он теперь такой же…

Пингвин продолжил глотать жуткое пойло, от которого больше и больше пьянел, не замечая, что хорьки уже давно о чем-то заговорщицки шепчутся, поглядывая в его сторону.

Начало новой жизни требовало записи в дневнике. Евгений вытащил из ранца тетрадь, раскрыл ее перед собой и плохо слушающимся крылом вывел:

Евгений остановился и дважды перечитал фразу про соленый ветер. Уж очень она ему понравилась. Такая фраза требует стиха! Он закрыл тетрадь, перевернул и снова раскрыл — теперь перед ним был не дневник, а сборник стихов. Когда-нибудь эти вирши будут изданы, а их автора назовут величайшим из пингвинов.

Итак…

Прекрасно! Про первого Робинзона очень хорошо получилось! Он тоже, подобно Робинзону, проведет несколько лет на необитаемой льдине. По правилам, конечно, надо на острове, но пингвину больше подходит льдина. И еще у него будет верный друг-тюлень по прозвищу Тринадцатая Пятница. А потом…

Но что потом, Евгений так и не придумал, потому что в этот самый момент над его ухом раздался хрипловатый голос:

— Извините, если помешал. Но не так-то часто встретишь в наших краях живого пингвина.

Евгений обернулся и увидел рядом с собой одного из хорьков, того самого, у которого не хватало лапы.

— Не возражаете, если я присяду? — спросил хорек.

Вообще-то, Евгений возражал. Этот разбойничьего вида хорек его пугал, фраза про живого пингвина нeсколько напрягала двусмысленностью слова «живого». Но возражать таким разбойным типам Евгений никогда не умел. Поэтому сказал лишь:

— Э-э-э… Ну…

— Вот и отлично! — обрадовался хорек и уселся напротив. — Рад. Очень рад нашему знакомству.

— Да? — удивился Евгений.

— Да! — подтвердил хорек и улыбнулся, обнажив острые желтые зубы. Видимо, улыбка должна была символизировать дружелюбие, во всяком случае, Евгений на это надеялся. — Меня зовут Каррамб. А тебя, уважаемый?

— Евг… То есть Гаврош Агасфер!

— Узнаю! — воскликнул Каррамб. — Узнаю это типичное для Арктики имя!

— Антарктики, — робко поправил Евгений.

— Ну разумеется! Мне ли не знать! Конечно, Антарктика, самая, что ни на есть. Признайся, дружище, скучаешь по дому?

— Ну… так… — промямлил Евгений, которого увезли из Антарктиды еще пингвиненком, и родину он почти не помнил.

— А то как же, дружище! Родина — она везде родина!

— Да? — усомнился Евгений.

Но Каррамб даже не обратил внимания.

— Признайся, мой крайне-северный…

— Крайне-южный…

— …мой полярный друг, оставил сердце во льдах, да?

И столько убежденности было в этом заявлении, что Евгений обреченно кивнул.

— Похожие у нас судьбы, дружище Хаврош, — философски заметил хорек. — Ты оставил во льдах сердце. А я оставил во льдах лапу. Ты ведь, наверное, гадаешь, где это Каррамб потерял свою конечность?

— Гадаю, — на всякий случай подтвердил Евгений.

— Во льдах… — многозначительно произнес Каррамб. — Возле Антарктиды, твоей родины, дружище. А хочешь знать, как? Спасая пингвина!

— Пингвина?

— Да, друг, пингвина. Мы с друзьями плыли в Антарктиду. Уже белел берег, когда вдруг за бортом появился тюлень. Он кричал: «Спасите, спасите пингвина, дрейфующего на одинокой льдине!»

Евгений вздрогнул. А Каррамб продолжал как ни в чем не бывало:

— Ну, конечно, мы не могли не откликнуться на мольбу о помощи! Ведомые храбрым тюленем, мы понеслись выручать беднягу! И успели как раз вовремя — льдину уже окружили акулы!

— Акулы? В Антарктике? — удивился Евгений.

— Да, представь себе. Вот такие подлые твари. Специально появились там, где их быть не должно!

— Кхм, — недоверчиво произнес Евгений.

— И был жаркий бой! — увлеченно воскликнул Каррамб и ударил по столу единственным кулаком. — В этой схватке я потерял лапу, а мои друзья — кто глаз, кто ухо. Но мы победили! Спасли пингвина! Вот только тюлень…

— Что… тюлень?

— Верный тюлень был тяжело ранен в том бою. Он лишился ласт и теперь больше не может плавать по морю как вольная рыбка. Ах, это ужасно! — Каррамб бесслезно зарыдал.

— Да… — только и нашел, что сказать Евгений.

— Теперь ему помогут только протезы, — заметил Каррамб. — А они так дорого стоят! Поэтому мы с друзьями вернулись собирать деньги для несчастного.

— М-м-м… — сказал Евгений.

— Да-да! — энергично продолжил Каррамб. — Доброе дело должно быть завершено! И мои друзья тоже так считают. Сейчас я тебя с ними познакомлю!

Этого еще не хватало! Евгений хотел отказаться, но не успел: Каррамб крикнул остальным двум хорькам:

— Сюда, друзья! Я познакомлю вас с благороднейшим из пингвинов!

«Друзья», словно ожидая этого приглашения, с готовностью переместились за столик пингвина. Оказавшись в обществе целых трех хорьков разбойничьего вида, Евгений окончательно сник.

— Это Хаврош Акасфер, — представил его Каррамб. — Я как раз рассказывал ему про битву за пингвина.

— Да… Ох и битва была, — подтвердил одноглазый хорек.

— Всем битвам битва! — вставил одноухий.

— Они как набросятся! — продолжил одноглазый.

— Кто? — спросил Евгений.

— Враги! — воскликнул одноглазый.

— Недруги! — добавил одноухий.

— Акулы, — уточнил Каррамб.

— Ну, конечно, акулы! — обрадовался одноглазый.

— Но не тут-то было! — грозно заметил одноухий.

— Я еще объяснил Хаврошу, что мы собираем деньги… — вставил Каррамб.

— О да! — воскликнул одноглазый. — Лучше и не скажешь!

— Собираем деньги. Как это точно, — заметил одноухий.

— Собираем деньги на операцию! Для тюленя! — повысил голос Каррамб и грозно посмотрел на друзей. Те казались несколько сбитыми с толку.

— Для тюленя… Собираем… — выдавил из себя одноглазый и поморщился.

— На операцию… — хмыкнул одноухий. — А то помрет тюлень-то… Как пить дать помрет.

— Не помрет, а не сможет плавать! — с нажимом сказал Каррамб.

— Для тюленя не плавать — все равно что смерть, — глубокомысленно заметил одноглазый.

— Да. Для тюленя море это жизнь. Без моря тюлени долго не живут, — добавил одноухий.

— Поэтому мы собираем деньги ему на операцию, — с некоторым облегчением сказал Каррамб.

— Да. Уже порядком собрали, — заметил одноглазый.

— Только все равно мало! — вставил одноухий и ударил одноглазого локтем.

— Дорогой Хаврош! — воскликнул Каррамб. — Я убежден, что ты не сможешь пройти мимо судьбы несчастного тюленя…

— Бргх… — сказал Евгений.

— … и пожертвуешь на операцию. О, как это символично! Тюлень спас пингвина, а теперь пингвин спасет тюленя!

— Обалдеть, — вымолвил одноглазый.

— Как в кино, — добавил одноухий.

— Об этом будут кричать все газеты.

— Пусть все знают!

— Итак, мой друг? — многозначительно произнес Каррамб, и все три хорька в упор уставились на Евгения.

Пингвин съежился. Он понимал, что его обманывают, но был так напуган, что достал кошелек. Может, удастся дешево отделаться…

Через полчаса Евгений вышел из кабака. Денег в его кошельке больше не было. Он прошел к набережной, уселся на пустую скамейку и грустно уставился в землю.

— Извините, пожалуйста… Мне кажется, что вы несчастны, — раздался рядом чей-то мягкий голос. Евгений поднял голову и увидел перед собой лиса…

Кот Константин чувствовал себя несчастным. Он сидел на стуле, а за его спиной несли вахту два здоровых волка, и каждый держал в лапах дубину. Но самой большой проблемой были не волки, а тщедушный заяц, развалившийся в кресле напротив. Заяц курил сигару, пил мартини и носил дорогой костюм, темные очки и имя Кроликонне.

— Константин, — медленно, словно нехотя, проронил заяц. — Скажи, ты любишь жизнь?

— Ну… Я к ней привязан, — угрюмо ответил кот. Вопрос ему не понравился.

— Очень не хотелось бы тебя от нее отвязывать.

— Так и не надо, — посоветовал Константин. — Не идите против своего желания.

— Я бы и рад, но что подумают звери… Они скажут, что Кроликонне уже не тот, если какой-то кот позволяет себе не вернуть ему долг, и при этом остается живым. Понимаешь, Константин? Такая ситуация создает сложную дилемму. Либо не вернул долг, либо жив. Но никак не вместе. Этому правилу много веков, и кто мы такие, чтобы менять древние традиции?

— Это не очень хорошая традиция, — робко заметил Константин.

— Может, она и не вполне совершенна, — кивнул Кроликонне. — Но в ней есть смысл.

— Я верну, — заверил Константин.

— Когда?

— Скоро…

— А точнее? Ты же понимаешь, это не праздное любопытство. Деньги должны вернуться домой, к папочке.

— Через неделю. Голову даю на отсечение!

— Серьезно? — заинтересовался Кроликонне. — Даешь голову?

— Это в смысле, что я обещаю! — испугался Константин.

— А, ну тогда не так интересно. Константин, это несерьезно. Кстати, ты уже составил завещание?

— Нет еще, — мрачно ответил кот.

— И даже не подумал об этом?

— Нет…

— Не умно. Когда идешь ко мне, всегда надо писать завещание. Неизвестно же как беседа повернется. — Заяц ухмыльнулся. Волки догадались, что босс пошутил, и загоготали. Константин вымученно улыбнулся. Шутка не казалась ему смешной, но отрываться от коллектива не хотелось. Коллектив попался не из понятливых.

— Итак, — продолжил Кроликонне. — Я даю тебе два дня. А чтобы ты понял, насколько все серьезно, мои помощники проведут с тобой недолгую беседу. Не очень интеллектуальную, конечно — их сила не в интеллекте, а в… м-м-м… силе. Но очень поучительную.

— Зачем? — встревожился Константин. — Я все понял!

— Верю, — сказал заяц. — Но хороший урок еще никому не мешал. Да не здесь, олухи! — это уже адресовалась волкам. — Кто ведет такие беседы в доме?! Проводите гостя на пляж. Час поздний, там должно быть пусто и романтично. Вполне подходящее место для урока.

Волки вывели Константина из дома.

— Сам виноват! — сказал один из них. — Как можно долг не возвращать, а?

— Ну и дубина же ты, — добавил второй. — Поэтому и место тебе в компании дубин. Наших.

Волки расхохотались. Вскоре послышался шум прибоя, пляж уже был совсем близко. Если до сих пор Константин еще надеялся на чудо, то теперь, похоже, «урока» не избежать.

Вдруг из-за угла вышли два лося-полицейских. На какое-то мгновение Константину показалось, что чудо произошло, и сейчас он будет спасен. Но лоси равнодушно обошли его и волков стороной и продолжили идти своей дорогой.

— Лохи, — еле слышно усмехнулся второй волк.

И тогда в отчаяньи Константин схватился за соломинку.

— Вы видели этих тупых полицейских? — как можно громче сказал он своим конвоирам. — Ну и рожи!

— Ты что делаешь, гаденыш? — зашипел на него первый волк.

— А ну заткнись! — прорычал второй.

— Да в полицию берут за тупость, точно вам говорю! — почти кричал Константин. — Кстати, ребятки, и вас бы взяли. Нужен коэффициент интеллекта ниже нуля, точь-в-точь как у вас и этих тупых, глупых, дебильных, кретиноидиотских лосей!!!

— А ну остановитесь! — раздался сзади повелительный голос. — Всем обернуться!

— Послушайте, ребята, — миролюбиво обратился к полицейским первый волк. — Наш приятель недавно выписался из сумасшедшего дома. И скоро опять туда вернется. Вы уж не обижайтесь на него, а? Ну псих, чего с него взять!

— Заткнись! — приказал один из лосей. — Никто не имеет права оскорблять полицейских!

— Тем более, при исполнении, — строго добавил второй.

— Вот именно! — согласился первый. — При исполнении. А то ведь мы как исполним свою работу, мало не покажется.

— Уж исполним так исполним, — сказал второй. — Так что ваш приятель пойдет с нами. У нас к нему серьезный разговор.

Только сейчас Константин заметил, что у лосей тоже имеются дубинки, и прямо сейчас они эти дубинки нежно поглаживают. Это что ж такое получается?! Как бы дело не повернулось, его в любом случае отдубасят?!

— Никакой я не псих! — воскликнул Константин. — Чего это вы говорите, что я псих?! Вы же сами сказали, что все полицейские лохи!

— Чего?! — взревел первый волк. — Что ты несешь?!

— А ну-ка вы! — рявкнул первый лось. — Бросить дубинки на землю! Вы все пойдете с нами в участок!

— Не слушайте его! — закричал второй волк полицейским. — Он просто туговат на ухо! Мы сказали, что все полицейские лоси, а не лохи! Лоси!

— Это правда, — подтвердил Константин. — Они сказали: лоси.

— Так что же ты, мерза…

— Так и сказали: лоси и лохи! — закончил Константин.

У полицейских лопнуло терпение. Они взмахнули дубинками и с криками бросились вперед. Волки тоже размахнулись, приготовившись дать лосям отпор. И тогда Константин резко кинулся в сторону и что есть сил понесся прочь. Сзади раздавались звуки ударов, крики и ругань.

Константин не помнил, сколько времени бежал. Ему казалось, что лоси и волки вот-вот закончат колотить друг друга, вспомнят, кто все это спровоцировал, и погонятся за ним. Поэтому срочно требовалось где-нибудь спрятаться.

И тут он увидел два силуэта, направлявшиеся к входной двери одного из домов.

— Постойте! Подождите секунду! — закричал он.

Силуэты замерли, и, подбежав поближе, Константин разглядел лиса в пальто и пингвина с ранцем на спине. Ну и странная же компания. Однако сейчас лучше лисы и пингвины, чем лоси и волки.

— Извините, звери добрые, — пытаясь отдышаться, выдавил из себя Константин. — Пустите меня в дом, а?

Лис с пингвином удивленно переглянулись.

— Позвольте один вопрос, — обратился к Константину лис. — Вы несчастны?

— Э-э-э… А какой ответ правильный?

— Только честный!

— Тогда да! Еще как несчастен! За мной гонится вся полиция и вся преступность города, чтобы арестовать и убить! Несчастен ли я, ха-ха! Да я такой несчастный, что все другие несчастные умрут от зависти!

— Если все так серьезно, что же мы стоим! — воскликнул лис. — Скорее в дом!

С этими словами Улисс распахнул дверь, пропустил вперед Евгения и Константина, следом зашел сам и торжественно произнес:

— Рад сообщить, что все несчастные в сборе! И это прекрасно!