Глава четвертая

— Выпейте это.

Рафаэль де Веласко прижимал к ее губам стакан. Туман в голове Дезирэ стал понемногу рассеиваться, и она сделала глоток.

Огненная жидкость обожгла горло, и девушка закашлялась, но коньяк помог ей прийти в себя; она увидела, что сидит на стуле возле окна.

— Как я здесь оказалась? — прошептала она.

— Я перенес вас сюда. Вы чуть не упали в обморок от шока.

— А где Дюкло?

— Вернулся в замок. — На губах Рафаэля мелькнула презрительная усмешка: француз бросил бомбу, а сам поспешил смыться!

Она была такой легкой, когда он ее нес, но на сей раз он не испытывал вожделения. Ему было жаль ее, но больше жалости была его радость — смерть настигла одного из самых блестящих офицеров Наполеона!

— Вы узнали какие-нибудь подробности того, что случилось?

В ее голосе было столько боли, что Рафаэль почувствовал, что должен как-то смягчить трагическую для нее новость.

— Дюкло толком ничего не знал. На патруль, по-видимому, напали партизаны. Несколько солдат были убиты сразу, но остальным удалось вытащить вашего брата из боя и отступить.

Дезирэ с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Желая ее утешить, Рафаэль положил ей руку на плечо.

В этот момент в дверь постучали и появилась служанка.

— Она отведет вас в вашу комнату, — сказал Рафаэль.

Внешне девушка была приветлива, но по ее глазам Дезирэ видела, что испанка торжествует по поводу смерти ненавистного французского солдата.

Дезирэ, словно испуганный ребенок, схватила Рафаэля за руку. Он казался ей единственным надежным человеком на всем свете.

— Вы ведь не уедете, правда? — Ей было стыдно, что она умоляет его, но она ничего не могла с собой поделать. — Не уезжайте, прошу вас. Пожалуйста!

— Я подожду, пока вы успокоитесь. Идите и отдохните. А потом мы поговорим. Обещаю.

Дезирэ кивнула и послушно последовала за служанкой. Оказавшись одна в комнате, она дала волю слезам и плакала до тех пор, пока не уснула.

Проснулась она, когда уже стемнело.

Пора было решать, что же делать дальше.

В Бургосе она не останется, но и в Мадрид ехать было незачем. Она вернется домой, в Орлеан.

Но в старом замке каждая комната будет напоминать об Этьене!

Дезирэ всхлипнула, однако тут же взяла себя в руки. Дедушка всегда учил ее, что плачут только слабовольные слюнтяи, а ей придется найти в себе силы, чтобы жить дальше.

Неужели весь этот кошмар ей не приснился? Она поверила Наполеону, который утверждал, что Испания завоевана. А оказалось, что партизаны настолько в себе уверены, что осмелились напасть на французский патруль.

Как она их ненавидит!

Однако слепая ярость ей не поможет, наконец, опомнилась она. Надо хорошенько подумать.

В дверь постучали. Жена хозяина гостиницы принесла кофе.

— Дон Рафаэль приказал принести вам это, — медленно, словно разговаривая с глупым ребенком, сказала она. — А потом просит вас спуститься к нему в малую гостиную. — Женщина зажгла свечи, налила в чашку кофе и удалилась.

Дезирэ выпила кофе и почувствовала себя лучше. Надо было попросить горячей воды, чтобы умыться, подумала она, но объясняться с хозяйкой было слишком утомительно. Она плеснула себе в лицо холодной водой, оставшейся в кувшине после утреннего умывания, и расчесала волосы. На переодевание уже не было времени. Она и так заставила Рафаэля слишком долго ждать.

Он стоял перед старинной картиной, висевшей над камином. Рафаэль резко обернулся. Он был так погружен в свои мысли, глядя невидящим взором на нарисованных на картине святых и ангелов, что не слышал шагов Дезирэ. — Добрый вечер, мадемуазель.

Она была очень бледна, а припухшие веки свидетельствовали о том, что она плакала.

— Добрый вечер, сеньор.

Она заметила, что он переоделся в ту самую поношенную кожаную куртку, которая была на нем в день их знакомства.

— Надеюсь, вы чувствуете себя немного лучше, — вежливо, но сдержанно осведомился он.

Дезирэ была рада этой сдержанности. Если бы он начал ей сочувствовать, она бы не выдержала.

— Простите, что задержала вас. Я не хотела… Он прервал ее жестом. Он знал, что не уедет из Бургоса, не удостоверившись, что она успокоилась.

— Вы уже подумали, как будете добираться домой? Я могу организовать охрану, если только вы согласитесь побыть здесь до моего возвращения. Приглашение моей тетушки, разумеется, остается в силе.

— Я не поеду домой, — возразила Дезирэ. Она вдруг поняла, что именно ей следует делать. Рафаэль посмотрел на нее в недоумении. — Я поеду в Мадрид.

— Господи! Да в своем ли вы уме?

— Я не понимаю, почему вы против?

— Зачем вам ехать в Мадрид?

— Затем, что я хочу узнать, как все случилось и что сделано, чтобы убийцы моего брата были наказаны.

Рафаэль чертыхнулся про себя, но понял, что ему не удастся ее отговорить. Он только спросил, есть ли у нее в Мадриде знакомые, у которых она могла бы остановиться.

— У Этьена есть… была квартира на улице Клавель. Думаю, никто не станет возражать, если я поселюсь там. В противном случае, — она с вызовом глянула на Рафаэля, — я обращусь к королю Жозефу. Я уверена, что он меня поддержит.

Ну конечно! Рафаэль нахмурился. Вчера он узнал из разговоров офицеров гарнизона, что полковник Этьен Фонтэн пользовался особой благосклонностью самого Наполеона. Так что у его сестры не будет недостатка в покровителях. Она может обратиться к начальнику гарнизона с просьбой предоставить ей вооруженную охрану до самого Мадрида.

— Даже если это и так, я считаю, что вам не следует оставаться в Испании.

Она понимала его беспокойство, но уже приняла решение.

— Мой долг добиться того, чтобы убийцы Этьена понесли наказание.

— Вы ничего не добьетесь. — Рафаэль говорил нарочито грубо, в надежде, что она образумится. — Партизаны прячутся в горах. Они знают каждый камень, каждый кустик и легко уходят от преследования. Послушайтесь моего совета и отправляйтесь домой.

— Нет!

Они долго молча смотрели друг на друга, а потом Дезирэ присела в глубоком реверансе и сказала:

— Прощайте, сеньор Веласко. Благодарю вас за доброту. Я постараюсь не забывать упоминать ваше имя в своих молитвах.

— Ступайте с богом! — Подавив безумное желание прижать ее к себе, он протянул руку. Но Дезирэ отшатнулась. — Вы не хотите пожать мне на прощание руку?

— Тот, кто убил моего брата, был испанцем!

— Вы ненавидите меня за то, что я испанец? — Рафаэль усмехнулся: по иронии судьбы, они поменялись ролями!

— Да, оказывается, и у меня есть предрассудки.

Рафаэль лишь проводил ее долгим взглядом.

Дом на улице Клавель оказался небольшим. Он был выкрашен в белый цвет, на двери висел начищенный до блеска медный молоток, а входная дверь вела в уютный холл с мраморным полом.

— Мне войти с вами, мадемуазель Фонтэн? — спросил месье Дюбек, один из секретарей короля Жозефа, посланный сопровождать ее в Мадрид.

— Благодарю вас, месье Дюбек, но я предпочла бы остаться одна.

— Как пожелаете, мадемуазель. Нанятые мною слуги уже приступили к работе. Надеюсь, они вам понравятся.

— Я в этом уверена, месье. — Дезирэ старалась быть вежливой, но ей не терпелось остаться одной.

Пообещав вернуться на днях, чтобы сопроводить ее во дворец, Дюбек поцеловал ей руку и удалился.

Дом напомнил ей маленький домик тети Каролины в Портсмуте — их первое с матерью убежище после бегства из Франции. Каролина, старшая сестра отца, встретила их приветливо. Она даже промолчала, когда Этьен вошел в ее маленькую гостиную прямо в заляпанных грязью башмаках, испачкав ковры.

Все здесь будет напоминать ей об Этьене, но что толку предаваться воспоминаниям.

Стиснув зубы, Дезирэ вошла в дом. Слуги, предупрежденные о приезде госпожи, встретили ее в холле.

Отдав распоряжение заняться ее багажом, она пошла осматривать дом. По сравнению с роскошными дворцами испанской знати он, вероятно, напоминал кукольный домик, но все в нем сверкало чистотой.

Обстановка была дорогая и, на вкус Дезирэ, слишком вычурная. Вряд ли и Этьену нравилась вся эта позолота и лепнина, но он выбрал этот дом, потому что он был удобно расположен: на пути из гарнизона в королевский дворец.

На втором этаже находились спальни. Дезирэ выбрала небольшую комнату, выходившую окнами в сад.

— Приготовить вам ванну, сеньорита, после того, как я разложу ваши вещи? — спросила ее горничная Росита.

— Да, хорошо бы, спасибо.

Возвратившись в гостиную, Дезирэ увидела, что для нее уже приготовлены закуски и лимонад.

Дружелюбие Роситы показалось Дезирэ хорошим знаком. Девушка явно знала свое дело, впрочем, как и двое других слуг. Дом содержался в чистоте и порядке, а судя по вкуснейшему бисквиту, повариха умела отлично печь.

Если бы только она могла не думать о Рафаэле де Веласко! Она кляла себя за слабость. Она не позволит своему глупому сердцу страдать из-за какого-то испанца!

Сейчас она примет ванну, переоденется и начнет новую жизнь.

И первым делом займется поисками убийц Этьена.

— Росита, ты знаешь какую-нибудь хорошую портниху?

— Да, — кивнула горничная, подавая Дезирэ в постель чашку горячего шоколада. — Она живет на улице Карретас.

— Это далеко?

— Нет, можно дойти пешком, сеньорита.

— Тогда сегодня же пойдем туда. Мне срочно надо пополнить свой гардероб.

Этьен, как помнила Дезирэ, всегда возмущался обычаем носить траур целый год. Однако, решила она, ей все же придется заказать пару черных платьев, поскольку ей предстоит аудиенция у короля, а также встреча с командиром гарнизона, в котором служил Этьен.

Она уже неделю жила в Мадриде, но не выходила из дому, разбирая вещи Этьена. Боль утраты понемногу утихала.

Утро было теплое, и Дезирэ с удовольствием вдыхала свежий воздух. Узкие улочки, пересекавшие крошечные площади, где вокруг весело поблескивавших фонтанов собирались горожане, чтобы поболтать, вились между старыми каменными домами. Дезирэ обратила внимание на то, что многие женщины были одеты празднично. Росита пояснила, что они, видимо, возвращаются домой после утренней мессы.

Дезирэ уже отметила, что мадридцы крайне набожны.

“Ступайте с богом! ” — Это были последние слова, сказанные Рафаэлем де Веласко при прощании. Интересно, был ли он искренне озабочен ее благополучием, или произнес обычную, ничего не значащую фразу?

У нее было достаточно времени для размышлений. Она по-прежнему кляла убийц Этьена, но справедливо ли было обвинять Рафаэля в том, что он испанец, а потому отвечает за поступки своих соотечественников?

Чувствуя за собой вину и пытаясь оправдать свое легкомысленное поведение, Дезирэ уверяла себя, что интерес к ней Рафаэля объясняется обычной похотью.

Однако врожденная честность подсказывала ей, что, даже если это и правда, во всем остальном, что он говорил или делал, он был искренен. Он помогал ей даже после того, как узнал, что она француженка. Просто горе помешало ей во всем разобраться.

Рафаэль де Веласко сумел отбросить предрассудки. Может, и ей следует сделать то же самое?

Улица Карретас оказалась одной из главных торговых улиц, и предметы роскоши продавались здесь на каждом шагу. Особое восхищение у Дезирэ вызвал магазинчик, торговавший веерами. Он был стиснут с одной стороны парфюмерным магазином, а с другой — лавкой, где продавались одни только гребенки. Росита объяснила ей, что мадридские дамы с каждой мантильей носят определенный набор гребенок. Дезирэ уже отметила про себя этот обычай и тут же решила, что примерит несколько мантилий, висевших в глубине лавки. Они помогут ей не выделяться из толпы горожанок, а кроме того, уберегут от солнца.

Портниха занимала этаж над магазином шелковых тканей. Когда Росита представила ей Дезирэ, донья Мерседес почтительно поклонилась. Помощницы портнихи сняли с Дезирэ мерку, а потом, пока она листала журналы мод, хозяйка стала показывать рулоны самого разнообразного шелка.

Дезирэ догадывалась, что торговец шелком с первого этажа платит донье Мерседес комиссионные за то, чтобы она убеждала своих клиенток шить именно из его тканей. Но качество шелка было отличным, и Дезирэ решила, что лучше немного приплатить, чем тратить время на беготню по магазинам.

Однако, прикинув, во сколько ей обойдется новый гардероб, ужаснулась.

Этьен завещал ей все свое состояние. Оставалось надеяться, что адвокаты не слишком затянут с оформлением, потому что, если так пойдет дальше, собственных денег у нее не останется.

— Пойдем теперь к сапожнику? — спросила Дезирэ у Роситы.

— Сейчас время сиесты. Скоро все магазины закроются. И кроме того вам нельзя переутомляться — ведь завтра у вас важная встреча.

Да, завтра ей предстояла встреча с маршалом Журденом, начальником Генерального штаба короля, и она должна быть в полной готовности. Если ей повезет, она получит от маршала информацию, которая поможет свершить над убийцами Этьена справедливый суд.

Только после того, как эти негодяи будут наказаны, она позволит себе успокоиться. И подумать о Рафаэле де Всласко. Возможно, наступит день, когда она сможет признаться себе, что должна перед ним извиниться.

— Тебя что-то тревожит, брат?

Рафаэль де Веласко поднял глаза от письменного стола и взглянул на сестру, стоявшую на пороге кабинета.

— Почему ты спрашиваешь? — Он постарался ответить как можно более веселым тоном.

— Потому что ты уже пять минут смотришь на одну и ту же страницу. — У Элены был тихий, мягкий голос.

— Я не люблю, когда за мной шпионят.

— Я беспокоюсь о тебе. С тех пор, как приехал из Витории, ты сам не свой. Я вижу, что ты много работаешь, — сказала она, садясь напротив, — но, похоже ты потерял интерес к партизанским рейдам.

— Мне не доставляет удовольствия убивать, сестричка. — Он решительно захлопнул папку с рапортом, лежащим перед ним. — Но приходится. Надо освободить Испанию от французов.

— Даже от мадемуазель Фонтэн?

Элена внимательно наблюдала за братом и заметила, как дрогнули его брови.

— Где ты слышала это имя?

— Пепе рассказал мне, что произошло. Если ты считаешь французов нашими врагами, почему ты помог ей?

— Я не воюю с женщинами.

— Она тебе понравилась? — В глазах Элены появилось любопытство. Она никогда не видела брата в таком смятении.

— Я не собираюсь обсуждать свои личные дела.

— Ты и многое другое не хочешь обсуждать, мой дорогой брат, — с горечью сказала Элена. — Например, мое будущее.

— Ты еще слишком молода, сестренка, чтобы думать о монастыре. Тебе только двадцать шесть. Ты еще можешь найти себе другого мужа и создать новую семью.

— Не нужен мне другой муж! Как ты не можешь этого понять, Рафаэль!

— Ты все еще скорбишь об Алонсо. Но ты почувствуешь себя лучше, если…

— Моя печаль слишком велика, чтобы я захотела снова выйти замуж.

Рафаэль молчал. Три года назад молодой муж Элены заболел воспалением легких и умер. Рафаэль надеялся, что сестра в конце концов вернется к прежней жизни, но оказалось, что Элена никак не может оправиться от удара. Ее здоровье пошатнулось, а из спокойной, веселой девушки она превратилась в капризную и сварливую особу.

Сначала Рафаэль радовался, что Элена находит утешение в религии, но, когда она заговорила о монастыре, он и слышать не захотел об этом.

— Ты хочешь мне добра, Рафаэль, я знаю. Но ты никогда не любил и не знаешь, каково это — потерять любимого человека. После смерти Алонсо я мечтала умереть, чтобы воссоединиться с ним на небесах.

Что он может ей на это ответить? — подумал Рафаэль. Он и не подозревал, что ее горе так велико.

Неужели можно так любить другого человека? Элена права. Он не имеет права судить ее. В его жизни ничего, кроме легких увлечений, не было. Он ни разу даже не влюбился.

Рафаэль, разумеется, знал, что когда-нибудь ему придется выбрать невесту. Ему было уже тридцать два года, а в этом возрасте пора обзаводиться семьей. Скоро ему понадобится и наследник. Логика подсказывала ему, что для удачного брака любовь необязательна. Но он видел, как счастливы были Элена и Алонсо, и это заставляло его задуматься. Может, и его где-то ждет та, единственная женщина, которой судьбой предназначено стать его женой и матерью его детей?

Совершенно непрошено в памяти всплыла пара смеющихся голубых глаз Дезирэ.

Господи! Да она его околдовала!

Тихий голос Элены вывел его из задумчивости.

— Единственное, что приносит радость, — это моя вера. Я знаю, что моя душа обретет покой лишь в монастыре во Фриасе. Но ты мой брат и глава семьи, и я не хочу идти против твоей воли. Пожалуйста, перестань возражать и разреши мне устроить свою жизнь по собственному усмотрению.

— Ты действительно уверена, сестра? Элена молча кивнула. Подумав минуту, Рафаэль сказал:

— Ладно, я дам тебе разрешение и отпишу хорошее приданое в пользу святых сестер…

— Ах, Рафаэль! — восторженно прервала его Элена. — Не знаю, как тебя и благодарить.

— Погоди, я не закончил. Я хочу убедиться, что выбранный тобою путь действительно единственно правильный. Поэтому давай подвергнем твою уверенность испытанию. Это будет честно, не правда ли?

— Да. Но что ты задумал?

— Ты заперлась здесь, в Каса-дель-Агила, с того дня, как стала вдовой. Затворничество приличествовало, пока ты носила траур, но прошло уже несколько лет, и ты ни разу не позволила себе повеселиться.

— Мне этого и не хотелось.

— Может, и так. Но, прежде чем уйдешь в монастырь, я хочу, чтобы ты убедилась, что не будешь жалеть о том, от чего отказалась.

Рафаэль протянул ей белый листок.

— Вот приглашение от Инее Артече-и-Моро на раут, который устраивает король-завоеватель. Я считаю, ты должна его принять.

Элена не могла скрыть своего изумления. Она и не подозревала, что ее брат поддерживает отношения с маркизой де Аранда, с которой когда-то был близок. Возможно, они были даже любовниками, но Инее предпочла ему старого маркиза.

— Я… я не понимаю. Зачем Жозефу Бонапарту приглашать нас во дворец?

— А ты почитай! Вес очень просто. Жозеф желает снискать расположение своих подданных, особенно дворянства. Мы принадлежим к одному из древнейших родов Кастилии. Более того, Инее думает, что я отношусь лояльно к испанцам — сторонникам французов.

— Я не уверена, что хочу пойти, — хмуро ответила Элена, прочитав приглашение.

— В Мадриде у тебя есть возможность попробовать то, чего ты была лишена эти годы. Ты можешь ходить в театры, на приемы, танцевать хоть всю ночь. — Рафаэль нежно пожал руку сестры. — Разве ты не понимаешь, дорогая? Только так ты сможешь понять, настолько ли крепка твоя вера, как ты считаешь.

— Хорошо, — после короткого раздумья согласилась Элена. — Но как же ты? У тебя серьезные планы. У тебя будет на меня время?

— Не беспокойся. — Рафаэль откинулся на спинку стула. — У меня все под контролем. Карлос в курсе всего. К тому же я собираюсь воспользоваться случаем, чтобы собрать кое-какую информацию, полезную для нашего дела.

— Тогда я пойду и прямо сейчас начну готовиться к отъезду, — неожиданно оживилась Элена и встала.

Когда она ушла, Рафаэль улыбнулся: давно он не видел сестру такой веселой. Он хотел было снова заняться рапортом о передвижении французских войск, но взгляд его упал на приглашение, оставленное на столе Эленой.

Он действительно хотел, чтобы Элена отвлеклась от своего траура. Но все же он немного лукавил. Хотя он и не хотел себе в этом признаваться, шанс увидеть голубоглазую француженку очень сильно повлиял на его решение сопровождать свою сестру на бал во дворец короля.

Визит Дезирэ к начальнику штаба не состоялся, и это очень ее огорчило.

Она вышла из дома купить пару туфель, которые подошли бы к черному платью, сшитому доньей Мерседес, а, вернувшись, обнаружила послание, в котором сообщалось, что маршал очень занят и не сможет ее принять.

— Курьер, принесший письмо, просил передать, что маршал свяжется с вами, как только сможет, — сказала Асунсьон — пожилая служанка, открывшая дверь.

Спустя несколько дней за Дезирэ заехал месье Дюбек. Он должен был сопроводить ее во дворец на аудиенцию, пожалованную ей королем. Она уже была когда-то представлена Жозефу в Париже, но сейчас она почему-то очень нервничала.

Ее утешало только то, что за дни, проведенные в праздности, она посвежела и похорошела. Даже траур был ей к лицу: он выгодно оттенял белизну ее кожи и цвет золотых волос.

Черное платье подчеркивало очаровательную хрупкость ее фигуры. Кроме нитки жемчуга, она не надела никаких украшений. Волосы она после долгих усилий убрала в замысловатый пучок и перевязала его черными бархатными лентами. Восхищенный взгляд Дюбека, помогавшего ей сесть в карету, убедил се в том, что она вернула себе прежний шарм и элегантность.

Им пришлось довольно долго ехать по многолюдным улицам Мадрида.

— Я представляла себе дворец более старым, — сказала Дезирэ, когда они подъехали.

— Когда-то на этом месте была крепость Алькасар, но семьдесят лет тому назад она сгорела, и здесь был построен этот дворец. Вы не находите, что он очень похож на дворцы Франции?

— Он напоминает мне Версаль,[5] — кивнула Дезирэ.

Дезирэ с интересом смотрела в окно. Подъездная дорога привела их во внутренний двор. Девушку поразила классическая архитектура, обилие скульптур из полированного мрамора и огромное количество сверкающих на солнце окон.

Дюбек помог ей выйти из кареты и повел вверх по величественной лестнице. На всем пути стояли вооруженные гвардейцы, но Дюбека хорошо знали, и их никто не остановил. Потом они миновали бесконечную анфиладу комнат, увешанных великолепными гобеленами и картинами, освещенных сверкающими люстрами и уставленных инкрустированной мебелью. У Дезирэ даже чуть-чуть закружилась голова от всего этого великолепия.

К счастью, аудиенция прошла в более скромной обстановке — в небольшом зале рядом с королевской библиотекой. Дезирэ с удовольствием полистала бы книги, но король Жозеф уже ждал ее.

Дезирэ отметила, что король очень похож на своего знаменитого младшего брата. Он, правда, не обладал такой же харизмой, но был более дружелюбен.

Отпустив секретаря, Жозеф предложил Дезирэ позолоченный стул и тоже сел.

— Меня очень огорчило известие о смерти вашего брата. Мы ведь были хорошо знакомы. Он был прекрасным офицером, и мне его будет недоставать.

Глотая слезы, Дезирэ поблагодарила короля за добрые слова.

Жозеф тактично сменил тему и спросил, хорошо ли она устроилась в доме Этьена.

— Со своей стороны я рад появлению при дворе такой очаровательной женщины, — сказал он, блеснув глазами, и это напомнило Дезирэ, что король, по слухам, не пропускает ни одного хорошенького личика. — Однако я не рекомендовал бы вам оставаться в Мадриде надолго. — Король тяжело вздохнул. — Мои испанские подданные напоминают мне львов: их можно усмирить, лишь проявляя время от времени доброту, но их характер невозможно сломить даже самой сокрушительной силой.

Дезирэ не нашлась, что ответить. Знакомство с Рафаэлем де Веласко утвердило ее во мнении, что Испания никогда не примет короля-иностранца.

Спохватившись, что проявляет невежливость, она осведомилась о здоровье его жены и дочерей. Жозеф очень любил свою семью, но она осталась во Франции, и он был рад поговорить о жене и детях.

Слушая короля, Дезирэ пришла к выводу, что он несчастный и одинокий человек. Он сожалел, что ему пришлось отказаться от своего Неаполитанского королевства и взойти на трон Испании. Здесь правили генералы брата, а народ был вовсе не в восторге от иноземного правителя.

Неудивительно, что он искал утешения в объятиях хорошеньких любовниц.

Часы пробили час, и Жозеф приготовился встать.

— Мне было очень приятно с вами побеседовать, мадемуазель, но вы должны меня извинить. У меня назначена другая встреча.

Дезирэ поняла, что аудиенция окончена, и решилась наконец сказать:

— Сир, позвольте обратиться к вам с просьбой.

— Говорите. Буду рад помочь.

— Маршал Журден отменил нашу встречу, а я хотела бы узнать, сделано ли что-нибудь, чтобы поймать и наказать партизан, убивших Этьена. Не могли бы вы посодействовать моей встрече с маршалом?

— Простите, но это невозможно. Мы только что получили плохие вести из Португалии. Англичане изгнали из города Опорто армию маршала Султа, а сам он еле избежал плена.

— Вы опасаетесь, что англичане могут оккупировать Испанию?

— Полагаю, что именно таковы планы сэра Артура Уэлсли. — Тень улыбки пробежала по лицу Жозефа. — Боюсь, мне придется повоевать, чтобы сохранить за собой трон.

— Я понимаю, что в этой ситуации смерть Этьена отодвигается на второй план. Тем не менее, разве это не безнравственно позволить убийцам избежать наказания?

— Я постараюсь что-нибудь сделать. В моей свите есть один майор. Он толковый малый и, я думаю, он сможет вам помочь.

Дезирэ поблагодарила короля и встала.

— Берегите себя, дорогая. Эти глазки не должны плакать. — Он помолчал, очевидно думая, чем бы ее развеселить. — Я пришлю вам приглашение на прием, который устраиваю в конце недели. — Увидев, что она колеблется, он добавил, что траур не должен помешать ей приехать на прием. — К тому же у вас будет шанс познакомиться с интересными людьми.

— Спасибо, сир. Приеду с удовольствием.