"Флаг на грот-мачте" - читать интересную книгу автора (Блинов Николай Николаевич)Глава 28…Кто-то сильно тряс его за плечо и кричал над ухом: – Никита! Да Никита же! Никита вскочил. Рядом стояла Машка-моряк. – Ой, Никита! – закричала она, глядя на него круглыми, как вишни, глазами. – Ой, Никита, бежим скорее! Сережка себе руку оттяпал! Уже на бегу Никита спросил: – Как оттяпал-то? – Топором, – сказала Маша, не отставая. Еще издалека он увидел, что рука на месте. Бледный Сережка Тыров сидел на скамье за пустым обеденным столом и держал ее поднятой вверх. Из черной раны от запястья к локтю текла густая кровь. Две девочки из Машиного звена суетились вокруг него, накладывая жгут по всем правилам санитарного искусства. – Пальцы все шевелятся? – спросил Никита, подбегая. Сережка чуть-чуть подвигал ими и сказал: – Вроде все. – Тогда еще ничего, – сказал Никита. – Остальное заживет. Санитарки затянули жгут, и кровь постепенно перестала сочиться из раны. Они осторожно вытерли ее ватой с перекисью водорода и забинтовали руку. Жгут нельзя держать больше часа, – сказала Маша, отводя Никиту в сторону. – Омертвение может начаться… Рана глубокая, ее зашивать надо. – Ой, а «макарка» будет только к обеду, – заохали девчонки. – Пойдем на катере, – решительно сказал Никита Маше. – Тут пять километров ниже больница есть. Володя говорил. Давайте ведите Сережку, – сказал он девчонкам. – Я сам, – сказал раненый. Его усадили на среднюю банку. Маша встала к парусам. Никита оттолкнулся багром, и катер медленно тронулся. Вдвоем с Машей они осторожно провели катер по узкости, отталкиваясь баграми от заросших берегов маленькой речки. Никита последний раз оттолкнулся от дна, и мощное двинское течение подхватило легкое суденышко. – Поднять грот! – скомандовал капитан. Маняша повисла на фалах всем телом и быстро подняла парус. Ветер подхватил его, выровнял, наполнил. И «Будь готов!» понесся вперед, взбивая крутым носом пенные брызги. – Терпи, Серега, – сказал Никита. – Вмиг домчим. – Я ничего, – ответил Сережка, подняв раненую руку вверх и придерживая локоть здоровой ладонью. Через полчаса седая врачиха уже осматривала Сережкину руку и одобрительно хмыкала. – Правильно обработана рана. Кто это у вас такой опытный? – У нас санитары есть, – сказала Маша. – А вообще-то у нас каждый умеет… – Ну, ну, – сказала докторша. – Подождите в коридоре. Сейчас заштопаю вашего пациента. И сможете забрать его обратно. Кость не задета. Она отошла к белому столику и стала набирать в шприц прозрачную жидкость. Бледный Сережка побледнел еще больше и проводил Никиту с Машей жалобным взлядом. Они сидели на скамейке, смотрели на дверь и слушали. Слабо пискнул Сережка и замолчал надолго. Звякнуло что-то. Опять тихо. – Хорошо, быстро успели, – сказала Маша. – Как же это ты меня нашла, Маняша? – спросил Никита. – Да все знают, что вы на обрыве несколько дней уже кого-то ждете, – ответила она. – Кого ждем? – опешил Никита. – Не знаю, – сказала Маша. – Ты, например, Эрну. Никита вытаращил глаза. – А про Эрну откуда знаешь? – Я про тебя, Никита, все знаю, – сказала тихо Маша, наклонив голову и ковыряя носком тапка щель в чистых половицах. – И что ты в цирке работал… И как в бойскаутах был… И как к этой задаваке на день рождения ходил… Пораженный Никита не успел ничего сказать. Открылась дверь, и докторша вывела повеселевшего Сережку. Рука у него была заново забинтована и висела у груди на марлевой петле. – Получайте вашего раненого, – сказала докторша. – И топорами там поосторожней орудуйте. А то у меня ниток не хватит всех зашивать. Обратно шли галсами, ловя ветер. Через час стал виден знакомый косогор и черный косой корпус «Святителя Михаила». Никита ловко загнал катер в устье. Маша спустила парус. Еще минут двадцать толкали баграми на место постоянной стоянки. – Вылазь, приехали! – наконец весело сказал Никита. Все звенья уже собрались к лагерю – приближалось время обеда. Встречать их на берег высыпал весь отряд. Когда улеглись крики и суета, Карпа тронул Никиту за рукав: – А «Эсмеральда»-то, – сказал он грустно, – опять у причала стоит… Опять прозевали. Вечером этого суматошного дня, когда они все трое, как обычно, залегли под камнем над обрывом, с «макарки» сошел Володя. Он вскарабкался к ним и сказал: – А тебе письмо, Никита. – От кого это? – удивился Никита. – От отца, что ли? – Не знаю от кого. Знаю только, что не от отца, – сказал Володя, улыбнувшись. – Девчонка какая-то подошла у клуба. Спрашивает так вежливо: «Вы не в пионерский лагерь едете?» Я говорю: «В пионерский». – «Не будете ли вы так любезны передать письмо звеньевому Никите Лепехину». Я говорю: «Буду любезен». Она и передала. И книксен сделала. – Чего сделала? – спросил Ленька подозрительно. – Ну присела, как раньше барышни делали. Симпатичная… – Эрна, – сказал Ленька уверенно. Никита взял письмо дрогнувшей рукой. «Здравствуй, Никита! Я пишу, чтобы попрощаться с тобой, потому что мы сегодня ночью уезжаем. Насовсем. Сначала на пароходе в Мурманск, а потом еще дальше. Я не могла прийти в сквер, как мы договорились, потому что заболела. Извини! Никита, я желаю тебе счастья. Прощай. Эрна». – Ты что? – спросил Карпа, забеспокоившись. – Мне в город надо, ребята. Сейчас! – забормотал Никита. – Мне надо… – Да зачем? Что случилось-то? – закричали Карпа с Ленькой. – Она уезжает, – сказала Никита. – Насовсем! Сегодня ночью… Володя посмотрел на растерянное лицо Никиты и все понял. – Вот тебе на билет, – сказал он, вынул деньги. – Дуй на «макарку». Еще успеешь. Никита схватил деньги и кубарем скатился вниз. – Стой! Никита, стой! – закричал вдруг Володя, свешиваясь над обрывом. Никита остановился и задрал вверх голову. – Когда, там сказано, она уезжает, в письме? – спросил Володя. – Сегодня. Написано, сегодня ночью. – Не надо никуда ездить, – сказал Володя тихо. – Извини брат. Я не знал, что срочно. Это письмо я получил вчера, сразу как приехал. Вчера, понимаешь, а не сегодня… Никита сначала ничего не мог сообразить. А потом наконец понял. Это было вчера! Вчера ночью Эрна уехала. И ее больше нет. Он посмотрел, как молодой матрос в рваной тельняшке убирает с причала сходни. «Макарка» отваливал от берега. Потом Никита начал медленно карабкаться обратно. Ленька протянул ему руку и втащил наверх. – Пошли-ка в лагерь. Уже поздно, – сказал Володя и положил ему ладонь на плечо. |
||
|