"Перворожденный" - читать интересную книгу автора (Кларк Артур, Бакстер Стивен)

5. Лондон

Белла Фингал находилась в самолете над Лондоном, когда ее дочь впервые сообщила плохие новости из космоса.

Белла только что перелетела через Атлантику, и ее самолет приближался к Хитроу, то есть летел к западным окраинам столицы. Но тут пилот сообщил, что им придется сделать еще один круг над городом, а затем подлетать к аэродрому со стороны Темзы, то есть садиться против сильного встречного ветра. Стояло ясное мартовское утро, и под крылом самолета город разворачивался перед Беллой, как сияющий ковер. Самолет находился в полном ее распоряжении, — один из новейших гиперзвуковых летательных аппаратов, или лучше сказать персональных межконтинентальных такси для пятидесятисемилетней женщины, матери семейства и бабушки.

Но на самом деле она вовсе не горела желанием совершать это путешествие. Похороны Джеймса Дюфлота прошли из ряда вон плохо, и теперь ей предстояло посетить осиротевшее семейство, что могло окончиться еще хуже. Тем не менее такова была ее обязанность как главы Всемирного Космического Совета.

Она попала на эту должность чуть ли не случайно, оказавшись, очевидно, компромиссной фигурой для стареющих управленцев этого достойного и влиятельного учреждения. Принимая свой новый пост, она в глубине души надеялась, что он окажется скорей номинальным и почетным, нежели на самом деле ответственным, — чем-то наподобие множества университетских номинальных президентств или неадминистративных руководящих должностей, которые появились в последнее время в среде ветеранов солнечной бури. Она даже представить себе не могла, что придется путешествовать через полмира, чтобы выполнять малоприятные обязанности официального лица в слезливой и сумбурной ситуации семейного траура.

Она слегка подвигала курсор по светящемуся экрану монитора и с горечью подумала, что гораздо лучше для нее было бы оставаться на пенсии.

И тут как раз на связь вышла Эдна и сообщила свою порцию странных, плохих новостей, которые еще раз напомнили Белле, что она является главнокомандующим сил космической авиации.

— Разведчики решили, что на сей раз нашли действительно что-то серьезное, мам. Что-то темное и непонятное, что в данный момент приближается к орбите Юпитера, но, по-видимому, выходит на гиперболическую траекторию. Этого нет на карте Чистильщика, хотя, по-видимому, ничего экстраординарного оно собой тоже не представляет: многие кометы с длинным периодом обращения слишком далеки от нас, чтобы эхолоты разведки их уловили вовремя. Но, с другой стороны, у этой аномалии по сравнению с кометами совсем другие параметры, и поэтому разведчики ею заинтересовались.

Белла видела карту Чистильщика, похожую на звездную проекцию планетария, в собственной резиденции, которая размещалась в старом управлении НАСА в Вашингтоне. Огромное динамическое трехмерное изображение всей Солнечной системы — то, что она собой представляла в самый канун солнечной бури, когда в глубоком космосе произошел взрыв старого ядерного корабля, называвшегося «Чистильщиком Космоса», и вспышка этого взрыва донесла до отдаленных звезд печальное сообщение о человеческой культуре, получившее ироническое название «посылки с Земли». В эту «посылку» были встроены копии величайших планетарных искусственных интеллектов, прозванных Аристотелем, Фалесом и Афиной. Через несколько часов после взрыва радиотелескопы на Земле зарегистрировали его эхо, которое вернулось к нам, отраженное от всех объектов диаметром больше метра, находившихся внутри орбиты Сатурна.

Через двадцать семь лет после солнечной бури все населенные людьми миры и космическое пространство были напичканы электронными глазами, которые отслеживали все, что там движется. А все, что не было отмечено на карте Чистильщика, по всей видимости, представляло собой нового пришельца. А все эти пришельцы, будь они искусственные или естественные, подлежали сперва немедленной идентификации, а затем уничтожению. А если этого не происходило… что ж, тогда (и Белла это прекрасно знала) плохие новости тут же просочатся в иерархию Космического Совета и достигнут ее ушей другим путем.

В герметично закупоренном теплом салоне самолета Белла внезапно почувствовала озноб. Как и многим представителям ее поколения, ей также были знакомы ночные кошмары, связанные с солнечной бурей. Но теперь настал ее черед вслушиваться в плохие новости из космоса и принимать по этому поводу решения.

Лицо Эдны на мягком экране, вмонтированном в спинку стоящего впереди кресла, предстало перед Беллой безупречно трехмерным. Ее дочери было всего двадцать три года — она принадлежала к первому поколению так называемых «космиков» (так, по крайней мере, слышала про них Белла), то есть Эдна родилась в космосе, во время реабилитации Беллы после солнечной бури, которая проходила на Луне. Но, несмотря на свой возраст, Эдна была уже капитаном. В космической авиации повышения по службе происходили быстро, что воспринималось вполне естественно, потому что космические корабли были очень сложными системами, и на каждом из них работала немногочисленная команда. Эдна говорила, что даже палубу на их корабле драют роботы. Белла вглядывалась в лицо дочери: темно-рыжие волосы зачесаны строго назад, космическая униформа застегнута до подбородка, лицо напряжено, под глазами темные круги.

Белле очень захотелось дотронуться до дочери. Но она не могла даже как следует с ней поговорить. В данный момент Эдна находилась на спецзадании Штаба Космических Сил где-то в поясе астероидов. Особенности ее орбиты предполагали, что между матерью и дочерью пролегало расстояние приблизительно в две астрономические единицы, то есть Эдна находилась от матери на расстоянии в два раза большем, чем от Земли до Солнца, и этот колоссальный пространственный промежуток любое сообщение преодолевало с опозданием в шестнадцать минут.

И, кроме того, существовали вопросы протокола. Фактически Белла являлась высшим начальством своей дочери. Она попыталась сосредоточиться на только что полученных из космоса сообщениях.

— Мам, ситуация очень опасная, — продолжала Эдна. — Все детали мне неизвестны. Но ходят слухи, что контр-адмирал Пакстон сейчас летит в Лондон, чтобы обо всем тебе сообщить…

Белла вздрогнула. Боб Пакстон, героический первопроходец Марса, был известной затычкой во всех бочках. Эдна улыбнулась.

— Помни, что он мягко стелет, но ты же босс! Между прочим… Tea развивается хорошо. — Речь шла о дочери Эдны, трехлетней внучке Беллы, которая принадлежала ко второму космическому поколению. — Скоро она вернется домой, и ты увидишь, как она прекрасно адаптировалась к микрогравитации на планетах с малым периодом обращения!..

Эдна еще рассказывала о дочери, о всяких житейских новостях, то есть о предметах, гораздо менее значительных, чем судьба Солнечной системы. Белла, как и положено бабушке, жадно ловила каждое слово. Однако она сама служила когда-то в космосе, и все эти новости звучали для ее уха странно. Речь Эдны была усыпана разными неизвестными ей словечками, вроде летать «по спину», или летать «против спина», или двигаться «по оси вращения». Даже выговор у Эдны был специфический: в основном ирландский, так как ирландский был родным языком Беллы, но имел существенную примесь языка восточно-американского побережья. Дело в том, что космическая навигация была в основе своей боковой ветвью старого американского мореплавания, и поэтому она унаследовала свою культуру и терминологию именно из этого источника.

И дочь, и внучка — обе растут далеко от меня, с тоской подумала Белла. Но, с другой стороны, каждая бабушка, начиная с прародительницы Евы, наверняка чувствовала то же самое.

Легкий перезвон известил Беллу о том, что самолет пошел на последний круг перед посадкой. Она сохранила полное послание Эдны в компьютере и отправила короткий ответ.


Самолет снижался, и Белла смотрела через иллюминатор на город.

Перед ней проплывали остатки громадного купола. Он представлял собой почти совершенный круг диаметром девять километров с центром на Трафальгарской площади. В пределах круга большинство зданий сохранилось, так что от всего этого мрамора и песчаника веяло добрым старым Лондоном. Однако Вестминстер превратился теперь в остров, а парламент давно был покинут людьми и превратился всего лишь в памятник старины. После солнечной бури город оставил попытки господства над Темзой, и она избрала себе новое широкое и свободное русло, больше похожее на то, которое нанесли на карту древние римляне. Лондонцы к новым условиям приспособились: теперь они могли нырять с аквалангом среди бетонных руин Южной набережной.

За этим кругом большинство зданий было разрушено в первый день солнечной бури. Теперь эти окраины представляли собой ковер из новых низких домов, очень похожих на танковые капониры.

А когда самолет спустился еще ниже, Белла ясно увидела сам купол. Его защитные панели давно были сняты, остались только огромные ребра и опоры конструкции. Побитые непогодой и значительно потускневшие, они бросали километровые тени на спасенный ими город. Белла взглянула на купол — и словно бы окинула взглядом весь мир: со времен солнечной бури прошло уже двадцать семь лет, но где бы человек не путешествовал, по всему миру были видны оставленные ею шрамы.

Город летел ей навстречу, и самолет едва не чиркал брюхом по безымянным крышам тесно застроенных пригородных кварталов, направляясь на посадку в Хитроу.