Семь Список

Пока Джоди принимала душ, Томми составил список.

1.   Еда.

2.    Стирка .

3.    Новая квартира.

4.   Зубная паста.

5.   Восхитительная павианья любовь.

6.   Чистящее средство.

7.   Уничтожить вампира.

8.   Услужающий.

— Что за «сужающий»? — спрашивает Джоди. Перед глазами у нее все плывет.

— Что надо сузить-то?

— Услужающий, не сужающий, — уточняет Томми.

— А с него что толку? — не понимает Джоди.

— Зачем нам ссуда?

— Не ростовщик, а слуга! Который сможет подсуетиться днем, пока мы в отключке. Как я для тебя когда-то.

— Ах вот что. Ну, ума палата. Бумажка выпадает у Томми из рук.

— Чего, чего?

Джоди поднимает с пола список и подходит к кофеварке, скучающей на барной стойке.

— Душу бы отдала за большую чашку кофе.

— Я тебе не палата, — возмущается Томми.

— Ну да, да, да. Неважно. И сколько у нас времени на весь этот список?

— Я заглянул в календарь. Восход солнца в 6.53. В нашем распоряжении почти двенадцать часов. Зимнее солнцестояние. Потемки.

— Солнцестояние? О господи, ведь Рождество на носу.

— И что?

— Ау. Покупки.

— Ау. У нас есть оправдание. Мы покойники.

— Моя мать не в курсе. Надо ей прикупить какую-нибудь гадость. А как насчет твоих родственничков?

— Боже ты мой, меня ведь ждут на Рождество дома в Индиане! Давай-ка составим список по новой!

— Займись. Мне еще надо волосы посушить. Новый список гласит:

1.        Рождественские подарки.

2.        Позвонить домой.

3.        Еда.

4.        Слуга-посыльный.

5.        Жаркая обезьянья любовь.

6.        Чистящее средство.

7.        Писательство.

8.        Уничтожить мерзкого старого вампира.

9.        Новая квартира.

10.    Стирка.

11.    Зубная паста.

— Выброси обезьянью любовь, — протестует Джоди. — Вдруг мы потеряем список и кто-нибудь его найдет?

— А насчет вампира лучше, что ли?

— Вычеркиваю любовь и исправляю вампира на Илию. — Джоди просматривает список.

— Выкидываю чистящее средство. Вписываю «купить кофе ».

— Мы не можем пить кофе.

— Зато нюхать можем. Жить без кофе не могу. Это как жажда крови, только на другом культурном уровне.

— А вот жажду крови…

— …поставим повыше.

— Добавь еще бутылочку виски. Тоже надо прикупить.

— Эй, писака, мы же вместе будем работать по списку.

— Мне алкоголь не продадут. Годков не хватает.

Джоди делает шаг в сторону и кивает:

— Хорошо. Это все?

— Так точно. — Вид у Томми невинный и благостный.

— Превосходно. Прежде чем связываться с ума палатой, надо было спросить у нее документы.

— Ну, ты, полегче на поворотах!

— Шучу. А что мы сделаем с виски?

— С его помощью мы кое-что из списка вычеркнем. У меня мысль. Не забудь захватить кошелек.

— А что Зверью от тебя было надо?

— Двадцать тысяч.

— Надеюсь, ты послал их подальше?

— Их и слать не надо было.

— А подозрений насчет тебя у них не появилось?

— Да нет пока. Леш сказал, что я какой-то бледный. Я им посоветовал вернуться в магазин. Вот если Клинт что-то знает…

— Какой мудрый поступок. Можно еще и объявление дать: «Пара молодых вампиров ждет не дождется, когда их выследит и убьет злобная неотесанная деревенщина ».

— Хо-хо. Неотесанная деревенщина. Забавно. Включи в список еще какой-нибудь крем-загар. Бледность меня выдает.

В семь часов вечера за три дня до Рождества на Юнион-сквер полным-полно покупателей. Широко раскинулась деревня Санта-Клауса, конца-краю не видно очереди из детишек и родителей, в глазах красно от бесчисленных ворот и калиточек, обитых алым бархатом. Тут же сгрудились и уличные артисты (в обычный день в пять вечера их бы уже и след простыл) — жонглеры, фокусники, «роботы», выкрашенные бронзовой краской или серебрянкой; за пару монеток они охотно пройдутся перед вами механическим шагом — и даже несколько «живых скульптур».

Больше всего Джоди нравится золотая фигура в костюме бизнесмена — актер может часами сохранять неподвижность в такой позе, будто на ходу попал в стоп-кадр. Зрители фотографируются с ним и пытаются заставить пошевелиться (ни у кого не получается). В портфеле, который деловой человек держит в руке, имеется щель для монет и банкнот. Рука дающих не оскудевает.

— Когда-то этот тип меня просто пугал, — шепчет Томми.

— Теперь-то я вижу, как он дышит. И ауру вокруг.

— Однажды я пялилась на него целый обеденный перерыв — пальцем не шевельнул, — так же тихо отвечает Джоди.

— Как же ему, наверное, жарко летом, под слоем-то краски!

Внезапно ее пробирает дрожь при мысли об Илии, старом вампире. Каково ему там, в бронзовом футляре! Да, конечно, формально старикашка ее убил, но благодаря ему перед ней открылся удивительный и восхитительный новый мир. С одной стороны, он убил ее для забавы, сам ведь признался, но с другой — ему было так одиноко.

Джоди берет Томми под руку и целует в щечку.

— Ты чего это вдруг?

— А того, что ты рядом. Что там у нас первым по списку?

— Рождественские подарки.

— Пропускаем.

— Жаркая обезьянья любовь.

— Вон в витрине мастерская Сайты, там и устроимся.

— Ты серьезно?

— Нет, конечно.

— Тогда перейдем к виски.

Джоди так стремительно выхватывает у Томми список, что большинство людей и не заметило бы.

— Теперь я решаю! Покупаем мне новую кожаную куртку.

«Я БЕЗДОМНЫЙ, И КТО-ТО ПОБРИЛ МОЕГО БОЛЬШОГО КОТА » — вот что теперь написано у Уильяма на картонке. На Чете по-прежнему свитер Джоди. На приближающихся вампиров огромный кот смотрит с подозрением.

У Томми в руке бутылка виски «Джонни Уолкер».

— С Рождеством.

Уильям осторожно принимает бутылку и запихивает в карман пальто.

— А денег дать? Все дают.

— Мы — не как все, — говорит Джоди.

— Как самочувствие?

— Отличное, а что? Просто замечательное. Если не считать, что у меня нет крыши над головой, а вы, ребятки, побрили мне кота.

— Кто-то вчера ночью упился в сосиску.

— Да, я напился, ну и что? А сегодня мне хорошо.

— На меня подействовало так же, — сообщает Томми своей девушке.

— Да ты помнишь. Прилив энергии.

Джоди отмахивается от него.

— А легкости в голове не наблюдается?

— Когда проснулся, легкое похмелье было. Пара чашек кофе — и все как рукой сняло.

— Блин! — вылетает у Джоди.

— Спокойно, — Томми касается ее плеча, — доктор Флад тебя вылечит. Может быть.

Джоди тихо рычит в ответ. Томми слышит.

— Знаете чего… — говорит Уильям, когда поток пешеходов слегка редеет и можно расслабиться и не так бить на жалость.

— С деньгами напряженка, но если уж вы настроились на добрые дела… Как насчет сисек рыжей?

— Ах ты, какашка, — кидается на Уильяма Джоди.

— Дорогая! — Томми придерживает ее за рукав новой кожаной куртки.

Мало ли что. Если Джоди свернет мерзавцу башку, идея может не сработать.

— Я вам не секс на закуску…

— Ты съела что-то не то? — скалится Томми.

Джоди разворачивается к нему. Глаза ее мечут молнии.

— А ну вычеркивай обезьянью любовь из списка!

— Господи, ну и стерва, — бормочет Уильям.

— Месячные, да?

Томми быстренько обхватывает Джоди, приподнимает и уносит за угол. Девушка извивается и брыкается.

— Пусти меня. Я ему не сделаю ничего…

— Хорошо, хорошо…

— …особо плохого.

— Так я и думал. — Объятия Томми по-прежнему крепки.

— Отправляйся-ка лучше в «Уолгринс», а я закончу с котовладельцем.

Добропорядочное семейство, обвешанное подарками к Рождеству, смотрит на них с улыбкой, принимая за юных любовников, которым до того приспичило, что на посторонних уже плевать.

— В сторонку, — шепчет папаша жене. Обычный человек и не расслышал бы.

— Гляди-ка, опять мастерская Сайты, местечко в самый раз. Еще чуть-чуть, дружок, и мы бы прямо на глазах у детишек… Приняли бы дети нас за эльфов, а?

Папаша гонит свое семейство дальше по улице.

— Здорово, — продолжает Джоди.

— Всем напоказ.

— А что, круто. — Томми всего девятнадцать, до Джоди он никого регулярно не трахал, и ему все кажется, что у него за душой что-то тайное, сокровенное, не то, что у прочих людей.

Как они только могут думать о чем-то другом, недоумевает он.

— Наверное, пахло бы мятой, — высказывается Томми.

— Что пахло бы?

— Эльфийский секс.

— Отпусти меня.

— Только не обижай бродягу с котом.

— Не буду. Встретимся через пять минут в аптеке. Так-то лучше.

— Пять минут, — мечтательно произносит Томми.

— Нет, пожалуй, корицей, а не мятой.

Парочка бледнолицых гордо шествует по проходам аптеки «Уолгринс», всем своим видом демонстрируя презрение к тупым мещанам и насмешку над условностями традиционной культуры. Особенные, сразу видно. Избранные. Элита — взять хоть обостренные чувства и повышенную восприимчивость. Насквозь всех видят, читают в душах, люди для них — открытая книга. Что же они не прозрели грядущего, провидцы, когда столкнулись с тощим парнем во фланелевой рубашке?

— Давай у ребяток спросим, — говорит рубашка.

— Сдается мне, они на герыче сидят.

Джаред Белый Волк и Эбби-Натуралка отрываются от витрины с тушью для ресниц, где они высматривали что-нибудь, не вызывающее аллергии. А то у Эбби из глаз весь вечер так и течет, весь макияж поплыл, и теперь девушка куда больше напоминает грустного клоуна, чем ей хотелось бы. Джаред будто старается спрятаться за Эбби. Странное зрелище получается: Джаред на голову ее выше.

С парнем во фланелевой рубашке — рыжая, бледная и потрясающе красивая девушка, обвешанная пакетами с косметикой.

«Вот это да, — думает Эбби, — все бы отдала за такие волосы».

— Томми, оставь несчастных в покое, — говорит рыжая.

— Нет, подожди-ка. — Рубашка замечает Эбби и улыбается.

— Ребятишки, вы не в курсе, где здесь шприцы?

Эбби смотрит на Джареда, Джаред смотрит на фланелевого.

— Их так просто не купишь, — говорит Джаред, застенчиво поигрывая бахромой своих кожаных штанов; Эбби шлепает его по руке.

— Шприцы только по рецептам, — говорит она.

— Я правда похож на наркомана? — Джаред картинно смахивает волосы со лба.

Голова у него бритая за исключением челки, которая достает до подбородка, — в самый раз, чтобы ею картинно потрясать.

— Значит, типа подзагрузиться надо. Дербануться там, все такое…

— Спасибо за информацию, — говорит фланелевый.

Рыжая уже прошла дальше.

— Решил ширнуться, а без машинки никуда. Пока, ребятишки. Красивая маечка у тебя.

Эбби глядит на свою футболку (разумеется, черную) с изображением какого-то поэта, передранным с гравюры восемнадцатого века.

— Можно подумать, ты знаешь, кто это.

— Она идет во всей красе

Светла, как ночь своей страны.

Вся глубь небес и звезды все

В очах ее заключены,

Как солнце в утренней росе,

Но только мраком смягченыnote 4 ,

— немедленно цитирует красавчик в рубашке, подмигивает и скалит зубы. — Байрон — мой герой. Привет.

И парень поворачивается к ним спиной.

Эбби подскакивает к нему и теребит за рукав:

— Слышь, пунктов обмена шприцов в городе полно. Программа профилактики СПИДа. В «Бей Гардиан» они все перечислены.

— Спасибо, — говорит фланелевый.

Эбби опять хватает его за рукав:

— Мы собираемся в «Diac Кат». Там сегодня готическая программа. Дом пятьсот по Четвертой улице. У меня там барыга знакомый. Герыча всегда можно перехватить.

Парень в рубашке кивает и смотрит сначала на Байрона, а потом Эбби в лицо.

«Блин горелый. Это он пялится на мой размазанный макияж».

— Благодарствую, миледи, — церемонно отвечает парень.

И вот его уже нет, растворился в темных дебрях отдела гигиены.

— Алло, гараж? — возникает Джаред.

— Парень из телеящика сбежал, да? — Джаред Белый Волк частенько смотрит телеканал «Ник эт Найт», когда отрывается от возделывания собственной внешности.

Эбби упирается кулачками в хилую Джаредову грудь.

— Ты видел? Видел?

— Что я должен был видеть? Совсем куку?

— У него клыки.

— И у меня клыки. — Джаред достает из кармана парочку сверкающих вампирских клыков, по качеству не уступающих зубным протезам, — у всех клыки.

— Но у него они выросли прямо на глазах! Сама видела. Пошли. — Эбби хватает Джареда Белого Волка за зубчатые лацканы и тащит за собой.

— Хочу согреться перед клубом.

— Только леденцов купим. Косяки совсем высушили глотку.

— Побыстрее. — Пряжки на туфлях Эбби так и звенят, когда она волочит Джареда через отделы губной помады и средств по уходу за волосами.

А то ведь положит глаз на что-нибудь и застрянет.

— Ладно, — бурчит Джаред.

— Только отыщи мне какого-нибудь умника-разумника. Ты ведь не хочешь отирать мне слезы всю ночь?

— Попробуй черную помаду, — советует Томми, когда они с Джоди подходят к дому, нагруженные покупками.

Из головы у него не идет встреча в аптеке. Он ведь неплохо знает поэзию Романтизма. И вот, пригодилось. Впервые после школы. Одно время Томми изображал из себя романтического героя и вынашивал мрачные строфы. Крепко сжатые зубы очень шли к образу. Только захолустью всякие красоты ни к чему.

«Перестань наконец скрипеть зубами, — бывало, кричала мать, и рифмы моментально вылетали из головы. — А то они у тебя сотрутся, и будешь с искусственной челюстью, как тетя Эстер».

Томми куда больше волновала борода тети Эстер, он сам бы не отказался от такой. Вот здорово бы было: глядеть вдаль и печально поглаживать бородку!

— Вот-вот, — отвечает Джоди.

— Всем надо продемонстрировать, что я бессмертная и сосу кровь.

— Откуда этот сарказм?

— Это радость.

— Ну-ну.

— А вот люди не обрадуются, когда узнают, что мы вампиры, на хрена тебе надо было показывать клыки в аптеке?

Томми едва не роняет покупки на землю. За весь вечер она слова ему насчет этого не сказала. Он уж надеялся, не заметила.

— Это вышло случайно.

— Ты назвал эту девчонку «миледи».

— Она была так поражена, что я знаю Байрона.

— А насчет Байрона какого фига выеживался?

— Ничего подобного.

— Знаток хренов. — Джоди останавливается у надежно закрытой двери и роется в карманах куртки в поисках ключа.

Томми топчется рядом.

— Я ведь еще новичок. По-моему, у меня все получается. Моя смертельная бледность произвела впечатление на дамочку из пункта обмена. — Томми достает из сумки парочку стерильно упакованных шприцов.

— Поздравляю. Теперь ты ВИЧ-положительный наркоман…

— Просто шикарно. — Томми приклеивает на лицо улыбку дорогой проститутки мужского пола. Итальянца, пожалуй.

— …который выделывается на людях, — заканчивает Джоди.

«Черт, улыбочка-то не действует».

— Перестань, я же новичок. Без клыков у меня губы не смыкаются как надо.

Джоди поворачивает ключ и распахивает дверь.

На ступеньках лестницы возлежит Уильям с котом на груди. Оба спят.

— Видишь, сработало, я же говорил, — радуется Томми.

Джоди входит и закрывает за собой дверь.

— Ты первый.

Через пятнадцать минут, когда наполненные кровью шприцы лежат в холодильнике, Томми говорит:

— Все-таки здорово быть вампиром.

Вонь вонью, но когда Томми вонзил клыки в Уильяма, ему было никак не отделаться от ощущения, что еще чуть-чуть — и он сменит ориентацию. Однако стоило протереть шею жертвы ваткой со спиртом (предусмотрительно приобретенными в аптеке) и вспомнить, что самые культурные вампиры — бисексуалы, как сознание захлестнула жажда крови и все сомнения показались чепухой.

Сейчас у Томми на душе полегче — вопрос пропитания на какое-то время решен. Если только кореша из магазина не грохнут их в ближайшие несколько дней, можно будет сполна вкусить удовольствий вампирской жизни.

Насупившись, Томми говорит Джоди:

— Все-таки у меня совесть неспокойна. Расправились с несчастным бездомным алкоголиком.

— Можем попробовать поохотиться на людей. Укокошим парочку-другую, — весело отвечает Джоди.

В уголке рта у нее запеклось немного крови.

Томми лижет палец и вытирает кровь.

— Зато у его бритого кота теперь прекрасный свитер.

— Мой любимый свитер, — деланно хнычет Джоди.

— К тому же мы дали ему крышу над головой.

— И если употреблять понемножку, по капельке, ему только лучше будет. По-моему, я выпил чуть-чуть.

— Если дозы маленькие, мы не сопьемся.

— Как ты себя чувствуешь, кстати? — спрашивает Томми.

— Лучше. Вроде опохмелки. А ты?

— Максимум два пива. Все в норме. Как ты насчет эксперимента?

Джоди смотрит на часы:

— Времени нет. Завтра вечером.

— Хорошо. Что там дальше по списку? Вроде обезьянья любовь.

— Томми, нам нужна дневная прислуга. И нам необходимо переехать.

— Как насчет Аляски?

— А как насчет места проживания, где нас не достанут ни Зверье, ни инспектор Ривера?

— Так ведь лучше Аляски и не придумаешь. Во-первых, зимой там вроде как темно двадцать часов в сутки. Есть когда разгуляться. А во-вторых, я читал, что, когда приходит смертный час, эскимосы оставляют своих стариков умирать прямо во льдах. Чем не закусончик?

— Шутишь?

— Вот такие пироги с котятами. То есть с эскимосами.

Джоди (рука на бедре) смотрит на Томми с приоткрытым ртом, будто ждет продолжения. Но Томми молчит, и Джоди произносит только:

— Мне пора сменить обличье.

— В волка превратиться?

— Переодеться, труп ты ходячий.

— Я думал, ты умеешь превращаться.

Томми кажется, что про Аляску он придумал здорово. Просто Джоди постарше будет, вот и притворяется, что все его идеи гроша ломаного не стоят.

— А с Уильямом все получилось, — заявляет он в свое оправдание, распихав по местам покупки.

— Мысль была неплохая, — подтверждает Джоди из недр платяного шкафа.

— Ну вот. И с Аляской мысль неплохая.

— Томми, на всей Аляске проживает девять с половиной человек. Не слишком ли на виду мы окажемся?

— Там все бледные. У них большую часть года солнца нет.

Джоди появляется на свет божий в маленьком черном вечернем платье и туфлях-лодочках в стиле «трахни меня».

— Я готова, — оповещает она окружающих.

— Ух ты, — вырывается у Томми. Все умные рассуждения напрочь вылетают из головы.

— Красная помада «Феррари» — не очень вызывающе?

— Тебе идет. — Жаркая обезьянья любовь, так и стучит у него в голове.

Вот такой Томми ее и полюбил. Во всей этой суете, среди всех опасностей Томми находит время подумать о своих чувствах.

Джоди приподнимает груди. Пышный бюст чуть не вываливается из платья.

— Не слишком?

— В самый раз. — Выставив вперед руки, Томми направляется к ней.

— Дай потрогать.

Джоди умудряется прошмыгнуть мимо него в ванную.

— Товар не про тебя. Мне пора идти.

— Нет, нет, нет, — протестует Томми.

— Жаркая обезьянья любовь.

Через порог он смотрит, как Джоди мажет губы ярко-красной помадой, хмурится, стирает и достает из косметички другую.

— Когда вернусь.

— Куда ты? — спрашивает Томми. Сексуальная неудовлетворенность делает его немногословным.

Помада теперь красно-коричневая.

— Нанять твоего услужающего.

— В таком наряде?

— Это технология, Томми. Вот так я тебя и захомутала.

— Когда мы встретились, ты была одета иначе.

— Правильно. Но ты бросился за мной вдогонку, я тебя привлекла сексуально. Не так разве?

— Ведь это же было в самом начале. Теперь чувство углубилось.

И расширилось. Но это не повод, чтобы куда-то сваливать, когда он так возбужден.

Джоди подходит к нему и обнимает за шею. Руки Томми касаются ее обнаженной спины. Брюки делаются ему тесны, а клыки удлиняются.

— Когда вернусь. Обещаю. Ты мой парень, Томми, я сама тебя выбрала. Навсегда. А сейчас я постараюсь подыскать человечка, который поможет нам с переездом и будет исполнять дневные поручения.

— Тебя ограбят и изнасилуют.

— Не обязательно.

— Так и будет. Ты на себя посмотри.

— Все схвачено. За дело берусь я.

— Давай лучше дадим объявление в Интернет.

— Не будем мы давать никакого объявления. У нас цейтнот. Надо прибраться в квартире и постирать. Вот и займешься, пока я ищу прислугу.

— Услужающего.

— Один хрен. Я тебя люблю.

«Ну стерва! Умеет подлизаться».

— Я тоже тебя люблю.

— Я беру один из твоих мобильников. Всегда можешь позвонить.

— Они ведь даже не активированы.

— Так активируй. Чем быстрее я отсюда уберусь и проверну все дело, тем скорее мы сможем заняться жаркой обезьяньей любовью.

«Она аморальна! Прямо монстр какой-то! Но ведь вот она, рядом. И лишь жалкие тряпочки прикрывают ее наготу»!

— Ладно, — вздыхает Томми.

— Не наступи на кота, когда будешь выходить.

Спустя каких-то двадцать минут после ухода Джоди Томми решает, что стирка и уборка подождут и лучше ему самому заняться поисками услужающего. Маленькое черное платье — это, конечно, неплохо, но обойдемся и без него.

Дом Томми покидает, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться об Уильяма с Четом.