"Мятежный дух" - читать интересную книгу автора (Хенди Барб, Хенди Дж. С.)

ГЛАВА 3

Аойшенис-Ахарэ — титул, наследие, долг.

Вельмидревний Отче ждал в недрах могучего дуба на Криджеахэ — Сердце Начала. Это поселение, располагавшееся в самом центре земель, которые люди зовут Краем Эльфов, служило домом и анмаглахкам — касте, не связанной ни с одним из эльфийских кланов. Аойшенис-Ахарэ жил так долго, что даже старейшины двадцати семи кланов уже не помнили, откуда он явился или почему привел своих подданных в этот дальний, уединенный угол мира.

Могучий древний дуб, который служил Вельмидревнему пристанищем, прожил на свете почти столько же, сколько он сам. Десяток, а то и больше взрослых мужчин, взявшись за руки, не сумели бы охватить необъятный ствол этого гиганта. Древо было одним из старейших в этом лесу, и полость в его сердцевине была бережно выпестована внутри живого ствола еще в незапамятные времена. Дуб поддерживал существование Вельмидревнего, дабы Аойшенис-Ахарэ мог и впредь заботиться о нуждах своего народа. К тому же длинные корни лесного великана разрастались куда шире и уходили куда глубже, чем корни всех его собратьев.

Искушенный во всем, что касалось деревьев, Вельмидревний Отче больше не являлся во плоти среди своих сородичей. Его увядшая плоть жила лишь благодаря трудам великого леса, который посредством древнего дуба неустанно вливал в него живительную силу. Однако же Аойшенис-Ахарэ по-прежнему был основателем и вождем касты анмаглахков. Они, в свою очередь, оставались хранителями Ан'Кроан — (Те, кто) Нашей Крови, как на самом деле называли себя сородичи Вельмидревнего.

По корням дуба, глубоко уходящим в землю, Аойшенис-Ахарэ перемещал свое сознание в ветви и листья и таким образом, незримый, бродил по владениям своего народа. Посредством щепок «словодрева», вырезанных из древесины дуба, он говорил с теми анмаглахками, которые пребывали в чужих краях.

Сейчас он ждал под землей, в своей древесной келье. Ждал свою самую доверенную слугу, Фретфарэ — Надзирающую за Лесами, — чья должность целиком и полностью соответствовала ее имени. Вельмидревний почуял ее приближение, когда она раздернула занавеси на входе, ярусом выше.

— Отче! — позвала она. — Могу я спуститься?

Все анмаглахки звали его «Отче», ибо они были детьми его провидения, его силы.

— Спускайся, — ответил он едва слышно. — Я не сплю.

Фретфарэ ступала легко, точно птичка, и все равно он слышал, как она спускается по ступеням лестницы, выращенной из живой древесины. Она вошла в земляную камеру, которая окружала келью Вельмидревнего, и остановилась у входа в его пристанище.

Капюшон ее серо-зеленого плаща покоился на плечах, не скрывая длинных золотистых волос. У большинства эльфов волосы были прямые, но локоны Фретфарэ ниспадали на ее узкие плечи мягкими волнами — если только она не стягивала их ремешком на затылке.

Сегодня Фретфарэ не стала подбирать волосы, лишь заправила их за продолговатые, заостренные кверху уши.

Ее большие янтарные глаза были необычайно узки, тонкие губы плотно сжаты. Из-за чрезмерно хрупкого сложения она казалась высокой, хотя на самом деле была куда ниже прочих эльфов. Она была коварлеаса — доверенный советник, — и потому анмаглахки высоко почитали ее.

— Как ты? — спросила Фретфарэ — она всегда беспокоилась о нем.

Вельмидревний Отче с усилием поднял хрупкую костлявую руку и жестом указал на подушки, лежавшие перед его альковом.

— Хорошо. Садись.

Фретфарэ устроилась на подушках, скрестив ноги.

— Были какие-нибудь известия о нарушителях? Сгэйльшеллеахэ что-нибудь сообщал?

— Нет, но они идут сюда. Сгэйльшеллеахэ приведет к нам Лиишила.

Вельмидревний велел Сгэйльшеллеахэ — Тени Ивы — взять несколько анмаглахков и перехватить Лиишила прежде, чем это живое святотатство ступит на земли эльфов без должного присмотру. Сейчас, однако, ему и Фретфарэ нужно было обсудить дела поважнее.

— Ты поможешь мне сделать Лиишилу предложение, — продолжал он. — Предложение, о котором никто больше не должен знать.

Фретфарэ вскинула густые брови.

— Безусловно, Отче, но какую сделку можно заключить с подобной… особью? Он не один из нас, и кровь у него… порченая.

Вельмидревний Отче улыбнулся, и глаза ее засияли ответным теплом. Фретфарэ никогда не воспринимала своего собеседника как иссохший полутруп, каким сознавал себя он сам. Ее не смущали ни редкие белесые волосы, ни высохшая кожа, которая туго обтягивала длинное костлявое лицо.

— Все верно, — признал он. — В жилах Лиишила течет людская кровь, а людям доверять нельзя. Однако он идет сюда за своей матерью, предательницей Куиринейной, и именно потому я не намерен ему мешать. Куиринейна не могла действовать в одиночку, и мы должны обнаружить ее сообщников. Мы пообещаем Лиишилу что угодно, даже отдать ему мать в обмен на его услуги. Таким обещанием мы обеспечим себе его преданность… до тех пор, пока будем в ней нуждаться.

Предательство Куиринейны мучило Вельмидревнего Отче ноющей болью во впалой груди. Своей цели ее измена в итоге не достигла. Дармут после многолетних проволочек все же убит. Теперь в его бывших владениях воцарятся распри, а другие тираны Войнордов вцепятся друг другу в глотки, сражаясь за легкую добычу.

С тех пор как в незапамятные времена зародилась каста анмаглахков, сородичи Вельмидревнего относились к его деятельности с глубоким почтением. Куиринейна посеяла среди собратьев по касте сомнения и ложь. Их надлежит искоренить прежде, чем опасные веяния распространятся дальше, проникнув даже в души старейших членов касты. Или это уже случилось? Одновременно с этой тревожной мыслью в памяти Аойшенис-Ахарэ всплыло еще одно имя.

Бротандуиве — Пес во Тьме — друг покойной Эйллеан, одной из величайших анмаглахков.

Эйллеан подала голос за Фретфарэ, когда та еще девчонкой, едва получившей имя, пришла просить о чести вступить в касту анмаглахков. Казалось невероятным, что в Эйллеан можно усомниться, однако же она произвела на свет Куиринейну-изменницу, а потом отдала жизнь, спасая свою заблудшую дочь. В свою очередь, Куиринейна произвела на свет сына-полукровку.

Какой путь избрал Бротандуиве, оказавшись между этими двумя женщинами своей касты — верной Эйллеан и лживой Куиринейной?

Фретфарэ изобразила неподдельное изумление и поджала тонкие губы.

— Пообещать ему что угодно?… Хорошо, Отче, но с какой же стати нам так полагаться на полукровку? Разоблачить заговорщиков могут и наши сородичи…

Вельмидревний Отче поднял палец с пожелтевшим ногтем.

— Ради нашего народа… и ради того, чтобы он пережил грядущие опасные времена, мы должны следовать именно этой тропой. Как только Лиишил появится, приведи его ко мне. А о том, что я сейчас говорил, — молчи. Ты — моя рука за пределами этого дуба… А теперь мне нужно отдохнуть.

Фретфарэ поднялась, глядя на него с подлинно дочерней нежностью.

— Я попозже принесу еды и чаю.

Выходя из древесной кельи Аойшенис-Ахарэ, она остановилась на пороге и оглянулась на него. И, едва заметно наклонив голову, прошептала девиз своей касты:

— Во тьме и безмолвии, Отче.

Вельмидревний опустил веки, ибо слишком устал, чтобы наклонять голову.

— Во тьме и безмолвии, — ответил он.

Сознание Вельмидревнего переместилось в древесную плоть старого дуба. Он глядел, как Фретфарэ миновала задернутый занавесями выход и шагнула наружу, в будничную жизнь Криджеахэ.

Он не мог бы сильнее гордиться ею, даже будь то родная дочь, плоть от плоти его и кровь от крови.

И однако же куда больше были дороги Вельмидревнему его каста и кланы его народа. Вот почему он в далекой древности привел их сюда, в этот край. Здесь они пребывали в безопасности, отгородившись от людей с их порченой кровью, невежественным разумом и слабым духом.

Вельмидревний Отче сделал глубокий вдох, силясь побороть пришедший из прошлого страх.

И все равно волны страха накрывали его с головой.

Давно потерялся счет годам, десятилетиям, даже столетиям, но все так же свежи оставались самые яркие воспоминания о войне, которая уничтожила его мир. И о незримом противнике, который носил множество имен. Во тьме он нашептывал своим рабам и прислужникам — тем, кто развращен, слабоволен, тем, кто жаждет власти любой ценой. А когда наступали поражение и смерть, он попросту погружался в сон.

Но он вернется.

Вельмидревний знал это, верил в это, содрогаясь от ужаса. Он чуял, как Древний Враг, точно червь, прогрызает себе дорогу в недрах земных. Ему осталось только пробудиться и проявить себя так, как он сочтет возможным, — и начать новую войну.

Только на сей раз людские орды не станут, как когда-то, его покорным орудием. Вопреки всем неразумным деяниям Куиринейны и ее сообщников, он, Аойшенис-Ахарэ, позаботится о том, чтобы этого не случилось. Он изничтожит все орудия Древнего Врага, и пускай тот ярится, бессильный, в своем тайном логове. Его мудрость, его воля, его анмаглахки сохранят и защитят их народ.

Вельмидревний Отче медленно погружался в дрему, но, как всегда, неглубокую. И среди его снов был один, который вот уже много столетий приходил к нему каждую ночь.

Повсюду, насколько хватает глаз, окровавленную землю устилают изувеченные трупы. Цепенея душой и разумом, он стоит недвижно до тех пор, пока эту чудовищную картину не укроют сумерки. Лишь тогда оборачивается он — в колчане пусто, рука судорожно сжимает окровавленное копье.

Чудится ему, что где-то в густеющей тьме зашевелилось и подымается нечто…

* * *

Винн передергивало всякий раз, когда Лисил прилежно повторял за ней какое-нибудь эльфийское слово.

Он, конечно, нипочем не успел бы освоить разговорную речь, прежде чем они доберутся до эльфов — если вообще доберутся, — но он настоятельно потребовал, чтобы Винн обучала его. И она согласилась. Если хорошенько подумать — зря.

Что ж, на худой конец, было чем заняться, пока они пробирались в недрах горы, бредя неизменно под уклон и неведомо куда. Малец убедил спутников последовать за ним, и на этом пути Винн стоически пыталась обучить Лисила эльфийскому языку. То, что было вначале способом отвлечься от сомнений и страхов, превратилось в наглядный пример пустой траты времени.

— Суб! — в который раз повторил Лисил.

Винн передернуло.

— Нет. — Она постаралась сдержать обреченный вздох. — Конечный звук напоминает белашкийский «в», но при этом надо сжимать губы, как если бы произносил — «б».

— Ну так что это за звук? «В» или «б»?

— Знаешь… — Винн начала терять терпение, — просто слушай внимательно… сув.

— Ты совсем не этим словом называла свою биссельнику, — язвительно заметил Лисил.

Девушка заскрипела зубами.

— Это общий термин для любой разновидности ягод.

На здоровом плече она несла мешок Лисила. Полуэльф, шедший впереди нее, остановился и, не оборачиваясь, принялся подтягивать и дергать ремни, которыми был привязан к его спине сундучок с черепами, — пытался пристроить свой груз поудобнее.

Винн мало радовало то, что этот сундучок постоянно маячит у нее перед глазами.

— В эльфийском языке, — продолжала она, — у всех понятий имеются корневые элементы, которые преобразуются в существительные, глаголы, прилагательные, наречия… и так далее. Но кроме того, существуют общие термины для предметов с одинаковыми или схожими свойствами.

— Значит, «есть ягоду» по-эльфийски будет… — Лисил запнулся, старательно вспоминая, — ла-онг-а-джа-ва… суб?

Винн стиснула зубы.

— Только если ягода ест тебя!

— Хватит! — рявкнула за спиной у Винн Магьер. — Лисил, ради всего святого, уймись! Так тебе язык не выучить. Пускай Винн будет говорить с эльфами, если… когда мы до них доберемся.

Лисил оглянулся через плечо, и свет кристалла, высоко, как факел, поднятого над головой, превратил его искаженное злостью лицо в маску, которой впору пугать ребятишек. Винн на это было наплевать.

Они шли под уклон уже день с лишним, а может, и два. И за все это время только трижды устраивали привал. И все это время Винн донимали голод и холод.

Лисил преодолел причудливый изгиб туннеля и задел плечом зазубренный скальный выступ.

— Валхачкасейя! — буркнул он.

Винн на миг застыла, затем схватила Лисила за наплечник кольчуги и рывком развернула к себе.

— Не вздумай сказать так при эльфах! — рявкнула она. — Или ты только брань и способен верно произносить?

Полуэльф растерянно моргнул.

— Так иногда говорила моя мать. Ты же и раньше слышала, как я употреблял это слово.

— Твоя мать?! — Голос Винн сорвался на визг.

Не хватало еще, чтобы Лисил в своем дремучем невежестве смертельно оскорбил какого-нибудь эльфа, особенно кровожадного анмаглахка!

— Смуан'тий артане! — выкрикнула в лицо ему Винн. И решительно двинулась вперед, оттолкнув озадаченно нахмурившегося полуэльфа.

Малец, ожидавший впереди, уставился на нее во все глаза, уши его встали торчком от удивления. Он наклонил голову к плечу, искоса глянул на Лисила — и утвердительно гавкнул, соглашаясь с выкриком Винн.

Она настолько вышла из себя, что даже не испытывала смущения оттого, что Малец прекрасно понял, как именно она обозвала Лисила… хотя это было и вполовину не так оскорбительно, как его словцо.

— Пора устроить привал, — сказала Магьер.

— Нет! — отрезал Лисил, и лицо его снова стало холодным и безжалостным. — Мы пойдем дальше.

Не обратив на него никакого внимания, Магьер сняла с плеч мешок и вместе с седельными сумками бросила его на землю.

В самом начала знакомства с Лисилом Винн никогда не доводилось видеть на его лице подобное выражение. А вот в последнее время — даже слишком часто. Он точно каменел всякий раз, когда его заставляли сделать что-то помимо его желания. А уж это путешествие он не желал прерывать ни на минуту.

Малец, мягко ступая, вернулся к ним из туннеля и шлепнулся на каменный пол. Поняв, что остался в меньшинстве, Лисил вздохнул и снял со спины сундучок.

От усталости Винн чересчур поспешно плюхнулась на пол, и седалище сразу отозвалось острой болью. Она обессилено уронила свой мешок в общую груду, а Магьер между тем достала остатки припасов. Биссельники почти не осталось, а больше им на пути таких подарков не попадалось. Всю добычу Магьер составили пара чудом не раскрошившихся галет да пригоршня ломтиков вяленого мяса.

— Неужели это все? — пробормотала Винн. Магьер откупорила флягу с водой и устало опустилась на пол рядом с ней.

— Добудем что-нибудь еще, когда выберемся наружу.

Винн разделила галеты и бросила ломтик мяса Мальцу. Пес поймал его на лету, клацнув челюстями. Лисил что-то бормотал себе под нос, осматривая ремни сундучка. Винн отвела глаза, не желая видеть это жуткое вместилище.

— Что это ты сказала по-эльфийски? — прошептала Магьер.

— Да так, ничего, — так же шепотом ответила Винн. — Просто устала и очень разозлилась.

— Это-то я поняла. — Магьер выразительно завела глаза к потолку и впилась зубами в половинку черствой галеты, явно ожидая более развернутого ответа.

Винн опустила голову, еще больше понизила голос:

— Это означает что-то вроде… «мысли из камня».

Магьер закашлялась, рассыпая крошки, и прикрыла ладонью рот.

— Каменная башка? Ты назвала его — каменная башка?

Винн жарко вспыхнула от стыда, но этот жар тут же охладило изумление, когда она глянула на лицо Магьер. Винн уже достаточно хорошо узнала свою спутницу, чтобы в полной мере оценить ее мрачный и язвительный нрав. Черноволосая женщина зачастую умудрялась говорить колко, даже когда была дружелюбно настроена… Но вот этакое выражение на ее лице оказалось для Винн совершенно ново.

Неужели Магьер изо всех пытается сдержать смех?

— Надо будет это запомнить, — прошептала Магьер.

— Я все слышал, — проворчал Лисил.

Он сидел на сундуке, спиной к ним, точно изваяние горгульи, задом наперед посаженное на парапет замка.

Винн молча съела свою половинку галеты и две ягоды. Потом достала из мешка Магьер жестяную чашку и налила воды для Мальца. Когда она отставила флягу, та закачалась на неровном каменном полу. Винн тотчас схватила ее, попыталась поставить ровнее, но что-то под донышком фляги ей мешало.

Пальцы Винн коснулись холодного камня, а затем наткнулись на нечто мягкое. Кончиками пальцев она ухватила загадочный предмет и подумала, что он легкий как перышко. Винн подняла его поближе к свету…

Это и было перо.

Пестрое, в серых и белых пятнышках, с пушистыми волоконцами у основания, оно оказалось чуть длиннее ладони Винн. Было в нем что-то знакомое, а что — Винн не могла понять, и это ее тревожило.

Где она видела прежде такое перо?

Девушка вздрогнула, услышав ворчание Мальца. Пес напряженно глядел на перо, затем задрал голову и уставился вверх. Винн посмотрела туда же, но увидела только шершавый каменный свод туннеля.

— Вот тебе и почти готовое перо для письма, — заметила Магьер, растянувшись на стылом камне. — Остается только добыть бумагу и чернила. Отдыхай, пока есть такая возможность.

И перевернулась на бок, не сводя широко открытых глаз с Лисила, который по-прежнему восседал на сундуке.

Винн тоже легла, вместо подушки подсунув под голову мешок Лисила, Повернулась спиной к нему и к Магьер. Малец лежал, уткнув нос в лапы, но тоже не пытался заснуть. Его пристальный взгляд не отрывался от пера в руке Винн, но без — «говорильной кожи» она даже не могла спросить — почему?

* * *

Куиринейна… Нейна… Мать…

Воспоминания вспыхивали и гасли в сознании Лисила, который вслед за своими спутниками шел по ведущему под уклон туннелю. Лисил не спал во время последнего привала, не уснул даже после того, как остыл и окончательно погас кристалл. Сколько же просидел он в темноте, прежде чем разбудил остальных, чтобы двигаться дальше? Нелегко было встретиться взглядом с Магьер, когда он в конце концов потряс ее за плечо.

Быть может, она понимала, что творится с ним на самом деле. Лисил и сам только недавно это осознал.

Теперь его гнало вперед не чувство вины за то, что он много лет назад бросил своих родителей. И не скорбная необходимость вернуть матери бренные останки отца. Да, по-прежнему им отчасти двигала тоска по матери, память о ее ласковых прикосновениях, о твердом, но мелодичном голосе и о том, как эти прикосновения и голос скрашивали его первую жизнь. Но всю правду — или почти всю — Лисилу помогли увидеть только воспоминания, которые Малец похитил у Бротана тогда, в родовой усыпальнице Дармута.

Дармут использовал его. И Бротан управлял им, словно кривым ножом, — тем самым, который Лисил вонзил в горло тирана. Если бы в тот миг все это и закончилось, Лисил мог бы оставить эти кровавые события в прошлом. Раньше он так и поступал.

Но он начал прозревать свое истинное предназначение, начал понимать, для чего был рожден.

Его жизнь была построена согласно замыслу бабушки, которую он никогда в жизни не видел, — Эйллеан. Даже его отец наверняка принимал участие в этом замысле, потому что Гавриел всегда поддерживал требования Нейны. Лисил просто не мог не стать тем, чем стал… тем, чем сделала его мать.

Оружием.

Он хотел посмотреть ей в глаза и узнать, почему она так с ним поступила, почему сотворила его таким, каков он есть.

Перед ним брела Винн. Впереди шла Магьер, держа в руке согретый кристалл. Еще дальше, опережая всех, рыскал Малец, пытаясь отыскать дорогу с помощью собачьего нюха, потому что след из ягод биссельники закончился давным-давно. Поворачивать назад уже поздно, тем более что у них не осталось припасов. Лисил только надеялся, что они приняли правильное решение, пойдя за Мальцом.

Впереди опять была развилка.

Малец взволнованно метался между двумя туннелями. Обнюхивал каменный пол, подолгу глядел то в один, то в другой туннель. Пес так долго стоял неподвижно, что Лисил очнулся от своих мрачных мыслей, — и тогда Малец уверенно нырнул в правый туннель и, не оглядываясь, потрусил вперед.

— Надеюсь, он знает, что делает, — пробормотала Магьер.

Они двинулись дальше, и в темноте, где ночь нельзя было отличить от дня, время тянулось бесконечно. Плечи Лисила ныли, натертые ремнями сундучка. Он опять погрузился в свои мысли, когда Малец вдруг резко остановился.

— Ну, что теперь? — осведомился Лисил и выглянул из-за плеча подозрительно притихшей Винн.

* * *

Магьер, стоявшая в напряженной тишине позади Мальца, похолодела. Вот только стылый холод, царивший в туннеле, был здесь ни при чем. Она подавляла желание оглянуться на Лисила. Он загнал их всех до полусмерти своей неистовой спешкой, но еще беспощаднее он погонял самого себя.

У них закончились припасы, и Магьер уже не могла припомнить, сколько дней они жили впроголодь. Положение было отчаянное, и все они это знали.

Малец опустил голову и зарычал.

Магьер сбросила мешок на землю. Потянувшись за правое плечо, она взялась за рукоять сабли, которую несла на перевязи за спиной.

— Что случилось? — вполголоса требовательно спросил Лисил.

Пес тихонько заскулил, затем фыркнул, точно изгоняя из ноздрей неприятный запах.

— Малец?… — шепотом окликнула Магьер.

Уши пса встали торчком, и он опять заскулил, но не встревоженно, а скорее раздраженно.

Снизу, из туннеля, донесся чуть слышный скребущий звук.

— Там кто-то есть, — прошептала Винн.

Магьер выхватила саблю, другой рукой подняв повыше над головой кристалл.

В темноте, за пределами круга света, замерцала пара огоньков. Они то подпрыгивали, то опускались в такт едва различимому царапанью когтей о камень, которое становилось все отчетливее. Огоньки мерцали совсем невысоко от пола. Наконец вокруг них соткался темный силуэт небольшого животного.

Оно было не крупнее домашней кошки, с длинным узким туловищем, как у хорька или куницы. Зверек уселся на задние лапы. Его короткий хвост, цветом немного темнее, чем коричневая шерсть, ритмично подергивался.

На приплюснутой курносой мордочке и вокруг глаз шерсть была черная, отчего казалось, что зверек носит маску. Широкие ушки, поставленные торчком, были увенчаны маленькими белыми кисточками. Совсем непривычно выглядели передние лапы — крохотные, больше похожие на ручки с толстыми пальчиками и короткими когтями.

— Нет, только не это! — выдохнула Винн. Магьер помимо воли оглянулась. Изумление на смуглом лице Винн сменилось откровенным отвращением.

Малец переступил к стене туннеля и оказался напротив зверька.

— Кто это такой? — спросила Магьер.

— Ташгаль! — прошипела Винн. — И Лисил может крыть его какими угодно словами!

— Он что, ядовитый? — осведомилась Магьер.

Винн сморщила носик:

— Да нет, просто…

Малец зарычал, но не бросился на зверька. Он только угрожающе клацнул челюстями — и зверек взлетел прямо по стене туннеля до самого потолка.

Магьер оттолкнула Винн и направила на зверька саблю.

Он так и висел на потолке вниз головой, всеми четырьмя лапами цепко держась за трещины в камне. Разок зашипев на Мальца, он обратил все свое внимание на Магьер. Глядя на нее, он заворковал, точно голубь, и стал тихонько покачиваться, возбужденно кивая.

Магьер осторожно приподняла повыше кристалл холодной лампы, чтоб лучше разглядеть животное, — и блестящие черные глазки тотчас проводили ее руку бдительным взглядом.

— Ну нет, шелудивая малявка! — завопила Винн и, нырнув под руку Магьер, выхватила у нее кристалл. Затем она проворно сгребла валявшийся на полу камешек и швырнула его в зверька. — Это мое, мое!

Малец поспешно отпрянул от камня, который просвистел над его головой и ударился вначале об одну стену, потом о другую.

Ташгаль отпрыгнул вбок и снова повис на потолке, стараясь не упускать из виду кристалл. Винн застонала, пряча руку с кристаллом за спину.

— Теперь мы от него никогда не избавимся!

— Кто это такой? — требовательно вопросила Магьер.

— Его название переводится как «находящий потерянные вещи», — ответила Винн. — Сказано более чем вежливо. На самом деле эти звери — неисправимые воришки. Теперь он пойдет за нами по пятам и, едва мы заснем, станет рыться в наших мешках… потому что уже увидел у нас кое-что весьма привлекательное.

Малец прыгнул на ташгаля, и между стен заметалось эхо его оглушительного лая.

— Видишь? — прокричала Винн, перекрывая этот шум. — Малец хорошо знает, что это за напасть.

— Малец, заткнись! — рявкнул Лисил.

Ташгаль заметался по потолку, стараясь и держаться от них подальше, и не упускать из виду желанный предмет. Малец все лаял, бросаясь то к одной стене, то к другой. Зверек заверещал на него, затем стремглав промчался вниз по стене туннеля и скрылся в том направлении, откуда пришел.

— Сколько еще этих тварей может шнырять в туннелях? — сердито спросил Лисил. — И откуда тебе вообще известно это животное? Магьер, заткни пасть этой псине!

Магьер одарила его гневным взглядом. Потом повернулась, чтобы исполнить эту бесцеремонную просьбу, — и вместо Мальца увидела только кончик его хвоста. Пес припустил в погоню за удравшим зверьком.

— Ташгали не живут под землей, — ответила Винн. — Они обитают в…

Она круто обернулась, широко раскрытыми глазами уставилась на туннель. Прежде чем Магьер успела потребовать подробностей, Винн бросилась бежать вслед за Мальцом.

— Стой! — крикнула Магьер. — Ты куда?

— Ташгали не живут под землей! — прокричала в ответ Винн. — Они обитают в лесах!

Магьер подхватила свой мешок и забросила его на плечо, собираясь догнать Винн, прежде чем та прибавит к своим увечьям вывих или перелом от падения.

— В лесах? — переспросил Лисил.

Магьер всматривалась в глубину туннеля. Свет кристалла, прыгающий в руке Винн, становился все слабее, и уже издалека долетел эхом ответ девушки:

— В эльфийских лесах!

* * *

Малец мчался за ташгалем. Разглядеть зверька во тьме туннеля было почти невозможно, а потому он в основном полагался на слух. Едва увидев ташгаля, Малец сразу сообразил, что означает его появление в туннеле, только вот рассказать об этом своим спутникам не мог. Оставалось только напугать зверька до полусмерти, чтобы он, спасая свою жизнь, обратился в бегство.

Ташгаль притих, и Малец притормозил, вслушиваясь. А затем различил, как едва слышно царапают о каменный пол его коготки.

Малец видел таких зверьков дважды — в эльфийских землях, когда еще был щенком. Маджайхи на ташгалей не охотились, потому что эти мелкие надоеды на редкость смышлены, а в лесу хватает и более доступной добычи. Он чуял, что зверек боится его и недоумевает — отчего пес гонится за ним? Но другого выхода у Мальца не было. Он понимал, что перепуганное животное побежит прямиком в знакомый спасительный лес.

К мускусному запаху страха и затхлой сырости туннеля примешался иной, новый запах.

Пахло хвоей… сырой землей… и влажным теплом.

Далеко позади, в туннеле кто-то бежал, неуклюже спотыкаясь о камни. Далеко впереди мчался ташгаль. Малец прибавил ходу, и запах леса усилился.

Он уже различал задранный хвост зверька, его ритмично работающие задние лапы. А за ними — свет. Впереди был выход из туннеля, прикрытый снаружи ветвями деревьев, но не настолько плотно, чтобы не пропускать солнечный свет.

Ташгаль, домчавшись до выхода, подпрыгнул и вцепился в огромную ветку. Под его тяжестью ветка на миг прогнулась, и зверек исчез из виду.

Малец замедлил бег и, остановившись перед самым выходом, жадно воззрился на зелень сосновой хвои, влажно блестевшую в лучах солнца.

В мире еще властвовала зима, но здесь, в Краю Эльфов, снег лежал только на вершинах самых высоких гор.

Малец замер, почти не веря, что ему все-таки удалось найти проход через горы. И все никак не мог собраться с духом, чтобы шагнуть наружу, под открытое небо.

Он глубоко вдыхал тончайшую смесь запахов своего детства, тех дней, когда он беззаботным щенком возился с братьями и сестрами. Он вернулся домой… или, по крайней мере, в то место, которое избрал для рождения во плоти.

Из туннеля выбралась Винн и остановилась позади него. Ее смуглое лицо и округлившиеся глаза засияли радостью при виде зеленых ветвей, осенявших выход.

— Ох, Малец, — только и проговорила она.

Пес вышел наружу, и юная Хранительница последовала за ним, не отставая ни на шаг. Высоко в кронах деревьев настороженно взвизгнул ташгаль.

Уже рассвело, и на востоке подымалось солнце, но склон горы был затенен лесом. Малец начал протискиваться через густые заросли, окаймлявшие небольшое плато, на которое вывел их туннель. Когда последняя ветка хлестнула его по спине, он обнаружил, что стоит над каменистым откосом, примерно на полпути от вершины к лесистой долине.

— Мы на восточной стороне Изломанного кряжа, — прошептал Лисил.

Он и Магьер наконец-то выбрались из туннеля, но Малец даже на миг не отвел взгляда от расстилавшегося перед ним пейзажа.

Под каменистым, скудно поросшем деревьями гребнем горы простирался, насколько хватало глаз, огромный лес. Не такой, как в Стравине или Белашкии — с островками полей и лугов, и не сырая угрюмая зелень еловых чащоб Древинки. То было живое, переливающееся всеми оттенками зелени море — вопреки царящей зиме, вопреки тому, что это была северная оконечность континента. Бесчисленные реки, стекавшие с гор, прорезали во всех направлениях этот громадный край, голубыми лентами мерцая в зеленом бархате, покрывавшем пологие холмы.

Малец не мог разглядеть, где кончается этот лес. Где-то за его пределами, на северо-востоке, начинался океан, и там была бухта, в которой никогда не причаливал иноземный корабль. Малец и забыл, насколько огромен Край Эльфов. Впрочем, он и не видел толком этих мест — ведь его увезли отсюда еще щенком.

— У него, кажется, нет конца, — проговорила Винн.

У подножия горы ступенчатые откосы отвесно ниспадали вниз, и скудная горная растительность смыкалась с буйной, яркой зеленью леса, которая тянулась вдаль на неведомо сколько миль.

Магьер шагнула вперед и остановилась рядом с Мальцом. Кажется, ее одну нисколько не тронуло великолепие открывшегося перед ними зрелища.

— Да, лес такой большой и до него как будто рукой подать, — буднично заметила она. — У нас нет ни крошки еды, и нам еще предстоит как-то спуститься.

Малец снизу вверх глянул на ее бледное, искаженное безмерной усталостью черты. Если смуглое личико Винн выражало радость и почти священный трепет, то в глазах Магьер он уловил тень зловещей обреченности. Затем Малец искоса глянул на Лисила. Янтарные глаза полуэльфа искрились в солнечном свете, но в них стыла недобрая решимость.

Человек, дампир, полукровка. И он, Малец, привел их туда, где слово «неприятность» было еще самым мягким определением того, что их ожидало.

Винн открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут высоко над их головами прозвучал пронзительный клекот. Малец вскинул голову, но ничего не увидел в небе, кроме темных туч, клубившихся над вершинами гор. Щебет перешел в длинную трель, невнятную, но мелодичную, а затем и вовсе смолк, растаял в утреннем ветерке.

Винн порылась в кармане куртки и достала найденное перо. В солнечном свете оно оказалось крапчато-белым.

— Откуда это у тебя? — спросил Лисил, который до тех пор пера не видел.

— Нашла на последнем привале, там, в туннеле. Лисил снял с ее плеча мешок, пошарил там и вынул маленькую стрелу. Оперение у нее было той же расцветки, что и у пера в руке Винн.

Магьер лишь мельком глянула на перышки и снова перевела взгляд на каменистый откос.

— Надо идти.

Малец двинулся вдоль края плато, на поиски тропы, по которой они могли бы спуститься. И коротко гавкнул, призывая спутников последовать за ним. Винн помедлила, поглядела в небо, затем оглянулась туда, где скрылся за деревьями вход в туннель. В руке она по-прежнему держала перо.