"Пробуждение Атлантиды" - читать интересную книгу автора (Дэй Алисия)

Глава 8

Атлантида. Дворцовый сад

Эрин заворожено смотрела на яркие цвета многочисленных цветочных растений. Большинство видов она прежде никогда не видела. Девушка завернула за угол по каменной тропинке, ведущей из замка, и заметила пышные темно пурпурные цветы, которые очень походили на розы, — вот только каждый лепесток был размером с тарелку. Цветы росли на зеленых кустарниках, окружающих небольшую белую беседку. Видимый контраст поражал, и она с новой болью пожалела о том, что ее сестры Дэйрдре не было здесь вместе с ней.

Она выскользнула из просторной комнаты, которую ей предоставили во дворце, и нашла дверь наружу; ей требовались свежий воздух и пространство. Теперь она осталась в одиночестве, впервые с тех пор, как они добрались до Атлантиды, окруженная дикими и нежными ароматами каскада цветочной красоты.

— Атлантида, — прошептала она, пробуя на вкус слоги. Атлантида. Земля, рожденная из мифа, потерянная в легенде. Но вот она каким-то образом находилась здесь. Это было невозможно, но невозможное стало ее действительностью.

Опалы на ее пальцах запели ей, предупреждая о его присутствии за секунды до того, как лазурный туман опустился перед ней. Солнечный свет — солнечный свет? — преломлялся призмой сверкающих бриллиантов, и вот он оказался перед ней.

Вэн.

— Я каким-то образом знал, что найду тебя здесь, — сказал он, поклонившись. — С тобой всё в порядке?

Она посмотрела на него, не доверяя тому теплу, которое она почувствовала при его появлении. Чувство безопасности. Дома. Она не знала этого мужчину, несмотря на то, что ей говорили кольца на ее пальцах. И это могло быть неважно, но ей вовсе не помогало то, что он выглядел так чертовски привлекательно в белой рубашке и джинсах, с этими волнистыми волосами, свободно спадающими к плечам. Вообще-то, она не могла на него смотреть.

Ее изумруды снова запели, опалы зазвенели гармонией, а она сжала зубы, чтобы не слышать этих песен. Что эти камни вообще знают? Бесполезные каменные куски.

— Со мной всё хорошо, — наконец ответила она. — Вот только, кроме того момента, когда ты затащил меня в ледяную воду с Острова Уидби, ожидая, что я поверю в то, что какая-то магическая дверь приведет меня на мифический потерянный континент Атлантиду, потом привел меня во дворец, промокшую, похожую на мокрую крысу.

Она прищурилась.

— Просто великолепно. Спасибо, что спросил. И как тут может быть солнечный свет, если мы на глубине многих миль под водой?

Он моргнул, потом на его лице появилась ленивая, опасная улыбка, а ее сердце быстро забилось.

— Прости за ледяную воду и за то, что ты промокла. Портал почти всегда присылает нас сухими. Хотя у него есть собственный разум и ему иногда нравится шутить. Очевидно, что мой брат в любом случае не зациклен на церемониях.

Она закатила глаза.

— Да, я заметила, что ты вышел совершенно сухим, несмотря на то, что был в воде со мной. Я просто подумала, что так могут только королевские особы, — не говоря уже о том, что она была слишком занята, пытаясь справиться с камнями и скрыть их реакцию на него.

— Нет, поверь мне, у портала нет никакого особого уважения моих генов принца, — ответил он рассмеявшись. — В прошлый раз он почти позволил мне утонуть.

Она затаила дыхание.

— Правда? Тогда почему ты его используешь? Совершенно ясно, что у вас достаточно силы или магии или чего еще, чтобы придумать другой способ попадать сюда и уходить отсюда.

— Ты подумала об этом, ведь так? Но когда у тебя есть источник магии, который служит более десяти тысяч лет, иногда просто перестаешь искать альтернативу.

Его голос был угрюмым, и тень, упавшая на его лицо, заставила ее задуматься, не вел ли он подобную беседу раньше. Он протянул к ней руку.

— Давай прогуляемся?

Она подняла свою, и изумруды в ее кольцах зазвучали резким зовом трубы. Она отдернула руку и отступила от него на шаг. Его глаза расширились, и он опустил свою руку.

— Что это за песня, Эрин? Что за музыку я слышу, когда касаюсь тебя или даже близко подхожу к тому, чтобы коснуться тебя?

Она еще отступила на шаг, даже понимая, что борьба была напрасной. Она стояла на исчезнувшем континенте Атлантида, вероятно в милях под уровнем моря, и «некуда бежать» принимало совершенно новое значение.

— Скажи мне, Эрин. Скажи, что значит быть певчей драгоценных камней.

Разум Вэна вернулся к тому видению, которое он увидел, когда бомба была близка к взрыву. Странно, что последнее, что его разум сотворил, когда его тело готовилось к взрыву к чертям и обратно, остается с мужчиной. В его видении Эрин стояла в этом самом месте, возле беседки, который был его убежищем в детстве. Сейчас на ней были джинсы и свитер вместо голубого шелкового платья, он…

Его разум остановился. Полностью, совершенно, категорически… — нет, туда не идем, СТОП. Но его мозг, — сердце? — проложили связующее звено от того, что он прежде увидел.

Голубое шелковое платье. Традиционное свадебное одеяние для королевских невест Атлантиды.

Милорд Посейдон, если так ты понимаешь шутку, то мне не смешно.

Когда он открыл глаза и разжал челюсть, то понял, что девушка уставилась на него, словно увидела нечто особенное.

Но это было так. Она видела атлантийца, который клялся, что никогда не свяжет себя узами только с одной женщиной, и вдруг у него возникли видения ведьмы в атлантийском свадебном платье. Явно, что у него какое-то умственное расстройство.

— Неподходящее время, — пробормотал он, качая головой.

— Прости? Неподходящее время? для чего? Неподходящее время вытягивать меня из нормальной жизни? Ладно, не совсем нормальной, но достаточно обычной, чтобы никто не сваливал на меня бомбы, — ее голос становился всё громче и всё выше при каждом вопросе, и Вэн понял, что не он один находится на волоске от прорезиненной палаты. С такой скоростью они скоро приплывут в дурдом.

Она подошла ближе и выставила его сторону палец, почти ткнув его в грудь.

— Неподходящее время для того, чтобы утаскивать меня в Атлантиду? Неподходящее время для знания, что моя сестра не совсем мертва, а вероятно, она сейчас рабыня-вампир злейшего, извращенного тирана в истории? И что этот ублюдок также хочет заполучить меня?

Он поднял руки в жесте «я сдаюсь», но она с ним еще не закончила.

— Не говори со мной о неподходящем времени, хорошо, Вэн? Просто не упоминай, — её плечи опустились, а голос оборвался. Внезапно, все разумные и практичные мысли, почему он обязан поддерживать с ней строго профессиональные отношения, вылетели из его разума, и он захотел обнять ее. Хотел ее успокоить. Хотел убрать боль из ее глаз.

Не мог придумать ни одной действенной причины не держать ее в объятиях. Он шагнул к ней, притянул в свои объятия, и — на один идеальный момент, — она расслабилась.

Запах и ощущение ее шелковистых волос заставили его нижние части тела напрячься. Он притянул ее к себе, борясь с собственными инстинктами, чтобы остаться нежным. Ощущение ее мягких округлостей у твердости его собственного тела лизало его кожу языками пламени, когда они касались друг друга. И хотя они оба были одеты, но то, что он держал ее в объятиях, послало бешеный голод и потребность даже сильнее, чем он когда-либо чувствовал. Его тело слегка дернулось от потока жара, и он крепче сомкнул свои руки, не в состоянии отказаться от примитивного желания обнять ее, сделать ее своей. Никогда не отпускать.

Она слегка вскрикнула, а потом пробормотала что-то себе под нос, и он поднялся вверх от нее и приземлился сверху беседки на спину, дыхание было выбито из его легких. Он смотрел на магически сотворенный солнечный свет и облака над куполом и тяжело дышал, пытаясь заставить легкие работать и впустить немного кислорода.

— Вэн! Вэн? С тобой всё в порядке? Мне так жаль! Я не знаю, что произошло, — я просто сотворила легкое отодвигающее заклинание, и вдруг ты оказался в воздухе. Вэн? Вэн!

Он попытался ответить, но только хрипло закашлялся. Ну, она могла бы и подождать ответа. Он перевернулся и сгруппировался, потом прыгнул на землю. Приземлился тяжело и просто упал на задницу. И прежде, чем он смог заполучить достаточно воздуха в легкие, чтобы разразиться потоком по-настоящему отборных ругательств, она подбежала к нему.

— О, Вэн, мне так жаль! — причитала она, опускаясь на колени рядом с ним. — Я не ожидала, — не знала, — что-то в атлантийской магии, должно быть, соединилось с моей собственной, и получился какой-то турбоускоритель. Прошу прощения, — ты в порядке?

Она положила руки на его лицо и уставилась на него этими огромными голубыми глазами, волнуясь за него, — за него. Так долго он считался самым большим, самым плохим, самым страшным воином на службе у Посейдона, а эта маленькая, мягкая, фигуристая женщина боялась, что причинила ему вред.

В его груди вместо раздражения появилась сильная эмоция, которую он не мог определить, а потом охватила его всего. Он хотел… он хотел… он нуждался.

Внезапно осталась потребность, извивающаяся спиралью в воздухе между ними, сворачиваясь в его венах. И он поцеловал ее.

Обнял рукой за талию, а другой, обхватив затылок, он притянул ее так, что она потеряла равновесие и приземлилась к нему на колени, а он наклонил голову, чтобы поймать ее губы своими. Она слегка вздохнула, и он поймал ее вздох ртом и почувствовал себя так, словно проглотил желание или молитву; поймал часть ее души своей.

Музыка перетекала из нее в него, и жар и приветливость ее рта были симфонией желания под руководством маэстро. Она издала горловой стон, и он постарался проглотить этот звук, постарался проглотить музыку, попытался вдохнуть ее свет, и звук, и магию в свое сердце, и всё целовал и целовал ее.

Ради света и воды, и ох, Святой Посейдон, она целовала его в ответ.

Вдруг этот исследующий поцелуй обратился в собственнический, когда все его тело кричало о потребности положить ее на спину в цветы, сорвать одежду с их тел и войти в нее прямо здесь и сейчас, в саду.

Его молния должно быть уже почти поставила тату на его члене под давлением, потому один ее вкус зажигал в нем пламя. Ад, полный голода и желания, — и внезапно, он понял, что она словно мечта ставшая явью.

Мечта, которую он никогда не заслужит.

Все мечты, которых он никогда не достигнет.

Он отвернулся от нее, борясь с собой, и сильно, прерывисто дыша. Она посмотрела на него, ее голубые глаза потемнели от страсти, а губы припухли от его поцелуев, и глубоко в душе он зарычал о своей первобытной потребности завладеть ею.

И эту потребность он никогда не осуществит. Он поднял ее расслабленное тело вверх и от себя и попытался убедить себя, — убедить их обоих, — что это поцелуй не следует больше повторять.

— Эрин, мы не можем…

Ледяной ветер прорезал воздух между ними, и Вэн поставил Эрин позади себя, зная, что это означает. Зная, кто сейчас появится.

— Нет, вы не можете, — просто сказал Аларик, обращаясь в телесную форму.

— А ты, певчая драгоценных камней, нарушила законы Атлантиды. Наказание Посейдона за беззаконное использование магии на наших берегах — смерть.