"Клыки на погонах" - читать интересную книгу автора (Михальчук Владимир)

(объяснительная)

Катакомбы оказались совершенно негостеприимным местом. Низкий потолок, покрытые тиной глубокие лужи на земляном полу, мышиный писк. Золоченные масляные светильники едва разгоняли подземный мрак, на влажных стенах плясали желтые пятна света. За каждым поворотом ожидал противный ветер, норовил задуть лампы, могильным холодом путался в волосах. Издалека доносилось шипение дренажной системы дворца. Воздух наполняли неприятные запахи: воняло то гнилой водой, то испорченной картошкой, то чем-то совершенно невообразимым. Обе спутницы даже не пытались представить, что может испускать подобное амбре. Они старались как можно быстрее покинуть темные своды подземелья.

Первая — гибкая фигурка в темно-зеленом платье с капюшоном. Она свободно передвигалась вперед. Стройные ножки, обутые в удобные сандалии из оленьей кожи, прытко оставляли позади холодные лужи. Вторая — горделиво прямая и тощая как древко алебарды, в черном платье с высоким стоячим воротником из белого кружева. Седые волосы заплетены в строгий хвост-косу, — согласно последнему писку придворной моды.

— Может, передохнем? Целых полчаса несемся, как моль под коврами, — пропыхтела почтенная дама. Она остановилась и отряхнула правую туфлю. — У меня чулки воды набрали — как бы не заболеть. Мэлами, ну остановись хоть на миг!

Совсем недавно старуха еще пыталась образумить молодую компаньонку. Несколько минут назад она грозила беглянке всеми возможными бедами и нерадостными посулами: от доброжелательного «отшлепать бы тебя» до страшного «пожалуюсь твоему отцу». Но безуспешно. Девушка не обращала внимания на причитающую спутницу.

То и дело охая, старуха нарочито громко стучала каблуками. Уже не взывая к здравому смыслу беглянки, она надеялась хотя бы обратить внимание дворцовой стражи.

— И почему я не осталась среди уютных перин и бархатных занавесей? Там тепло, уютно и крысами не смердит, — причитала Прудди, следуя за «несносной девчонкой». — И пол не скользит, и стены выбелены, и в чулках сухо — не то, что здесь.

Сама того не замечая, старуха копировала манеры королевской дочери. Не ранее чем вчера, принцесса подобным тоном сокрушалась унылостью жизни во дворце. «Как мне надоели все эти дяденьки, по брови закованные в железо, — говорила тогда принцесса. — Сбегу отсюда куда-нибудь подальше. Найду себе работу искателя приключений и буду весело жить…» Прудди пропускала мимо ушей такие высказывания. Зачем по десять раз объяснять молодой особе благородной крови, что профессии «искатель приключений» не существует? Да и зачем по триста раз толмачить юной прелестнице о опасностях жизни вне дворца? Ведь принцесса сама должна обо всем этом знать — не маленькая.

Вот уже скоро четверть века, как Прудди служила королевской учительницей и мамкой-фрейлиной. Когда-то старуха очень радовалась, заступая на этот пост. Сразу после родов королева передала ей маленькую девочку в свертке из шелковых одеялец. Едва ощутив Мэлами в своих руках, фрейлина ни на миг не сомневалась, что принцесса будет отличным ребенком. Голубоглазый несмышленыш забавно укал и слабо шевелил ручонками. Но прошло время и новорожденное создание перестало быть тихой малюткой.

Из кроткой девчонки Мэлами превратилась в кошмарное существо. Нет, она не перекинулась в демона, как шептались поварята на кухне. И кровь по ночам она не сосала, что бы ни утверждали некоторые злые языки в дворцовой страже. Как ни билась старуха над своей ученицей, но из принцессы получилась дикая стерва и невероятно ехидная дрянь. Мало того, что она не любила учиться и готовиться к замужеству с каким-нибудь принцем из соседних земель. Мало того, что она частенько сбегала из комнаты и проводила время в рыцарских казармах. Мало того, что ее ни разу не видели в храме всех богов.

С детства принцесса почему-то считала, что каждый норовит ее обидеть. И чтобы не оказаться обиженной, предпочитала наносить превентивные удары. Ее острый язычок наводил суеверный ужас на окрестности. Во дворце не находилось даже самого мелкого пажа, который не получал бы от Мэлами. А что говорить о рыцарях? Едва завидев милое личико принцессы, придворный люд стремился исчезнуть с глаз долой.

— Советник, вы хрюкаете как грязная свинья! — заявляла девушка бедняге Ларпусу, страдающему удушьем советнику короля. Ларпус старался не дышать, переставал хрипеть и бледнел от нехватки воздуха.

— Ваш левый глаз похож на задницу, — тыкала пальчиком принцесса в обезображенное лицо Гримуза, героя Третьей симиминийской войны.

— Как вам будет угодно, — соглашался рыцарь, от злости выпучивая глаза. Причем левый глаз с обезображенным от удара лабрисом веком, действительно становился похожим на…

Даже послы некоторых вражеских государств пытались отвертеться от официальных приемов Эквитея Второго. И все из-за яростной словоохотливости Мэлами. Утешало одно — девушка не любила сидеть на одном месте и постоянно путешествовала по столице Преогара.

Терпеть все выходки принцессы надлежало бедной Прудди. Смирившись с тем, что подопечная — не ангельский мак, а скорее наоборот, старуха потихонечку занималась воспитанием. Фрейлина считала, что за ехидной маской мелкой хулиганки прячется настоящая Мэлами: добрая, отзывчивая и ласковая. Скоро сорвать маску с принцессы она не надеялась, но упорно трудилась над этим. А потому ей приходилось повсюду шататься за юной девицей. Не раз старухе приходилось лазить по пыльным чердакам и затхлым помещениям королевской сокровищницы. Хвала богам, принцесса раньше никогда не покидала родной город. Но на этот раз прогулка Мэлами зашла слишком далеко.

— Королевской дочке не пристало лазить по грязным лабиринтам! Неужели неполные два десятка лет не добавили и толики здравого смысла в твою маленькую головку? Я ведь тебя с рождения на руках качала, пока мамочку парикмахеры обхаживали. Остановись!

Беглянка даже не обернулась, упрямо семеня вперед. Она вдоволь наслушалась моральный баек и цитат о том, что положено делать молодой девице, а что нельзя. «Целых семнадцать лет, — думала принцесса, — мне приходилось терпеть все эти нравоучения и занудства. Но даже сейчас эта старая карга увязалась и жить не дает». Лучи светильника упали на шоколадный локон, выбившийся из-под ее капюшона.

— Даже косу не заплела! — не унималась Прудди. — Постой на месте — хоть волосы тебе поправлю.

— Отстань, карга ста… — девушка не закончила фразу. Она сморщила маленький носик и понеслась еще резвее.

Принцесса очень любила Прудди. Ведь за вечно недовольной гримасой старухи прятались искренняя доброта и попечительство. Сколько лет они провели вместе? Еще с детства принцесса помнила сморщенные ручонки своей фрейлины. Эти руки всегда заменяли ей мамины объятия — королева всегда была очень занятой женщиной.

— Остановишься ты? Ох…

Старуха попыталась ухватиться за стену, но та оказалась очень влажной и скользкой. Пальцы безвольно царапнули по камням. Слабый перестук деревянных каблуков утих. Раздалось шуршание десятка платьев и тихий хлопок ознаменовал недоброе.

— Ну вот, — угрюмо прошамкала старуха, — я опять упала.

— Не надо было тащиться за мной, — девушка остановилась на миг. Не для того, чтобы помочь фрейлине — чтобы сориентироваться среди десятка разветвлений лабиринта. — Сидела бы себе в покоях да обменивалась колкостями со стражей.

— Ты сама хотела, — напомнила старуха.

Она закряхтела и поднялась, опираясь на предательскую стену.

— Это когда же? — удивилась девица.

— В детстве, — соврала бабулька. И ни капли не покраснела — не зря преподавала этикет в придворном обществе. — Ты тогда в Пипезо Ламацо игралась. Стоишь с игрушечным веслом, бывало, и говоришь: не видать ли, бабка, острова моего безлюдного?

— Неужели?

Чавканье холодной жижи приутихло. Проносящиеся мимо коридоры замедлили свой бег. Мэлами приостановилась и недоверчиво посмотрела на фрейлину.

— Конечно! — довольная, что смогла призвать девчонку к диалогу, старуха засеменила поближе. — Ты всегда мечтала оказаться на каком-нибудь островке и, словно герой из любимой книжки, отправиться путешествовать. Я тебя постоянно качала на руках, изображая морские волны. А потом мы вместе спрыгивали с комода на кровать, будто бы терпим кораблекрушение. И стражники громко стучали щитами, словно это ломаются мачты.

Принцесса промолчала. Она не помнила никаких игрушечных весел и уж тем более крушения комодов. «Странно, — думала она. — Я должна это запомнить. Шутка ли — Пруди такая старая, а вместе со мной карабкалась по мебели».

Впрочем, в словах престарелой фрейлины имелся здравый смысл. Мэлами никогда не отказывала себе в удовольствии, чтобы не придумать какого-нибудь маленького приключения. Принцессе вдруг припомнилась игра в пограничных пожарных. Прошло целых десять лет, но пламя от подожженных конюшен было таким же насыщенным и свежим, как и воспоминание. Тогда ее по приказу отца целую неделю не выпускали из комнаты. Подумаешь, пару строений сожгла… Так что история с веслом могла оказаться правдивой.

— Тс-с-с-с, — Мэлами вдруг прижала палец к пухленьким губкам. — Слышишь?

«Очередная выходка, — промелькнуло в мыслях Прудди. — Сейчас опять в меня швырнет какой-то липкой мерзостью и будет хохотать».

— Мне страшно, — дрожащим голосом произнесла девушка. — Что там за шаги?

Старуха осмотрелась по сторонам. Никаких шагов она не слышала. Шутка ли — с таким-то слухом в ее года. Но напрячься следовало. Зная королевскую дочурку, Прудди не сомневалась: сейчас что-то случится.

«Небось сейчас ка-ак гавкнет, — подумала фрейлина и приготовилась испугаться».

Прошло несколько минут. Принцесса не двигалась, старуха старалась не дышать. Подслеповатые коридоры подземелий угрюмо наблюдали за странницами. Шум воды глухо резвился под темными сводами. Где-то неподалеку квакнула лягушка и скатилось несколько камешков.

— Где эта стража лазит, чтоб им чирьи повыскакивали? — про себя шепнула Прудди, чтобы взбодриться. — Как раз в тот момент, когда принцесса решила сбежать из города — ни одного олуха в кирасе.

В проходе слева промелькнула какая-то бесформенная тень. Слабый луч светильника старухи скользнул по чему-то волнистому и бесцветному. Цвет и форму не разобрать — глаза у Прудди уже не первой свежести. Нечто двигалось в совершенной темноте. Миг, и нету движения. Кажется, только что был невнятный шорох, но уже наступила тишина. Остался только мерзкий страх, застыл в груди.

Вслушиваясь в прерывистое дыхание девушки, Прудди взяла себя в руки. Тень не была похожа на очередную проказу Мэлами.

— Мало ли чего тут наплодилось, — проворчала фрейлина, — у батюшки под городом. И чего тебе дома не сиделось? Большая теплая комната, всегда светло, подсвечники из голубого фаянса. Всегда уют…

— Плевала я на батюшку, — принцесса пришла в себя. Она ненавидела свой постылый дом. Все эти коридоры с алыми ковровыми дорожками, высокие камины и бронзовые статуэтки под потолком навевали на Мэлами скуку. А скуку она терпеть не могла. Стоило старухе упомянуть о короле и прочих придворных прелестях, как ужас, сдавливавший грудь принцессы, ушел.

— Это почему плевала? Нельзя так с родителями, молодая леди! Тем более отца бы не вспоминала — он твой кормилец и мне король.

О королеве старуха тактично умалчивала. Госпожа Хатлиниэлла не пользовалась успехом у придворных. Из-за молчаливости и скрытного характера многие считали жену государя настоящей ведьмой. Кроме того, леди Хатли происходила из-под границы Преогара и Симимини. Как известно, пограничные жители все на подбор — мешанных кровей и с варварами лясы точат. А варварам нельзя доверять, ибо злые и хитрые они. Говаривали, что молодая Хатланиэлла обманом вышла замуж за Эквитея Второго — чтобы получить доступ к трону, отравить беднягу-короля и передать земли Преогара под злобное варварское иго. Хотя правитель прожил со своей суженной уже не один десяток лет, никто из придворных не сомневался: еще отравит. Варвары, они ведь хитрые.

— Мой отец — хочу и плюю! — взвилась Мэлами. — А ты лучше заткнись и пошли отсюда.

Принцесса зашелестела небольшой картой подземелий. Она не зря просидела целую ночь в библиотеке — теперь все подземные ходы были перед ней как на ладони.

— Нам сюда. Скоро выберемся чуть повыше — будем около фундамента Церкви Второго Камня. А там и городские стены недалеко.

— Ну зачем тебе это? — вздохнула старуха. — Ведь хорошо быть принцессой, в шелках кувыркаться! Дались тебе эти приключения?

Иной раз Мэлами, возможно, и послушала бы старую Прудди. Раньше она не посмела бы настолько ослушаться папу. Покинуть городские стены было равносильно самому суровому наказанию — или женитьба, или отправка в монастырь. Король очень любил дочурку, но никогда не позволил бы ей оказаться за пределами столицы. Снаружи караулили дикие звери, вонючие селяне, вражеские войска и много кого из числа подозрительных личностей. Стоило также упомянуть и разбойников, никогда не гнушающихся поймать молоденькую девушку.

— Дважды повторять не буду, — фыркнула Мэлами. — Я захотела получить настоящие приключения, и я их получу!

Она твердо решила — за приключениями. Вон, что творится: солнце грозит удариться оземь. Надо пойти и проверить, узнать, что да как. А заодно и мир спасти, если удастся. Вчера принцессе удалось прочитать записи придворного астролога. Она с грехом пополам разобралась в витиеватых рисунках зодиаков и беспорядочных каракулях Слимауса. «Все дело в ком-то из королевской семьи», — говорилось в заметках, которые звездочет готовил перед приемом у государя. Эти слова понравилась Мэлами. Она почувствовала — речь о ней. Именно ей, принцессе, уготована роль стать избранной.

— Я обязательно должна разобраться во всем. И спасти мир, — выпалила девушка.

— Чего? — старуха надеялась, что ей послышалось.

«Совсем с ума сошла, — подумала Прудди. — Не надо было ей те книги давать. Вот как знала, что ежели в книге описаны рыцарские байки — нельзя молодым девчонкам такое читать».

— Что же это такое? — брови фрейлины задрались на лоб. Старуха стала похожей на седовласого енота в черном платье. — Ты путешествовать или мир спасать собралась?

— И то, и другое! — Мэлами гордо задрала носик в сторону сырого потолка. — Идем. Скоро уже будем за городом.

Девушка резво двинулась вперед. Прудди зашлепала за своей подопечной. На уме у нее крутилось множество ругательств и восклицаний к здравому смыслу. Но почтенная дама молчала. Незачем портить нежную девичью психику нехорошими словами.

— Идем, — вздохнула старуха.

Тень, испугавшая принцессу и мамку-фрейлину, сейчас прижималась к холодной стене. Лучик отдаляющегося светильника упал на скрытое серой вуалью лицо. Алые губы криво изогнулись, тень едва заметно улыбалась. Наступила темнота.

Спутницы растаяли в хмурых коридорах катакомб. Они не подозревали, что идут навстречу смерти.

Через несколько часов король Эквитей столкнется в бою с лесными зверями.

Всем известно, что ангелы и демоны ведут вечную борьбу за человеческие души. Это утверждение так же истинно, как и учение о том, что мир построен на Четырех Камнях. Демоны наступают на душевный бастион человека. Ангелы пытаются этот бастион сохранить. Из века в век, от рождения и до смерти, и даже после скончания всех времен. Бесконечная борьба за возможность человека управлять своей судьбой. Битва без границ и правил.

Если когда-нибудь происходила битва за душу королевы, то она была бесповоротно проиграна. Окровавленные останки шестикрылых ангелов давно истлели под полуразрушенными стенами. Крепость души, обожженная детскими обидами и, позже, девичьими слезами, сдалась на милость злого гения.

Леди Хатли прекрасно видела в сумерках. Но в тех местах, где из дренажных колодцев не лился слабый утренний свет и царила полная темнота, королеве приходилось пробираться на ощупь.

— Любовь довольно дрянная штука. А почему? Да потому, что имеет свойство заканчиваться! Рано или поздно, но закончится неизбежно. И никого не интересует, сколько лет кропотливого труда было вложено в эту самую любовь. День придет — и нету отношений! А ведь сколько сил потратила на этого дурака, сколько магии ушло волкам под хвост?

Королева споткнулась и завершила тираду витиеватым ругательством. Катакомбы молчаливо согласились, схоронив эхо ее голоса в темных коридорах. Шумно задышав, Хатлиниэлла двинулась дальше.

Она не считала себя беглянкой.

— Скорее это тактическое отступление, — подбадривала себя королева. — И все равно не могу поверить! Как дошло до такого?

Примерно двадцать лет назад ей посчастливилось выйти замуж. И не за кого-нибудь — сам король пожелал владеть этой красивой женщиной. Тогда случилось из ряда вон выходящее, вся страна гудела: молодой Эквитей женится на простолюдинке. Да, красивой. Да — статной и все при ней. Но ведь простых кровей, не маркиза, не графиня и даже не маломальская баронесса.

Все началось весной, в захудалом приграничном городке Киринти. Недавно закончилась пятилетняя война с Симимини и королевским войскам удалось прогнать варваров. Свирепые горцы убрались вон, оставив после себя лишь запах кислого молока и козьей мочи. На улицах царило всеобщее счастье и воодушевление. Поскольку ранее большинство мужчин погибло на войне или дезертировало в ближайшие леса, женская половина Киринти очень радовалась победе Преогара. Вместо грязных мужланов, полуприкрытых лохматыми шкурами, в город въезжали доблестные рыцари в серебрящихся доспехах. Шлемы блестели под солнцем, острые пики и шелковые накидки на конях будоражили воображение. Простодушные жительницы глубинки приветствовали защитников родины, дарили им свое внимание и свежую выпечку, которой славилась приграничная земля.

Как полагается, королевское воинство расположилось в центре города. В первую же ночь Эквитей, а был он тогда очень молод, закатил в Киринти славную гулянку. Вино и пиво текло сотнями рек, рыцари справно опустошали городские запасы спиртного в подвалах и винницах. То тут, то там звучали струны маленьких гитар, излюбленных музыкальных инструментов Преогара. На центральной площади устроили танцы, подгулявшее воинство хватало освобожденных от варварского гнета девиц и пускалось с ними в пляс. Все укромные уголки и подворотни заполнились обнимающимися парочками. В тот замечательный вечер не пустовал ни один дом, да и на многих сеновалах было тесно от восторженных вздохов.

— Победа! — сладострастно выдыхали даже в городской ратуше.

— Эк мы варварам наподдали, — радовался Эквитей, обеими руками обнимая кубок с вином последнего сбора. Он не успел еще выбрать себе девушку по вкусу. Потому озирался по сторонам и пытался разглядеть в танцующей толпе: а какая мещаночка еще не испорчена кем-то из наглецов-рыцарей? Кто здесь выглядит посвежее? — Еще раз бы наподдать. Чтобы они только под себя ходили, а не на наши города!

— Точно, — немногословный оруженосец расцвел широкой улыбкой. — Чтобы под себя.

Расталкивая разгулявшихся воинов и мещанок, на площади появился отряд разведчиков. Они волокли за собой связанное тело какого-то варвара. Здоровенный детина, едва ли не по макушку опутанный толстыми веревками, пытался освободиться. Громадные мускулы вздымались, широкое чернобородое лицо покрылось потом. Пленник явно не желал оказаться на виселице.

Следом шагали две женщины. Король глянул на одну из них и его сердце бешено заколотилось. Испуганное, но до чего прекрасное лицо! Высокий лоб, полуприкрытый шелковистыми локонами черных волос. Такие волосы в диковину среди столичных жителей, лишь только симиминийки и далекие западные красавицы могут похвастаться такими. Раскосые газа смотрели настороженно из-под дрожащих ресниц. Эквитей встретился взглядом с этими голубыми очами и забарахтался в волнах восхищения. Король больше не обращал внимания на другие детали. Его не интересовала ни заманчиво колеблющаяся под ситцевым передником грудь, ни покатые плечи, ни тонкий стан. Не видел он и мерзкой сгорбленной старухи, сопровождавшей прелестную незнакомку.

— Сир, — обратился капитан разведчиков. — В одном из домов мы нашли варваров. Они пытались скрыться и…

— Конечно-конечно, — ничего не слыша, король подхватил девушку под локоть и повлек ее поближе к расположенному в центре площади столу. — И вина побольше нам.

Эквитею было глубоко плевать, что в домике, где обитали женщины, прятался десяток свирепых врагов. Ему бы стоило допросить пойманного громилу: почему это группа отборных бойцов осталась в освобожденном городе. К тому же был интересный вопрос. С момента, когда варвары убрались восвояси, рыцари прочесали каждый дом и каждый переулок. И не нашли ни одного бородача. А к вечеру враг появился. Почему?

Рыцари недоумевающее переглянулись между собой. Наиболее изумленным выглядел пойманный варвар. Он ждал незамедлительной казни, а тут — «вина побольше». Губы пленника скривились в насмешливой улыбке. Весь его вид так и кричал: скоро произойдет недоброе. И оно произошло.

Король и молодая дама, казалось, поглощены друг другом. До полуночи они разговаривали и много смеялись. Девушка, а звали ее Хатланиалька (по-восточному — Хатланиэлла), стыдливо опускала очи, когда пытливые пальцы короля исследовали нежный девичий стан. Когда захмелевший Эквитей шептал ей на ухо неприличные вирши, будущая леди Хатли краснела. Она стеснительно теребила тонкое колечко из полоски белой кожи на мизинце левой руки и даже слегка отодвигалась, если король слишком распускал руки. Словом, выглядела девственным цветком предгорий, совершенно не похожим на распутных столичных девиц.

Пока Эквитей умилялся обществом, как он решил, потенциальной королевы, варвар валялся в грязи под ногами победителей. К нему незаметно приблизилась спутница Хатланиэллы. Серая бесформенная хламида, в которую куталась женщина, выгодно скрывала ее в ночной полутьме. Бородач поднял голову и с видом преданного пса воззрился на бабку.

— Готов? — спросила она, не опасаясь, что кто-то из шумной толпы услышит ее слова.

Пленник кивнул и напрягся. Старуха провела над путами рукой и что-то коротко шепнула. Узлы вспыхнули синим пламенем и тут же погасли. Веревки упали на землю, а варвар уже вскочил. Выскользнув из-под бабкиной хламиды, в руках мужчины сверкнул укороченный лабрис,[4] небольшой двусторонний топор.

— Смерть преогарцам! — выкрикнул освобожденный варвар. — За меня — за Кутлу-Катла!

Один мощным прыжком он оказался на королевском столе. Свежесрубленное дерево жалобно заскрипело, когда тяжелые меховые сапоги грохнули по столешнице. Черепки разбитой посуды и ошметки пищи брызнули в стороны.

— Сдохни!

— Одну мину… — сказал король и, отстранившись от Хатланиэллы, повернулся к разъяренному противнику.

Кутлу-Катл, как и любой другой варвар, не был приверженцем рыцарских уставов. Он не стал дожидаться, пока Эквитей, путаясь в соболином плаще, достанет свой меч. Короткий лабрис поднялся над головой Кутлу-Катла и стремительно упал вниз.

Если бы не Прасс, король давно летал бы под сводами Жилища Древних Богов. Верный оруженосец, не успевая обнажить клинок, бросился в ноги нападающему. Он ударил плечом в поясницу варвара. Оба, рыцарь и Кутлу-Катл, перекатились через стол и упали наземь. Миг, и варвар уже поднимался на ноги, снизу-вверх отмахиваясь от оруженосца. Прасс успел подняться на колено, наполовину вытащить меч из ножен. И тут холодная сталь ударила его в подбородок. Зияющая рана обнажила окровавленные десна — нижняя челюсть Прасса была перерублена почти пополам. Захлебываясь кровью, королевский оруженосец все же нашел в себе силы подняться. Кутлу-Катл пнул его сапогом в грудь. Прасс покатился под ноги остолбеневших рыцарей.

Король бесновался, размахивая мечом. Но не мог подняться из-за стола — неведомая сила удерживала его на месте. Хатланиэлла сидела с перепуганным лицом. Кажется, она страшилась грязного варвара. Но наблюдательный зритель увидел бы: замысловато, явно в ритуальном жесте, переплетенные пальцы девушки вцепились в руку Эквитея. Украшенный кожаным колечком мизинец соприкасался с обнаженной кожей короля на краю кольчужной рубашки.

Тем временем рыцари, опомнившись, окружили врага. Перепуганные мещанки запричитали, многие попытались ретироваться с площади. Но им не дали покинуть место поединка.

— Арррр-ра! — заорали сотни голосов. — За Кутлу-Катла!

Из узеньких улочек высыпали варвары. Самые нерасторопные и нетрезвые рыцари тотчас пали. Королевскую дружину застали врасплох: отрубленные конечности, разбитые шлемы и нагрудники превратили праздник в кровавый хаос. Нетрезво ругаясь, воины Эквитея вытаскивали оружие и бросались в бой. Но повсеместно отступали, не в силах устоять под яростным напором врага.

Отряд варваров имел серьезное преимущество. Вышколенное искусство конной атаки, которой славился Преогар, оказалось бессильным в городской драке. Кроме того, более половины рыцарей были очень молоды, как и король. Многие изучили только азы боя на мечах, большинство воинов умели управляться только пиками и короткими копьями. А во время праздника громоздкое оружие пришлось оставить.

Легкие топоры варваров высекали искры из преогарских мечей. Крики и вопли раненых воцарились над Киринти.

Кутлу-Катл презрительно пнул оруженосца в бок. Прасс закашлялся. Он лежал на земле, обеими руками зажимая поврежденную челюсть, и больше не составлял опасности.

Варвар торжествующе взревел и развернулся к королю. Его величество продолжал сидеть, яростно заворачивая глазами, но все же не в силах подняться. Во взгляде Кутлу-Катла плясали искорки смерти. Эквитей понимал это, но странная слабость одолевала его.

Прыжок. Варвар занес свой топор над головой правителя Преогара.

Хатланиэлла испуганно вскрикнула, но на ее лице читалось плохо скрытое торжество.

Слабость вдруг исчезла. Рука монарха, до того бессильно пытающаяся вытащить из ножен клинок, со страшной силой рванула рукоять меча. Лезвие полуторника вспороло правый бок Кутлу-Катла и черкнуло по древку лабриса. Завизжав как поросенок, варвар согнулся и попытался удержать вываливающиеся внутренности: королевский меч прорезал глубокую рану.

Эквитей ударил врага под дых. Потом еще раз, и еще, добавил рукоятью по темени. В миг, когда он заносил клинок, чтобы сделать решающий удар, на его плечах повисла рыдающая Хатли.

— Он не поранил тебя, милый? — выдавила будущая королева, содрогаясь и всхлипывая.

— Да что ты, — похвалился Эквитей, — куда ему. А, демоны, ушел стервец!

Толпа дерущихся разделила короля и Кутлу-Катла. Рыцари к тому времени оправились после внезапного нападения варваров и споро теснили нападающих. Битва продолжалась еще два часа, а потом отряды протрезвевших воинов преследовали бородачей до самых гор.

Хатланиэлла вышла замуж ровно через месяц после войны. Эквитей был «выше всех небес», как он сам говорил, и не мог нарадоваться красавицей-женой. Сплетни о том, что леди Хатли — варварское отродье и приграничная девка, поутихли. Особенно после того, как по стране прокатилась волна прелой чумы.

Судьба королевы была покрыта паволокой страшной тайны. Ни один человек в Преогаре не знал деталей настоящей жизни королевы. Если кто-то и догадывался, что молчаливая Хатланиэлла когда-то являлась женой вождя варваров, то все равно не мог сказать об этом: в шкафах королевы хранилось множество скелетов. Кутлу-Катл, бывший муж леди Хатли, пропал вместе с бежавшими варварами. Исчезла и загадочная бабка-колдунья, которую никто, присутствовавший при обороне Киринти, почему-то не запомнил.

— А как все красиво начиналось! — причитала королева, передвигаясь подземельем. — Сидел себе, колечком мышехвостым скованный, и ждал, пока топор на макушку брякнется. Нет же, дура, пожалела!

Леди Хатли говорила о короле. Во время освобождения Киринти войсками Эквитея, варвары разработали простенький план. Пока королевская дружина наслаждалась выпивкой и развлекалась с жительницами города, отступившим бородачам надлежало незаметно вернуться. Воспользовавшись невменяемым состоянием рыцарей, воины Кутлу-Катла планировали легко расправиться с ними. Даже несмотря на то, что передовой отряд, прятавшийся в доме жены вождя, был пойман вместе с предводителем, варвары не отказались от попытки возвратить себе город. Хатланиэлле надлежало усыпить бдительность Эквитея и воздействовать приворотными чарами на захмелевший ум короля. Хотя монарх был полностью невосприимчив к магии, молодой девушке удалось найти какую-то лазейку. И проделать воздействие по высшему разряду.

— Пожалела муженька, — ругалась леди Хатли. Она старалась не вспоминать, что ее толкнули под локоть как раз в тот момент, когда король освободился из-под действия кольца-мышехвоста. — А какие были перспективы! Могла путешествовать по всему миру.

Хатланиэлла действительно имела все шансы объездить весь мир. Кутла-Катл считался самым воинственным и могущественным вождем варварских племен. Бородач имел все шансы сплотить западные народы и завоевать материк, если бы не победа Эквитея.

— Нет, обломилось, — сокрушительно вздохнула королева. — Кучу лет сиднем просидела в этом задрыпанном замке. А теперь еще и бежать приходится. В мои-то годы юные…

Честно говоря, Хатланиэлла не помнила, сколько ей лет на самом деле. Ее судьба до замужества за королем была еще более темной, чем сожительство с варваром. Многие факты своей биографии женщина постаралась забыть.

Леди Хатли позорно бежала из дворца. У нее имелся немалый дар прорицательницы. Еще задолго до встречи Эквитея с лесным зверьем, она почувствовала: грядет беда. Неплохо разбираясь в Законах Древних, королева понимала, что оказалась в неприятной ситуации, когда впервые покачнулось солнце.

«Ну вот, — подумала тогда леди Хатли, — по человеческим меркам мне исполнилось семьдесят лет. Пора опять кровушки омолодительной испробовать».

— Напробовалась — не помогло, — пожаловалась она в темноту катакомб. — Годы не отнялись, а я, дура, несколько дней потеряла даром. Теперь погибнуть могу за милую душу.

Хатланиэлла не сомневалась, что ее жизнь в опасности.

— Если Мэлами незамедлительно не выйдет замуж, — размышляла она, — то распоследняя жаба в королевстве объявит на меня смертельную охоту. И никто не успокоится, пока меня не убьют. Ведь никому не охота помирать из-за прихоти какого-то идиота королевской крови? А мне что делать? Я же не виновата, что живу немного подольше и выгляжу получше большинства людишек королевства!

Сейчас у королевы имелось несколько путей, чтобы исправить ситуацию.

— Первое и самое трудное — выдать замуж принцессу, — бормотала она. — Нет — не пойдет. Кто ее возьмет, занозу эту?

Пришлось отбросить этот вариант сразу же после его возникновения.

— Второй путь — убить короля. Не самое легкое, но выполнимое.

К сожалению леди Хатли, самолично сгубить Эквитея не удавалось. Король совершенно не поддавался влиянию колдовства. Приворотные чары, с помощью которых можно было задурить монарху голову и бросить в лапы убийц, с годами действовали все хуже.

Сейчас королева отправлялась на встречу с наемными убийцами. Разбойники ожидали «высокой аудиенции» в лесу за столицей.

— Ну а если у них не получится, — прикинула Хатланиэлла, — уйду на запад. Возможно, где-нибудь в горах удастся переждать конец света.

Королева увлеклась этой наивной мыслью. И не заметила, что впереди, в полутемном коридоре, пляшут слабые огоньки двух светильников.

— Черт, — прошипела леди Хатли и вжалась в стену. «Наверное, Эквитей пустил по моему следу убийц, — пронеслась испуганная мысль». Королева даже задохнулась от негодования и обиды. Каждый, конечно, судит по себе… Но она и подумать не могла, что простодушный монарх способен на такое.

В это время мимо нее прошагала принцесса.

— Плевала я на батюшку, — донесся голос Мэлами.

Королева расплылась в довольной ухмылке.

«Вот он — третий путь! — подумала она. — Если умрет эта дрянь, то мне не придется убегать. А там и с Эквитеем разберемся со временем».

— Идея хороша! Никогда не любила эту заносчивую девку… — сообщила она в спину отдаляющимся принцессе и фрейлине. — Тем более, что они идут в нужном направлении. Лучше не придумаешь!

Леди Хатли потерла руки и поспешила вперед, чтобы опередить свою жертву. Мэлами и Прудди приближались к подземному выходу из города. Именно там ждали убийцы.

Король Преогара Эквитей Второй выезжал из столицы. Рыцари строились в боевой клин за его спиной.