Я всегда что думаю, то и говорю

 Популярность воронежской жлоб-рок-группы «Сектор газа» давно вышла за рамки какой-либо определенной возрастной или социальной категории населения. Так, публика, заполнившая около 800 мест московского кинотеатра «Волга», была столь же разношерстной, как уличная толпа. Правда, был всего один хаератый тип — я. Большинство народа в зале никак не производило привычного впечатления пьяных хулиганов, пришедших поколобродить на концерте, и вплоть до его окончания я, признаться, находился несколько не в своей тарелке.

Интервью с лидером «Сектора газа» Юрием Хоем расставило все на свои места. Например, я узнал о нелюбви прессы к группе и вследствии этого понял, откуда у меня такое предвзятое отношение к их концерту: конечно же из газет. Тут в гримерку зашла женская делегация весьма представительного вида с букетом цветов и пожеланиями дальнейших успехов. После фотографирования с Юрой представительница дирекции «Волги» искренне поблагодарила группу за доставленное удовольствие и пригласила их отыграть еще, на что те с готовностью согласились. Не успел я воспринять этот визит как должное, как Хой сказал, что всевозможные администрации группу открыто и люто ненавидят и запрещают (как в родном Воронеже), а сами втихаря слушают их кассеты: «Как порнуху, знаешь? Посмотрели — оторвались в своем кругу, а на людях хают да запрещают». Так что в этот раз им повезло с дирекцией зала.

Поскольку у меня с сексуальной ориентацией все в порядке (в отличии от эстетствующих умников, именующих себя «музыкальными критиками» и в силу естественной зависти стремящихся побольнее ущипнуть «Сектор газа» за его ярко выраженное мужское начало), да и лицемерить я не любитель, вопросы Юре Хою я подготовил простые, прямые и без подковырок, дабы снизить до минимума возможность неправильного истолкования его ответов. Вот они, прошедшие некоторую цензуру.

— Юр, кроме того, что ты и остальные музыканты играете в «Секторе газа», вы чем-нибудь уматным не знамениты? Типа рекордов по выпивке или как-нибудь менее тупо...

— Да нет, больше мы ничем не замечательны...

— Не встречаешь бывших учителей из школы? Если да, то слышали ли они твое творчество и как к нему относятся?

— Нет, давно никого не видел. Хотя как-то встретился с ныне покойной бывшей классной руководительницей, да еще у киоска звукозаписи, откуда как раз «Сектор газа» звучал — она очень порадовалась моим успехам. Но в школе у меня по пению «трояк» был...

— Как складываются отношения с фанатами группы — надоедают или получается что-то взаимовыгодное?

— Фанат — слово какое-то... Это 14-летние что-то, какие с ними могут быть отношения? У нас публика сам видишь — всех возрастов, это не фанаты, просто им нравиться. Вот, например, моей маме наш «Туман» очень нравиться. А дети и есть дети.

— Ну а девочки всякие плачущие на шею кидаются? Их куда деваете?

— Ты про «это»? Че мы, дебилы что ли, озабоченные какие?.. У нас всего хватает, не надо нам...

— Ты понимаешь, чо для детей в зале вы — боги? Ответственности никакой не ощущаешь?

— Все-таки я пою для умных. Такой сам поймет, что — хорошо, что — плохо, а дурак в любом случае останется дураком, ходил он на наш концерт или нет.

— Дети у тебя есть?

— Двое. Одной — 10 лет, второй — год и семь.

— Ну и что слушают?

— Которой год и семь?.. Если серьезно, старшей нравиться несколько вещей «Сектора Газа», но слушает она попсу. Правда, ей чаще приходиться терпеть то, что завожу я: Biohazard, Alice Cooper, AC/DC, разный хардовый и метал-рэп.

— Ты не против, чтобы твои собственные дети воспитывались на «Секторе»?

— Что нравиться, то нравиться, насильно что-то слушать никто не заставляет. Навязывать вообще ничего никогда не надо.

— У «Сектора Газа» есть известные тебе последователи?

— Косят некоторые... «Красная плесень», например.

— Не хочешь им пожелать что-нибудь?

— Да нет вроде... Пусть свое че-нибудь найдут...

— А с какими командами у «Сектора» хорошие отношения?

— «Ласковый Бык». А так на концертах встретишься с кем-нибудь в гримерке, выпьешь, да и опять разбежишься.

— Ненормативная лексика (по-моему, как раз нормативная) в музыке производит на людей разное впечатление. Например матюги Лаэртского слушаются легко, как и в жизни, и даже имеют какой-то интеллигентный характер, у «Тайм-Аута» редкие «бячки» — озорство, у «Коррозии» — злобно-угарная ругань. Как ты сам оцениваешь свои тексты с этой точки зрения?

— Как все вместе. И злости у меня хватает. Но все же я пою матом не ради мата, а не кривя душой, выдаю все, что просится. Тексты житейские, короче...

— Вы выходите на сцену , чтобы самим оторваться, или же несете что-то залу?

— В равной степени. А зрителям мы стараемся передать желание жить, показать как надо жить и как жить не надо. Не ныряй в незнакомом месте, не хочешь проблем — надень презерватив, — мы учим здоровью. Назови мне хоть одну песню, в которой мы учим злу! У нас нет таких песен. Я что думаю — то и говорю, и пою. Без прикрас, даже о тех сторонах жизни, о которых считается приличным умалчивать.

— Наверное, поэтому вы считаетесь хулиганской группой?

— Да, пошел такой штамп. Но я не собираюсь подлизывать ж... тем же уродам, которые в свое время еще Высоцкому тыкали... И он для них тоже был пошлым, хулиганом... Я делаю все для людей, а не для этих. И людям нравиться: вот в зал посмотри.

— По поводу отражения в творчестве «Сектора» всех, даже самых неприглядных, сторон жизни — ведь существует национальная политика, вы о ней как-то...

— Да пошел ты в ж...! Да пошла эта политика в ж...! Буравчиком!

— Ясно. А что бы ты пожелал читателям «Я молодого»? Только не банальность типа «Слушайте «Сектора Газа».

— Я хочу пожелать счастья и здоровья всем людям, не только читателям и нашим поклонникам. Ведь все люди — братья. Чего еще можно желать-то?.