"Авиация и космонавтика 2008 04" - читать интересную книгу автора

ЗАСЛУЖЕННЫЙ МАСТЕР ПОСАДОК

Году в 1959 в отдел ИБА Центра боевой подготовки, который только сформировался, прислали нам летчика майора Николая Тельпова. Он был профессиональным «шкрабом», т.е. инструктором, кажется, Ейского училища. Закончив заочно Монинс-кую Академию, он получил назначение к нам. Исследовательской работой он никогда не занимался и на первых порах чувствовал себя несколько неуверенно, не очень четко представляя себе, что это за «зверь». Его стихией были полеты, а с ними у нас в исследовательских отделах было не очень хорошо: своих самолетов у нас не было, а в приданной эскадрилье тоже количество самолетов равнялось количеству летчиков и лишних, таким образом, тоже не было.

В это время поступили к нам самолеты третьего поколения: МиГ-21, Т-3 (Су-9), Як-28 и Су-7. На всех новых типах первым вылетал начальник Центра генерал Куманичкин. Боевой летчик, Герой Советского Союза, воевавший и в Великой Отечественной войне, и в Корее (сбил там 7 американцев), он успешно вылетел на всех «новичках», а вот на Су-7 немного сплоховал: допустил потерю скорости на выравнивании и свалился на крыло, чуть не задев крылом бетонку. Признать свою ошибку генеральская фанаберия не позволила, и он все свалил на самолет, заявив, что тот строг и сложен в управлении, Куманичкин обозвал его «крокодилом» и обьявил, что летчики эскадрильи ИБА будут вылетать на этом самолете только по его личному разрешению.

Я в то время был старшим ведущим летчиком-исследователем и по завершении переучивания на этом самолете должен был писать «Программу переучивания» для строевых частей. Зная о большом «налете» Тельпова, я попросил генерала дать разрешение на вылет именно ему.

Разрешение было получено, и в очередной летный день Коля должен был получить «сверхзвуковое крещение». Так как в это время шло сплошное переучивание на новую технику, генерал Куманичкин постоянно находился на полетах. Особенно ревностно он относился к вылетавшим на Су-7.

Когда Тельпов вырулил для взлета, я пошел к стартовому командному пункту (СКП), чтобы вживую посмотреть на колину посадку. Стояла жаркая летняя погода, и руководитель полетов вылез из СКП и руководил полетами, сидя за столом на открытом воздухе. Генерал стоял рядом. Подошел туда и я.

Полет Тельпова прошел гладко. Оставалось только дождаться крылатую машину и посмотреть, как она сядет…

И вот на посадочном курсе появился самолет Тельпова. Все присутствующие, каждый со своим чувством, следили за его действиями. Когда же Коля приблизился к ВПП, у меня что-то засосало под ложечкой: слишком рано он, по-моему, начал снижаться. Заметил это и руководитель полетов и уже стал подносить ко рту микрофон. Вдруг генерал перехватил его руку и приказал: "Не подсказывай! Если сядет до полосы, - в Воронеж пешком пойдет". (Тут нужно разъяснить, что мы в это время жили в Воронеже, а работали в Липецке и каждую субботу ехали из Липецка в Воронеж, а в понедельник возвращались обратно).

А Коля действительно снизился и произвел выравнивание метров за 100 до полосы. Я был в отчаянии: Сейчас Тельпов «плюхнется» перед самой бетонкой, и все опять будут говорить, что исследователи - это сплошные носители предпосылок к летным происшествиям.

Но в воздухе происходило что-то непонятное: самолет не собирался садиться до полосы, а подобно Миг-15-му продолжал лететь на высоте одного метра по направлению к ВПП. Вот он миновал край полосы, вот приблизился к посадочному «Т», вот чиркнул колесами у посадочного знака и плавненько приземлился. Все присутствующие были потрясены. Никто на сверхзвуковых самолетах так не садился. Стандартной была «воронья» посадка, практически без выравнивания, а Коля изобразил классическую посадку.

Генерал чертыхнулся со смаком, а потом уважительно сказал: «Сукин сын, как это он умудрился так сесть?» Не учел генерал, что Коля всю свою летную жизнь был «шкрабом». Для него посадка была главным лицом его профессиональной деятельности. При ее выполнении он чувствовал каждый дюйм расстояния до земли. В общем, Тельпов не только не посрамил коллег-исследователей, но и продемонстрировал прославленным асам, что и на сверхзвуковых самолетах можно садиться «старым» способом.

Это была присказка, а сказка будет впереди…

Через некоторое время переучивание закончилось, и начались исследовательские будни. И опять мы, исследователи, не имея своих самолетов, планировались на полеты, как мы фигурально выражались, в юго-восточном углу плановой таблицы. Я опять начал выступать с этим вопросом на партийных собраниях. Генералу, видимо, надоело слушать мои жалобы и однажды после моего очередного выступления на собрании пригласил он нас с Колей к себе на ковер. Речь его была короткой: «Вы хотите летать? Предлагаю вам перейти в полк на любую должность, которая вас устраивает».

Я сразу сказал: «Я в полк не пойду ни на какую должность. Я исследователь и хочу больше летать в этом качестве». Коля же не раздумывая заявил: «Готов идти в полк на любую должность». Уже на другой день его определили командиром эскадрильи в полк переучивания. Так Коля снова попал в свою «шкрабовскую» стихию, и мы с ним расселились по разным квартирам. И вот уже будучи командиром эскадрильи, Коля попал в чрезвычайную ситуацию.

Как истребители-бомбардировщики, мы летали в основном на малых высотах, но при переучивании на новую модификацию Су-7-го положено было пройти небольшую программу переучивания. Главным образом слетать на сверхзвук и на потолок. И вот, когда Коля полетел на потолок, и случился упомянутый казус. Набрав положенную высоту, Копя выключил форсаж. Форсаж выключился, но вместе с ним выключился и двигатель. Развернувшись в сторону аэродрома и доложив о случившемся на землю, Коля начал спокойно запускать движок, но он не хотел запускаться. Это уже было не смешно. Сделав еще несколько попыток, внимательно вспоминая необходимую последовательность действий и выполняя все точно, Коля был вынужден признать, что нужно думать о том, что делать дальше. Руководитель полетов тоже делал свое дело, читая ему по инструкции порядок запуска в воздухе, но убедившись что это дело дохлое, дал команду на катапультирование. Но вот тут и произошло самое невероятное: катапульта тоже не работала. Представляю состояние Коли в этот момент. Думаю, что его уравновешенность и невозмутимость тоже дали сбой, но природная воля взяла ситуацию в свои руки. Поняв, что придется выполнять вынужденную посадку «куда придется», Коля продумал возможные варианты. При этом было еще одно неприятное обстоятельство: на высоте 1500 м располагался тонкий слой сплошной облачности, из-за которого не была видна земля. В этой ситуации нужно было принять еще одно важное решение: как выполнять посадку? С выпущенным шасси или на фюзеляж. Перед этим произошла катастрофа на самолете Су-7Б, связанная с аварийной посадкой с остановленным двигателем. Выполнял ее один из испытателей ВВС. Он решил сажать самолет на фюзеляж, а для уменьшения посадочной скорости создал самолету максимальный угол атаки. Но произошло непредвиденное: соприкоснувшись хвостовой частью с землей, самолет резко упал на фюзеляж. Кабина летчика, расположенная в носовой части фюзеляжа, при максимальном посадочном угле атаки находилась от земли примерно на высоте третьего этажа. Когда самолет хвостовой частью фюзеляжа коснулся земли, а выполнил летчик это не очень плавно, а с «плюхом», кабина так сильно ударилась о землю, что летчик погиб. После этого поступило распоряжение в любом случае посадки вне аэродрома выполнять ее с выпущенным шасси, чтобы избежать явления, описанного выше. Это явление получило даже особое название «эффект хлыста».

Как потом мне рассказывал Николай, его больше всего беспокоила потеря скорости, поэтому он сразу установил скорость 450 км/ч и выдерживал ее до самого выравнивания. Шасси пока решил не выпускать. И вот наступил решающий момент: самолет вошел в облака, быстро пробил их (они были тонкими) и наконец Николай увидел землю. Тут ему в первый раз повезло: почти прямо перед ним оказалось вспаханное поле. И тут же возникло решение садиться на фюзеляж. При этом он не забыл про «хлыст». Он просто знал, как его избежать. Плавно произведя выравнивание, Коля опустил самолет аккуратно на пашню, не увеличивая угол атаки. Самолет около 300 м «ехал» на хвосте, после чего Коля опустил его потихоньку на фюзеляж. При этом он сделал это с таким мастерством, что фюзеляж, а следовательно, и сам летчик, не испытали никакого удара.

Событие было столь значительным, а действия летчика столь продуманными и четкими, что командование решило как-то отметить профессиональные действия и мужество летчика. В качестве награды выбрали (не знаю, правда, на каком уровне принималось решение) золотые швейцарские часы от имени не Главкома ВВС, а самого Министра обороны.

По странному стечению обстоятельств, в то время, когда Коля осуществлял свое «второе рождение», его жена осуществила свои первые роды, произведя на свет двойняшек: девочку и мальчика. Когда она узнала, что в это время происходило с ее мужем, однозначно заявила, что мальчика назовет тоже Николаем.

И еще один характерный штрих. Когда Николая привезли в городок, я пошел поздравить его с успешным завершением смертельной операции. Обняв его после пожелания больше не попадать в такую переделку, я увидел в его черных, как смоль, волосах узкую седую прядку. Да, самообладание при попадании в экстримальную ситуацию даром не проходит. Оно оставляет какую-нибудь отметину внешнего или внутреннего свойства на всю оставшуюся жизнь.

Анатолий Артемьев