"Часы без лружины (сборник)" - читать интересную книгу автора (Юрьев Зиновий Юрьевич)

1

Это было примерно месяца через три после моего приезда на Эш. Я уже довольно сносно изъяснялся на языке эшей, объездил и облазил эту небольшую уютную планетку, много раз беседовал с королем Цурри-Эшем — правителем планеты. Наверное, подданные его были не слишком интересными собеседниками, потому что его величество держал меня по часу, а то и по два, без устали расспрашивал про Землю, про другие центры цивилизации. Я был не первый инопланетянин на Эше, но первый при жизни его величества, поэтому его любопытство было поистине ненасытно.

— Да, да, я понимаю, — часто говорил он, когда я рассказывал ему про нашу Землю, — у нас очень отсталая планета…

— Он печально вздыхал и закрывал все свои три круглых глаза.

— И строй архаический — монархия. Но я же не виноват, Саша?

Я с трудом удерживал улыбку. Печаль его величества и особенно слово «Саша» в его устах были необыкновенно забавны.

— Нас так мало, — говорил его величество Цурри-Эш. — Нас почти не осталось, монархов, особенно абсолютных. Может быть, имеет смысл сделать на Эше, так сказать, исторический заповедник? Организовать туризм: две недели в древнем королевстве. Как, Саша?

— Прекрасная идея, ваше величество.

— Вы умный человек, Саша. Вы соглашаетесь со многими вещами, которые я говорю. Впрочем, мои историки тоже на редкость сообразительны: всегда понимают меня с полуслова и всегда соглашаются. Не успею и рта раскрыть, как они тут как тут: вы абсолютно правы, ваше королевское величество, какой глубокий анализ, какая эрудиция…

Понимаю, что преувеличивают, но ведь искренне, от всей души. Любят, любят меня мои королевские ученые…

Я молчал и улыбался. Специально для бесед с королем я выработал и довел до совершенства вежливую и нейтральную улыбку, которой очень горжусь и по сей день.

В тот раз его величество сказал мне:

— Саша, я собираюсь завтра съездить в Королевскую обсерваторию. Надеюсь, вы составите мне компанию?

— С удовольствием, ваше королевское величество, — наклонил я голову и улыбнулся своей дипломатической улыбкой.

— Вот и прекрасно. Прислать за вами экипаж или вы подойдете к дворцу? К девяти утра.

— С наслаждением пройдусь.

Утро было восхитительное. Я вышел из Дома пришельцев и медленно направился к дворцу. Эши на улице почти не обращали на меня внимания. То ли моя внешность не возбуждала у них особого любопытства, то ли они успевали ловко маскировать его. И лишь несколько ребятишек остановились и стали с интересом меня разглядывать. Представляю, каким монстром я должен был им казаться: всего две руки и два глаза! И то не совсем там, где им положено быть. Я улыбнулся им, и они попытались в ответ тоже изобразить на своих круглых личиках нечто наподобие улыбки: прищурили свои глазки и смешно растянули рты.

Человек обладает феноменальной способностью к интеллектуальной и эмоциональной адаптации. Мы привыкаем ко всему. Во всяком случае, лучше почти всех разумных существ, которых людям довелось встретить пока во вселенной. Я уж не говорю, конечно, о жителях Труко, которые почти не переносят никаких контактов с представителями иных цивилизаций из-за страшного волнения, охватывающего их. Но даже по сравнению с более спокойными существами мы уникальны.

Вот я иду по улицам Угорры, столицы Эша, смотрю на трехруких и трехглавых эшей, я, младший научный сотрудник Института космической истории в Москве Александр Павлович Бочагов, 29 лет от роду, и воспринимаю это как нечто вполне естественное. Словно иду я не ко дворцу его величества Цурри-Эша, дабы посетить вместе с ним Королевскую обсерваторию, а, скажем, нахожусь в зарубежной туристической поездке, допустим, в Токио, и иду осматривать императорский дворец. И все члены группы будут щелкать затворами фотоаппаратов и клянчить друг у друга пленку.

И как только напомнил я себе о чуде, о необыкновенной моей командировке, острое ощущение праздничного волшебства послушно нахлынуло на меня. Мне захотелось крикнуть эшам: господа, жизнь удивительна! Чудеса ждут нас за каждым углом!

Но младший научный сотрудник — довольно высокое звание, если и не в нашем институте, то уж на чужой планете безусловно. И я сохраняю дипломатическое достоинство представителя моей Земли и шествую важно и чинно, как истинный посол.

Я был у дворца без десяти минут девять. Три экипажа уже ждали у подъезда. Верх у них был откинут, и передний украшал королевский штандарт. Начальник стражи сделал знак рукой, и трубачи, стоявшие в две шеренги у входа, вскинули свои длиннющие трубы. Еще один короткий, торопливый взмах — и трубы издали торжествующий рык: из подъезда вышел его величество в небесно-голубом плаще, приветливо кивнул страже, а мне подал среднюю руку.

— Отличный денек, Саша, а?

— Изумительный, ваше величество.

— Я велел подать открытые экипажи. Хотя мы поедем инкогнито, народ должен видеть своего обожаемого монарха.

Наверное, Цурри-Эш заметил недоумение на моем лице, потому что спросил:

— Что вам непонятно, друг мой?

— Вот вы сказали «инкогнито», ваше величество, а… Если эши видят, как вы выразились, своего обожаемого монарха, то какое же это инкогнито? Или мы поразному понимаем это слово? У нас «инкогнито» значит «скрывая свое имя», так, чтобы тебя не узнали.

— На Эше немножко не так. Если я путешествую инкогнито, это значит, я не хочу, чтобы меня узнавали. То есть все, разумеется, меня узнают, но делают вид, что не узнают.

— Гм… У нас на Земле в далекие времена, когда монархов было хоть пруд пруди, жил, например, некто Гарун-аль-Рашид, правитель Багдада. И представляете, ваше величество, все бы о нем давно и безусловно забыли, если бы не его привычка переодеваться и бродить неузнанным по улицам своего Багдада.

— Неузнанным? Гм, странная, однако, привычка. И крайне неудобная. Я бы даже сказал, жестокая. Лишать своих подданных счастья лицезреть короля — непростительно! Но давайте двигаться, господа. Саша, садитесь на правах гостя со мной.

Снова зарычали трубы, экипажи тихонько забулькали плавно приподнялись над землей и легко заскользили по улицам. Два солнца в небе Эша давали по две тени, которые неслись за нами но обеим сторонам процессии, и я, вдруг вспомнил футбол при искусственном освещении и забавный веер теней, сопровождающий каждого игрока.

Мы плыли по улицам Угорры, и прохожие при виде нашей процессии останавливались и кричали:

— Век править королю Цурри-Эш!

Я повернулся к королю, который приветливо махал прохожим всеми своими тремя рукам я, и спросил:

— Ваше величество…

— Да, Саша?

— Вот вы давеча сказали, что ваши подданные делают вид, будто не узнают вас, когда вы путешествуете инкогнито…

— В этом-то все и дело, мой друг, — сокрушенно развел двумя руками король, а третьей похлопал меня но плечу. — Распущенность. Знают ведь, негодяи, что я еду инкогнито, и — видите — приветствуют. Что с ними поделаешь? Любят, любят эши своего монарха. И понимаете. Саша, именно из-за этого и приходится быть королем. Ушел бы давно на покой, но как подумаю о слезах, которые будут проливать мои бедные подданные, говорю себе: терпи, Цурри, терпи, ты нужен эшам. Вы не были еще на горе Элфи?

— Нет, ваше величество.

— Изумительное место. Вид просто захватывающий. А недалеко от вершины я построил обсерваторию. Я, знаете, ведь очень просвещенный деспот. Очень интересуюсь историей вселенной. Есть такая теория, будто все на свете, то есть и сам свет, возникло в одно мгновение, в результате одного так называемого Большого взрыва. Так вот, дорогой друг, меня страшно волнует вопрос, а что же было до этого момента? Представляете, проснусь ночью, лежу и думаю, думаю. И в голове прямо гул стоит. Так и зудит, зудит… Как же, думаю, получается: ну хорошо, бац! И пошел от взрыва мир. А до него? Одного вызываю астронома, объясните, говорю. Крутит, вертит, юлит. Разжаловал. Зову второго. Да как же вам объяснить, ваше королевское величество, когда это пониманию недоступно. Ах, думаю, негодяй! Мне, всемогущему, — и недоступно. С трудом удержался, чтобы не отправить его к дракону. Разжаловал. Послал работать на очистные сооружения. Надо думать, переработка нечистот на подземных фильтрах его пониманию оказалась доступной. Смотрю — и третий объяснить не может. Тогда и решил: построю специальную обсерваторию, установлю повышенное жалованье и срок дам — три года. Чтоб определили наконец происхождение вселенной. Ну, разумеется, и кое-что от своих щедрот обещал, кто первый проникнет в тайну Большого взрыва.

— Ну и как, ваше величество?

— Работают. Уже второй год. Вот и решил побывать у них. Отдохнуть, так сказать, душой. От суеты, от забот, от интриг. Оставить все это здесь, внизу, в долине. Подняться на Элфи, воспарить, так сказать, духом. Приблизиться к звездам. Побыть среди эшей, которые денно и нощно думают о бесконечности. Как это должно быть прекрасно!

Король вздохнул, прикрыл все свои три глаза, помолчал и добавил:

— Знаете, почему я люблю астрономию? Помимо врожденной любознательности? Очищает. Посмотришь в небо, подумаешь о безбрежности его, которое никак объять разумом нельзя, и мелкие твои заботы начинают казаться такими ничтожными, смешными. Честно говоря, я и обсерваторию Элфи приказал построить, чтобы было куда поехать омыть душу. Намаешься с управлением, то заговор против тебя, то интриги, то депутация торговцев одолевает, налоги, бедняжки, просят скостить, то ассоциация промышленников бьет челом — и так каждый день. Вот и мечтаешь о горе. О чистоте. О покое. О вечности. О небе. Оно там, на Элфи, кажется таким близким, что хочется его рукой погладить.

Король замолчал и откинулся на спинку сиденья. Тем временем процессия уже покинула столицу, и мы стремительно мчались над дорогой, которая плавно вилась среди фиолетовой растительности. Наверное, я задремал, потому что как-то сразу экипажи начали подниматься вверх. Я поймал себя на том, что пытаюсь нажать правой ногой на тормоз — так лихо наш водитель брнл повороты.

Еще несколько минут, и после очередного головокружительного виража показалось здание обсерватории. Фасад его был украшен флажками, а на лужайке перед ним выстроились человек пятьдесят.

Не знаю, каковы их научные достижения, но шеренга была идеальной, да и ранжир соблюдался с геометрической точностью.

Не успели наши экипажи плавно опуститься на землю, как все астрономы с поразительной синхронностью воскликнули:

— Век править величайшему покровителю астрономии королю Цурри-Эшу!

— Ах, негодники, — пробормотал король, — узнали все-таки, что с ними поделаешь. — Он поднял голову. — Век, век!

Печатая шаг, из шеренги вышел величественного вида старец и обратился к королю:

— Ваше королевское величество, астрономы обсерватории Элфи счастливы приветствовать вас здесь. Мы рады доложить вам, что…

— Неужели? — просиял Цурри-Эш. — Неужели тайна Большого взрыва разгадана?

— Не совсем, — замялся старец, — но работа ведется, мы двигаемся в правильном направлении. — Астроном заметил, должно быть, тень неудовольствия, скользнувшую по королевскому челу, потому что торопливо выкрикнул: — Нами установлено, ваше величество, что вселенная либо существовала вечно, либо возникла…

— Ну, ну, — пожал плечами король. — Потом. Я должен сначала посмотреть, какие у нас есть вакансии на очистных сооружениях. — Он невесело рассмеялся, и все собравшиеся растянули рты в безмолвных испуганных улыбках.

— Вот так, Саша, — повернулся ко мне Цурри-Эш, — стараешься, стараешься, сооружаешь изумительную обсерваторию, новые вычислительные центры — и все во имя прогресса. А тебе в ответ: либо, либо… Бездельники. Ладно, давайте хоть полюбуемся видом.

Вид и действительно был величественный. Нежнейшая сиреневая дымка была небрежно наброшена на безбрежный пейзаж, мерцавший всеми гаммами фиолетового цвета.

Мы стояли и молчали.

— Иногда мне кажется, — сказал король, — что я вспыльчивый. Вот только что еле удержался, чтобы не отправить всех этих бездельников на каторжные работы. Уже рот было раскрыл. Еще бы доля секунды… Хорошо, успел подумать: а кто же тайны вселенной разгадывать будет?

Недавно спрашиваю в разговоре премьер-министра, вы его видели, толстенький такой: скажите, друг мой, вспыльчивый ли я? Только честно и искренне, «Что вы, ваше величество, как вы могли даже подумать такое? Мне даже обидно, что вы возводите такую напраслину на себя, самого выдержанного среди всех эшей, самого спокойного и благоразумного!» Я не выдержал, схватил его за горло и кричу: «Правду! Говорите правду или я велю перебить вам руки!» Премьер побледнел ужасно, закрыл все три глаза и шепчет: «Можете лишить меня и головы, ваше королевское величество, но даже в последнее мгновение я буду повторять, что вы мудрейший и справедливейший из эшей». Ну как ему не поверить? Премьер-министр все-таки. И говорит так убедительно. И бесстрашен, заметьте. Так и режет: мудрейший и справедливейший. Наверное, так оно и есть. Иначе не быть бы мне Двести десятым повелителем Эша.

Король посмотрел на меня, усмехнулся и добавил:

— Представляю, Саша, что вы сейчас думаете. Конечно, любой норовит сказать монарху, да еще абсолютному, комплимент. Понимаю ваш скепсис. И сам не раз так думал, терзался сомнениями. Лягу вечером почивать — и вот душу всю свою вытаскиваю, выворачиваю наизнанку, и так и эдак ее мну, кручу. А потом пришел к выводу: нельзя повелителю не верить своим подданным, когда те по велению своих сердец говорят о любви к королю. Эдак можно стать скептиком и мизантропом, а от этого, говорят, печень страдает. Надо верить, когда тебе говорят, что ты велик и мудр, как бы это ни было тяжело. Вот вы, Саша, опять едва заметно плечиками пожали. И я вас понимаю. А вы меня — нет. Когда я заставляю себя верить, что я велик, мудр, терпелив, щедр, добр, — это в каком-то смысле жертва, Саша. Да, жертва, потому что ни один монарх, тем более абсолютный, не может править, не жертвуя чем-то. А я жертвую многим, даже душевными порывами, потому что так иногда меня и подмывает: отрекусь, думаю, уйду в обсерваторию, надену астрономическое рубище, и пусть правят сами. И так затянулась у нас отсталая эта абсолютистская формация. Вот, Саша, такова наша королевская жизнь. Правь, кажется, наслаждайся, а на поверку тяжкий крест мы несем. Я имею в виду монархов.

Король прерывисто вздохнул, и мне показалось, что все его три глаза слегка увлажнились.

— Пойдемте, Саша, послушаем, что нам доложит главный королевский астроном, отдохнем немножко, а потом нас ждет банкет.

Комната, приготовленная для его величества, была просторной, и одна стена была почти сплошь стеклянной. Казалось, мы парим над фиолетовой дымкой долины. Возможно, ощущение полета усугублялось еще и тем, что солнца Эша двигаются быстрее, чем наше земное Солнце, и тени соответственно тоже ползут быстрее.

— Разрешите, ваше величество? — в дверь медленно вполз старец, который приветствовал королевскую процессию перед обсерваторией. Он не то полз, не то шел на четвереньках, и в тишине комнаты было слышно его тяжелое дыхание и скрип суставов, словно их давно не смазывали.

Я взглянул на короля. Тот поймал мой взгляд, посмотрел на распростертого астронома и слабо усмехнулся, давая понять, что догадывается о моих мыслях.

— Ваше королевское величество, — пробормотал астроном, не вставая с пола, — я молю вас о самом суровом наказании. Я заслужил его, ибо я совершил непростительное преступление: я разочаровал своего обожаемого повелителя. — Старец застонал и дважды тихонько ударил лбом о пол. — Я до сих пор не открыл тайну происхождения вселенной.

— Справедливо, астроном, справедливо. Но встаньте, однако, хватит отдыхать.

Король слегка улыбнулся и подмигнул мне. Вот, мол, с чем приходится сталкиваться. Хорошо еще, что старик раскаивается.

Астроном медленно поднялся на колени.

— Нет, ваше величество, стоять перед вами я смогу только тогда, когда выполню ваш высочайший приказ.

— Ну, ну, — пожал плечами Цурри-Эш.

— Позвольте, ваше величество, доложить вам о ходе исследований.

— Докладывайте. Только покороче и без излишних деталей. Я ведь и так читаю ваши письменные отчеты. Последний, о реликтовом радиоизлучении, был довольно интересен.

— Ваше величество! — страстно воскликнул старец и простер к королю худые жилистые руки, вылезавшие из-под широких рукавов плаща. — Ваше величество! Мы бы продвинулись гораздо ближе к жгучей тайне, если бы… если бы… — старик замялся и опустил голову, как ребенок, который боится признаться в шалости.

— Если бы, — властно и нетерпеливо сказал король. — Что «если бы»? Только и слышишь от всех «если» и «когда».

— О повелитель! Так трудно рваться к истине, когда тебя не только держат за полы плаща, но еще и ставят подножки…

— Послушайте, Гагу, это что, отчет или поэма? Нельзя ли ближе к делу? И без простертых рук. Я этого не люблю. Только все и делают, что тянут ко мне руки, дай, дай, дай. Так кто же держит вас за полы вашего астрономического плаща и кто вам ставит подножки?

— Мне больно говорить об этом, ваше королевское величество, но мой заместитель, досточтимый астроном Арпеж, которому я поручил закончить строительство большого радиотелескопа, в третий раз жестоко разочаровал нас. Мало того, ученый муж оказался нечист на руку. И проявил больше склонности к бизнесу, чем к нашей возвышенной науке.

— Гм, серьезное обвинение, Гагу. И вы располагаете доказательствами?

— Да, ваше королевское величество. С болью в сердце и со слезами на глазах я вынужден был оторвать себя от созерцания вечного неба и заниматься слежкой. — Старик вытащил из внутреннего кармана плаща конверт. — Вот. Здесь фотография виллы, построенной Арпежем месяц назад. Вот показания свидетелей, видевших грузовые платформы со знаками обсерватории Элфи у строившейся виллы.

— Так, так, очень милое бунгало, — заметил король, глядя на фотографию. — Это что же за место?

— Недалеко от Буша.

— Удобное расположение… Та-ак… Значит, вы сами вели расследование?

— Да, ваше величество. Душа моя рвалась к большому телескопу, к тихим ночам, когда небо и звезды кажутся совсем рядом, но долг гнал меня по следам того, кто мешал выполнить приказ вашего королевского величества.

— Четко сформулировано, астроном. Если вам не трудно, пришлите-ка сюда счастливого владельца этой очаровательной виллы.

«Странное все-таки существо, этот Цурри-Эш, — подумал я. — Во всяком случае, довольно непредсказуем». Я был уверен, что он тут же выйдет из себя, начнет кричать и топать, а он прямо излучал добродушие. Или он наслаждался ролью кошки, затеявшей одностороннюю игру с мышью? Королевская кошка и астрокомическая мышь.

Старец поклонился, снова стукнул головой о пол и неожиданно ловко помчался на коленях к двери.

— Какое у вас впечатление, Саша, друг мой?

— От этого астронома?

— Совершенно верно.

Гм, куда тут денешься от мудрой формулы «с одной стороны…». Было что-то в королевском астрономе настораживающее. Вот, например, как он здорово промчался на коленях к двери… С другой стороны, мой жизненный опыт, во всяком случае, по части оценки королевских астрономов, был довольно ограничен. Но сказать что-то все-таки нужно было.

— Как вам сказать, ваше величество… Я бы вначале выслушал и вторую сторону. Без этого трудно составить мнение.

— Умно. Очень умно. Послушайте, Саша, может, не стоит вам писать вашу докторскую диссертацию? А? Оставайтесь у меня советником по науке? А? Ей-богу?

— Ваше величество, у меня научная командировка, коллектив моего института…

— Мне бы таких лояльных сотрудников… А вот, если не ошибаюсь, и наш Арпеж. Входите.

Арпеж был высок, худ и складывался в поклоне медленно, но основательно.

— Ваше королевское величество соизволило призвать меня, — так же медленно и основательно сказал он,

— Да, соизволил. Хотел было побеседовать о вечности, но сначала скажите мне, это ваш домик? — С этими словами король протянул Арпежу фотографию.

Арпеж взял фотографию средней рукой, внимательно посмотрел на нее, нахмурил лоб.

— Это бунгало моей сестры, ваше королевское величество.

— Вы в этом уверены?

— Да, ваше королевское величество. Это домик моей сестры Зукки. Я бы мог еще сомневаться, но вот этот холмик справа имеет такую характерную форму…

— Характерную, говорите? — улыбнулся Цурри-Эш, и мне показалось, что он и впрямь стал походить на трехглазую кошку.

— Да, ваше величество. Он похож на лежащего тупа. Вот спина, вот головка…

— Да, действительно. Скажите, а долго вы строили это бунгало?

— Я не строил его, ваше королевское величество.

— Угу. Понимаю. Строила сестра.

— С вашего разрешения, и не она, хотя и является владелицей.

— А кто же?

Арпеж глубоко и шумно вздохнул, как будто собирался нырнуть, и сказал:

— Королевский астроном Гагу.

— Что-о? Вы, часом, не смеетесь, астроном?

— Ваше величество, вот… — Арпеж вытащил из кармана плаща конверт. — Здесь три письма, собственноручно написанных королевским астрономом моей сестре Зукки. Он построил и подарил ей этот дом в надежде, что она согласится стать его женой…

— И она согласилась? — спросил король.

— В том-то все и дело, ваше величество, что нет. По-своему, она честна. Она ему и не обещала, но он ей проходу не давал, он очень влюблен в нее. Был, во всяком случае. Он и меня пригласил на должность своего заместителя, чтобы иметь возможность чаще встречаться с ней.

— Значит, бунгало построил он?

— Так точно, ваше королевское величество. Я не раз наблюдал, как он вызывал к себе эшей из гильдии строителей для бесед. И интересовался вовсе не большим радиотелескопом, а живо расспрашивал их о возведении бунгало.

— Наверное, все это изрядно отвлекало вас от чисто астрономических наблюдений?

— О да, ваше величество! Как только я увидел, что сестра не склонна стать мадам Гагу, я понял, какая мне угрожает опасность. Я понял, что королевский астроном попытается отомстить в первую очередь именно мне…

— Почему?

— Он уверен, что я подговорил сестру отвергнуть его ухаживания.

— Для чего?

— Он убежден, что я целю на его место главного королевского астронома. И само собой разумеется, мне пришлось следить за ним целыми днями. И ночами, разумеется. К телескопу боялся подойти. Только приникнешь к окуляру, а тебе нож в спину. Очень удобное место для убийства. Страдал, ваше королевское величество, ужасно. Душа рвалась к небу, а в спине я уже ощущал. До того дошло, как только слышу шаги чьи-нибудь сзади, тут же оборачиваюсь. — Астроном скорбно вздохнул и продолжал: — Я предполагал, что он попытается подставить меня под удар, ваше величество, но, честно говоря, и подумать не мог, что он выберет для своего дьявольского плана мести домик в Буше.

— Так, так, логично. Ну а пути к познанию?

— Вы имеете в виду планы главного астронома? Кроме этих трех писем, я располагаю показаниями…

— Нет, я имел в виду познание истины.

— Я и говорю, ваше королевское величество…

— Происхождение вселенной! Большой взрыв! Момент сингулярности, мерзавцы! Всех на необитаемый остров отправлю, — крикнул король.

— А… Простите, ваше королевское величество, я не сразу понял, о какой истине вы изволили говорить. Я, разумеется, стремился… Так сказать, проникнуть… но обстоятельства…

— Вижу, Арпеж, вижу, — вдруг успокоился король. — Ну а сестра?

— В каком смысле, ваше величество?

— Что она у вас поделывает, кроме бурного романа со старцем?

— С вашего разрешения, она ведь тоже астроном. Служит здесь младшим наблюдателем. С чего все началось…

— Пришлите ее, Арпеж.

— Слушаюсь, ваше королевское величество.

Король сплел все свои три руки и потер их одну о другую.

— Знаете что, Саша, раз вы отказались от места моего научного советника, могу сделать вам еще одно предложение. Идите-ка королем, а? Вместо меня. Если нужно написать какие-нибудь бумаги в ваш институт, пожалуйста. Просим откомандировать младшего научного сотрудника Бочагова для занятия места повелителя планеты Эш. Соглашайтесь, Саша, другого шанса у вас не будет. Здесь же и защитите диссертацию. Монарху, да еще абсолютному, это проще. Соглашайтесь, а я отдохну от своих верноподданных, а? Согласны?

— Боюсь, ваше величество, у меня недостаточная подготовка для столь высокого поста: всего-навсего факультет космической истории Московского университета плюс аспирантура. Никем еще в жизни не управлял. Повелевать не умею.

— Ничего, друг мой, научитесь.

— Боюсь, ваше королевское величество, что характера не хватит. Вот и Зина моя не раз меня характером попрекала.

— Может, вы и правы. Характер в нашем деле — первейшее дело. Но вы-то хоть отговориться можете, а я чем отговорюсь? И кому? Представляете, какая это психическая нагрузка, когда ты монарх, да еще абсолютный. Недолго и тираном стать.

В дверь постучали.

— Войдите, — буркнул Цуррн-Эш, и в комнату вошла молоденькая эшка с живыми, озорными глазами. Даже плащ астронома не мог скрыть пропорций ее компактной ловкой фигурки.

— Добрый день, ваше величество, — весело пропела она, — младший наблюдатель Зукки. Вы приказали мне явиться.

— Да, астроном, я послал за вами.

— Слушаю, ваше величество.

— Это ваш дом?

— Совершенно верно, ваше величество, но я вовсе не уверена, что он у меня останется.

— Почему?

— Видите ли, когда я категорически отказалась стать супругой главного астронома, он поклялся, что любыми путями отберет у меня бунгало.

— Которое он же построил для вас?

— Это была идея моего брата.

— Что?

— Он уговорил господина Гагу подарить мне бунгало. От такого подарка, сказал он астроному, она не откажется. А меня, в свою очередь, учил: пошли ты его подальше, зачем тебе эта старая развалина. И в общем, ваше величество, я должна была с ним согласиться. Увы, королевский астроном действительно развалина…

— Вы в этом уверены?

— О да, ваше величество! Я не раз имела возможность в этом убедиться… Я была терпелива, но… Позвольте мне не продолжать, ваше величество. Отнимут у меня это бунгало в Буше или нет — честно говоря, ваше величество, меня это мало волнует. Я мечтаю лишь об одном: преподнести вашему королевскому величеству подарок, проникнув в тайны мироздания.

— Всего лишь? — усмехнулся Цурри-Эш.

— Да, — улыбнулась Зукки и посмотрела на короля смело и не без кокетства.

Саша, сказал я себе, что бы подумала твоя Зина, если узнала, что тебе чуть-чуть нравится трехрукое существо с тремя озорными глазами.

Банкет, разумеется, король отменил, и я рано улегся спать. Но сна не было. На меня вдруг напала острая тоска по дому, по друзьям, по Земле. Приступ ностальгии был пронзительный. Единственное, что немножко успокаивало меня, — это мысль о том, что половина моего командировочного срока уже прошла и что через четыре месяца я буду в Москве.

Я оделся и вышел на улицу. Было тихо. В долину, очевидно, пал туман, потому что не видно было ни огонька. Зато небо было какое-то осеннее, с вызревшими гроздьями сочных звезд прямо над головой — протяни руку и срывай, лакомься чужими мирами. Может быть, ночной прохладный воздух взбодрил меня, может быть, помогло ощущение близости звезд, в том числе и звездочки под названием Солнце, но тягостный груз на сердце начал становиться все легче и легче, пока вовсе не исчез.

И как это всегда бывает со мной, испарившаяся печаль принесла с собой веселый приступ оптимизма. Все было хорошо. Все шло путем. Целый чемодан видео- и звуковых кассет, дюжина записных книжек — это ли не материал для диссертации? Конечно, мне здорово повезло с Цурри-Эшем. Я даже и мечтать не мог, что окажусь, выражаясь старинным языком, королевским конфидантом. «Саша, — напутствовала меня наша завсектором Аглая Степановна Кучкина, — главное — не забывайте, что монархия — это все-таки монархия. Тщательно соблюдайте правила космических контактов». Старушка вся в этом. Советы ее всегда банальны, а потому и мудры: работать надо регулярно, будьте настойчивы и так далее.

Внезапно невдалеке послышались шаги, и рядом со мной выросла знакомая фигура.

— Не спите, Саша? — спросил король, позевывая.

— Решил посмотреть на звезды, ваше величество. Все-таки мы в обсерватории.

— Боюсь, вы здесь единственный, кто смотрит на небо. Только что мой министр юстиции, полиции и очистных сооружений доложил мне, что с удовольствием примет десяток-другой астрономов для заселения необитаемого острова Драконов. О, это замечательный остров, так сказать, географический раритет: сколько раз мы отправляли туда наших проштрафившихся подданных, а остров так и остается необитаемым. Вы, Саша, знаете мое научное любопытство, неоднократно пытал министра юстиции и полиции, как это получается. А он, представляете, только руками разводит, сам, говорит, не пойму, ваше просвещенное величество. Остров отличный, солидный, один камень, сырости ни капли, ни ручейка. К тому же кругом драконы. Живи — не хочу. И не живут же, негодяи. Представляете, Саша, просто какая-то загадка природы. Почище Большого взрыва. Вот я и подумал: раз эти бездельники астрономы не доложили мне о происхождении вселенной, пусть хоть разгадают тайну острова Драконов. Поэтому я уже отдал приказ страже, и все старшие астрономы во главе с господином Гагу отправлены на остров.

— А Зукки? — спросил я.

— Зукки… — король усмехнулся. — Я еще раз побеседовал с ней. Что я вам скажу, Саша, я понимаю старого Гагу, в девочке что-то есть. Если, простите меня за корявую шутку, звезд с неба она, может быть, и не хватает, но что-то в ней, безусловно, есть.

— И что же с ней будет, ваше величество?

— О, друг мой, я вижу, и вы заинтересовались юной наблюдательницей. Может быть, возьмете ее с собой, когда будете возвращаться домой?

— Спасибо, ваше величество, это против правил.

— Ну, раз вы ее оставляете мне, придется снизойти и оказывать ей протекцию.

— А кто же все-таки останется здесь, в обсерватории? Кто будет искать разгадку Большого взрыва?

— В том-то, друг Саша, и беда с нами, монархами, настойчивости у нас мало. Надоел мне этот Большой взрыв, ну его к дракону. Не я приказал его произвести, и не мне разгадать его тайну. А обсерватория… Буду иногда приезжать сюда к Зукки.