Между небом и землей

Они были всегда, со времен самой вечности, и жили они среди звезд. Потом облюбовали Землю и стали жить в небе и на вершинах гор. Жили они долго, а самые старшие помнили еще начало всего. Когда один из них погибал, выбирали они родителей будущего ребенка, который вскоре появлялся на свет и через пару-тройку тысяч лет уже становился взрослым. Когда-то искали они знания и имели ум пытливый, но со временем интерес к наукам погас. Отдавая дань традиции, продолжали хранить знания, которые начинали забываться, так много знали они всего. Время старались проводить в веселье, за едой, питьем, утехами разными да играми всевозможными. Жизнь свою устроили давным-давно, да так, что ничто их не обременяло и не заботило, а шло всегда, как было надо. Чувства их, пожалуй, ограничивались любопытством, скукой, радостью и печалью. Страстей сильных они не знали, как не знали ни любви, ни ненависти. Поэтому искусств у них тоже не было.

Когда появились люди, они сразу стали очередной их забавой. Страсти человеческие были им непонятными, чуждыми, глупыми. И стали они от души забавляться, играя на страстях человеческих. Нарекли их люди драконами. Научились драконы обретать облик человеческий, чтобы использовать людей для игр любовных да забав разных, презирая их вместе с этим за страсти, глупость и жизнь короткую. Особенно презирали искусства бесполезные: танец, музыку, поэзию… Люди так глупы, что тратят свои жалкие мгновения на совершенно бесполезные вещи. После утех драконовых жили люди совсем мало, имели глаз дурной, а некоторые начинали делать такое, от чего кровь стыла в жилах. Стали люди бояться драконов и недолюбливать, но многие шли к ним в услужение, мечтая о богатстве и власти, а кто и о мудрости, которыми драконы заманивали к себе людей. И жил совсем юный дракон, не более трех тысяч лет от роду, и был он не от мира сего. Знаниями он не интересовался — что толку хранить то, чем никогда не воспользуешься, а удовольствия нагоняли на него скуку. Желал он чего-то совсем иного, чего не знало племя его. Часто он бродил по свету, избегая общества. Только в уединении переставал тяготиться своей необычностью и вскоре совсем ушел от собратьев своих в лес, где затихала тоска и боль непонятная. Живя в лесу, стал он понимать язык зверей и птиц и то, о чем молчат трава и деревья.

Брел он по лесу, куда глаза глядят да ноги несут, и вышел к поляне лесной. Доносился с той поляны звук необычный, и от этого звука с новой силой проснулась тоска. Снова его влекло, звало, вновь рвалось на свободу нечто из самой глубины бездонной холодной души. И было все это настолько удивительным и необыкновенным, что не мог он сделать ни шагу, так и застыл на месте.

А на поляне сидел человек и играл на бамбуковой дудочке, и так он ушел в свое занятие, что сам, казалось, плыл по лесу вместе с этим звуком. Ничего подобного не встречал дракон ранее. Заслушался он и сам не заметил, как исчезло время, потом лес, потом и сам растворился он в этих звуках. Долго еще играл человек на своей дудочке, а когда закончил, пригласил жестом дракона подойти.

— Садись поближе. Сегодня ты мой гость.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Мне поведала о тебе музыка.

— Музыка?

— Я музыкант, а это моя флейта. Это она зачаровала тебя сегодня.

— Зачем ты обманываешь меня? Музыка — это шум для дураков. Она потакает вашим желаниям и страстишкам. Она там, где много людей, готовых расстаться со своими деньгами. Еще они едят и пьют без меры и теряют свой и без того жалкий облик, или смотрят, как кривляются их собратья, ряженные в дурацкие одежды. Ты же делаешь нечто совсем иное.

— Музыка толпы меня не интересует. Здесь ты прав. Моя музыка совсем иная. Она только для меня и леса.

— Зачем тебе музыка?

— Не знаю. Иногда она льется из моей флейты, иногда флейта молчит. Она живет помимо меня, моей воли. Когда появляется музыка, я исчезаю.

— Откуда твоя музыка меня знает?

— Она была в лесу и была в твоем сердце, а лес хорошо тебя знает.

— Что же она сказала обо мне?

— Ты между Небом и Землей.

— Что?

— Земля — это все человеческое. Это власть, деньги, страсти, нищета, болезни и много-много способов убивать. Мы убиваем все вокруг, но нам этого мало, нам хочется еще и еще, но более всего мы любим убивать друг друга. Мы называем это войной и убивать умеем лучше, чем что бы то ни было еще. Земля — это зависть, жадность и множество других страстей, подобно червям, разъедающим душу. Но это еще и красота, любовь, дружба. Любовь подобна молнии и, однажды попав в сердце, способна перевернуть весь мир. Небо принадлежит вам, драконам. Драконы — это вечность, бессмертие, знания, мудрость, сила и бескорыстие, но это еще и бездушие. Многие люди, продавшись вам, мечтали обрести власть, но вместо этого обретали смерть, многие шли к вам за мудростью, но получали лишь зло. Есть среди нас отшельники, подобные мне. Мы ушли от страстей человеческих, пытаясь познать мудрость. Мы бежали с Земли, но не доросли до Неба. Сегодня ты открыл мне глаза. Холодная мудрость тоже бедна! Играя, я слушал твое сердце. В тебе есть то, что заставляет тебя бежать от таких, как ты. От бесчувствия бежишь ты, но чувства тебе недоступны. Нет покоя ни на Небе, ни на Земле, но где-то же пролегает наш путь? Музыка знает, что он есть.

— Расскажи мне о музыке.

— Это невозможно.

— Скажи, что ты хочешь взамен?

— Дело не в этом. Иногда ее нет, и тогда сердце замирает в ожидании и томлении, иногда она приходит, и сердце разливается флейтой, тогда исчезаю я. Тут ничего не поделаешь.

— Как узнать мне ее, как услышать в себе?

— Это мне неведомо. Я только могу познакомить тебя с флейтой, а придет ли к тебе музыка — это знает только она.

— Будь моим учителем.

— Тебе придется делать все, что я скажу. Готов ли дракон подчиниться человеку?

— Я не боюсь этого. Я буду делать все, что ты скажешь.

— На это уйдет много времени.

— Впереди вечность.

— Только не у меня. Тебе придется стараться, я могу не успеть. Время… тут мы никогда не поймем друг друга. Дракон оказался хорошим учеником и уже скоро виртуозно владел техникой игры на флейте.

— Учитель, я в совершенстве овладел флейтой. Я могу выдуть любую трель, даже самую немыслимую, но музыка от меня теперь еще дальше, чем в самом начале.

— Мы еще и не начинали. Ты не играл, ты тренировал свое тело. Теперь пришло время для знакомства с флейтой. До сих пор ты учился дудеть. Дудение далеко не музыка, но без дудения музыка невозможна. Теперь тебе нужен инструмент. Твоя флейта — это только твоя флейта, и расти вы должны вместе. Тебе надо ее найти. Иди в бамбуковую рощу и расти там. Стань бамбуком. Пускай корни, танцуй с ветром, вой, как он. Твоя флейта найдет тебя.

— А как она меня найдет?

— Ты сразу узнаешь. Придя в бамбуковую рощу, он сел и, как говорил учитель, сохраняя внимание, позволил случаться всему. Незаметно для себя, он начал играть с ветром, встречать и провожать солнце, радоваться дождю. Его корни глубоко пронзали землю, а листья тянулись к солнцу. Птицы свили гнездо в его листве, корни сплелись с корнями других растений… Она звала его, звала тихо, мягко и в то же время настойчиво, и он двинулся к ней своими корнями… Они жили одной жизнью. Он совершенно забыл, кто он и зачем пришел сюда. Он рос здесь всегда. Их покой нарушил кто-то тяжелый, грузно пробирающийся сквозь заросли, ломая их. Его грубо схватили у самого корня и с силой потянули вверх.

— Учитель! Я…Я…

— Молчи. Бери флейту, и пойдем. У тебя много работы.

Руки дракона сами знали, что надо делать, и вскоре у него был прекрасный инструмент.

— Теперь забудь все, чему я тебя учил. Бери флейту, садись и слушай свое сердце.

— Учитель, ты же знаешь, какое у драконов сердце!

— Забудь об этом.

— Что я могу играть, если во мне ничего нет?

— Помолчи. Ты ничего играть не будешь. Сиди и жди музыку. Когда она придет, флейта зазвучит сама.

— А если она не придет?

— Играй тишину. Тишина — это тоже музыка.

Опять были день и ночь, тепло и холод, дождь и солнце… И тут флейта заговорила. Одна робкая трель, другая, и хлынуло. Потекла по лесу музыка. Сердце дракона пролилось пустотой и чем-то, что звало, ждало, томило, обещая самое сокровенное.

— Теперь ты знаешь все, что знаю я. Мне больше нечему тебя научить. Отныне флейта будет твоим учителем. Мне осталось сказать только одно: есть еще в музыке то, чего я не знаю. Осталась последняя тайна. Когда-нибудь она откроется. Больше я не могу держать тебя рядом.

— Учитель! Ты открыл для меня мир заново, ты подарил мне часть своей жизни, столь драгоценной для тебя, ведь жизнь человека так мимолетна! Я никогда не забуду то, что ты для меня сделал. Я не хочу уходить от тебя. Не знаю, что со мной, но я не хочу тебя терять.

— Я не гоню тебя, нет, но я дал тебе все, что мог. Тебе нужен тот, кто знает последнюю тайну. Прости меня, но я больше ничего не могу тебе дать.

— Учитель, это ты прости меня и позволь мне остаться с тобой.

Никогда раньше не видел Дракон старика таким. Он весь сиял изнутри.

— Что случилось, учитель?

— Сегодня умерла моя флейта. Ее музыка навсегда перешла в мое сердце. Умирая, открыла она мне последнюю тайну, но эта тайна может быть только моей. Прости, но тебе придется уйти.

— Учитель!

— Не спорь со мной. Мы похороним флейту, и ты уйдешь. Теперь у нас разные пути. Запомни: между Небом и Землей лежит тропа. Не ищи, и ты найдешь ее. МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ ЛЕЖИТ ТРОПА…

Когда откроет тайну смерти…

Запыхалась, раскраснелась, волосы мокрые. Русалка. Она и есть русалка, только у русалок глаза не горят, а у нее не глаза — глазища. Глянет — как огнем обдаст. Совсем выросла дочка. Красавица. Уже и замуж пора, да только ничего и слушать об этом не хочет.

— За кого здесь идти прикажешь?

— Как за кого? Смотри, сколько здесь парней ладных да работящих. Детишек заведете, хозяйство.

— Не нужно мне это.

— Да что ты говоришь такое, дочка. Нельзя без этого. Все так живут. Отцы и деды так жили и нам велели, да и искусство наше кому-то передавать надо.

— Вам-то, может, и велели, а мне не это нужно. Помолчи, отец, дай сказать. Не хочу я так, не могу. Чует душа, что должна быть жизнь иная, совсем не похожая на нашу. Плачет по ней душа, рвется. Только куда рвется, где она, та жизнь? Все бы отдала, а здесь… Не могу я. Знаю, что ждет меня самое-самое, зовет, приглашает, и так мне тоскливо становится, что не знаю, где это прячется. Хожу я по лесу и ищу, а чего ищу, сама не знаю. В лесу мне хоть спокойней.

— Не увлекалась бы ты так лесом.

— А что лес? Он как дом родной. Всю жизнь в лесу живем.

— Опасно там.

— Не смеши, отец. Зря я, что ли, дочь волшебника? Я к каждому зверю слово знаю.

— Не зверем лес страшен.

— Люди? Так нет таких людей, которые могли бы со мной справиться. В этих краях нет сильней магии, чем наша. Ты же сам говорил.

— Ты бы так на магию не надеялась.

— Я чего-то не знаю?

— Было это совсем давно, дочка. Жили тогда в небе драконы. Видели они начало всего и знания имели огромные. Ходили люди к ним в услужение. Использовали их драконы для утех своих, а платили богатством и властью. Но пуще всего хотели люди знаний драконовых, и получали то, что хотели. Только после этого становились страшными и жили совсем недолго. Были сами несчастными и другим много зла делали. Звали их люди магами и боялись пуще смерти, но ходили на поклон к ним и отдавали все самое лучшее — не дай бог, мага прогневать, смерть тогда лютая да несчастья на весь род. Считали маги драконов покровителями своими, поклонялись им и старались выслужиться друг перед другом. Добрые же люди избегали драконов всячески. Почему — никто не знает, только в один миг исчезли драконы, стали недосягаемыми для людей. С тех пор их больше никто не видел. Захотели тогда маги власти друг над другом, и была между ними война страшная. Многие погибли в той войне, оставшиеся в живых объединились в несколько кланов и поделили мир. Передавали маги тайны свои из поколения в поколение. Менялась жизнь, а вместе с ней и магия. Тень драконов никого более не тяготила. Страшные маги остались в далеком прошлом. Новые стали более человечными. Стало служить их искусство людям, превратились маги в волшебников. Мы с тобой, дочка, волшебники клана пяти, и эта земля наша. Но и нам есть чего бояться. Живет в нашем лесу кто-то. Отец звал его колдуном. Силы тот колдун нечеловеческой, и любая магия ему нипочем. Кто он и откуда взялся — не знает никто. Живет он здесь очень давно. Отцу про него говорил дед, а тому его дед. Только колдун не знает времени и всегда молод. Играет он музыку, но горе тому, кто ее услышит. Забирает колдун его душу, и становится человек тот сам не свой. Не ест, не пьет, а потом и совсем уходит в лес, и больше его никто никогда не видит. Говорят, колдуна даже драконы знают.

— Может быть, ему ведомо, что нужно душе моей?

— Даже и не думай о нем, дочка.

Гуляя как-то раз по лесу, вышла она на поляну, а там хижина — не хижина, шалаш — не шалаш, а рядом красавец молодой. Заиграл тот красавец на флейте.

— Колдун! — Тут она и обмерла, настолько захватило ее ожидание чего-то.

Замолчал колдун ненадолго, а затем заиграл вновь. И была та музыка совсем на музыку не похожа. Текла она как бы из ниоткуда, из пустоты, что была еще до начала времен. И было в той музыке томление великое, сладким и горьким было оно. И уже слышалось ей, что еще мгновение, и сокровенная тайна тайн, что терзала ее…

Пришла она в себя возле хижины. Колдун готовил еду.

— Ты тот, кто крадет наши души?

— Зачем они мне? Мне своей хватает.

— Ты же колдун! Ловец душ человеческих!

— Я не колдун. Колдовство — это бредни для ваших дураков. А души… Вы с ними слишком носитесь.

У любой травинки душа ничем не отличается от вашей.

— Отец говорит, что ты губишь людей своей музыкой.

— Мне нет до людей дела. Вы такие же, как и все остальное, по крайней мере, ничем не лучше.

— В таком случае кто ты?

— Вы называете нас драконами.

— Так ты все знаешь!

— Опять нет. Наши знания мертвы, как и мы сами. Драконы все знают, во всем уверены, для них нет ничего нового. Мы слишком правильные, слишком разумные и совершенно бездушные. Я отказался от таких знаний.

— Я так надеялась на твою помощь! Меня все время зовет жизнь иная, неведомая, совсем не похожая на нашу. Я не могу жить среди людей. Всю жизнь я ищу, а чего — сама не знаю.

— Между Небом и Землей.

— Что?

— Между Небом и Землей. Когда-то этот зов заставил меня покинуть братьев моих и бродить в лесу. Там я встретил человека, который научил меня музыке. Он был великим учителем. Драконы не любят музыку. Они презирают ее за бесполезность. Им недоступны искусства. Учитель поразил меня своей музыкой и научил играть на флейте. Ты слышала душу дракона, пустую и вечную, как сама смерть. Из самой глубокой бездны льется моя музыка. Когда-нибудь она откроет мне последнюю тайну.

— А ты можешь научить меня музыке?

— Не знаю. У меня был великий учитель, а я все еще ученик. И потом, ты не представляешь себе, насколько мы разные. Мы совсем не похожи.

— Может, попробуешь?

— Я постараюсь познакомить тебя с флейтой, но я не уверен, что у меня это получится.

— Получится. По-другому и быть не может.

Она училась легко. Играючи и быстро нашла свою флейту. И хоть играла она не так виртуозно, но ее музыка была переполнена жизнью и лилась через край. Часто они играли вместе. Тогда их сердца сливались в одной мелодии.

Он не сразу понял, что его разбудило. Она плакала, стараясь делать это как можно тише, и эти сдавленные рыдания…

— Что случилось?

— Ничего, все нормально.

— Ты плачешь?

— Нет, тебе показалось.

Он осторожно повернул ее к себе.

— Оставь меня! Говорю же, все в порядке.

— Ты вся дрожишь. Ты не заболела?

И тут ее прорвало:

— Я не могу так больше! Слышишь! Ты очаровал меня, околдовал! Я не могу думать ни о чем другом! Твой взгляд… прикосновение… ты такой близкий и такой… такой чужой, далекий. Ты есть, но тебя нет рядом. Ты играешь со мной, но я только о тебе и думаю, мечтаю… А ты… ты ничего не видишь, как будто ты гдето далеко-далеко… ты рядом и тебя нет! Ты ничего не видишь!

— Ты же знаешь, мне незнакомы чувства.

— А мне знакомы! Я люблю тебя! Не понимаешь? Люблю! Я с ума схожу… Вам же нравятся земные женщины? Возьми меня, будь со мной. Не можешь любить?… Моей любви хватит обоим. Я так хочу быть твоей!

— Ты не знаешь, чего просишь. Я отравлю тебя. Ты умрешь очень тяжелой смертью.

— Ну и пусть! Мне все равно, что будет потом.

— Ты готова умереть, но ради чего?

— Я люблю тебя! Люблю! Люблю! Люблю!

— Подожди. Послушай меня. У каждой задачи есть решение. Вопрос порождает ответ уже своим возникновением. Мы найдем выход. Долго сидел дракон без движения, ничего не видя и не слыша, затем поднялся и занялся едой.

— Поешь. Нам предстоит долгий путь на небо. Я знаю, кто нам поможет. Сказочник. Он дракон. Он древнее времени. Драконы считают его чудаком за то, что он хранит бесполезные знания.

— Они же бесполезные.

— Для драконов. Для них мы с тобой тоже бесполезные вместе со своими музыками и любовью.

— Он точно поможет?

— У него и спросим.

Сказочник превзошел все слухи. Жил он сам по себе, тяготясь обществом. Облика вообще не имел никакого и был самым древним среди них.

— Рад тебя видеть, Сказочник. Как поживаешь?

— Пару миллиардов лет назад со мной еще чтото могло произойти, а теперь… Но ведь ты не об этом пришел спрашивать?

— Нам нужна твоя помощь.

— Нам? С тобой точно что-то не в порядке.

— Ты не прав, но тебе этого не понять. Она…

— Она умрет раньше, чем я ее замечу, так какое мне до нее дело?

— Так же, как и я, она ушла от всех в лес. Так же, как и меня, ее покорила музыка. Какое-то время мы играли с ней вместе, но теперь к ней пришло то, ради чего она готова умереть.

— Ну и что? Она и так скоро умрет.

— Пойми, Сказочник, все это не случайно. Сначала была музыка, теперь она. Она готова умереть ради любви, а ты и представить себе не можешь, с какой силой они цепляются за свои жизни.

— Чего ты хочешь?

— Научиться любви.

— Ты еще более сумасшедший, чем кажешься.

— Это мой путь. К тому же ты ведь тоже не такой, как все. Эти твои сказки…

— Я старше всех на целую вечность и видел слишком многое, чтобы быть похожим на других, а ты и жить-то еще не начал.

— Пойми, сказочник. Это нечто большее, чем мы и они, я знаю это, а сейчас помоги мне.

— Есть для тебя одна сказка. Правда, я сам ее до конца не понимаю.

— Странные слова.

— Это стихи.

— Стихи?

— Ты еще больше удивишься. Это пророчество.

— Я думал, что пророчества — бред для людей.

— Пророчества совсем не ерунда.

— Ты меня удивляешь.

— Эти стихи существовали еще задолго до меня. Видишь ли, не только мы вечные.

— А кто еще?

— Я сам толком не понимаю. Это за гранью жизни и смерти.

— Ты чего-то не знаешь?

— Представь себе, очень многое, а еще больше я не могу понять.

— Это невозможно!

— Лучше скажи, ты стихи понял?

— Не совсем.

— В первой строчке говорится, что ты должен стать смертным.

— Как это сделать?

— Ты что, настолько дурак?

— Я буду дураком, если откажусь. Мы такие умные, такие правильные, такие вечные. Живые такими не бывают. Мы мертвы, а я хочу жить. Может, со смертью я обрету жизнь? Не зря же ждали меня эти стихи.

— Как стать смертным, я знаю, а вот дальше…

— Дальше я понял.

— Обратной дороги не будет, а ты даже не знаешь, для чего…

— Посмотри на нее. Она за этот день прожила боль ше, чем я за всю свою жизнь. А что я теряю? Я готов.