"Дзанта из Унии Воров" - читать интересную книгу автора (Нортон Андре)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Впрочем, Ника не стали допрашивать немедленно. В центре внимания оказался Хадлетт, и заботы о нем вытеснили все остальное, хотя Джин и принесла Нику миску горячего супа, на который он с жадностью набросился. Джин, конечно, больше хлопотала вокруг Крокера, пытаясь все же делать это не слишком явно.

Итак, Ник вернулся, целый и невредимый — он многое бы отдал за такое возвращение прошлой ночью, да и еще вчера утром. А сейчас… сейчас он совсем не был в этом уверен. Люди в пещере находились совсем рядом, протяни руку — и можно дотронуться, и при всем при том он чувствовал себя странным образом одиноко.

Но он же не заключил сделку. Если только… если только не перешел черту между прежней жизнью и новой, когда, позвав на помощь Герольда, последовал его совету. Ник отставил в сторону пустую миску и оглядел лежащие на коленях руки.

Исцарапанные, грязные, темные от ягодного сока. Да и весь он, видимо, не лучше, но все же он по-прежнему человек, а не один из Людей с Холмов.

Он не наелся, но зная о состоянии припасов, не стал просить добавки. Наклонившись поднять миску, Ник вдруг увидел Джеремайю. Появившись ниоткуда, как все кошки, тот сидел, уставив на Ника испытующий пристальный взгляд, способный привести человека в замешательство.

Ник, в свою очередь, посмотрел коту в глаза. Видимо, Джеремайя выделяет его неспроста. Что ему нужно? Если кот и мог общаться с человеком, он не пытался сделать это сейчас. Нику не понравился его холодный пристальный взгляд, но он не позволил себе рассердиться.

— Джеремайя, как много ты на самом деле знаешь? — шепотом спросил он.

У него на колене, подле лежащей грязной руки, появилось какое-то мерцание, словно в маленьком водовороте энергии воздух превращался в твердое вещество. Водоворот сгустился, на мгновение замер и исчез. Однако он был, и Ник знал, что в это мгновение он видел мышь.

Джеремайя! Кот как-то воспользовался той же силой, что и Ник в лесу, чтобы создать образ обычной кошачьей добычи. Ник был потрясен. Эта животина могла…

Он осекся, когда его окатила холодная волна гнева. Кот прижал уши, глаза превратились в щелочки.

— Животина? Кто это здесь животина?

Слова эти не сами родились у него в мозгу, их будто принесла извне какая-то посторонняя сила. И в самом деле — кто здесь животное? Разве в мире, где рассыпались в прах все старые представления, можно быть хоть в чем-то уверенным?

Нику пришла в голову новая мысль. Могут ли… могут ли сородичи Джеремайи (он постарался избежать слово «животные» — да и, в конце концов, люди ведь тоже животные) заключить сделку с Герольдом? Не стал ли Джеремайя частицей Авалона, хоть и не покинул миссис Клэпп и остальных?

Снова в воздухе появилась крутящаяся воронка, что-то мелькнуло и тут же исчезло, но Ник успел разглядеть — яблоко! Получается, что Джеремайя… Кто он? Шпион? Эту мысль Ник отверг сразу. Может быть, страж? Их конвоир? Или защитник?

Джеремайя зевнул, поднялся и, подергивая кончиком хвоста, что означало полное нежелание продолжать разговор, направился прочь.

— Теперь вот что. — Миссис Клэпп отошла от Хадлетта, которого усадила у огня, с насухо вытертыми ногами и в новых мокасинах. Она стояла над Ником с грубой глиняной чашкой в руке, и от чашки поднимался ароматный парок. — Выпей-ка это! Всю простуду как рукой снимет. Нам тут бронхиты ни к чему.

Пока он пил, она стояла рядом, заслоняя его от всех остальных, собравшихся вокруг викария. И взгляд ее был таким же испытующим, как у Джеремайи. Знала ли она, кем теперь стал ее кот?

— Вот уж вы везучий так везучий. Искать вас отправился сам сэр Хадлетт вместе с Барри.

Голос ее звучал резче обычного. Она осуждала Ника — и главным образом потому, что его последнее приключение доставило хлопоты викарию.

— Я знаю. — Ник старался держаться кротко.

— Надо не сейчас знать, а думать раньше. Я хочу тебе вот что сказать: мы держались вместе до сих пор и выжили. Потому что каждый думает о том, что выйдет из его поступков для всех нас, а не для него одного. Здесь достаточно ногу не туда поставить — глядь, и попадешь в беду. — По мере того, как миссис Клэпп говорила, тон ее смягчался. — Ну вот, я тебе все сказала. Другие тебе тоже скажут, и они имеют право говорить — они-то хорошо знают, что здесь вокруг творится. Ты… батюшки, где же ты так умудрился-то?

Она схватила Ника за руку и вытянула ее вперед, к свету, чтобы лучше разглядеть ободранное, иссеченное рубцами запястье.

— А, это когда меня связали. — Ник хотел было высвободить руку, но миссис Клэпп удержала ее с неожиданной силой.

— Живого места нет — запросто мог подцепить какую-нибудь заразу. И вторая рука такая же. Ну-ка посиди, я принесу мое средство.

Ник знал, что возражать бесполезно. Миссис Клэпп быстро вернулась и принесла два больших листа, густо смазанных жирной мазью.

— Хорошо б нам иметь бинты, да что поделаешь. Листья тоже годятся. Подними-ка руку — вот так.

Она ловко наложила листья на израненные запястья, и вскоре Ник сидел с зелеными манжетами. И лишь когда миссис Клэпп закончила, он вспомнил о походной аптечке в одной из своих сумок. Однако саднящая боль уже начала угасать, и Ник был вполне удовлетворен ее лечением.

— Ну вот. — Миссис Клэпп туго обвязала компрессы пучками жесткой травы. — Подержишь их до утра, тогда я еще раз посмотрю. Думаю, прекрасно заживет. Эти здешние травы — в них уйма полезного.

Она все не уходила, в лице не осталось и тени суровости, оно было исполнено заботы, и Нику стало еще более неловко, чем когда она бранилась.

— Досталось тебе…

Он принужденно улыбнулся.

— Вы могли бы сказать — поделом.

— Никто не заслуживает зла, если сам его не делает. Ты вроде не из таких. Но ты молодой, не веришь тому, что говорят другие, пока не убедишься на собственном опыте…

— И, — перебил он, — в следующий раз могу не только напороться сам, но и навредить другим?

— Именно об этом я и говорила, — кивнула миссис Клэпп. — Но мне сдается, ты парнишка неглупый. Один урок ты получил, и второй тебе не понадобится.

— Надеюсь, миссис Клэпп, я оправдаю ваше доверие.

— Мод! — позвала леди Диана, и она поспешила назад, к собравшимся вокруг викария.

Ник снова уселся, пристроив на коленях обернутые листьями руки. Они думают, что здесь безопасно; возможно, так оно и есть. Однако припасы тают, и в конце концов им, видимо, придется покинуть пещеру. В успех затеи с плотом Ник не верил совершенно. Вернувшись, он еще не видел Страуда — что же, уполномоченный гражданской обороны все еще скитается там, где спрятан плот?

Страуд вернулся лишь вечером, и его новости погасили и без того слабую надежду спуститься по течению реки. Земля кишела бродягами, а небо — летающими тарелками, добычей которых становились те, кого охотники настигали на открытых местах. Страуд своими глазами дважды это видел. Один раз охотники захватили взвод британских солдат, одетых в форму времен первой мировой войны.

— Знаков различия я не разглядел, — сообщил он, уминая лепешки из ореховой муки, которые испекла для него миссис Клэпп. — Но помню, на отце была такая же форма. Я был еще совсем мальчонка, когда он в последний раз приезжал в увольнение. А потом отправился воевать в Турцию и пропал без вести. Мы больше ничего о нем не узнали, хотя мама после войны очень хлопотала. Ей все говорили, что после войны турки освободят пленных. А когда война кончилась и их освободили — отца среди них не было. Да, тогда многих парней так и не нашли. Но я помню, как отец выглядел, — и могу поклясться, что ребята, которых сцапали эти мерзавцы, были одеты точь-в-точь так же. Если б я до них добрался раньше, мы могли бы с ними соединиться. — Он покачал головой.

— И миграция, и охота приобрели небывалый размах, — заметил викарий. — Что же, охотники решили совсем опустошить эту землю?

— Ну, — Страуд доел последнюю лепешку, — и это тоже, конечно. Но не в том суть, мне кажется. Уж сколько мы облав повидали, но сейчас все как-то не так. Я бы сказал, скорее что-то другое заставило бродяг тронуться в путь, нечто, происходящее к северу от нас. Они все идут оттуда, причем идут быстро, словно за ними по пятам кто-то гонится. Во всяком случае, нам лучше сидеть тут, если не хотим попасться в лапы охотникам. Со всем этим переселением им сейчас раздолье. А с реки, где мы будем как на ладони, угодим к ним прямиком и немедля.

— Николас, — позвал викарий. — Что сказал Авалон, когда тебя предупреждал? Если сможешь, вспомни его точные слова.

Ник на мгновение прикрыл глаза, вызывая в памяти то, что хотел услышать викарий. Авалон встал перед ним, как живой. И теперь он будто слышал его бесстрастный голос, и ему оставалось только слово в слово повторить то, что тот сказал раньше.

— Авалон никому не враждебен, это место покоя и безопасности. Но к тем, кто останется вне его, приходит Тьма и Зло. Это случалось и раньше, когда Зло надвигалось на землю. Встречая Авалон и Тару, Броселианду и Карнак, оно в бессилии бьется о стены, которые не может сокрушить. Но страшные бури подстерегают тех, кто находится вне этих стен. Зло то прибывает, то убывает, подобно морскому приливу и отливу. Ныне — время начала прилива.

— Авалон? — переспросил Страуд.

— Герольд, — пояснил Крокер, и воцарилось молчание. Ник знал, что все смотрят на него, однако лишь Хадлетт встретил его прямой взгляд.

Если остальные его обвиняли — а он полагал, что так и было, — то в выражении лица викария этого не читалось.

Страуд поднялся и вплотную надвинулся на Ника.

— Ты разговаривал с Герольдом? — Вероятно, для уполномоченного гражданской обороны это имело чрезвычайное значение.

— Да, — коротко ответил Ник, не пускаясь в дальнейшие подробности.

— И так с ним подружился, что он вздумал тебя предостеречь? — продолжал Страуд. Недоверие, каким встретил Ника летчик, еще яснее читалось на обветренном лице уполномоченного, рыжие с проседью усы враждебно ощетинились.

— Если вы хотите спросить, принял ли я предложение Герольда, — ответил Ник, — то я его не принял. Однако он спас мне жизнь.

— Раньше ты говорил по-другому, — вмешался Крокер. — Ты освободился сам — и приложил к тому кое-какой труд.

— Герольд указал способ. — Ник говорил сдержанно, однако раздражение, которое вызывал в нем Крокер, могло вот-вот прорваться. — Если бы не он…

— Как же, как же, все так и было. Расскажи-ка им теперь свою сказочку — целиком. И посмотрим, что они подумают!

Хадлетт кивнул.

— Расскажи все с самого начала, Николас.

В присутствии викария и летчика Ник не мог изменить ни слова в своем рассказе, будь даже у него желание. Желания такого не было — с присущим ему упрямством он посчитал, что пусть они выслушают всю правду, а потом решат, поверить ему или прогнать.

Он еще раз подробно описал свои приключения с гой минуты, как увидел Авалона, до встречи с Хадлеттом и Крокером. Его слушали с напряженным вниманием, не перебивая. Закончив, Ник приготовился к выражению недоверия, подозрения, к требованию прогнать его прочь.

— Ты… ты просто подумал — и достал кинжал? — начал допрос Страуд.

Ник вытащил из-за пояса клинок. Острые кинжалы, которые средневековые бродяги бросили на поляне, уйдя навстречу своей неведомой судьбе, он уже передал Хадлетту и Крокеру.

— У меня есть вот это.

Страуд выхватил кинжал у него из рук, внимательно осмотрел и затем швырнул на каменный пол, так что сталь жалобно зазвенела.

— Вот твой чудесный нож, — проговорил он. — Посмотрим, как ты одной мыслью поднимешь его!

Справедливо, признал Ник. Он повернулся к лезвию. Так, теперь выбросить из головы все постороннее, только кинжал… Он должен достать кинжал… Как он это тогда сделал? Кисть-кисть, которая возьмется за рукоять… потом — рука…

Ник сосредоточился, пытаясь создать необходимый образ. Голова раскалывалась от напряжения, но в воздухе ничего не появилось. Туман, из которого должны были родиться держащие рукоять пальцы, не слушались. Ник отчаянно силился создать эту руку — и никак не мог. Что-то ему мешало, чего не было на поляне, какой-то барьер, о который тщетно билась его воля.

— Не могу. — Сколько времени так прошло, Ник не знал. Здесь, в пещере, что-то сводило на нет все его усилия. — Сейчас не выходит, и все тут.

— Потому что, — Крокер не скрывал торжества, — никогда и не выходило! Я с самого начала знал, что это сказки!

Чья-то рука с силой, до боли, вцепилась Нику в плечо, и его стремительно развернули в другую сторону. Страуд чуть не уткнулся носом ему в лицо.

— Ты продался Герольду! И вернулся за нами. Не в открытую, как Рита, — а тайком, думая втереться в доверие!

Ник попытался увернуться от удара — настолько успешно, что Страуд не сбил его с ног: полуоглушенный, Ник отлетел к стене, но все же не упал. Голова плыла от могучего кулака Страуда, и он смутно осознал, что между ними встал Хадлетт.

— Сэм! — приказал викарий, и уполномоченный гражданской обороны ответил невнятным рычанием, но не сделал попытки оттолкнуть его и вновь наброситься на свою жертву.

— Он продался сам и пришел за нами, — хрипло повторил Страуд. — Вы знаете это, викарий.

— Сэм, у тебя нет оснований так говорить. Ни у кого нет. — Хадлетт обращался не к одному Страуду, а ко всем остальным, которые подступили ближе, словно готовые принять участие в любой расправе, которую бы ни затеял Страуд, и лица их были страшны и безобразны. В душе у Ника зашевелился страх. Он слыхал о том, как порой исступление охватывает толпу — быть может, здесь такой же ужас?

— Послушайте меня внимательно, все, — продолжал Хадлетт. — Это чрезвычайно валено — не только для Николаса и для всех вас, поскольку вы хотите установить то, что вы почитаете за справедливость, но и потому еще, что это может определить наше будущее.

В ответ раздался звук — не то чтобы облеченный в слова протест, но все-таки явный протест. Но они уже не наступали на Ника, и Страуд опустил сжатый кулак. Викарий чуть повернулся к Нику.

— Ты был один, когда заставил нож тебе служить?

— На… насколько я знаю. — Ник постарался, чтобы голос прозвучал твердо.

— Не было противодействующей силы недоверия, — пояснил Хадлетт. — А сейчас, когда ты пытался это сделать, — что ты чувствовал?

— Здесь словно какая-то преграда.

— Верно. Преграда, воздвигнутая недоверием. Во всяком случае, я так думаю. Вы понимаете? — спросил он всех остальных.

Ник увидел, как кивнула леди Диана, — неохотно, он был уверен. «Да» замерло на губах у миссис Клэпп. Другие стояли неподвижно, с бесстрастным видом. Однако справа от Ника раздался голос:

— А если мы ему поверим, он сможет это сделать?

Линда вышла вперед, у ее ног с одной стороны неслышно ступал Джеремайя, с другой возбужденно скакал Ланг, так что хлопали его шелковистые ушки.

— Ник, — она не стала ждать ответа Хадлетта, — Ник, возьми меня за руку!

Линда не просила — она приказывала, и он, сам того не желая, повиновался. Девушка повела его за собой, и остальные расступились, давая им дорогу. Они опять подошли к кинжалу, но Линда не выпустила его руку, а вместо этого сказала:

— Попробуй еще раз — теперь!

Ник хотел было воспротивиться, но это вдруг показалось неважным. Откуда-то мощным потоком влилась новая уверенность. Кинжал… сдвинуть с места кинжал…

Сосредоточиться… смотреть только на узкую полоску стали… кисть… пальцы, которые стиснут рукоять… поднимут кинжал…

Ник по-прежнему чувствовал сопротивление — но одновременно ощущал и прилив новых сил. Они исходили от вложенной в его ладонь руки Линды, от кота и собаки, сидящих у его ног. На какую-то секунду им овладело удивление, но Ник тут же отогнал его прочь. Только кинжал, думать только о кинжале…

В воздухе начало сгущаться туманное облачко. Из него, палец за пальцем, сформировалась кисть, уже не призрачная, а вполне твердая на вид. С кисти мысль Ника переключилась на всю руку. Она тоже медленно вырастала, протянувшись от кисти к его плечу.

— Сюда! — мысленно приказал он.

Рука стала медленно укорачиваться, сомкнутые на рукояти пальцы тащили кинжал. Подтянув клинок к ногам Ника, она исчезла, сталь звякнула о камень.

Рука Линды выпала из его ладони. Но именно девушка обрушилась на молча стоявших зрителей.

— Вы видели! — запальчиво проговорила она. — А я все время была у вас на глазах, я — то никаких дел с Герольдом не имела! Но я передала Нику свою энергию, чтобы он сломал стену вашего недоверия, и эти двое — тоже. — Она наклонилась и взяла на руки Ланга, слегка коснулась головы Джеремайи. — Теперь вы скажете, что мы все лжем? — добавила она.

— Джеремайя! — Миссис Клэпп поспешила к коту. Он повернул голову на зов; она подхватила его, словно боясь, что с ним приключилось что-нибудь скверное, и он тихонько ткнулся носом ей в щеку. Затем уперся ей в грудь передними лапами, вырвался и соскочил на пол. Однако не отошел, а стал тереться об ноги.

— Вы двое… — начал Хадлетт, но Линда тут же его поправила:

— Мы четверо! И думаю, любой из вас может так сделать — вы просто не пытались. Нику пришлось — чтобы спасти свою жизнь. А вы теперь хотите его за это покарать!

— Подтащил-таки — и безо всяких фокусов. — Уполномоченный гражданской обороны подобрал кинжал и взвесил на ладони, словно желая убедиться, что это действительно кинжал, а не призрак. — Я видел своими глазами.

— Да, подтащил, — согласился викарий. — Дорогая, обратился он к Линде, — возможно, ты совершенно права. Никто из нас никогда не подвергался подобному испытанию, так откуда же нам было знать? Ты в самом деле уверена, что и животные это могут?

К Нику уже отчасти вернулись силы. В этот раз он устал гораздо меньше, может быть потому, что ему помогали.

— Животные… они знают… — Он замялся.

А что они в самом деле знают? Лично Ник имел дело только с Джеремайей, и то один-единственный раз. Поверят ли они в то, что Джеремайя материализовал мышь? Что до способностей Ланга, то Ник слышал лишь ничем не подтвержденные заверения Линды.

— Они знают, — снова начал он, — многое… затрудняюсь сказать, что именно. Джеремайя может усилием мысли создавать различные образы. — Снова рискуя, что ему не поверят, Ник рассказал о мыши; о яблоке он умолчал, не желая, чтобы на кота обрушилась та же ярость, что ранее на него самого.

— И Джеремайя тоже! — Миссис Клэпп вытаращила глаза на ластившегося кота. — Но как… как он мог, сэр? — спросила она у викария, — Он же… он же просто кот. Живет у меня с рождения. Это последний котенок старой Флосс. Он ей так трудно дался, что она умерла. Уж я его жалела — несчастную кроху! Я из игрушечной бутылочки кормила его молоком и яйцом, и… и… Джеремайя — просто кот! — почти выкрикнула она, как будто любое иное мнение означало конец всяческому благополучию и безопасности.

— Ну конечно, Мод, конечно, просто кот. — Леди Диана обвила рукой сутулые плечи миссис Клэпп. — Но этот мир, может быть, как-то изменяет животных. Смотри, он беспокоится о тебе.

Огромный кот сидел на задних лапах, вытянув передние вверх, так что они доставали выше колен миссис Клэпп, и удерживал равновесие, запустив когти в ее юбку. Он издал какой-то тихий и нежный звук.

— Джеремайя! — Она неловко присела и взяла его на руки. На этот раз кот не пытался высвободиться, а начал тереться о ее подбородок и громко замурлыкал.

— По мне, ну и пусть он может странные вещи, — объявила миссис Клэпп секунду спустя. — Уж Джеремайя плохого не сделает. Вот сейчас дал знать, что паренек правду сказал, — доброе дело. Джеремайя — хороший кот.

Хадлетт и леди Диана помогли ей подняться, она все так же не выпускала Джеремайю.

— Конечно, Мод. И как все кошки, — продолжал викарий, — он, несомненно, смотрит на вещи куда разумнее, чем большинство людей. Не беспокойся за него.

Страуд вновь привлек всеобщее внимание к Нику.

— Слушай, приятель, — он протянул руку, ту самую, от удара которой у Ника на лице наливался синевой кровоподтек, — я не обижусь, если ты дашь мне ответную затрещину. Я маленько поторопился, признаю.

— Я не в претензии, — искренне ответил Ник. — Я и не ждал, что мне поверят, я сам в это верил с трудом. И мне не хочется в свою очередь дробить тебе челюсть. — Он с облегчением рассмеялся, пожалуй слишком громко. — Зато я бы хотел, чтобы вы все послушали то, о чем я тут не раз думал…

Ник не был уверен, время ли ему говорить напрямик. Однако сейчас англичане к нему расположены — потому что ранее поспешили несправедливо его осудить. Подозрения могут зародиться вновь, и лучше ему все высказать теперь, пока они еще чувствуют себя виноватыми и испытывают неловкость.

— И о чем же? — спокойно спросил Крокер.

Никакого чувства вины, понял Ник.

— Да вот — вы слышали, я повторил слова Герольда. Страуд рассказал, что видел он. Все мы знаем, что бродяги бегут и что с севера, похоже, надвигается беда. Нам известно только одно по-настоящему безопасное место — город.

Ник ждал новой вспышки гнева. Он предлагал им, с их точки зрения, неприемлемое.

— Ты хочешь сказать — заключить сделку с Герольдом? — яростно проговорил Крокер. — Ну нет! Вы видите, куда он клонит? — обернулся он к остальным. — То, что он протащил кинжал по полу, еще не значит, что он не продался! Я говорю: продался! Пусть докажет, что это не так!

Они снова отпрянули назад. Да, Ник рассчитал неверно. Страуд опять так же скоро пустит в ход свои кулачищи? И в руках у него кинжал…

— Да как я могу доказать?

Страуд смотрел не на него, а на викария.

— Пусть он сделает это, сэр, если захочет. Все сразу и разрешится.

— Хорошо, — устало отозвался Хадлетт. — Тогда, Николас, пройди, пожалуйста, с нами…

Ник не знал, что от него требовалось, но желал, чтобы, как предлагал Страуд, дело было решено. Либо они его сейчас признают, либо ему придется уйти. И, понял он, перспектива быть изгнанным ему очень-очень не нравится.

Викарий повел его к маленькой пещере, где хранились припасы, от которых, впрочем, уже оставались жалкие крохи. Страуд и Крокер двинулись следом. Когда все зашли в закуток, Крокер проговорил:

— Хорошо. Ты сказал, что представишь нам доказательства. Раздевайся.

— Что? — растерялся Ник.

— С человеком происходят определенные физические изменения. Мне помнится, я говорил тебе о них, Николас, — пояснил викарий. — Их можно распознать уже очень скоро после того, как заключена сделка. С тех пор, как ты видел Герольда, прошло более двух суток. Если ты принял его предложение, мы увидим.

— Понятно. — Ник начал стаскивать с себя рубашку. Если им нужны доказательства, они их сейчас получат.