2. Действительные факторы образования научных знаний

Мы можем наметить здесь следующие факторы (в качестве просто вех для последующего изложения и не соблюдая какого-либо единого основания деления): (1) конкретные факты, отношения, связи и процессы действительности, воспринимаемые человеком или в принципе доступные совокупному опыту человечества, фиксируемые любыми наличными средствами наблюдения, эксперимента (реального или мысленного), измерения и т. д. и составляющие опытную базу научных построений; (2) определенного рода содержательные обобщения этих опытных явлений, определенные онтологические утверждения и конструкции, касающиеся соответствующей предметной области; изучения и представляющие ее в виде обобщенных структур и схем отношений, абстрактно-наглядных объектов, объективной ситуации, создаваемой (мысленно или вещественно-экспериментально) самим исследователем, в виде системы объективированных допущений, упрощений, идеализации и т. д. и т. п.; (3) сами субъективные познавательные средства и формы научного мышления, многообразный логический аппарат науки, содержащий в себе также определенные изобразительные знаковые и символические средства (вместе с правилами оперирования ими — начиная от слов и письменных знаков обычного языка до сложнейших схем, чертежей, формул, специальной оперативной символики и т. д.). Предполагая, что процессы воздействия действительности на человеческое сознание, указанные в пункте (1), так или иначе осуществляются и тем или иным путем фиксируются этим сознанием, мы обратимся к двум остальным факторам образования знаний. Рассмотрим прежде всего, в каком смысле речь идет о содержании мысли в пункте (2). Очевидно; следует отличать конкретное содержание получаемого в науке знания, которое служит картиной определенного частного предмета и осмысляется, используется и применяется в таком виде людьми, от характера содержания мысленной деятельности по его получению. Уже и на поверхности заметно, например, что содержание знания «5 = vt» в механике есть по типу нечто иное, чем содержание «материальная точка», «идеальная жидкость» и т. п. в той. же механике, — так же, как содержание «электрический ток, идущий по проводнику, создает магнитное поле вокруг проводника» отличается от содержания «когда явление А вызывает или порождает явление В, то мы имеем причинную связь между ними» и от положений о характере физического следования вообще, принимаемых наукой для той или иной предметной области. Последние являются особым содержанием (мы будем в дальнейшем называть его «абстрактным») и не представляют собой конечную цель опытного познания, а скорее — это посредствующее деятельное звено в самом предмете научного изучения [6]. Можно сказать, что с точки зрения объективного содержания мысленной деятельности индивид имеет дело в науке не просто и не только с конкретной предметной реальностью, научный образ которой, как она дана ему в созерцании, ему нужно выработать (хотя логику, начинающему дело post festum, дан в качестве объекта анализа и объяснения уже наличный образ именно каких-то конкретных свойств и отношений предметов науки). Наоборот, доступ к этой реальности, к воспроизведению ее в форме объективного научного знания (а не просто любым образом в сознании) он может получить лишь через формирование обобщенных и объективированных условий мысли в самом предмете изучения, через фиксирование всеобщих онтологических условий применения своего интеллектуального труда. Такими объективациями и условиями являются категории науки (т. е. определенные общие утверждения о бытии, о характере его строения, принимаемые в исследовании) и допускаемые ими предметные результаты действий совокупного (общественного) исследователя, представляющие объект в виде идеального, искусственного, упрощенного, одностороннего, тем или иным способом выбранного и т. д. положения вещей (будь это такие состояния предмета, как, например, «материальная точка», «абсолютно черное тело», «идеальный газ», «неупругая механическая связь», или же различные сложные типы систем объектов в целом). В науке индивиды мыслят как обобщенными категориями связей, так и подобными конструкциями предметов, общественно-исторически фиксированными. Это преобразование определенных сторон эмпирического и наблюдаемого предмета в абстрактное мысленное содержание, или отделение человеком от себя определенной формы субъективной деятельности и вынесение ее во вне в качестве вещественного объекта и вещественных условий интеллектуального труда, есть особый тип идеализации, свойственный научной деятельности. Без него она просто не могла бы совершаться в общей системе человеческого сознания, воспроизводящего действительность, и во многих других духовных формах[7].

Скажем, в целях специально научного изучения движения механика должна рассматривать движение реальных тел в идеализированных условиях (сконструированных в мысленном или вещественном эксперименте, искусственно выбранных контролируемым наблюдением и т. д.), но она объективно полагает эти условия, оперирует ими как объектами. В самой природе нет равномерного бесконечного движения в том виде, в каком оно предполагается механикой, точно так же, как нет в ней материальных точек, не имеющих объема, и систем таких материальных точек, связанных между собой. Точно также в природе нет идеальной тепловой машины Карно. Это идеальные объекты. И в то же время продуктом деятельности на базе этих объектов (и посредством их) являются научные знания о реально осуществляющемся природном механическом движении, о реально движущихся материальных телах, — знания, применимые на практике. Наука оперирует этими преобразованиями, этими идеальными объектами как особым содержанием деятельности в исследовании предмета и построении конкретного знания о нем. На них как бы нанизывается вся масса эмпирически наблюдаемых свойств и связей действительности, которые в этом случае берутся научно, а не каким-либо иным возможным для сознания образом. Человек оказывается в положении исследователя по отношению к ним. «Наука» означает прежде всего создание специфических научных объектов (специфической предметности) и мышление о действительности посредством их, через них. С другой стороны, вся эта работа идеализации, обобщения и конструирования, дающая мысли абстрактно-наглядную предметную структуру (предметность «созерцания», творческого научного воображения и интуиции), откладывает в этой структуре также и законы связи ее элементов. Фиксируются общие типы зависимостей между эмпирическими явлениями, устойчивое строение отношений между ними, но уже отнесенные к указанной структуре. Так, например, механикой предполагается (и мысленно имеется постоянно в виду) то или иное общее утверждение о характере отношения прерывности и непрерывности предметов в пространстве и времени, о характере их причинной последовательности, о независимости действующих на них сил руг от друга и т. п. Это — категории (качество-количество, единое и многое, прерывное и непрерывное, часть и целое, элемент и структура и т. д.). Они возникают как особые предметные понятия, или объективированные обобщения относительно характера предметной области, в которых с внутренней для мышления достоверностью и наглядностью, с телеологическим схватыванием организации целого раньше его частей фиксируются всеобщие формы реальных отношений и связей. В зависимости от осознания (или, если угодно, способности «созерцания») такой всеобщей предметности и ее применимости _к данной области эмпирических явлений, т. е. в свете определенных идеальных образований и конструкций, исследователь и связывает конкретные проявления предмета в научное знание, в построение логического отражения конкретно-эмпирических отношений и зависимостей вещей[8].

Иными словами, переход от внешне данных, чувственно-эмпирическим образом зафиксированных свойств к наблюдаемых отношений предмета, где последний остается, по сути дела, таким же, как он дан чувственному созерцанию, к отражению внутренней связи и содержания (скрытой структуры, строения и т. п.) данных свойств и отношений сопровождается в науке (и это постоянно предполагаемое условие) активным, мыслен- но-идеальным преобразованием самого предмета и объективированием этого преобразования в виде определенным образом представленного общего строения предмета и характера его связей, в виде особого «познавательного объекта», многократно внутри себя расчлененного и отличающегося от предмета действительности, существующего независимо от любой человеческой деятельности. Это активно — в, процессе развития познания, в процессе общественно-человеческого духовного освоения мира — выявляемая и формируемая наукой действительность, и именно с ней (усваивая науку, включаясь в ее разработку и т. д.) имеет дело отдельный познающий индивид, через нее раскрываются этому индивиду объективные свойства и законы конкретных вещей, самой реальности, данной совокупному общественному восприятию человечества. С историческим развитием познания и его орудий, с обогащением и изменением его опытной базы или с возникновением трудностей в теоретических построениях, не совпадающих больше с опытными данными, индивиды могут открывать новые всеобщие формы реальных связей, ограничивать или уточнять сферу действия прежних категорий и идеализаций и образовывать новые, которые, в свою очередь, общественно фиксируются и входят в культурный фонд человечества.

Именно рассмотренные объективации и всеобщие условия (как и логические средства контроля над их соблюдением в конкретном исследовании) обобществляются в совокупной деятельности людей, специально занятых наукой (т. е. производством знаний). Эти объективированные элементы исследовательской деятельности социальны по способу своего существования и именно в качестве таковых обнаруживают себя в практике познания: они происходят из общественно-исторического опыта мышления, накапливаются, видоизменяются и передаются от поколения к поколению в данной области общественного разделения труда. По отношению к отдельному субъекту (мыслящему индивиду) они выступают как система научной культуры, которая организует объекты его индивидуального сознания в формах духовного освоения, выработанных и заданных предшествующим историческим развитием науки и производства.

Итак, объект познания опосредован наукой как общественным образованием, ее историей и опытом, мысленно преобразован ею «в категориях и системах объективированных идеальных допущений и абстрактных структур, короче — в нем выделены определенные стороны, которые даются индивиду, вступающему в науку, уже в виде обобщенного, абстрактного содержания его мысли. Для отдельного индивида это содержание выступает как нечто «доопытное», хотя само оно исторически изменяется, преобразуется и развивается с ходом познания, вовсе не являясь чем-либо априорным или логически имманентным (она, как мы уже говорили, определяется как раз опытно обнаруживаемым характером свойств и отношений объективных предметов). Отсюда следует важный для нас вывод: при анализе отношения «предмет — знание» необходимо учитывать, что в предмете есть особое, общественной историей науки закрепляемое содержание деятельности мысли, которое функционирует и разрабатывается внутри самой науки, и именно оно, а не безразличный к деятельности объект пассивного восприятия, направляет строй мысли в процессах получения нового знания. Логический образ предмета, отражение предмета в логической связи научного знания мы получаем лишь в той мере, в какой предмет уже расчленен мысленной деятельностью, в той мере, в какой в нем уже есть объективированные отложения человеческой деятельности, общественно (т. е. для массы ученых или людей, применяющих знание на практике и в образовании) закрепляющие понимание общего его строения, категориальной его структуры. Раскрытие механизма образования знания невозможно без выявления подобных онтологических схем и законов, обобщений и объективаций, которые обычно лежат в основаниях теоретических построений опытной науки и могут быть обнаружены лишь из ее истории, взятой в целом.

В глубоких своих основаниях набор исходных и простейших категорий научного мышления, на которых вырастает в последующем все сложное и разветвленное здание аппарата и построений науки, покоится на предметно-практической деятельности людей, связанной с вещественно создаваемыми формами и схемами природных процессов, которые без существования и вмешательства человека в природе как таковой не наблюдаются и не происходят. Развитие науки нового времени с XVI–XVIII вв. на базе опытного наблюдения и эксперимента вносило в ее мыслительное содержание и познавательный аппарат те всеобщие формы предметных зависимостей, которые выявлялись и закреплялись как собственной экспериментальной деятельностью ученых, так и материально-технической деятельностью общества, реальным созиданием «неорганического тела человека» (Маркс) — второго, искусственного человеческого. окружения, «очеловеченной природы». Во всяком случае, развитие научного эксперимента как определенного рода познавательных действий с предметом происходило по пути перенесения в специальную область производства знаний тех вещественных действий и форм, которые осознавались в материальной практике, в технике орудий, машин, строительства и т. д. и т. п. На высокой ступени абстрактности научного мышления, создания им собственной экспериментальной базы, сложнейшего материально-технического инструментария научного труда и т. д. запас категорий и форм мысли в науке обогащается и развивается дальше уже независимо от вненаучной материальной практики, черпая новое больше из предметных форм, создаваемых самим научным экспериментом и практикой утилитарных приложений науки, или же из внутренней логики и проблематики научных теорий, развивающихся на основе уже имеющегося опыта мышления. Например, осознание общих моделей вещественного научного эксперимента становится богатейшим ресурсом логического творчества в науке, создания новых средств и приемов мысленного действия, далеко выходящего за пределы возможностей реального вещественного экспериментирования.

Перейдем теперь к краткой характеристике самих субъективных, познавательных средств науки, — которые мы упомянули в пункте (3). Наука специфична не только тем, как субъекту дается объект, но и тем, как в ней выступает сам субъект. Мышление последнего вплетается здесь в рамки «полей содержания» и мыслительных средств, которые исторически выработаны совокупным научным процессом. Индивид реализует себя в познании как общественное существо, а не как изолированный субъект с его эмпирическим сознанием[9]. И в то же время познание совершается именно отдельными индивидами. Дело лишь в том, что индивид вырабатывает, развивает и применяет познавательные средства мышления не в своем отдельном чувственном опыте, а в исторически развивающейся, специфической отрасли общественного труда — в науке, как ее общественный носитель. В свете такого подхода оказывается возможным обнаружить в актах сознания индивида активную деятельность мысли с предметами и приложить понятие «активности субъекта» познания не только к рассмотренной до этого содержательной его стороне, но и к формальной стороне, к логическому аппарату науки. Иначе «говоря, мы можем обнаружить активность мышления как субъективной деятельности, наличие в нем активных познавательных средств, всеобщих форм познавательных действий (исторически заместивших вещественные действия человека, вещественные, практически осуществимые преобразования предметов). Активность — это всегда изменение, производимое или предметно создаваемое исследователем в опытном объективном содержании и предшествующее отражению как новому, более глубокому знанию[10].

Для характеристики науки в этом плане приходится прежде всего понять чувственность иначе, чем понимали ее в XVI–XVIII вв. Под «чувственной ступенью познания» как категорией логики имеются в виду (если отвлечься от генетического аспекта происхождения мышления и языка) не ощущение, восприятие и т. п. как таковые, как психологические состояния индивида, а уже общественным образом отраженное содержание свойств и отношений предметов, зафиксированных в общих названиях, в словесно облаченных (и словесно сообщаемых) представлениях, которые и составляют эмпирическую базу науки [11] Это совокупность фактических, эмпирических сведений как материал последующей специфической деятельности мышления. Переработка созерцания и представления в научно-теоретическую картину предмета означает логическое преобразование чувственно-эмпирических (т. г е. созерцаемых) отношений предметов и раскрытие внутренней связи и строения предметов, которые без этого преобразования в них не выступают (не наблюдаются). Но внутренняя связь, выявляемая логически, не есть нечто, существующее вне или по ту сторону этих чувственно-эмпирических свойств и отношений и привносимое в них умом исследователя. Она выявляется именно в них, они-то и составляют как раз то, чем оперирует мысль при раскрытии внутренней связи. И без данности их в созерцании и, следовательно, без учета их предметного характера на всех последующих уровнях теории, установление внутренней связи эмпирических явлений — бесплодная спекуляция. Отношение чувственности и активной деятельности мысли есть неразрывный момент самой этой деятельности.

С другой стороны, характеризуя познавательные средства науки с точки зрения их активности, т. е. беря их как определенного рода деятельность человека, в логическом аппарате науки следует различать два ряда разнородных явлений. Это, во-первых, средства, позволяющие получать новое знание посредством исследования уже имеющихся знаний и распространения их путем вывода (дедуктивного или индуктивного) на новые предметы или явления. Наука получает массу новых знаний из уже имеющихся, пользуясь их доказательством, логическим выведением из них всех возможных следствий, аксиоматическим и гипотетико-дедуктивным построением теорий относительно определенной опытно- эмпирической области, выражением последней в некоторой формальной системе (она в дальнейшем сама становится объектом действий и логических операций независимо от содержания исходной области абстракции), ее математическим моделированием и т. д. и т. п. При таком способе получения новых знаний в самих предметах, мысленное выражение которых выступает лишь в качестве условий осуществления процесса дедукции, не производится никакого нового расчленения или изменения, и вообще привлечение аргументов опытного порядка, или, иначе говоря, выделение в предметах нового мысленного содержания и образование новых абстракций, здесь не предполагается. А если и привлекается предметная ситуация, создавшаяся в результате познавательных действий исследователя с предметами или активного вмешательства исследователя в действительность (в мысленном или вещественном эксперименте, наблюдении и т. п.), то она берется-как готовая и данная в форме знаний (высказываний), выявляется и оценивается логическая форма последних и в таком виде они включаются в рассуждение, отвлеченно от генезиса самих этих знаний в действиях с предметами. Речь идет о способах получения нового знания путем чисто логической обработки данного, путем конструирования формализованных схем выведения знаний друг из друга и комбинаторики связей между ними. Соотнесение с действительностью и привлечение содержания здесь осуществляются посредством особой, отдельной процедуры, вынесенной за рамки самого выведения знаний, — интерпретации, проверки выводов в сопоставлении с данными наблюдения, установления критериев принятия или отвержения гипотез и т. д. Такие средства мышления, приобретающие с развитием науки, ее математических и гипотетико-дедуктивных задач весьма сложный и разветвленный вид, традиционно изучались формальной логикой и поныне составляют ее предмет- На современном своем этапе — на этапе так называемой символической, или математической, логики — она изучает его более эффективными и абстрактно-теоретическими методами математики, построения исчислений и формальных знаковых систем[12]. Естественно, вопрос об изучении активности мышления в том смысле, в каком мы о ней говорили, здесь не стоит. Более того, в целях изучения указанных свойств и сторон процесса рассуждения методами построения исчислений и формализмов формальная логика вообще отвлекается от того, что это рассуждение представляет собой форму человеческой деятельности, и, соответственно, отвлекается от того, как, в каком порядке и на какой основе создаются условия получения знаний самим мыслящим субъектом, применяющим рассматриваемый логикой процесс рассуждения и вывода, как в конкретно-эмпирической познавательной ситуации деятельный субъект, решающий определенные задачи, контролирует применение определенных логических приемов и соотносит их с содержанием. Формальная логика исходит просто из того факта, что какова бы ни была деятельность конкретных субъектов, познающих определенное содержание, и как бы ни складывалась ее общественно-человеческая форма, в состав этой деятельности непременно входят операции над готовыми знаниями (понятиями и суждениями): их преобразуют, переводят из одной формы в другую по определенным правилам, выводят друг из друга и т. д. Она и изучает, что можно делать с этими знаниями как особыми предметами (данными и готовыми), отвлекаясь от их генезиса.

Но эта абстракция не годится для воспроизведения другого рода явлений в познании т- того несомненного факта, что в познании функционируют такие логические средства, при которых новые знания получаются путем действий с предметами (а не только с логическим строением знаний) и которые, следовательно, основываются на привлечении содержания к построению хода рассуждения, осуществляемого в целях разрешения определенной познавательной задачи и получения нового познавательного результата. Без понятия активности как формы человеческой деятельности, без изучения условий приобретения знания, создаваемых и контролируемых самими субъектами в данной общественно-исторической сфере их труда, здесь уже не обойтись. Это понятие и прилагается к изучению процесса образования новых знаний общественным субъектом, поскольку эти знания добываются путем познавательных действий с предметами и создания объективированных условий движения мысли[13].

В последнем случае решение задачи выработки нового знания предполагает (в отличие от получения его путем логического вывода) определенное вмешательство исследователя в объективное положение вещей, преобразование этого положения и учет в мысли соотношения получившихся предметных аспектов, иными словами — привлечение содержания в каком-то новом плане, никак не следующем из логической формы имевшихся знаний или любой их перекомбинации и преобразования на основе свойств элементов и связей этой формы. Посредствующее изменение должно иметь место (быть выбрано наблюдением или произведено) в продукте предметного действия, а не в логическом строении (или «языковом» выражении) понятий и суждений, т. е. не в готовом знании. Например, в целях выработки нового знания исследователь производит сознательное и тем или иным способом обоснованное изменение мысленно фиксированных предметов в абстракциях типа: «уничтожим сопротивление воздуха (или притяжение Земли и т. д.) и проследим, что произойдет с известными отношениями движения брошенного тела», «предположим, что жидкость, механическое состояние которой мы изучаем, несжимаема», «возьмем частицы вещества в виде материальных точек, не имеющих внутримолекулярных сил», «добавим к рассмотренному действие внутримолекулярных сил» и т. п.

Нам важно подчеркнуть как то, что такое изменение в заданном содержании или введение в него предметного результата активности является условием дальнейшего движения мысли, строящей новое знание (в любых формах дедукции, индукции, обобщения, описания, классификации, построения гипотез и правил их применения, введения теоретических законов и аксиом, создания математических моделей и аналогов), так и то, что соотношение мысли с действительностью, понимание того, что реально имеет место в конкретном содержании при таких-то и таких-то действиях мысли, является здесь постоянным и все время воспроизводящимся моментом в каждом шаге движения мысли. Включение определенного расчлененного предметного содержания в сами переходы и логические связи между знаниями является условием и основой преобразования предшествующих (исходных) знаний и получения нового. Указанные абстракции — не косвенный результат какого-то другого процесса, оставляемого в стороне и больше не фигурирующего в построении нового знания, а сознательно связываемые друг с другом в мысли содержательные преобразования. Например, отвлекая движение отдельной частицы «идеального газа» и создавая тем самым определенное предметное состояние, исследователь связывает его наблюдение с наблюдением свойств ансамбля частиц этого газа, т. е. с другим таким же путем созданным предметным состоянием. Процесс мысли и осуществляется как связь таких абстракций. Они, а вернее, движение и динамика мысли в рамках их сознательной взаимосвязи, составляют его форму.

Содержание сюда включается как определенного рода онтологическое обобщение или абстрактно-наглядная конструкция типа бытия: «Предмет характеризуется таким-то общим строением — он представляет собой, например, соотношение целого и его частей, и мы можем получать знание о целом из действий со знаниями о частях, а знание о частях — из знаний о свойствах целого».

Иначе говоря, именно для этого рода познавательных средств в аппарате науки и оказывается важным то содержание, которое мы называли «абстрактным» и с которого мы начали наше изложение. Оно обнаруживается в их основаниях, является их содержательной связкой, «полем», структурирующим изнутри систему мысленного действия.

Таким образом, с точки зрения логики, или теории познания, которая стремилась бы увидеть в субъективном процессе исследования и открытия не просто лежащие вне логики психологические и индивидуальные обстоятельства, а именно всеобщие, общественно фиксированные формы, — обращение исследователя к содержанию, предполагаемое и требуемое для выработки нового знания, означает не просто привлечение определенных эмпирических данных к готовым формам, логического следования и рассуждения, но и выделение в этом конкретном содержании, определенных категорий, всеобщих форм реальных отношений предметов[14].

Средства решения таких задач познания, связанных с существованием в аппарате науки познавательных действий с предметом, составляют особую сторону научного мышления и охватываются содержательной, или гносеологической логикой, изучающей всеобщие формы этих действий и лежащие в их основе категории. Логиком или гносеологом в этом случае генетически берется процесс образования составляющих науку знаний (в неразрывной связи с наблюдением хода истории познания, взятой в целом), берется процесс реального, опытного исследования, основанного на эксперименте и наблюдении, и рассматриваются его формы как схемы творческого процесса исследования, вычленения ученым нового мысленного содержания, перехода от одного содержания к другому, образования научных абстракций и их применения в определенной связи, не являющейся связью логического вывода или доказательства. Анализ знания, взятого со стороны способа его построения и генезиса, т. е. с точки зрения отражения, и предполагает изучение активности мышления, познавательных действий субъекта с предметом. В то же время, как мы все время подчеркивали, это учет зависимости построения и генезиса знания от предметного содержания, образовавшегося внутри такой субъективной деятельности и проявляющегося в ней. Свойства формы этой активной деятельности мышления — лишь проявление свойств содержательной стороны и определяются ею. В общем «форма» и «содержание» — это одно образование, одно целое, но внутренне различающееся в разных связях: содержание, абстрагируемое познанием из предметов действительности и зависящее от характера их свойств и отношений, составляет вместе с ними (т. е. взятое со стороны этих предметов) объективную основу формального процесса мысли, а последний выявляется в понятии формы уже со всеми субъективными его свойствами (т. е. в контексте мышления как субъективно-человеческого явления). «Содержание» в связи «содержание — форма мысли» — это такие явления этой связи, которые должны браться в контексте и со стороны объективного характера реальных отношений предметов действительности, не зависимого от любой человеческой деятельности; «форма» — явления той же связи, но такие, которые должны браться в контексте и со стороны субъективно-человеческого процесса мысли.