"Анатомия российской элиты" - читать интересную книгу автора (Крыштановская Ольга)

5.6 Политическая связь бизнеса и власти

Собственники, менеджеры и директора больших корпораций всегда агрегировались в политику государств. По этому поводу велись многочисленные споры, поле которых постепенно перемещалось с вопроса о допустимой степени влияния крупного бизнеса на государство на вопрос — как политика взаимодействует с интересами бизнеса. Две стороны этой проблемы отражены в понятиях «бизнес-ориентированные политики» и «политически влиятельные бизнесмены». Для анализа первой стороны проблемы важно исследовать, как корпоративные цели бизнеса трансформируются в политические цели, а для второй стороны — как идеологические ориентации политиков влияют на развитие бизнеса. Другой подход — исследование проникновения бизнес-элиты во власть, с одной стороны, и политиков в бизнес, с другой. Российские реалии сделали актуальным даже такую постановку вопроса: какая из двух социальных групп — политики или бизнесмены — обладает большим влиянием на политический процесс и может быть названа стратегической группой элиты.

Понятно, что целью любой привилегированной группы общества является создание таких условий, при которых гарантировалось бы наследование богатства, привилегий и культурного доминирования следующим поколением. Сохранение контроля над приобретенными ресурсами является недостаточным, так как большая степень нестабильности в политической жизни постоянно ставит под сомнение само существование наследуемого статуса. Поэтому в любом обществе бизнес-элита обладает определенным консерватизмом, выступает за стабильность и в то же время борется за права частной собственности. Соединенная пуповиной с политическим классом, бизнес-элита изначально была включена в процесс принятия решений, являясь одной из субэлитных групп. По мере развития реформ элита все более фрагментировалась. Связи между ее группами трансформировались, теряя императивный характер, присущий взаимоотношению элементов иерархических структур. Если экономическая элита советского периода полностью и безоговорочно подчинялась решению верхнего эшелона политической элиты, будучи отрезанной от принятия политических решений, то в российском обществе периода трансформации политические цели приобретшей относительную независимость бизнес-элиты уже не всегда были тождественны целям политиков и чиновников.

Элита в ходе трансформации не оставалась одной и той же группой. Она менялась: и структурно, и функционально, и идеологически. Эта быстрая трансформация обусловливала отсутствие сформированного группового самосознания. Каждая часть элиты пыталась влиять на центры власти, которые также находились в динамике; каждая пыталась стать самостоятельным центром власти в сфере своих, определенных законом, полномочий. Те же группы элиты, которые не имели институционального политического статуса (а именно к таким группам надо отнести бизнес-элиту), не могли использовать подконтрольную им управленческую функцию, и им приходилось действовать нелегитимно. В определенные периоды бизнес-элита проникала во власть настолько глубоко, что становилась ее стратегической группой. И тогда, кроме возможности лоббировать свои интересы, финансируя деятельность политиков, спонсируя политические проекты, бизнес-элита бралась за решение принципиальных вопросов жизни общества — вплоть до определения дальнейшего пути развития.

Едва оформившись как социальная группа, российские бизнесмены встали перед необходимостью отстаивать свои интересы в политической сфере, так как слишком зависели от нее. Цели политической деятельности бизнес-элиты колебались от простого лоббизма интересов отдельных компаний и получения экономических привилегий до определения политического курса, формирования высших органов власти, контроля за назначениями на высшие государственные посты. Все попытки участия бизнес-элиты в политике России сводились к следующим формам: личное и открытое участие предпринимателей в выборах; инициирование создания политических партий и общественных движений и их дальнейшее спонсирование; приобретение и активация своих политических связей для влияния на процесс принятия политических решений; подкуп чиновников и развитие целой агентурной сети «своих людей во власти»; покупка постов в структурах исполнительной власти; организация политических акций. Кроме форм политического участия, бизнес-элита оказывала немалое влияние на принятие общегосударственных решений. Технология такого влияния могла быть различной: от публичных выступлений и приобретения общероссийских СМИ в собственность с целью дальнейшего формирования общественного мнения до спонсирования «мозговых команд» и попыток непосредственного влияния на полиси-мейкеров.

Если появление бизнес-элиты мы связываем с «комсомольской экономикой», возникшей в 1987 г., то попытки бизнесменов участвовать в политическом процессе становятся отчетливо заметны лишь два года спустя, когда начали создаваться первые бизнес-ассоциации. Процесс институционализации политического влияния бизнеса сразу был разделен: независимо друг от друга создавались как ассоциации стихийных бизнесменов, так и ассоциации, представляющие интересы номенклатурного бизнеса. К структурам первого типа относились Союз кооператоров, Союз риэлтеров, Партия народного капитала и т. п. У истоков организаций второго типа стояли «отцы номенклатурной экономики» — Константин Затулин (бывший работник ЦК ВЛКСМ, автор идеи ЦНТТМ, МЖК и МЦ) и Аркадий Вольский (бывший работник ЦК КПСС), Сергей Егоров (бывший работник ЦК КПСС и глава Госбанка России в 1973–1987 гг.). Действия номенклатурных бизнес-организаций были согласованы с властями. Стихийные же бизнесмены действовали импульсивно, энергично и не всегда последовательно. Они добивались некоторых успехов, пока власти не обуздывали их чрезмерную активность (как это было, например, с партией Народного капитала С. Мавроди).

Первые шаги в политике бизнесменов были наивно-амбициозными. Во время первой волны становления российского бизнеса на поверхность политической жизни всплыли яркие и одиозные личности типа Артема Тарасова, Германа Стерлигова, Константина Борового. Предприниматели номенклатурного типа еще не были известны широкой публике, так как действовали более осторожно. А. Тарасов легко победил на выборах 1990 г. и стал народным депутатом РСФСР. Вплоть до выборов 1993 г. он оставался единственным представителем частного бизнеса в российском парламенте. В том же 1990 г. бизнесмен Герман Стерлигов создал «Клуб миллионеров» и шокировал публику своими интервью в прессе, выражая крайне антисоветские и националистическис взгляды. Впоследствии он финансировал националистическую партию «Русский национальный собор», во главе которой стоял его дядя, генерал КГБ Александр Стерлигов. Первой политической организацией стихийного бизнеса стала созданная в 1990 г. Партия свободного труда, организаторами которой стали академик В. Тихонов и Артем Тарасов.[387]

Параллельно с этим начался процесс организации политических и лоббистских структур, выражающих интересы бизнеса, контролируемого государством. В феврале 1991 г. проходит всесоюзный съезд директоров промышленных предприятий с участием высшего руководства страны, и для работы с частными предприятиями создается Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП), зарегистрированный на следующий день после введения свободных цен — 3 января 1992 года. РСПП стал правопреемником Научно-промышленного союза СССР, созданного в 1990 г. Аркадием Вольским, который становится также во главе РСПП.[388] В том же 1991 г. создается Ассоциация российских банков, которую возглавляет С. Егоров, бывший глава Госбанка РСФСР. Кроме этого в зоне контролируемого государством бизнеса создается ряд других организаций: Конгресс бирж, Московская конвенция предпринимателей, Союз нефтепромышленников и проч.[389]

Несколько месяцев спустя А. Вольский предпринимает шаги для объединения всех бизнес-ассоциаций номенклатурного сектора и объявляет о создании нового общественно-политического движения — Всероссийского союза «Обновление», который впоследствии станет каркасом другой влиятельной политической силы 90-х годов — «Гражданского союза». Учредительная конференция ВС «Обновление» прошла с большой помпой в Колонном зале Дома Союзов в Москве. На конференции выступали влиятельные политики: Ю. Яров (председатель комитета Верховного Совета России по экономической реформе); В. Шумейко (вице-премьер правительства России); С. Филатов (заместитель председателя Верховного Совета России); Н. Гончар (председатель Моссовета); Н. Травкин (председатель Демократической партии России). В союз «Обновление» вошли представители промышленного директората, предприниматели производственной сферы, народные депутаты, ученые и др.

В мае—июне 1992 г. происходит становление Партии экономической свободы (ПЭС), объединяющей представителей «стихийного» бизнеса. Противостояние структур Вольского и Борового становится все очевиднее с углублением экономического кризиса. Директорат, стоящий за Вольским, пытается сместить правительство Гайдара и резко критикует его действия. Частные бизнесмены во главе с Боровым выступают против РСПП Вольского, в поддержку гайдаровских реформ. В ответ на попытки Вольского объединить «красных директоров» Боровой выступает с обращением к руководителям 27 партий, профсоюзов и движений, предлагая сформировать союз конструктивных сил. Эта инициатива приводит лишь к объединению ПЭС с Партией конституционных демократов, которые играют более, чем скромную роль на политической арене страны. В том же 1992 г. создастся еще ряд «проходных» структур, пытающихся стать «главными» представителями новой буржуазии: это Партия консолидации, Ассоциация промышленников и предпринимателей России и многие другие.[390]

В этой борьбе между «красными директорами» и набирающими влияние новыми бизнесменами на раннем этапе развития рынка в России победителей не было. Директора не получают той поддержки от государства, на которую они рассчитывали, а новые русские еще не успевают набрать политического веса. Как показали итоги декабрьских выборов в Федеральное Собрание, ни одно из существующих предпринимательских объединений не могло привлечь сколь бы то ни было значимое количество голосов избирателей. «Гражданский союз» А. Вольского не сумел набрать необходимых 5 % голосов избирателей на парламентских выборах 1993 г. Партия консолидации во главе с бизнесменом Валерием Неверовым, Объединение «Преображение» Кахи Бендукидзе не были допущены к выборам, так как не собрали необходимых 100 тысяч подписей. В Думу 1993 г. попали лишь те предприниматели, которые находились в «тени» известных политических фигур: представители Ассоциации приватизируемых и частных предприятий — по списку «Выбора России» Е. Гайдара, активисты движения «Предприниматели за новую Россию» — по списку Партии российского единства и согласия С. Шахрая.[391]

Осознание своей слабости, которую и директора, и новые бизнесмены ощутили в период выборов в Федеральное Собрание 1993 г., привело к новой волне создания предпринимательских союзов и альянсов. Под эгидой правительства Е. Гайдара создается ассоциация приватизируемых и частных предприятий. В 1994 г. создается «Круглый стол бизнеса России», в который входит более 70 коллективных членов. Возглавил организацию И. Кивелиди, убитый несколько лет спустя в своем офисе. Была создана Федерация товаропроизводителей России, которая задумывалась как крупнейшая лоббистская структура российских промышленников. Ее возглавляет Ю. Скоков, один из самых влиятельных политиков тех лет, близкий президенту Ельцину. Все перечисленные организации были, но сути, номенклатурными: они создавались по инициативе или с согласия властей, возглавлялись бывшими партийными и комсомольскими функционерами, их штат состоял также из бывших номенклатурщиков, их офисы располагались или в комплексе бывших зданий ЦK КПСС на Старой площади, или неподалеку.

Основными спонсорами избирательной кампании ноября-декабря 1993 г. стали группа «Мост», концерны «Олби», «Микродин», «Гермес», «Нипск»; банки «Национальный кредит», Инкомбанк, «Менатеп», «Столичный», АО «Внешэкономкооперация».[392] Но, несмотря на активные усилия со стороны уполномоченных предпринимателей и политиков, курирующих развитие бизнеса, вплоть до залоговых аукционов 1995 г. политическое влияние частного сектора экономики все еще оставалось слабым, а структуры, созданные для этой цели, малоэффективными. Только после 1995 г. страна начинает ощущать наступление бизнеса на власть.

Этот процесс имел меньше противодействия в регионах, где обозначилась тенденция увеличения доли хозяйственников в легислатурах. Среди региональных депутатов 21 % составили руководители предприятий различных форм собственности и 31 % — представители структур исполнительной власти, 10,2 % — руководители агропромышленного комплекса.[393] М. Малютин так комментировал региональные выборы 1994 г.: «При выборах по округам пройти в депутаты могут только три категории личностей: 1. Местные начальники (преимущественно административные с некой долей советских)… 2. Старое хозруководство (особенно на селе) плюс некое число „бизнесменов“ в компрадорской зоне, которые будут составлять — как „начальство второго сорта“ — лояльную оппозицию начальству „первой категории“… 3. Политические маргиналы».[394] Так региональные партхозактивы советской эры постепенно трансформировались в местные олигархии.

Только к выборам 1995 г. коммерческие структуры подошли достаточно готовыми к тому, чтобы оказывать заметное влияние на их исход. Главной приметой времени стало не только образование мощных холдингов, за которыми стоял уполномоченный капитал, но и финансирование этими холдингами избирательных объединений. В погоне за усилением своего влияния доминирующая группа российского бизнеса предпринимает, казалось бы, странные шаги: их финансовая поддержка распространяется на весь спектр политических организаций страны. Это означало, что для бизнеса важнее было получить места в парламенте, чем поддерживать какое-либо идеологическое направление. Унаследовав политический цинизм комсомольцев, уполномоченные бизнесмены поддерживают на выборах и компартию, и демократов. Подчас финансово-промышленные группы большие средства вкладывали в избирательные кампании левых (например, КПРФ), чем в поддержку предпринимательских блоков (таких, как ПЭС К. Борового). Это объяснялось тем, что предприниматели хотели заранее заручиться поддержкой наиболее вероятных победителей, а также тем, что не желали стать заложниками какой бы то ни было одной политической силы. Конкуренция между собой брала верх над осознанием общих интересов.

Доминирующую группу предпринимателей уже тогда начали называть «олигархией», имея в виду не столько сращивание власти и крупного бизнеса, сколько конкретную группу из 15–17 человек, получивших широкую известность благодаря успехам на залоговых аукционах, а также близости к властям. Именно в 1995 г. некоторые из этих бизнесменов впервые вошли в рейтинг 100 наиболее влиятельных политиков России, ежемесячно публикуемых «Независимой газетой».

После думских выборов 1995 г. власть убедилась в том, что финансовая помощь «олигархов» будет необходима на предстоящих в 1996 г. президентских выборах. В феврале 1996 г. по распоряжению правительства РФ созывается первый всероссийский съезд предпринимателей.[395] Класс уполномоченных был мобилизован на поддержку переизбрания Б. Ельцина, рейтинг которого был удручающе низок. Тринадцать наиболее влиятельных бизнесменов выступили с открытым обращением к властям с предложением отказаться от выборов, чтобы спасти страну от катастрофического раскола. Среди инициаторов «Заявления 13-ти» были Б. Березовский и М. Ходорковский, которые в тот период вовсе не испытывали трепета перед демократическими ценностями и готовы были бороться с коммунистами их же методами. И хотя это предложение не было принято и выборы президента состоялись, это был звездный час олигархии. Они чувствовали себя силой, перед которой должно было склониться даже государство.

Политическое влияние олигархов было обеспечено не только ростом их капиталов, но и тем, что в их руках оказались многие как электронные, так и печатные средства массовой информации: несколько самых популярных телевизионных каналов, радиостанций, газет, журналов. В то время как государственные СМИ теряли свое влияние из-за недостаточного финансирования, медиамагнаты нанимали лучших журналистов, вкладывали значительные средства в развитие своих СМИ, что не замедлило сказаться на их тиражах и рейтингах. Вплоть до 2000 г. все (за исключением еженедельника «Аргументы и факты») сколько-нибудь влиятельные издания находились в руках «олигархов».[396] Это привело к тому, что несколько предпринимателей (Б. Березовский, Р. Вяхирсв, В. ГусинскиЙ, В. Потанин) стали входить в десятку самых влиятельных политиков страны.

Эта небольшая доминирующая группа бизнесменов достигла пика своего могущества к 1996–1997 гг.: они делали принципиальные публичные заявления, встречались с президентом и премьер-министром, с их мнением считались правительство и Государственная Дума. В обществе заговорили о «семибанкирщине», о том, что страной управляют не политики, а денежные мешки. В слабом государстве воцарилась власть денег. Триумфом политического влияния «олигархов» стало их проникновение в структуры исполнительной власти: 14 августа 1996 г. Владимир Потанин становится первым заместителем председателя правительства, а Б. Березовский — заместителем секретаря Совета Безопасности РФ. Десятки банкиров входят в различные правительственные и парламентские комитеты и комиссии.

На фоне этой активности уполномоченного бизнеса попытки «сторонних» бизнесменов играть в политику выглядели фарсом. Именно так общество расценило участие в президентских выборах предпринимателей Мартина Шаккума (в 1993 г.) и Владимира Брынцалова (в 1996 г.). Ввязавшись в гонку за высший государственный пост без малейших шансов на успех, они использовали выборы как лучшую из всех возможных видов рекламы.

В ходе региональной избирательной кампании 1997–1998 гг. тенденция усиления роли крупных хозяйственников проявилась еще более отчетливо. Местный бизнес привлек к выборам профессиональных политтехнологов и имиджмейкеров. Размеры финансовых ресурсов, затраченных на агитацию и пропаганду в центральных и местных СМИ, многократно выросли. Итогом этой работы стало то, что представители директорского корпуса, промышленной и финансовой элиты получили большинство во многих региональных парламентах. Так, в Пермской и Пензенской областях кандидаты от бизнеса получили около 65 % депутатских мандатов,[397] в Смоленской и Томской областях — около 70 %,[398] в Тамбовской областях — около 60 %.[399] Избрание в региональные органы законодательной власти представителей финансово-промышленной элиты свидетельствовало о слияния капитала и власти в России.

Рост влияния финансово-промышленных кругов в городах сопровождался ростом влияния директората агропромышленного комплекса в сельской местности. В результате во всех региональных законодательных собраниях руководители акционерных обществ, унитарных предприятий, банков и других коммерческих структур стали доминирующей силой. При этом относительно больше становится новых предпринимателей, которые теснят на выборах традиционный директорат, особенно в тех территориях, где велика доля разорившихся предприятий. Рост числа предпринимателей в местных легислатурах происходил за счет уменьшения доли депутатов, не входящих в структуры власти и бизнеса. Столь очевидный дисбаланс социального представительства был обусловлен материальной и правовой необеспеченностью большинства граждан страны, что усиливало их зависимость от владельцев финансовых ресурсов. Это определяло и «материалистическую» мотивацию электорального поведения. Руководители хозяйственных и финансовых структур, стремясь попасть в законодательные органы, повсеместно практиковали скупку голосов избирателей и разные формы подкупа.

Согласно региональному законодательству, запрет на совмещение депутатского мандата с предпринимательской деятельностью распространялся только на депутатов, работающих на постоянной основе. Таким образом, владельцы и руководители экономических структур получили важнейшие законодательные, контрольные и кадровые прерогативы. Наличие института совместительства в региональных законодательных органах создало юридическую и организационную возможность корпоративной унии власти и крупного капитала, когда финансово-политические группировки использовали в своих интересах инструменты власти. Нашествие бизнес-элиты в легислатуры всех уровней закрывало доступ в законодательные органы для интеллигенции, активистов общественных структур. Велед за Государственной Думой региональные парламенты все более становились ареной лоббирования интересов бизнеса.

Тот же процесс нарастания прямого влияния бизнеса на региональную политику заметен и при формировании органов исполнительной власти. С каждым годом увеличивалось число губернаторов-бизнесменов. «Первой ласточкой» была Калмыкия, где известный предприниматель К. Илюмжинов был избран президентом еще в 1993 г. В 1996 г. губернаторские кресла заняли еще три местных олигарха — в Мурманске Ю. Евдокимов (представляющий интересы московской АФК «Система» в регионе), в Калининграде — Л. Горбенко, и в Ненецком АО — В. Бутов. Волна выборов 2000–2001 гг. дала новое прибавление — губернаторами своих территорий становятся главы крупнейших промышленных структур: на Чукотке — Р. Абрамович, глава нефтяной компании «Сибнефти» (2000 г.); на Таймыре — А. Хлопонин, глава «Норильского никеля» (2001 г.); в Эвенкии — Б. Золотарсв, один из руководителей нефтяной компании ЮКОС (2001 г.). В Краснодарском крае, Корякском автономном округе и Приморском крае побеждают местные олигархи — А. Ткачев, В. Логинов и С. Дарькин (декабрь 2000 г.). Позже к этому списку добавились Х. Совмен в Адыгее, В. Штыров в Республике Саха, М. Батдыев в Карачаево-Черкесии, Н. Киселев в Архангельске.


Таблица 19. Действующие бизнесмены — губернаторы на 01.07.2004



Особенно олигархия укрепилась в российских регионах. Жестокие удары, которые сыпались на амбициозных предпринимателей в центре, миновали большинство провинциальных коммерсантов. Старая Ельцинская олигархия терпела крах, а в регионах процесс слияния бизнеса и власти продолжался. Кризис 1998 г. способствовал этому: разорившиеся московские бизнесмены закрывали региональные филиалы. Принадлежавшие олигархам структуры переходили в руки местных администраций или аффилированных с ними компаний. После кризиса 1998 г. продолжался передел собственности. В случае кризиса частной компании возможны были два сценария: возврат акций в лоно государства (то есть национализация) или замена одного частного собственника другим (переприватизация). И тот и другой путь активно использовался местными властями. Бархатная национализация посткризисного периода проходила в интересах местных властей. Первый опыт такого рода был проведен губернатором Псковской области Е. Михайловым, который ввел монополию на производство и оптовую продажу алкогольной продукции.[400] Было создано первое государственное унитарное предприятие (ГУП) «Псковалко». Модель оказалась весьма эффективной, и за год в регионе было создано еше 8 ГУПов, ставших монополистами в своих отраслях. В пользу только что созданного ГУПа у местного предприятия отторгались производственные активы — в счет погашения налоговой недоимки. Недоимщиков банкротили, их собственность отходила ГУПам (то есть переходила под контроль местной администрации). Действия Михайлова настолько соответствовали духу времени и интересам региональной элиты, что его опыт быстро распространился по всей территории страны.

Московские олигархи вытеснялись из регионов не только в пользу провинциального истеблишмента. В выигрыше оказались и местные предприниматели, дружественные (или родственные) властям. В Курске губернатор Руцкой передает аптечную сеть города своему старшему сыну Дмитрию, ставшему генеральным директором АО «Курскфармация». Младший сын губернатора получил должность менеджера ОАО «Курскнефтехим», 49 % которого находятся в собственности московской фирмы «РуА», генеральным директором которого опять же является Руцкой-младший. Братья губернатора тоже удачливы: старший возглавляет государственно-акционерную компанию «Фактор». Младший стал заместителем начальника УВД области по общественной безопасности. Даже мать губернатора Зинаида Иосифовна выступила соучредителем некой фирмы «Плат». Руководит культурой в Курске Анатолий Попов — тесть губернатора.[401]

Переприватизация и укрепление местной олигархии лавинообразно проходят по всем регионам России. Но особый размах этот процесс приобретает в национальных республиках, где все отчетливее проступают черты автократии. В Башкирии складывается клан родственников президента Рахимова: сын Урал стал вице-президентом холдинга «Башнефтехим»; племянник жены президента Азат Курманаев — президентом Башкредитбанка; жена президента Луиза Рахимова занимает ответственный пост в Министерстве внешних связей и торговли республики. Национализация экономики Башкирии также идет полным ходом: созданы государственные монополии в ключевых сферах экономики («Башлеспром», «Башкирская топливная компания», «Башхлебоптицепром», «Башавтотранс»).[402]

К 2000 г. силы региональных олигархов настолько окрепли, что они начали экономическую экспансию в соседние регионы. Появились олигархи, влияние которых базируется на межрегиональных горизонтальных связях. Развитие их бизнеса сопровождалось постепенным приобретением предприятий — поставщиков или потребителей их продукции. В результате диффузии их бизнеса образовались финансово-промышленные группы, которые не имеют прямого отношения к московским олигархам первой волны. Наиболее яркий пример такого типа — Алексей Мордашов, генеральный директор АО «Северсталь» (Череповец, Вологодская область), который вошел в число топ-миллиардеров журнала «Форбс». Ту же политику межрегиональной экспансии демонстрируют предприниматели Петербурга, Свердловской и Самарской областей, Башкирии. Новыми холдингами трансрегионального масштаба в последние годы стали Уральская горно-металлургическая компания, Новолипецкий металлургический комбинат, «Румелко», ФПГ на базе Башкредитбанка, Петербургская ФПГ «Новые программы и концепции», «Евразходдинг».


Таблица 20. Ставленники крупного бизнеса в элитных группах (в %%)[403]



Бизнес-элита встретила приход к власти Владимира Путина настороженно, но с надеждой. В кулуарах олигархи обсуждали преемника, и обшим мнением было признание удачности выбора. В мае 2000 г., через 2 месяца после избрания Путина президентом, за городом состоялась его первая встреча с наиболее влиятельными бизнесменами. Эту встречу сами олигархи окрестили «шашлычной».[404] Тогда было достигнуто соглашение о нейтралитете: Путин обещал не трогать олигархов, но взамен потребовал от них не вмешиваться в политику. Впоследствии станет ясно, насколько молодой президент был серьезен, делая это предупреждение. Все, кто ослушались его, вскоре были жестоко наказаны.

Объявив одним из приоритетов своей политики «равноудаленно» олигархов, Путин обозначил, что не допустит вмешательства бизнеса в кремлевские дела. Это касалось прежде всего тех олигархов, кто имел больший политический вес: Бориса Березовского и Владимира Гусинского. Березовский считался спонсором семьи Ельцина, его связывала личная дружба с дочерью президента Татьяной Дьяченко. Он влиял на самые высокие назначения: его креатурами считались глава администрации президента Л. Волошин и премьер-министр М. Касьянов. По слухам, именно Березовский подсказал Волошину кандидатуру преемника — молодого чекиста Путина. Могущество Гусинского строилось на его медиаресурах. Ему принадлежали самый влиятельный канал телевидения — НТВ — и ряд печатных изданий. И Березовский и Гусинский парили так высоко, что считали себе неуязвимыми. Доверенные лица Путина пытались вступить в переговоры о сотрудничестве, но всемогущие магнаты отвергли предложения и отказались служить новой власти. Им казалось, что они сильны, а молодой президент слаб. Но они ошибались.

Первой жертвой новой власти стал проигнорировавший «шашлычное соглашение» Владимир Гусинский. В июне 2000 г., всего через месяц после заключения «пакта о невмешательстве», он был арестован по подозрению в хищении госсобственности в особо крупных размерах, выразившемся в приватизации петербургской телекомпании «Русское видео». Один из моих кремлевских собеседников из окружения Путина сказал, что крайнее раздражение президента вызвала одна из телепрограмм «Куклы» на канале НТВ. В этой передаче Путин был изображен в виде Крошки Цахес — жестокого уродца из одноименной сказки немецкого писателя Гофмана. Путин, смотревший передачу дома в кругу друзей, побледнел и тихо сказал сквозь зубы: «Этого я Гусинскому никогда не прощу». Спецслужбы сделали все, чтобы непокорный олигарх покинул страну.

Вскоре напряжение возникло вокруг другою олигарха, Владимира Потанина. Прокуратура возбудила уголовное дело о незаконности продажи 38 % акций РАО «Норильский никель» компании Потанина «Интеррос». Заместитель генерального прокурора Ю. Бирюков направил Потанину беспрецедентное письмо с предложением перечислить государству $140 в качестве компенсации за заниженную стоимость компании.[405] Ни суда, ни приговора по этому делу не было. Но Потанин после недолгого размышления принял решение, что лучше заплатить, чем и спас свой бизнес от дальнейшего разрушения. Следующим в списке на «равноудаление» оказался глава «Альфа-группы» Михаил Фридман. В структурах принадлежащей ему Тюменской нефтяной компании прошли обыски. Причиной этого было возбуждение уголовного дела по обвинению в финансовых махинациях на ТНК, имевших место в 1997 г. Последствий это дело не имело. По слухам, Фридман, так же как и Потанин, «откупился». Не обошли стороной неприятности и главу крупнейшей компании России «Газпром» Рема Вяхирева, в офисе которого летом 2000 г. также пройти обыски. Тогда же налоговая полиция сообщила о возбуждении уголовных дел против руководителя ЛУКОЙЛа В. Алекперова и главы АвтоВАЗа В. Каданникова. Приглашений «на разговор в Кремль» ждали и другие олигархи.

Бизнес-сообщество впало в растерянность. Такое масштабное наступление властей на Ельцинских олигархов не могло быть случайным. После недолгого обсуждения олигархи решили, что им нужна организация для того, чтобы координировать свои действия по противостоянию властям. Было решено не создавать новую структуру, а использовать для этих целей действующий Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП), который возглавлял влиятельный Аркадий Вольский. Осенью 2000 г. олигархи вошли в РСПП, потеснив позиции его бывших руководителей — директоров-производственников. После того, как к руководству РСПП пришли крупнейшие бизнесмены, эту организацию стали называть «профсоюзом олигархов».

Следующей жертвой режима стал Б. Березовский, который никак не мог поверить в то, что Путин, возвышению которого он способствовал, станет его врагом. Могущественный олигарх продолжал вести себя независимо, не шел на поклон к новым кремлевским властям и вскоре поплатился за это: он был вынужден покинуть страну во избежание ареста. Новая власть демонстрирует решимость избавиться от тех, кто не хочет жить по новым правилам игры, которые установили пришедшие с Путиным силовики. Эти правила просты: лояльность в обмен на возможность быть богатым в России. Под лояльностью понимается следующее: мало выражать одобрение действиям президента на словах, надо помогать делом: финансировать социальные и политические проекты, инициированные Кремлем, «дружить» с чиновниками (то есть платить им «надбавку» к зарплате). Больше всего новую власть раздражают бизнесмены, которые «высовываются», работают на свой имидж, выступают с яркими инициативами. Если предприниматель занимается благотворительностью по собственному хотению, власть трактует это как желание заработать политический вес (что недопустимо). Если же благотворительные проекты рекомендуются властью, бизнесмен, поддерживающий их, идентифицируется как лояльный гражданин. Становится ясно, что любая инициатива, выходящая за рамки бизнеса, наказуема — вот главный постулат «политики равноудаления». Но бизнесмены не сразу осознали, где проходит красная черта, за которую нельзя переступать. Только дело ЮКОСа поставит окончательный диагноз: власть не допустит никакого вмешательства бизнеса в политику.

Михаилу Ходорковскому долгое время удавалось лавировать между угрозами, нависшими над бизнесом. «Равноудаление» 2000 г. его не коснулось. И казалось, что опасность миновала. В 2002 г. Ходорковский начинает широкомасштабный проект, связанный с созданием фонда «Открытая Россия». Скрытой целью этого проекта было создание новой генерации политиков демократической ориентации, которая будет призвана составить каркас новой власти. Ходорковский считал, что крупный бизнес должен стать основной политической силой в стране. Не бюрократия, а предприниматели должны формировать власть. После эмиграции Березовского Ходорковский стал неформальным лидером олигархов, генерирующим новые политические проекты. Это не могло не вызвать напряженного внимания кремлевских силовиков к его деятельности. Путину докладывали, что Ходорковский готовится к 2008 г., присматриваясь к президентскому креслу, и для этой цели создает сетевые организации — «Школы публичной политики». Это вызывало не просто раздражение, это пугало. Огромные деньги нефтяного гиганта ЮКОСа могли сделать то, что не удавалось другим — консолидировать политические партии, множество мелких общественных организаций, все демократические силы общества. Силовики предупреждали: Ходорковский строит «государство в государстве», он готовит захват власти, надо что-то делать.

В коалицию антиюкосовских сил вошли кроме кремлевских силовиков конкуренты ЮКОСа по бизнесу, а также сторонники Путина в парламенте, СМИ, партиях. Но, чтобы свалить такого гиганта, нужны были неординарные согласованные действия. Кампания против ЮКОСа началась в январе 2003 г. с публикации некоего доклада Совета по национальной стратегии, суть которого сводилась к тому, что готовится олигархический заговор против государства Российского. Высокопоставленные источники утверждали, что инициирован этот доклад был заместителями руководителя администрации президента В. Ивановым и И. Сечиным. Как нельзя кстати пришлись и идеи коммуниста С. Глазьева о необходимости введения природной ренты. Глазьев в популистской манере выступал с резкой критикой нефтяных магнатов, которые якобы обкрадывают народ, извлекая прибыль из недр, принадлежащих всему народу. Глазьев получает широкую трибуну на государственных каналах телевидения, где он пропагандирует свою идею о том, что надо изымать ренту у нефтяников, делить полученные деньги поровну и раздавать каждому гражданину страны. Он посчитал, что таким образом каждый пенсионер в России получит дополнительные 20 долларов в месяц. В марте—апреле 2003 г. разворачивается масштабная кампания в электронных СМИ, целью которой стало возбуждение в обществе антиолигархических настроений. Каждую неделю телевидение демонстрировало по разным каналам ток-шоу, главной темой которых было: как отнимать у олигархов деньги — пересматривая итоги приватизации 90-х гг., в уголовном порядке или изменяя налогообложение.


Таблица 21. Результаты опроса ВЦИОМ 10.2002 г. Распределение ответов на вопрос «Как Вы относитесь к богатым?»[406]



Арест одного из руководителей ЮКОСа Платона Лебедева произошел тогда, когда общественное мнение было уже подготовлено. Социологические центры один за другим информировали, что большинство россиян испытывают негативные чувства по отношению к олигархам. Но арест Ходорковского в октябре 2003 г. был все же шоком. По данным исследования, проведенного еженедельником «Коммерсант-Деньги», он стал событием, наибольшим образом повлиявшим на развитие российской экономики в 2003 г.[407]

Реакция общества на арест Ходорковского была удивительно вялой. Бизнес-ассоциации РСПП, «Опора России» и «Деловая Россия» потребовали встречи с президентом, пугая его тем, что власть рискует потерять доверие бизнеса. Однако, когда такая встреча состоялась, бизнесмены встретили Путина бурными, продолжительными аплодисментами. О ЮКОСе не было сказано ни слова. Более того, если после ареста П. Лебедева президиумом РСПП было направлено протестующее письмо президенту, в котором силовики объявлялись политически ангажированными и прямо заинтересованными в бизнесе, то после ареста Ходорковского обличительный пафос отсутствовал. Напротив, олигархи признавались в своих собственных грехах и обещали не оптимизировать налогообложение. Крупный бизнес соглашается поддерживать государственные программы (например, перечислять в Фонд патриарха Алексия II значительные средства, направляемые на лечение раненных в Чечне силовиков).[408] Бизнес-сообщество сковал страх. Бегство капитала из России возросло на 2,5 млрд. долларов и составило только в III квартале 2003 г. $13,2 млрд.[409]

На стороне ЮКОСа выступали лидеры оппозиционных политических партий — СПС, «Яблока» и КПРФ. Но и здесь их голоса потонули в хоре одобрения «решительных действий власти по борьбе с коррупцией». Удивительно слабо реагировал на арест своего шефа и менеджмент ЮКОСа. Не была проведена масштабная работа по консолидации сил протеста, по организации массовых митингов и акций, обличающих прокуратуру и силовиков. Ходорковский мог бы выступить в печати, решительно обвинив власти в политической подоплеке «дела ЮКОСа». Но ничего этого не было. Сам российский бизнес избрал вариант «подпольного» протеста, внешне соблюдая лояльность режиму.

Дело ЮКОСа еще не закончено. Но ясно одно: государство разрушило лучшую и самую богатую компанию страны. Зачем это было сделано? Причин несколько.

Во-первых, президент Путин и его команда поставили задачу ликвидировать альтернативные центры власти, и бизнес, пытающийся влиять на политический процесс, становился врагом режима. Вся общественная и благотворительная деятельность Ходорковского рассматривалась как вмешательство в дела государства. Ходорковский мешал сценарию парламентских выборов-2003, задуманных кремлевскими политтехнологами. Он финансировал оппозиционные партии, чем смешивал карты администрации президента. Его общественная деятельность рассматривалась как подготовка М. Ходорковского к президентским выборам 2008 г. Было решено остановить амбициозного олигарха, пока не поздно. Это было сделано не только из-за самого Ходорковского, но и в воспитательных целях — «чтобы другим неповадно было».

Во-вторых, в крахе ЮКОСа были заинтересованы его конкуренты. Некоторые из руководителей нефтяных и газовых компаний находились в тесной связи с Путинским окружением и имели возможность прямо влиять на принятие решений по ЮКОСу. В их интересах было ослабить компанию с тем, чтобы раздробить ее и купить по частям. Ельцинские олигархи должны уйти со сцены, освободив место для новой генерации предпринимателей. Кто такие эти «Путинские олигархи», страна узнала из обращения И. Рыбкина к читателям газеты «Коммерсант», в котором он называет их пофамильно: Р. Абрамович, Г. Тимченко, братья М. и Ю. Ковальчуки и др.,[410] за которыми стоят такие структуры, как «Еврофинанс», «Сургутнефтегаз», «Газпром-медиа», Новороссийское пароходство, банк «Россия» из Санкт-Петербурга и др. Ряд экспертов полагают, что к этой группе надо отнести главу Межпромбанка С. Пугачева.[411] В очередь за ЮКОСом стоят «Газпром», «Роснефть» и «Сургутнефтегаз».[412]

Были и причины личного характера: говорят, что Ходорковский раздражал Путина своей инициативностью, успешностью, яркостью. В Кремле говорили, что Ходорковский «зарвался», что он «дразнит гусей», «нарывается» на неприятности. Последней каплей был приход Ходорковского на аудиенцию к Путину без галстука. Это было воспринято как откровенная наглость. Судьба его в тот момент была решена.

Я пишу эти строки в октябре 2004 года, когда еще неизвестно, что будет с ЮКОСом и с человеком, который сделал эту компанию процветающей. Прогнозы есть разные. По мнению Б. Березовского, «Ходорковский будет сидеть до тех пор, пока Путин находится у власти».[413] Я — оптимист и надеюсь, что не только ЮКОС, но и российский бизнес выживет в этой схватке.