"Исполнение желаний" - читать интересную книгу автора (Джеймс Саманта)Глава 19Он имел в виду именно то, что сказал. Ведь Дамиан Тремейн, граф Деверелл, был из тех, кто ни перед чем не остановится, пока не получит желаемого. Сейчас он желал ее. Все это было невероятно, невозможно… И ошеломляюще прекрасно. Никогда еще Хизер не испытывала такого смятения, как сейчас. Она не могла уступить ему, просто не могла. Глубинный страх, что она не сможет надолго удержать около себя такого мужчину, как Дамиан, – да что там, любого мужчину, – толкал Хизер на противоречивые поступки. Нет, она не сомневалась в себе как в личности. У нее был живой, острый ум, она получила прекрасное образование. В свои годы она обладала такой независимостью, которая, если и приходит к женщине, то намного позже. Подтверждением этому служил Локхейвен. Она управляла своим поместьем так умело, что ей могли бы позавидовать многие мужчины. Она по праву гордилась этим. Но когда пришло время стать женщиной, она оказалась не готовой к этому. Она не была похожа на светских красавиц, блиставших в гостиных лондонской знати. Она не умела принимать ухаживания мужчин. Она была совсем другой. Только самой себе Хизер решалась признаться, что боится. Придет время, и она потеряет Дамиана. Ей нечего противопоставить опытным лондонским кокеткам, которые увиваются и будут увиваться вокруг него. Не лучше ли, пока не поздно, отступить в сторону, пережить боль потери ради того, чтобы потом жить спокойно? Эта борьба с собой не прекращалась ни на один день. Но Дамиан был настойчив. Он приезжал каждый день. Поведение домашних не облегчало ситуацию. Мама и папа регулярно приглашали Дамиана на ужин, и он охотно соглашался. Довольно часто он ездил с Майлзом на верховые прогулки или на охоту, и, естественно, все заканчивалось очередным ужином в семейном кругу. Когда приходил Дамиан, в глазах Виктории загорались лукавые огоньки, которые она прятала за полуопущенными ресницами. Беа чуть ли не каждый день заводила разговор о том, как это романтично, когда за тобой ухаживает такой красавец, как Дамиан. Папа наслаждался послеобеденными портвейном и сигарами в обществе Дамиана. Их уединенные беседы рождали в душе Хизер подозрения, что они частенько говорили о Джеймсе Эллиоте, хотя в ее присутствии все старательно избегали этой темы. Как бы Хизер ни сопротивлялась, она не могла не видеться с Дамианом, потому что и папа, и мама, и Беа с удовольствием принимали его. Да не только они, а любой из слуг, которых Дамиан уже называл по именам, с радостью открыл бы ему дверь. Дамиан не засыпал ее цветами, не дарил конфет, не писал любовных стишков. Он просто не сводил с нее глаз. Встречая его настойчивый обжигающий взгляд, Хизер приходила в замешательство, смущалась и трепетала. Но если бы только это тревожило молодую женщину! У Хизер появилась тайна, которой она не могла поделиться ни с кем. Единственная ночь с Дамианом подарила ей то, о чем она не осмеливалась даже мечтать… И она не знала, ужасаться ей или радоваться… Однажды Хизер с родителями собиралась в оперу. Неожиданно Виктория неважно себя почувствовала, и папа спросил Хизер, не остаться ли им дома, потому что очень не любил оставлять маму одну в таком состоянии. Хизер скрыла свое разочарование, хотя давно мечтала посмотреть этот спектакль. Когда приехал Дамиан, Майлз с присущей ему прямотой поинтересовался: – Вы заняты сегодня вечером, граф? – У меня нет никаких планов. – Тогда, может быть, вы не откажетесь сопровождать Хизер в оперу? Дело в том, что Виктория не совсем здорова, и мы вынуждены остаться дома. – Папа! – возмутилась Хизер. – Я никогда не думала, что ты можешь быть таким беспардонным… – Беспардонным? – переспросил Майлз. – Дорогая моя, Дамиан, кажется, не таинственный незнакомец. Кроме того, – он повернулся к молодому человеку, – граф друг нашей семьи. Так что вы скажете, милорд? Дамиан посмотрел на Хизер, и она, не выдержав его взгляда, опустила глаза. Щеки у нее горели. – Сочту за честь, сэр, – поклонился Дамиан. Хизер не долго мучилась сомнениями. Желание провести вечер вместе с Дамианом победило, и молодая женщина только удивилась изменчивости своего настроения. Одевалась она более чем тщательно. Платье из темно-красного бархата показалось ей самым подходящим для этого вечера. Дамиан в строгом вечернем фраке ждал ее в холле и обернулся на звук ее шагов. В его серых глазах она прочитала откровенное восхищение. – Идем? – негромко спросил он. Хизер молча, кивнула. Он накинул на нее меховую накидку, ласково коснувшись обнаженных плеч. Когда они подъехали к Королевской опере, Хизер поняла, что волнуется. В первый раз она появится в свете в сопровождении мужчины. Но на них мало кто обратил внимание, и они смешались с многочисленной толпой зрителей. Их ложа находилась на верхнем ярусе. Когда они, наконец, добрались до нее, Хизер со вздохом облегчения опустилась в бархатное кресло. Музыканты в оркестровой яме уже начали настраивать инструменты. Зрители торопились на свои места. Дамиан до начала спектакля занимал ее вежливой светской болтовней. Хизер с застывшей улыбкой машинально кивала, с трудом понимая, что он говорит. Наконец бордовый занавес поднялся, и все было забыто. Она наклонилась вперед, захваченная прекрасным сопрано главной героини оперы. Когда закончился первый акт, Дамиан повернулся к ней. – Может быть, сходим в буфет? – спросил он, весело глядя ей в глаза и слегка приподняв темные брови. Хизер не решилась отказаться, боясь, что он опять упрекнет ее в том, что она прячется от жизни… – Конечно, – твердо ответила она. И когда ее рука в кружевной перчатке легла на сгиб его локтя, Хизер вновь увидела восхищение в его взгляде. Изящные веера неутомимыми бабочками порхали в воздухе. Парча и шелк слегка похрустывали, когда женщины переходили с места на место, демонстрируя свои пышные наряды. Бриллианты переливались в свете бесчисленных свечей. Чем ниже спускались они по широкой мраморной лестнице, тем сильнее пылали щеки Хизер. Головы бесцеремонно поворачивались в их сторону, театральные бинокли то и дело поднимались к глазам и направлялись на них. Хизер казалось, что она слышит недоумевающий шепот: Когда Дамиан на какое-то время оставил ее одну, отправившись за напитками, проходящая мимо женщина бросила на Хизер такой откровенно высокомерный и уничтожающий взгляд, что девушка побледнела. У нее задрожали руки, а пальцы стали такими ледяными, словно превратились в сосульки. Вернувшийся Дамиан протянул ей бокал с вином. – Не обращай на них внимания, – шепнул он, беря в одну руку ее трость, а другую, предлагая ей. – Я ничего не могу с этим поделать. Мне… мне не нравится быть выставленной на всеобщее обозрение. Он накрыл ладонью ее дрожащую руку. – А мне, признаться, все это даже нравится. – Тебе нравится, когда тебя разглядывают? – растерянно заморгала Хизер. – Мне нравится находиться рядом с тобой. Уверяю тебя, мне бешено завидует каждый мужчина. Многие из них вернутся домой, где их ждут надоевшие некрасивые жены… – Некрасивые! Покажи мне хоть одну некрасивую женщину! – Ш-ш-ш, милая, – он наклонился и зашептал на ухо: – Они лягут в постель со своими некрасивыми женами, а думать-то будут о тебе. И захотят узнать, какая ты в постели. Они будут представлять, как раздевают тебя, какие у тебя миниатюрные ножки, какое тело. Их будет мучить мысль, какие у тебя соски – розовые или коричневые… Хизер молча, слушала, поражаясь неведомым ей доселе сторонам мужской души. – Мужчин до безумия пленяют женские груди, – продолжал нашептывать Дамиан. – Они даже спорят, какие у женщины груди – поместятся ли они в бокал шампанского, или же похожи на две спелые дыни… Не смотри так возмущенно, милая. Женщины не лучше в этом отношении. Втайне они обсуждают достоинства тех, кого избрали себе в любовники на эту ночь. Похож ли он на сморщенную морковку или… Хизер прямо задохнулась от возмущения и бросила на Дамиана испепеляющий взгляд, но тут же увидела, что глаза у него улыбаются. Дамиан не выдержал и тихо рассмеялся. Хизер почувствовала, как ее губы раздвигаются в ответной улыбке. Теперь она поняла, чего он добивался, – любым способом отвлечь ее от тревожных мыслей. – Ты неисправим, – заметила она. Дамиан склонил голову и поднес к губам ее руку. – Признаю свою вину целиком и полностью, мадам. Толпа стала редеть. Начинался второй акт, и все заторопились на свои места. Дамиан кивнул головой в сторону лестницы: – Пошли? Хизер кивнула и вдруг лукаво ему улыбнулась: – Я знала, что вы бессовестно врете. Даже младенцу понятно, что истинный джентльмен никогда не позволит себе таких скандальных мыслей в отношении леди. Дамиан застонал про себя. Знала бы она, что за мысли появлялись в его голове все эти недели… Когда они вернулись домой, Дамиан проводил ее до дверей. Взгляд его скользнул по ее лицу и остановился на слегка приоткрытых губах. Хизер задержала дыхание, ожидая, что он обнимет ее, но Дамиан лишь поцеловал ей руку. Хизер с трудом скрыла разочарование. Этой ночью ее сны были наполнены такими видениями, что поутру она подумала, а так ли уж преувеличивал Дамиан… За завтраком Беа завладела утренней газетой. Ее особенно интересовали светские новости. Хизер всегда посмеивалась над сестрой за то, что та упивается пикантными подробностями жизни светского общества, подобно ребенку, смакующему любимое лакомство. Виктория относилась снисходительно к этой страсти своей дочери. Глаза Беа удивленно расширились, когда она увидела в колонке новостей знакомое имя. Девушка впилась глазами в газету. Беатрис медленно опустила газету. – О Господи, – выдохнула она. Виктория, откусив кусочек слоеной хрустящей булочки, бросила в ее сторону любопытный взгляд. – Что ты там вычитала, детка? Беа молча, протянула газету матери. Майлз стал читать вместе с женой. Он с такой силой грохнул кулаком по столу, что даже тарелки подскочили. – Дьявол! – Лицо Майлза потемнело от гнева. – Вот за это я и ненавижу Лондон! Беа сидела с несчастным видом. – Почему они такие злые? Хизер же совсем не старая! – Что толку возмущаться, моя дорогая, – вздохнула Виктория. – Так и рождаются сплетни. Майлз встал из-за стола и заходил по столовой. – Это моя ошибка! Я попросил его отвезти Хизер в оперу. – Папа, – быстро проговорила Беа, – только не показывай это Хизер! Но было уже поздно. На пороге стояла Хизер, вглядываясь в их огорченные лица. Виктория протянула ей газету: – Боюсь, дорогая, что вы с Дамианом наделали много шума. Не расстраивайся, милая. Такое может случиться с каждым из нас. Хизер читала и бледнела буквально на глазах. Дочитав, она аккуратно сложила газету. – Мы действительно привлекали внимание, – проговорила она и потянулась за своей чашкой. Майлз и Виктория, молча, переглянулись, а Беатрис, восхищенная самообладанием сестры, не могла удержаться от вопроса: – Неужели тебя это совсем не трогает? – Да нет, Беа, трогает, – слегка улыбнулась Хизер. – Но, по крайней мере, они не упомянули мою хромоту. Передай мне, пожалуйста, сливки. Но Беа была возбуждена сверх всякой меры. – Если бы упомянули, то я бы отправилась в редакцию, нашла этого писаку, отрезала ему ногу и послушала, что бы он тогда запел! У Виктории удивленно приподнялись брови. – Если ты не научишься держать в узде свой язык, Беа, – сухо проговорила она, – то очень скоро прочтешь свое имя в этой же колонке. Беа вскинула голову: – Ну что ж, мама, как ты сама говоришь, такое может случиться с каждым из нас. Возможно, будет лучше, если я начну привыкать к этому уже сейчас! Виктория послала Майлзу взгляд, означавший примерно следующее: «Да помогут нам небеса». Хизер уткнулась в свою чашку, чтобы спрятать улыбку. Но, как оказалось, на этом утренние волнения не закончились. Только они встали из-за стола, как в столовую вошел дворецкий с письмом для Майлза. – Это из Линдермера, – нахмурившись, сообщил Майлз. Он сломал печать, быстро пробежал письмо и мрачно посмотрел на Викторию. – Любовь моя, у нас неприятности. Загорелась кухня, пострадали несколько слуг. – Он успокаивающе положил ладонь на руку Виктории, заметив страх в ее глазах. – Артур и Кристина здоровы. – Думаю, нам пора возвращаться, Майлз. – Согласен, дорогая. Мы можем выехать сегодня пополудни налегке, а вещи привезут позже. – Тогда я скажу горничным, чтобы начали укладываться, – живо предложила Беа. – Хорошо, Беа, скажи им. – Пойду, распоряжусь насчет кареты, – бросил Майлз, выходя из столовой. Виктория двинулась было за ним, но вдруг остановилась, сжав ладонями виски. – Боже мой, совсем памяти не стало! – расстроено воскликнула она. – Сегодня вечером мы приглашены на бал к Софи! Но мы никак не можем остаться. Знаю, она расстроится, но что я могу поделать… – Она бросила взгляд в сторону кабинета. – Мне надо отправить ей записку. – Мама, не волнуйся. Я все ей объясню сегодня вечером. Прошло какое-то время, прежде чем смысл сказанного дошел до Виктории. – Разве ты не поедешь с нами? – Нет, мама. Я хочу побыть какое-то время в Лондоне… на случай, если найдется Джеймс Эллиот. Виктория встревожено посмотрела на Хизер: – Ты уверена, что поступаешь правильно, дорогая? – Я просто должна это сделать, мама, – с непоколебимой твердостью ответила Хизер. Виктория задумчиво кивнула. – А сегодняшний вечер? Тебе же придется пойти на бал к Софи одной? Хизер сразу подумала о Дамиане. – У меня нет причин прятаться, мама. – Я тоже так считаю, дорогая. Если ты не придешь, это даст новый повод для сплетен. – И потом, там будет Пегги. «И конечно, Дамиан», – мысленно добавила Хизер. Несколько часов спустя Хизер стояла на крыльце дома и махала вслед удалявшейся карете. Когда карета исчезла из виду, улыбка медленно сползла с лица молодой женщины. Она сказала матери, что пойдет на бал к Софи, и действительно собиралась это сделать. Но решиться на это нелегко. После сегодняшней заметки в газете, она может стать объектом новых сплетен. Дамиан тоже прочел газету и пришел в ярость из-за издевательских нападок на Хизер. Он стремительно расхаживал по кабинету, когда на пороге появился Камерон Линдсей. – Я должен был это предвидеть! – кипятился Дамиан. – Неужели в этом городе нельзя сделать ни шагу, чтобы за тобой не следили чьи-нибудь глаза? Теперь я понимаю, отчего Хизер предпочитает жить в деревне! Камерон задумчиво потер подбородок. – Я сейчас вот о чем подумал, милорд. А не во благо ли все это? – Во благо?! – резко развернулся к нему Дамиан. – Ты что, рехнулся? – Ну, подумайте сами, – спокойно возразил Камерон. – Вы хотели, чтобы о вашем приезде стало известно всем. А что, если Эллиот до сих пор об этом не знает? А если он не знает, что Хизер живет в Ланкашире? Может быть, именно поэтому он и не ищет ее. Теперь известно, что вас видели вместе… А она его дочь, между прочим! И если он сообразит… – Я понял, куда ты клонишь, Камерон. Но ты забыл, что последний раз он видел свою дочь больше двадцати лет назад. Камерон спокойно посмотрел на графа: – Милорд, я нисколько не хочу обидеть Хизер Дьювел, но хромота – редкий недостаток для светской леди. Этого может оказаться вполне достаточно, чтобы оживить его память. – Значит, ты полагаешь, что он способен заявиться к ней? – Именно так, милорд. – Ты думаешь, что мне следует уделять мисс Дьювел побольше внимания? Чтобы о ней судачили все, кому не лень? – И о вас, милорд, тоже, – добавил Камерон. – Это может сильно увеличить шансы найти Эллиота. Дамиан впал в глубокую задумчивость. Камерон прав. Хизер может стать прекрасной приманкой. Однако в предложении Камерона было что-то подлое. Нет! Он не должен использовать ее. И не будет. Камерон пристально посмотрел на графа. – Вы ведь хотите найти его, милорд, не так ли? – Я и найду его, – вызывающе ответил Дамиан. – Но использовать Хизер в качестве приманки, я не намерен. На этом все. Шакаленок Джек без труда отыскал Джеймса Эллиота в тесноте лондонских трущоб. Эллиот был известен своей подлостью, а мерзкий характер и неодолимая тяга к выпивке сделали его заметной фигурой на задворках Лондона. Джек поскребся в дверь. Заскрипели проржавевшие петли, и в образовавшейся щелке показалась заросшая недельной щетиной физиономия Эллиота с налитыми кровью глазами. – Чего надо? – раздался сиплый голос. – Это я, Шакаленок Джек. Кое-чего хочу вам рассказать про графа, сэр. Дверь распахнулась. Джек шагнул в крохотную грязную каморку. Он чуть с ума не сошел от зависти, потому что у него никогда не было своего угла. – Ну, с чем пришел? – рыкнул Эллиот. – Вы ж хотели знать, куда он ходит, так? И с кем видается, так? – Да, парень, точно. – Эллиот поднес бутылку ко рту, сделав добрый глоток, отер губы. – Так это… где только я его не видал. Кажись, он по большей части ошивается у графа Стонхерста. – Как много ты мне рассказал, малыш! – издевательски осклабился Эллиот. Джек ухмыльнулся: – Ходят слухи, что у него там шашни с одной бабенкой. – Да мне-то что за дело, на кого ложится этот, мозгляк! Улыбка Джека угасла. – Так это, вы ж хотели знать, куда он ходит и с кем видается! – возмущенно повторил он. – Чего, дальше не рассказывать? Эллиот, поморщившись, махнул пареньку рукой, чтобы продолжал. На лице Джека вновь расцвела блудливая улыбка. – Вчера в «Ковент-Гарден» – денег, между прочим, там можно нашарить немерено! – он заявился как раз со своей подружкой. – Джек яростно почесал лохматую голову. – Ну, скажу, и красавица! Да только рядом с таким джентльменом, как он, чудно ее видеть. – С чего бы это? – теряя терпение, буркнул Эллиот. – Так бабенка-то хромоножка, ковыляет, будь здоров! – радостно сообщил Джек и прошелся по каморке, припадая на одну ногу. Эллиот замер, не донеся бутылку до рта. Потом медленно опустил руку. Спаси и сохрани! Не может быть… Или чудеса все-таки случаются? – Послушай-ка… эту бабу ты хоть разглядел? Какая она? А лет ей сколько? – Да я почем знаю! А насчет разглядеть – а как же, разглядел. Ну, разодета в пух и прах, маленькая, волосы черные… короче, красавица. А еще слыхал, как про ее глаза говорили, будто они у ней – как это? – да, Эллиот в возбуждении вскочил со стула. Дьявол, да это же Хизер! Точно, Хизер! – Чего еще про нее знаешь? – Знаю, – с готовностью откликнулся Джек, – только это денег стоит. Эллиот сунул руку в карман и швырнул мальчишке монету. Джек ловко поймал ее, поднес к маленькому оконцу и, удовлетворенный, засунул куда-то в свои драные штаны. – Кажись, ее опекает этот – граф Стонхерст. В Лондон редко приезжает, да они все здесь редко живут, все больше у себя в Ланкашире. Так-так… Ланкашир… Разрази меня гром! Это точно она! На миг у Эллиота потемнело в глазах от вспыхнувшей ярости. Злоба была такой, что его озноб пробрал. Неужто эта мерзавка, все годы, что он гнил в тюрьме, купалась в роскоши? И тут до него дошло… Так ведь ее же видели вместе с Дамианом Тремейном! Эллиот злобно оскалился. Значит, сопливая мерзавка выросла… Ну что ж, коли так, то она сослужит ему хорошую службу… Сначала он сам убедится, что это она. А потом… Эллиот не знал, что потом, но был уверен, что придумает. Только на этот раз он будет осторожнее, чтобы не повторилась история с Джайлзом Тремейном. Не пообещай Хизер Виктории, что передаст ее извинения Софи, она скорее всего не пошла бы на бал. Но Софи была ближайшей и любимой маминой подругой, и Хизер не хотелось ее огорчать. Когда Хизер приехала, бал был в самом разгаре. Переступив порог дома виконта и виконтессы Уиборн, она почувствовала проползший по спине холодок неуверенности. Прилично ли было появиться здесь одной? Высший свет безжалостен. В присутствии мамы и папы все были с ней изысканно вежливы, потому что никто не хотел ссориться с графом Стонхерстом. Но сейчас графа с ней не было, так что ее вполне мог ожидать более чем прохладный прием, а такая перспектива Хизер отнюдь не прельщала. Первой ее заметила Софи. – Хизер! – громко воскликнула она. По залу прошел шепоток. Софи обняла Хизер, потом отступила на шаг. – Ну-ка, ну-ка, дай я на тебя посмотрю. – Она внимательно оглядела Хизер с ног до головы. – Выглядишь просто великолепно! Согласись, Дональд, она очаровательна, – обратилась Софи к подошедшему мужу. Виконт поклонился Хизер. – Ты права, любовь моя. Хизер благодарно улыбнулась ему. Она была одета в платье из мерцающего белого атласа, отделанного серебристыми нитями. Подол юбки украшала оборка, расшитая бледно-лиловыми цветами. Волосы, поднятые на затылке, падали на обнаженные плечи тугими локонами. – Прошу меня извинить, милые дамы, – сказал виконт, – но я вижу, что Джереми Уиндэм просто сгорает от нетерпения перемолвиться со мною словечком. Софи повернулась к Хизер: – Майлз и Виктория скоро приедут? Хизер отрицательно покачала головой и коротко рассказала о несчастье в Линдермере. – Как жалко, – огорчилась Софи. – Но я очень рада, что ты здесь. – Она украдкой огляделась по сторонам и зашептала Хизер на ухо: – Боюсь, что из-за глупой заметки в утренней газете тебя будут сторониться. – Ее глаза гневно сверкнули. – Боже мой, когда я вышла замуж, мне было столько же лет, сколько сейчас тебе. Все тогда говорили, что мое дело плохо, но, как видишь, они ошиблись. А знала бы ты, какой поднялся шум, когда Виктория вышла за Майлза! Пересудов хватило на несколько недель! – Она ободряюще погладила Хизер по плечу. – Поверь, мне тоже временами доставалось! Я хочу сказать – не принимай все это близко к сердцу. Завтра эти же злые языки забудут про тебя и примутся за кого-нибудь другого. К ним подошла Пегги, и разговор перешел на другую тему. Они с Пегги направились в танцевальный зал, чтобы сесть. Тут-то Хизер и заметила Дамиана. Выглядел он очень элегантно – весь в черном, за исключением ослепительно белой рубашки. Дамиан разговаривал с Дональдом, а когда тот отошел, обвел глазами толпу гостей. Встретив взгляд Хизер, он отвернулся и присоединился к оживленно беседующей группе мужчин. Хизер испытала острое, болезненное чувство одиночества, но в глубине души она знала, что Дамиан делает все правильно: чем меньше поводов для сплетен, тем лучше. Пегги не заметила Дамиана, но многие сразу обратили на него внимание. Хизер видела, как головы поворачиваются в его сторону, как нервно трепещут веера, слышала ядовитый шепоток… Боже мой, все одно и то же! Совсем как в тот вечер в опере. Только сейчас рядом не было Дамиана, чтобы подбодрить ее. – Хизер, смотри, Софи подала знак оркестру. Бал начинается! – весело воскликнула Пегги. Раздались первые такты вальса, но пока ни одна пара не вступила в круг. Хизер заметила, что Дамиан отошел от группы мужчин и тут же, его вниманием завладела хорошенькая блондинка. Он слегка наклонился, слушая ее, и казалось, что ее головка лежит у него на плече. Блондинка метнула взгляд в сторону Хизер, на ее алых губах появилась злорадная улыбка. Хизер заставила себя не смотреть в их сторону. Тоска сжала сердце. «У тебя нет никаких прав на него», – мысленно напомнила она себе. Однако у нее не было ни малейшего желания видеть, как Дамиан любезничает с другой женщиной. Может быть, следует уйти? Склонившись к этой мысли, Хизер поднялась на ноги. – Хизер! – возбужденно прошептала Пегги. Хизер искала глазами свою трость и не обратила на шепот подруги никакого внимания. – Хизер! – уже громче повторила Пегги и сжала ей руку. Хизер вопросительно взглянула на нее. Пегги кивнула на центр зала. Хизер проследила за взглядом подруги. Посреди зала стоял Дамиан и смотрел на нее. Хизер поразила какая-то странная тишина. Казалось, весь мир затаил дыхание. Взгляды присутствующих были сосредоточены на нем… и на ней, Хизер. Дамиан не спускал с нее глаз, и в этих серых глазах было столько любви и нежности, что душа ее воспарила и земля поплыла под ногами. Дамиан шел к ней через весь зал. И вот, он уже склонил перед ней голову и, приглашающим жестом, протянул руку. |
||
|