"Анатомия российской элиты" - читать интересную книгу автора (Крыштановская Ольга)

Введение

Эта книга — о переменах, которые произошли с российским обществом за последние 20 лет, об элите, которая эти перемены совершила и которая изменилась сама. Кто они — нынешние правители России: старые люди в новом обличье или новое племя, пытающееся вспомнить советское прошлое?

Эта книга — итог моей многолетней работы в качестве руководителя департамента изучения элиты Института социологии РАН. Этот департамент был создан в 1989 году — первое подразделение в стране, специализирующееся на исследованиях столь закрытой группы общества.

До 1989 г. любые вопросы, связанные с изучением правящей группы страны, были тайной за семью печатями. Тогда не только исследования, но и употребление самого слова «элита» были запрещены в СССР. Книга М. Восленского «Номенклатура» имела гриф «совершенно секретно» и хранилась в единственном экземпляре в библиотеке ЦК КПСС. Советские люди не должны были знать о жизни тех, кто управлял страной. Идеологические мифы заменяли правду. «Первые отделы» (эти ячейки КГБ, функционировавшие в каждом трудовом коллективе) неустанно следили за тем, чтобы социологи не спрашивали население об отношении к руководителям партии и правительства. Каждого, кто нарушил бы это требование, ожидали большие неприятности: конец научной карьеры, репрессии или даже тюрьма.

Перестройка, начатая М. Горбачевым, все изменила. Началась либерализация жизни, которая затронула и Академию наук СССР, в которой я тогда работала младшим научным сотрудником. В Институт социологии пришел новый директор, слывший большим либералом — Владимир Ядов. В Институте социологии впервые был объявлен открытый конкурс проектов.

Активность ученых была невысока: все были уверены, что фанты дадут только «красной профессуре» — идеологически выдержанным и морально устойчивым членам КПСС, которые возглавляли крупные отделы. Но я решила попробовать. Друзья и коллеги удивлялись моей наивности и не верили в успех. Я тоже не особенно надеялась, но все же подала заявку на проект под названием «Административная система СССР и ее субъекты» (термин «элита» все же выглядел слишком рискованно). И каково же было мое ликование, когда проект утвердили и эта тема вошла в реестр государственных тем, финансируемых Академией наук.

Нашей маленькой группе, состоящей из 5 человек, дали комнатку и компьютер. И мы начали работать. Мы горели энтузиазмом — ведь мы были первыми и занимались чем-то почти запрещенным, таким таинственным и важным. Мы проводили на работе по 12 часов, спорили о политике, о номенклатуре, придумывали, как получить доступ к людям, находящимся на самой вершине власти. Все стены нашей каморки были покрыты портретами членов Политбюро и ЦК КПСС.

Конечно, мы знали, что на Западе существуют советологические центры, которые давно и успешно исследуют нашу элиту. Мы чувствовали себя их робкими учениками, с восторгом читая статьи и книги, которые удавалось достать.

Прошел не один год, прежде чем я и мои коллеги почувствовали уверенность в своих силах — ведь мы были в гуще событий, имели значительно лучший доступ к объектам своего изучения, чем западные аналитики, чувствовали атмосферу происходящих перемен. Постепенно был нащупан свой метод, который мы в шутку называли «детективно-социологическим». Стандартные социологические опросы по анкете почти не применимы в исследованиях элиты. Бессмысленно сложить мнение Путина с мнением Явлинского, а затем посчитать среднюю арифметическую. Социология элиты — это особая наука, объектом которой является «штучный товар» — руководители страны. И цена неудач здесь иная: каждая ошибка это захлопнувшаяся дверь, это утрата доступа к информации.

Я написала несколько писем западным советологам, и к нам стали приезжать иностранцы. Это вызвало настороженность наших спецслужб.

Как-то осенью 1990 г. раздался звонок из КГБ. Офицер был очень вежлив, он сказал, что у них есть аспирант, интересующийся проблемами элиты, который хочет проконсультироваться у меня. Могла ли я отказать? На следующий день пришел бледный молодой человек с незапоминающимся лицом. Он сказал, что хочет постажироваться в нашей группе. И стал ходить каждый день на работу. Он приходил, молча садился в углу, и слушал все, что мы говорили, ровно в 17.00 доставал бутылку водки. Поскольку я знала, какая организация его направила «на стажировку», то не раз спрашивала, не занимаемся ли мы чем-то запрещенным. Но он всякий раз отвечал: «Нет-нет, все в порядке. Нас интересуете не вы, а те, кто к вам приезжает». Мы боялись, но интерес к исследованиям элиты был таким всепоглощающим, что мы стерпелись с присутствием «стажера» и стали почти не замечать его. Через полгода он стал появляться все реже, а в 1992 г. этот бесцветный молодой человек бесследно исчез. (Интересно, чем он занимается сейчас?!)

Первое большое исследование, посвященное генеалогии Брежневской элиты, мы провели совместно с британскими учеными Стивеном Уайтом и Эваном Модели из Глазго университета (Великобритания). Мы взяли на себя обязательства проинтервьюировать всех живых на тот момент членов ЦК КПСС Брежневского времени.

Мы очень хотели это сделать, но еще плохо понимали, как получить доступ к этим людям. Адреса высшей номенклатуры были засекречены, и их не было ни в адресных книгах, ни в городских справочных. Но в стране началась перестройка, номенклатура рухнула, в бюрократических организациях царил хаос. Никто больше не знал, что можно, а что нельзя. Мы отправились в центральный офис Московского городского справочного бюро. Оказалось, что «секретные адреса» теперь можно купить по 4 рубля за штуку. Так мы стали обладателями уникальной информации, ставшей основой нашей базы данных, которая с годами росла и развивалась.

А дальше надо было пытаться получить согласие этих людей на интервью. Мы нашли нескольких бывших членов Политбюро ЦК КПСС, которые были настроены доброжелательно, и они стали нам помогать — звонили своим хорошим знакомым — бывшим министрам, первым секретарям обкомов партии, и просили принять нас. Это была неоценимая помощь, без нее доступ ко многим высшим руководителям был бы просто невозможен.

Очевидно, что для того, чтобы расположить высокопоставленного собеседника к себе, надо было хорошенько подготовиться. Мало было знать его биографию, надо было выучить учебник «История КПСС». Иначе ничего не получалось. Если собеседник говорил: «Помните, как на апрельском пленуме ЦК…», мы должны были реагировать, а не спрашивать у него: «А что там было?» Наша некомпетентность дорого стоила: собеседник закрывался, понимая, что мы несерьезные люди и говорить с нами не о чем.

Вскоре мы обнаружили, что и этого недостаточно. Важно было учитывать «этнический фактор». Не секрет, что антисемитские настроения были распространены среди советской элиты. Поэтому, чтобы не рисковать, мы вынуждены были заняться выяснением пятого пункта наших интервьюеров. Хороший эффект давало этническое совпадение интервьюера и респондента, и мы стали посылать к украинцу — украинца, а к армянину — армянина. Часто у наших сотрудников складывались теплые человеческие отношения с респондентами: им дарили рукописи воспоминаний, кормили обедами, помогали консультациями.

Постепенно мы научились работать с элитой, приобрели необходимые для этого связи и навыки, выработали свой метод. Каждый раз, приступая к новому исследованию, тщательно подбирали и готовили сотрудников. Исследуя банковскую элиту, нам пришлось изучать «птичий язык» финансистов, так как первые же интервью показали, что мы не понимаем многое из того, о чем говорят банкиры. Вскоре каждый член нашей команды легко мог оперировать понятиями «инкассо», «маржа» и отличал счета «лоро» от счетов «ностро». Для того, чтобы быть в курсе всех новостей, мы выписывали горы газет и журналов. А поскольку прочитать одному человеку это было невозможно, мы делили издания поровну и два раза в неделю устраивали «политинформации», где обменивались наиболее важными сведениями. Мы завели друзей в администрации президента, среди силовиков, губернаторов и людей из правительства. Наверное, это было похоже на «агентурную есть», которую использовали спецслужбы. Но нами-то двигало чисто научное любопытство, ведь только так можно было проводить сложнейшие исследования российской элиты.

Основными методами изучения элиты были: неформализованные глубинные интервью членов элиты, формализованные интервью; экспертные опросы; наблюдения (как невключенные, так и включенные); изучение официальных биографий; контент-анализ прессы; анализ документов и статистики. Использование всего комплекса социологических методов неизбежно из-за особенности объекта исследования, доступ к которому чрезвычайно сложен. Полученная разными способами и из разных источников информация о социально-демографических характеристиках элиты, ее профессиональном бэкграунде, мнениях и суждениях по многим вопросам должна быть проанализирована по единой схеме. Это обусловливает необходимость не только аккумуляции данных, но и их постоянной кодификации и унификации. Эту задачу и выполняет база данных, куда попадают результаты всех исследований, проведенных сектором изучения элиты Института социологии РАН. За 15 лет исследовательской работы в этом направлении было проведено более 50 исследований, наиболее значимые из которых представлены в таблице 1.

Таблица I. Социологические исследования, проведенные центром изучения элиты Института социологии РАН под руководством О.В. Крыштановской[1] [М — массовый опрос; Э — экспертный опрос; Б — биографическое исследование; ФГ — фокус-группы; С — анализ статистики. ]

Берясь за написание этой книги, я выбрала период с 1981 по 2003 г. Именно в это время произошли глобальные изменения российского общества: распад СССР и социалистического лагеря, крах номенклатуры, перестройка, гласность, становление рынка, многопартийной системы, а затем сворачивание демократических реформ и реставрация бюрократического государства. Эти изменения были вызваны самой элитой, и они изменили ее.

Для меня очень важным было зафиксировать характеристики советской элиты в последние годы «застоя», чтобы иметь точку отсчета для последующих изменений. Таким годом был избран 1981-й — последний год правления Л.И. Брежнева, год расцвета застоя, когда в последний раз элита была сформирована по классическим традициям номенклатуры. В этот год прошел XXVI съезд КПСС, и сформированные органы власти еще не имели никаких примет скорых перемен.

Следующей точкой стал 1990 г., в котором перемены политической системы стали очевидны, основы номенклатуры были подорваны. Политбюро ЦК КПСС формировалось по новым принципам.

Третьей точкой был избран 1993 г., год укрепления Ельцина на президентском посту, его победы в противостоянии с Верховным Советом РСФСР, год изменения Конституции страны.

Четвертая точка тренда — 1999 г., год «позднего Ельцина», когда политическая система, которую он создал, была видна во всей очевидности.

И, наконец, пятая точка — 2002 г., третий год правления Путина, когда его команда была в общих чертах сформирована и внесены изменения в стиль управления. К этому времени президент Путин понизил статус губернаторов, ввел новый «этаж власти» — аппараты полномочных представителей президента в федеральных округах, мобилизовал военных и офицеров спецслужб на государственную службу.

Итак, последний год правления Брежнева стал берегом, от которого отплыла лодка перемен. А последний год первого срока Путина — берегом, к которому мы причалили и с удивлением осматриваемся по сторонам. Что с нами произошло? Куда и почему мы приплыли? Какой пейзаж откроется нашему взгляду, когда рассеется утренний туман?

Для сравнения динамики характеристик были сформированы четыре когорты элиты, которым даны условные имена: «Брежневская», «Горбачевская», «Ельцинская-1», «Ельцинская-2» и «Путинская».

Я отношу к элите людей, принимающих общегосударственные решения. Чаще всего это люди, занимающие высшие государственные должности. Но иногда в эту группу попадали те, кто оказывал огромное влияние на политический процесс благодаря своему богатству. К элите мною были отнесены следующие группы: 1) высшее руководство страны («Политбюро»); 2) правительство; 3) парламент; 4) региональная элита. При этом я не включаю в элиту лидеров партий, которые не имеют парламентского статуса, так как российские реалии свидетельствуют, что после неудачи на выборах такие партии перестают существовать.

Какова численность изучаемой группы?

Советская элита представляла собой жестко институционализованную группу, списочный состав которой утверждался высшими партийными инстанциями — Политбюро, секретариатом и отделами ЦK КПСС. Круг высших чиновников был строго очерчен; в номенклатуру ЦК КПСС входило примерно 400 тыс. чел..[2] Высшая номенклатура (номенклатура Политбюро ЦК КПСС) включала в себя в разные периоды от 800 до 1800 чел. Номенклатура секретариата ЦК состояла из списка в 14–16 тысяч должностей. Учетно-контрольная номенклатура (то есть номенклатура отделов ЦК КПСС) включала 250 тыс. чел. Остальную часть составляла номенклатура нижестоящих партийных комитетов — обкомов, крайкомов, горкомов и т. п. Таким образом, политический класс в советское время составлял примерно 0,1 % от общей численности населения страны.

За изучаемый период численность политического класса увеличилась в три раза,[3] в то время как численность населения снизилась в два раза. Это привело к существенному росту удельного веса бюрократии (см. таблицу 2). В то же время соотношение численности элиты и политического класса изменилось за время реформ в 2,5 раза в сторону относительного сокращения круга лиц, допущенных к принятию общегосударственных решений.

Таблица 2. Численность элиты и политического класса в 1981–2000 гг.[4]

Особняком стоит проблема определения круга лиц, входящих в бизнес-элиту. Исследования по определению круга лиц, входящих в бизнес-элиту, проводились в несколько этапов. На первом этапе проводился анализ статистики, банковских рейтингов и рейтингов крупнейших предприятий страны, после чего составлялся список кандидатов на вхождение в группу бизнес-элиты. Первый такой список был составлен в 1991 г. На втором этапе проводился опрос экспертов, позволяющий выделить из группы крупнейших бизнесменов наиболее влиятельных. Необходимость учета личного авторитета отражает российскую специфику, где политические связи бизнесмена, его включенность во властные обоймы подчас имели большее значение, нежели непосредственный размер капитала. Экспертами были предприниматели, главы бизнес-ассоциаций, чиновники, курирующие экономическую политику и вопросы предпринимательства, журналисты, специализирующиеся на экономической тематике. По мнениям экспертов составлялся рейтинг предпринимателей. После этого начинался третий этап работы, который заключался в сборе биографической информации. В связи с тем, что в первые годы исследований биографии бизнесменов никому не были известны и публикаций на этот счет практически не было, источником биографий были сами респонденты. Мы встречались с крупнейшими предпринимателями страны для того, чтобы записать рассказ об их жизни. На четвертом этапе все полученные таким образом биографии формализовались и вносились в базу данных, которая год от года пополнялась и совершенствовалась.

Итак, изучаемая группа за указанный период представлена пятью когортами, каждая из которых состоит из следующих субэлитных групп:

Высшее руководство — 22 чел. Политбюро ЦК КПСС, избранное на XXVI съезде КПСС 03.03.81 г. (14 членов и 8 кандидатов в члены)

Правительство — 115 чел. на 01.01.81 г.

Парламент — 1500 депутатов Верховного Совета СССР 11-го созыва, 1984 г.

Региональная элита — 174 первых секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, горкомов (Московского и Киевского) и окружкомов партии по состоянию на 01.1985 г.

Бизнес-элита — Не было

Высшее руководство — 19 членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС, избранное на XXVII съезде КПСС 06.03.86 г. (12 членов и 7 кандидатов в члены)

Правительство — 85 чел. на 01.03.90 г.

Парламент — всего 2245 народных депутатов СССР созыва 1989 г.

Региональная элита — 174 первых секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, горкомов (Московского и Киевского) и окружкомов партии на сентябрь 1989 г.

Бизнес-элита — Не было

Высшее руководство — 15 членов Совета Безопасности РФ на 1993 г.

Правительство — 35 чел. на 01.03.93 г.

Парламент — 628 чел. (178 депутатов Совета Федерации и 450 депутатов Государственной Думы 1993 г.)

Региональная элита — 178 чел.: 89 глав администраций и 89 глав законодательных собраний субъектов Российской Федерации по состоянию на конец 1993 г.

Бизнес-элита — 100 чел., 1993 г.

Высшее руководство — 28 членов Совета Безопасности РФ на 1999 г.

Правительство — 50 чел. на 01.04.1999 г.

Парламент — 450 депутатов Государственной Думы созыва 1995 г.

Региональная элита — 178 чел.: 89 глав администраций и 89 глав законодательных собраний субъектов Российской Федерации по состоянию на начало 1999 г.

Бизнес-элита — 100 чел. 1999 г.

Высшее руководство — 24 члена Совета Безопасности РФ на 2002 г.

Правительство — 58 чел. на 01.04.02 г.

Парламент — 628 чел. (178 депутатов Совета Федерации на 02.2002, когда закончилось формирование палаты по новому принципу, и 450 депутатов Государственной Думы созыва 1999 г.)

Региональная элита — 178 чел.: 89 глав администраций и 89 глав законодательных собраний субъектов Российской Федерации по состоянию на 02.2002 г.

Бизнес-элита — 120 чел., 2002 г.

Таблица 3. Численность элитных групп 1981–2003 гг.

Я хотела бы искренне поблагодарить своих коллег, без которых книга не могла бы быть написана. Это, прежде всего профессор Владимир Александрович Ядов, который, будучи директором Института социологии, поддержал мой проект в 1989 году, когда никто еще не осмеливался начать подобные исследования. Это люди, в разные годы работавшие в секторе изучения элиты и проводившие вместе со мной безумно трудные, а иногда и опасные исследования: Валентина Малова, Алексей Павлюков, Павел Салдин, Владимир Артюх, Виктория Агаянц, Игорь Куколев, Вера Владыцкая, Нонна Свишенкова, Мария Хохлова и др. Большое спасибо тем, кто были нашими респондентами, советниками, консультантами. Я не в состоянии перечислить их всех, но с благодарностью и уважением вспоминаю каждого. Приношу искреннюю благодарность моему другу и коллеге из Великобритании профессору Стивену Уайту, с которым вместе мы провели не одно исследование и написали не одну статью. И, наконец, благодарю моих близких, которые поддерживали и верили в меня.