"Анатомия российской элиты" - читать интересную книгу автора (Крыштановская Ольга)

2.1 Выборы как механизм элитной инкорпорации

С помощью назначений пополняются бюрократические иерархии. С помощью выборов происходит делегирование управленческих полномочий индивидам или группам. В идеале исход выборов не должен зависеть от чиновников, а только от населения, которое на избирательный период становится политической силой — электоратом. Независимость выборов от бюрократии является важным показателем степени разделения власти. Отсутствие же такого разделения ставит под сомнение то, что выборы являются действующим механизмом рекрутации элитных кадров.

В советские времена контроль верховной власти над выборами был доведен до совершенства — отклонения от намеченных результатов могли составлять лишь десятые доли процента, а победа безальтернативного кандидата была предрешена. Такие псевдовыборы были, по сути дела, теми же назначениями, которые сопровождались дополнительной процедурой легитимации. Представительные органы играли роль легализаторов, которые переводили решения верховной власти в правовое поле. Правоохранительная и судебная системы функционировали как санкционеры — то есть налагали санкции, наказывали за неисполнение решений верховных органов. Советская элита лишь пыталась придать видимость функциональной эквивалентности этих государственных органов подобным институтам западных демократий, называя легализаторов — парламентами, а санкционеров — судьями. Роль «исполнительной» власти играло правительство и региональные администрации. Но центром власти всегда оставался верховный правитель и его окружение, решения которых имели директивный характер для всех акторов политической системы. Коллективный верховный правитель был озабочен главным для себя вопросом — сохранением монополии на власть.

Политическое устройство государства было таково, что функциональное деление на исполнительные и представительные органы было присуще как партийным, так и советским органам. Хотя формально советы народных депутатов представляли собой вид законодательной власти, в реальности они (так же, как и партийные комитеты) были легализаторами, представленными двумя институтами: роль исполнительного органа здесь играли «исполнительные комитеты» (в дальнейшем будем называть их согласно советской традиции исполкомами), а роль законодательного органа — советы. Функционально любой советский исполком был аппаратом, а совет — парламентом. Во всех без исключения органах политической власти сохранялся этот дуализм. Так, например, областное подразделение партии имело комитет (обком) КПСС, членами которого становились видные руководители региона, и аппарат, то есть штатных сотрудников обкома. Аппарат работал на профессиональной основе, постоянно. Комитет собирался на заседания примерно два раза в месяц, и членство в нем не подразумевало освобождения от основной работы.

Таблица I. Формирование органов управления в СССР

Аппараты были назначаемы и занимались подготовкой решений. Комитеты избирались, их члены занимались публичной политикой и должны были выглядеть легитимно. Партийные комитеты пронизывали все советское общество сверху донизу, они существовали во всех без исключения трудовых коллективах. Это был своеобразный вид представительной власти, так как комитет составлялся из людей, представлявших все основные группы населения региона — чиновников, руководителей предприятий, колхозников, рабочих, интеллигенции. В каждом комитете непременно должны были быть как минимум одна женщина и один представитель молодежи (как правило, лидер местного комсомола). Региональные комитеты объединяли партийно-хозяйственный актив территории (партхозактив на сленге номенклатуры), включающий в себя как партократов, так и менеджеров крупнейших организаций данной территории. Каждый обком партии повторял в миниатюре структуру ЦК КПСС. На заседаниях комитетов избирались секретари соответствующего уровня, хотя их кандидатуры заранее были согласованы с аппаратом и утверждены комитетом вышестоящего уровня. Комитеты действовали на общественных началах, образуя ячейки квазигражданского общества. Аппараты, действующие на постоянной штатной основе, готовили документы, выносили их на обсуждение и играли решающую роль.

В низовых организациях, где аппарат отсутствовал, внутри комитетов имелись «освобожденные работники», которые числились в организации на штатных должностях, на самом деле занимаясь исключительно политическими и организационными вопросами. Чем больше была организация, тем больше было число «освобожденных работников». Полноценные аппараты появлялись лишь в собственно номенклатурных организациях — райкомах, горкомах, обкомах КПСС. Самым мощным аппаратом обладал, естественно, Центральный Комитет КПСС. Разделение функций между аппаратом и комитетом было простым: аппараты готовили решения, комитеты легитимировали их и проводили публичную политику. Эта же модель повторялась на всех уровнях: республиканские, краевые, областные, окружные, городские, районные и сельские структуры КПСС имели как постоянно действующие аппараты, так и комитеты, работающие на общественных началах.

Несмотря на то, что выборы в советской системе формально провозглашались тайными, «на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права»,[121] они лишь публично утверждали уже осуществленное назначение, решение о котором принималось в недрах аппаратов и вышестоящих комитетах. Выборы членов партийных комитетов и депутатов советов разных уровней, по сути дела, являлись лишь окончательной легитимацией принятых решений. Процедуры обсуждения и реального отбора кадров происходили задолго до голосования на выборах, а круг лиц, допущенных к таким обсуждениям, был значительно уже, чем состав голосующего комитета, и включал ключевые фигуры как из комитетов, так и из аппаратов. Это положение дел в самом начале перестройки негативно оценивалось новым руководством страны: в резолюциях XIX партконференции в качестве одной из основных задач провозглашалась «демократизация избирательного процесса». Признавалась формальность безальтернативных выборов: «окончательное решение кадровых вопросов должно определяться результатами выборов».[122]

Процесс утверждения в номенклатурной должности проходил в 3 этапа: сначала соответствующий орган (например, Совмин) вносил на рассмотрение ЦК КПСС три-четыре кандидатуры, отдел ЦK, курировавший данное направление, поддерживал одну из кандидатур. Далее Политбюро ЦК КПСС (если это была номенклатура Политбюро) утверждало кандидатуру и затем соответствующий орган назначал (в случае с Совмином) или избирал (в случае с Верховным Советом) рекомендованное лицо и публиковал постановление об этом.

Выборы органов представительной власти — советов народных депутатов — также носили безальтернативный и формальный характер. Типичной была ситуация, когда на предприятие или в регион из центра присылался новый человек, предназначенный занять пост главы партийного, комсомольского комитета или совета. Там, где этот человек должен был начать работу, его никто не знал. Привозил такого человека высокопоставленный аппаратчик, курировавший данную область. Он представлял кандидата местному руководству. А затем проходили «прямые и тайные демократические выборы», результат которых был абсолютно прогнозируем: более 90 % голосов избирателей отдавалось единственному кандидату.

Что двигало избирателями, когда они, как послушное пастуху стадо, единогласно одобряли выбор, уже сделанный высшим руководством? Страх перед разветвленной системой санкций и множество различного рода зависимостей, которые связывали простого избирателя с политической системой. Это была «административная система» тоталитарного государства, которая любой поступок человека конвертировала в товар. На действующем политическом рынке товары обменивались — в обмен на политическую лояльность властям гражданин получал символический капитал в виде почетных званий, общественных статусов или перспектив карьерного роста. Та часть граждан, которая не хотела играть в предлагаемую властью игру, имела выбор: либо стать пассивным членом общества без особых перспектив, либо бросить вызов системе и пойти по тернистому пути диссидентов. Только единицы выбирали последнее. Подавляющее большинство населения соглашалось на предлагаемые условия. Менее 10 % населения осмеливалось игнорировать выборы, тем самым молча протестуя против заведенных порядков. Не из-за денег или получения какой-либо экономической выгоды люди подчинялись требованиям системы, а из-за боязни политического остракизма, «волчьего билета», закрывающего возможность развиваться в одобряемых обществом сферах.

Советская власть обладала разнообразными ресурсами, но самым мощным и всеохватывающим был административный ресурс, который позволял исполнительным органам власти контролировать все политические процессы в стране, в том числе и ход выборов. В этом проявлялся «железный закон» тоталитарного общества, который гласит: власть может быть только одна, и эта власть — верховная. Все остальные части политической системы советского общества или носили подчиненный характер, или были чисто декоративными и рассчитанными на реакцию международных наблюдателей.

Именно по причине второстепенной роли выборных органов они формировались не столько по деловым качествам своих членов, сколько по имиджевым соображениям. Бесспорно, лояльность к власти была основным качеством, подразумевавшимся «по умолчанию». Среди прочих качеств учитывалось социально-профессиональная принадлежность, происхождение, пол, возраст, образование, национальность. Так, директивным путем регулировалась доля в представительных органах власти рабочих и колхозников, интеллигенции, женщин, молодежи и представителей национальных меньшинств. Эта система квот искусственно увеличивала представительство «слабых» социальных групп — рабочих, крестьян, женщин и молодежи; и уменьшала (а иногда камуфлировала) представительство «сильных» групп — интеллигенции и чиновничества. Следует заметить, что практически сразу после отмены квотирования «слабых» групп их доля в представительных органах всех уровней стала стремиться к нулю, о чем мы будет говорить ниже.

Рисунок 1. Взаимодействие назначаемых и избираемых структур в советской политической системе

В советский период все представительные органы власти состояли из двух частей: к первой группе относились реальные хозяева положения — аппаратчики, первые и вторые секретари и проч.; ко второй группе относились представители квотируемых групп — «символические рабочие», как называет их Э. Модсли.[123] Если первая группа реально участвовала не только в принятии, но и в подготовке политических решений, то вторая только голосовала, выражая свое полное одобрение. Первая группа являлась проводником идей аппарата и была призвана контролировать ход легитимации решений. Вторая носила чисто декоративную функцию. Такая двойственность выборных органов (как комитетов КПСС, ВЛКСМ, так и советов народных депутатов всех уровней) позволяет говорить о наличии «внутреннего круга»,[124] «элиты внутри элиты»[125] или о «внутренней партии».[126]

Таким образом, выборы в советский период нельзя считать способом рекрутации элиты. Набор во власть шел по другим законам, через систему элитарного образования, общественную деятельность, которая в случае успеха приводила молодых людей на нижние ступени номенклатурной лестницы, где и продолжался их карьерный рост. Только с реформами Горбачева положение изменилось.

Реформы М.С.Горбачева сушественно изменили политическую систему общества в целом и механизмы воспроизводства элиты в частности. Главным шагом по реформированию системы рекрутации элиты было принятие в декабре 1988 г. внеочередной, 12-й сессией Верховного Совета СССР 11-го созыва закона «О выборах народных депутатов СССР». Закон предусматривал избрание 2250 депутатов: 750 от территориальных округов, 750 — от национально-территориальных округов, 750 от общественных организаций, в том числе по 100 чел. от КПСС, ВЛКСМ, профсоюзов и кооперативных организаций, и по 75 чел. от других общественных организаций и их объединений. Право выдвижения кандидатов в депутаты по мажоритарному принципу принадлежало трудовым коллективам, общественным организациям, собраниям избирателей по месту жительства. От общественных организаций — их всесоюзным органам. Лица, входящие в состав Совета Министров СССР (за исключением председателя правительства), руководители ведомств, председатели и члены Верховного суда СССР, главный государственный арбитр и государственные арбитры СССР, председатели и члены Комитета конституционного надзора не могут быть одновременно народными депутатами СССР. При выдвижении кандидатов в депутаты создаются условия для выдвижения любого неограниченного количества кандидатур.[127]

Сам М.С. Горбачев так писал о причинах, побудивших советское руководство пойти на всенародные альтернативмыс выборы: «Мы, сторонники реформ в высшем руководстве, уже зависали наверху в пустоте, как Хрущев в свое время. Нам надо было подключить скорее народ, получить поддержку снизу. Это мы решили сделать с помощью свободных выборов… С помощью выдвижения депутатов от общественных организаций удалось влить в депутатский корпус, так сказать, неспокойный элемент, „дрожжи“.»[128]

Закон о выборах 1988 г. имел ряд особенностей, которые не позволяют отнести его к безусловно демократическим. Новая избирательная система, при всей ее прогрессивности, имела механизмы ограничении для волеизъявления народа, главными из которых были:

1) квоты депутатов от общественных организаций;

2) фильтрующая деятельность окружных избирательных комиссий;

3) принципиальная возможность сделать выборы безальтернативными;

4) непрямые выборы депутатов в Верховный Совет страны.

Это давало партийному аппарату возможность контролировать ход избирательной кампании. На этапе выдвижения кандидатов и в ходе предвыборной борьбы благодаря этим мерам удалось избавиться от значительного числа радикально настроенных претендентов на депутатский пост. Это достигалось путем противодействия попыткам проведения собраний по месту жительства, созданием организационных трудностей для неугодных кандидатов в их встречах с избирателями, в тиражировании агитационных материалов и т. п. Кроме того, во многих округах, в первую очередь там, где баллотировались устраивающие аппарат кандидаты, удалось оставить их без соперников, и в результате в каждом четвертом территориальном округе страны выборы прошли на безальтернативной основе.

На мартовском (1989) пленуме ЦК КПСС происходили выборы народных депутатов СССР от КПСС. Сенсацией стало то, что в списки кандидатов не были включены девять человек из состава Политбюро и секретариата ЦК: Э.А. Шеварднадзе, ДТ. Язов, Ю.Д. Маслюков, В.В. Щербицкий, В.И. Воротников, А.Н. Власов, Ю.Ф. Соловьев, Н.В. Талызин и А.П. Бирюкова. Первые трое не могли баллотироваться ввиду того, что занимали государственные должности. Щербицкому, Власовову и Воротникову было предложено идти на выборы от территориальных округов, как и всем остальным представителям республиканского руководства. Прочим была предоставлена возможность поступать по своему усмотрению. Соловьев сделал попытку избираться от Ленинграда, где он в то время занимал пост первого секретаря обкома партии, а Бирюкова и Талызин не рискнули включиться в лотерею выборов.

Неудача Ю.Ф. Соловьева на выборах в Ленинградском территориальном округе стала политической сенсацией того времени и продемонстрировала снижение престижа высших партийных иерархов, а следовательно, и самой КПСС. Это была первая робкая попытка «нелояльности», проявленная населением к партийному боссу.

Рисунок 2. Сравнение удельного веса социально-профессиональных групп в парламентах 1984 и 1989 гг. (в % к численности Верховного Совета)[129]

Как видно из данных, представленных на рисунке 2, относительно демократические выборы существенно изменили структуру парламента: в 1989 г. уже не номенклатура составляет самую многочисленную группу в Верховном Совете, а интеллигенция, которая увеличила свое присутствие в ВС в пять раз (с 7 до 35 %). Доля рабочих и крестьян уменьшилась более чем в два раза, а хозяйственных руководителей возросла в три раза. Принципиальное значение имело также то, что на первых же альтернативных выборах в высший законодательный орган страны проникли «неблагонадежные лица» — представители свободно мыслящей, а подчас и диссидентствующей интеллигенции: Андрей Сахаров, Рой Медведев, Юрий Щекочихин, Юрий Карякин, Егор Яковлев, Виталий Коротич, Дмитрий Лихачев и др.[130] Эти люди были идеологическими лидерами страны, главными критиками системы, с которыми режим боролся много лет. И вот теперь эти критики системы допущены внутрь власти. Эта группа депутатов-диссидентов стала тараном, под ударами которого рухнули стены старого советского порядка.

Другой группой депутатов, сыгравших принципиальную роль в изменении политической системы, стали «новые реформаторы». К этой группе мы относим тех депутатов, которые до своего избрания не прославились сенсационными статьями или выступлениями. Они были неизвестны широкой публике. Но, сплотившись вокруг опального Б.Н. Ельцина, создав Межрегиональную депутатскую группу (МДГ), они составили костяк новой власти. Напомним, что на Съезде народных депутатов СССР созыва 1989 г. еще не было идеологических фракций, депутаты были объединены в республиканские депутации. Так что образование МДГ было первым шагом в создании плюралистической модели власти. В МДГ вошли ряд молодых политиков, которых Ельцин, став президентом России, поднимет на самый верх (см. таблицу 2).

Таблица 2. Формирование команды Ельцина из членов межрегиональной депутатской группы

Именно выборы народных депутатов СССР стали переломным моментом в процессе трансформации элиты. Здесь впервые за 70 лет советской истории доступ к властным ресурсам получили люди не только не лояльные к действующей власти, но и прямо с ней борющиеся. На первый взгляд эти новые группы «диссидентов» и «молодых реформаторов» были немногочисленны, однако их роль в дальнейшей политической истории России трудно переоценить. Первые подорвали идеологические основы власти, вторые — образовали костяк власти новой, построенной на иных принципах.

После открытия первого Съезда народных депутатов СССР в 1989 г. становится ясно, что теперь советы уже нельзя считать марионеточным органом, во всем послушным воле партии. Не только центр общественного внимания, но и постепенно центр принятия важнейших государственных решений перемещается из КПСС в Верховный Совет СССР. Появляется новая элита, пока еще во многом совпадающая со старой партийной, выросшая из ее недр, но уже не тождественная ей. Выборы, ставшие альтернативой номенклатурному назначению, вынесли на политическую арену новых лидеров, пришедших наверх не по отлаженным карьерным лабиринтам, а благодаря своим качествам политических деятелей. И хотя большинство по-прежнему составляли номенклатурные чиновники и хозяйственные руководители, сама система дала серьезную трещину.

Выборы 1989 г. подрывали основы партийной дисциплины с ее принципами «демократического централизма», единоначалия и безусловной лояльности. На апрельском (1989 г.) пленуме из состава ЦК КПСС было выведено 74 человека.[131] О причинах этой беспрецедентной для послевоенной истории страны чистки высшего партийного ареопага рассказал нам в своем интервью П.Н. Демичев:[132]

Указанные изменения в принципах формирования элиты в горбачевский период получили свое развитие в 1990 году, когда прошли выборы народных депутатов Российской Федерации — республики, входящей в состав СССР. Они существенно отличались от парламентских выборов 1989 г., так как внесенные изменения в закон о выборах предполагали проведение выборов по мажоритарной системе. Было избрано 1068 депутатов от территориальных (900 чел.) и от национально-территориальных округов (168 чел.). Среди депутатов съезда не было представителей от КПСС и общественных организаций. Эти выборы закрепили наметившиеся тенденции: удельный вес депутатов от номенклатуры снизился, а доля интеллигенции — возросла. Это был самый образованный депутатский корпус: люди с высшим образованием составили 93 %, 222 человека имели ученые степени. Среди депутатов было 80 юристов, 47 экономистов, 50 журналистов, 423 инженера, 97 врачей, 81 агроном, 74 педагога, 41 зоотехник, 34 военных. Средний возраст депутатов РСФСР равнялся 43 годам. Из прежнего состава Верховного Совета РСФСР 1985 года было переизбрано лишь 67 человек. Доля депутатов, не имевших до этого элитного статуса, в 1990 г. возросла на 36 %.[133]

Так же, как и на Съезде народных депутатов СССР 1989 г., в составе депутатского корпуса 1990 г. было немало представителей интеллигенции, которые высказывались резко критически по отношению к действующей политической системе и требовали демократических реформ. Борис Ельцин был изгоем Верховного Совета СССР 1989 г., в новом российском парламенте 1990 года он становится героем и бесспорным лидером демократических сил.

Уже в этот период парламент, в который влилась «свежая кровь», становится основным поставщиком для новой власти. Многие народные депутаты РСФСР свою политическую карьеру начали в 1990 г. Около 30 % представителей президента в субъектах Федерации и назначенных глав администраций вошли в депутатский корпус именно в 1990 г.[134]

Итак, правящая партия страны — КПСС — отказалась от монополии на инкорпорацию, отменив шестую статью Конституции СССР и позволив провести всенародные выборы в новый парламент страны. Политические реформы Горбачева привели к утрате государством полного контроля над формированием элиты. Именно в этот период образовался самостоятельный канал поступления новых кадров — выборы. Интеллигенция явилась основным поставщиком свежих сил в элиту. Бывшие диссиденты и новые реформаторы без номенклатурного опыта — эти две новые группы сыграли главную роль в политической истории России начала 90-х годов: диссиденты разрушили идеологические основы системы, а «новые реформаторы» вошли в образовавшуюся брешь и заняли высокие посты в окружении Ельцина.

Старая элита обнаружила, что может потерять свои позиции именно благодаря выборам. Так что выборы стали не только новым каналом пополнения элиты, но и способом ее очищения. Началась фрагментация элиты, выделение в ней групп разночинцев, традиционной элиты и новых легитимных руководителей, подтвердивших свои полномочия на выборах. Постепенно противоречия между этими группами нарастали.

Таблица 3. Механизм формирования элитных групп в различные периоды российской истории

Политическая реформа Михаила Горбачева 1988–1990 гг. привела в движение всю систему власти. Выборы с каждым годом становились все более весомым фактором политической жизни страны и затрагивали все большую часть элиты. Постепенно более половины численного состава элиты стало формироваться с помощью выборного механизма. Изменения произошли и в тех элитных группах, которые были традиционно избираемыми. Если в советский период выборы носили, как правило, формальный характер, были безальтернативными и часто непрямыми, то теперь повсеместно стала применяться вполне демократическая форма всенародных альтернативных выборов.

После путча 1991 г. и распада Советского Союза новая российская власть остро нуждалась в кадрах. И выборы становятся одним из основных каналов рекрутации элиты: в 1991 г. впервые в стране происходят выборы девяти глав регионов; в 1992 г. — выборы президента РФ и трех глав регионов; в 1993 г. — выборы депутатов Федерального Собрания РФ и глав 12 субъектов Федерации; 1994 г. — выборы шести региональных глав, в 1995 г. — выборы депутатов Государственной Думы РФ и 15 глав субъектов Федерации; в 1996 г. — вторые выборы президента и 50 губернаторов; в 1997 г. — выборы 17 губернаторов; в 1998 г. — 9 глав субъектов Федерации; и, наконец, в 1999 г. (последнем году правления Б.Ельцина) — выборы депутатов 3-й Государственной Думы РФ и 13 губернаторов.[135]

Принципиальным моментом этого периода стал переход к выборам как к основному способу формирования региональной элиты. Это решение имело настолько значительные последствия, что стоит остановиться на этом подробнее.

Рисунок 3. Выборы федерального и регионального уровней при Б.Н.Ельцине