"Николай Коняев. Два лица Власова." - читать интересную книгу автора

Глава четвертая

Великая Отечественная война переменила все, но и она не сумела нарушить блистательный ход

карьеры генерала Власова.

22 июня 1941 года в 3 часа 00 минут генерал–майор Власов получил приказ о приведении войск в

полную боевую готовность.

24 июня его четвертому механизированному корпусу {9} был отдан приказ: разгромить прорвавшуюся

в районе Немировки немецкую группировку.

Приказ этот запоздал.

24 июня главная угроза исходила уже не из района Немировки. Танковые колонны немцев нанесли

удар в направлении Луцк — Дубно, угрожая расчленить войска фронта. По приказу генерал- полковника [22] М. П. Кирпоноса 4–й и 15–й корпуса три дня вели ожесточенные бои, пытаясь

прорвать оборону противника. Сделать это им не удалось, и 1 июля начался отвод войск.

3 июля корпус генерал–майора Власова был переброшен в район Бер–дичева, чтобы не допустить

прорыва немцев к Житомиру. Здесь сосредотачивалась довольно значительная группировка

советских войск (4–й, 15–й, 16–й, 36–й, 37–й механизированные корпуса, 5–й кавалерийский корпус,

49–я стрелковая дивизия), но контрудар так и не состоялся.

Скоро корпус Власова был отведен в район Киева.

17 июля Андрея Андреевича Власова вызвал в Киев Семен Иванович Буденный.

Вспоминая все эти события через два года, Власов в своем «Открытом письме» «Почему я стал на

путь борьбы с большевизмом» даст своим действиям достаточно высокую оценку:

«Мой корпус в Перемышле и Львове принял на себя удар, выдержал его и был готов перейти в

наступление, но мои предложения были отвергнуты. Нерешительное, развращенное комиссарским

контролем и растерянностью управление фронтом привело Красную армию к ряду тяжелых

поражений.

Я отводил войска к Киеву. Там я принял командование 37–й армией и трудный пост начальника

гарнизона города Киева…»

«Когда мы с Кирпоносом подбирали кандидатуру на должность командующего 37–й армией, которую

мы формировали для обороны Киева, — пишет в своих воспоминаниях Н.С. Хрущев, — управление

кадров Киевского военного округа рекомендовало нам назначить Власова».

Никите Сергеевичу почему–то запомнилось, что Власов вышел к Киеву «безлошадным». «Пришел, —

пишет он, — небезызвестный Власов с кнутом, без войск».

Тут Хрущев явно путает своего читателя, и путает отнюдь не случайно.

Обстановка в Киеве была суровой, необходимо было мгновенно принимать ответственные решения,

и при этом любой промах мог стать для Хрущева роковым…

Как истинный партиец, Хрущев не собирался брать на себя ответственность за назначение Власова.

Он позвонил товарищу Маленкову, ведавшему кадровыми вопросами в Центральном Комитете.

— Какую рекомендацию ты мог бы дать на генерала Власова?

— Ты не можешь себе представить, что творится вокруг, — ответил товарищ Маленков, не хуже

Хрущева чувствовавший партийную ответственность. — Вся наша работа остановилась. У меня здесь

нет ни одного [23] человека, чтобы тебе помочь. Поступай так, как считаешь нужным, и бери на себя

всю ответственность.

«Мне не оставалось ничего иного, как положиться на рекомендации, полученные от других

военных, — сокрушенно признавался Никита Сергеевич. — Опираясь на них, мы с Кирпоносом

решили этот вопрос положительно, назначив Власова командующим.

Власов взялся за дело решительно и энергично.

Он сколотил свою армию из отступающих и вырвавшихся из немецкого окружения частей и на деле

доказал, что мы сделали правильный выбор. Он всегда спокойно держался под огнем, обеспечивал

твердое и разумное руководство обороной Киева. Он выполнил свой долг и не позволил немцам

взять Киев фронтальной атакой с ходу. И когда Киев в конце концов пал, то это произошло в

результате обхода и сосредоточения немецких войск значительно восточное города. Ане потому, что

Власов не обеспечил жесткой обороны».

Разумеется, Хрущев был вынужден защищать Власова, но, похоже, что Власов и в самом деле не

совершил никаких ошибок при обороне Киева.

Как известно, 10 августа 1941 года 37–я армия предприняла контрудар на рубеже Шуляны —

Мышеловка — Корчеватое и успешно держала оборону до 15 сентября, пока танковые клинья немцев

не соединились в районе Лохвицы и четыре армии (5–я, 21–я, 26–я, 37–я) не оказались в котле.

17 сентября 1941 года Военный совет 37–й армии телеграфировал:

«37–я армия в оперативном окружении. На западном берегу оборона Киевского укрепленного района

16 сентября сего года в результате наступления противника южнее Фастова прорвана, резерв

исчерпан, бой продолжается. На восточном берегу, на фронте Русакове, Сваровье, Нижняя Дубыня

части, оказывая сопротивление, отходят на Бровары. На юге ударом в направлении Кобрино,

Борисполь, Правец противник прорвал оборону разных мелких отрядов и народного ополчения.

Угроза переправ Киеву с востока. Части в течение двадцатидневных боев малочисленны, сильно

утомлены, нуждаются в отдыхе и большом свежем подкреплении. Связи с соседями нет. Фронт с

перерывами. Восточный берег без сильных резервов не удержать… Прошу указаний».

Телеграмма была адресована главнокомандующему Юго–Западного направления, но отправлена

кружным — прямой связи со штабом фронта не было! — путем через Москву.

Только 18 сентября М.П. Кирпонос получил телеграмму и отдал приказ о выходе армий из

окружения.

21–я армия должна была нанести удар в направлении Ромны. 2–й кавалерийский корпус наносил

удар навстречу ей с востока. 5–я армия должна [24] была идти следом за 21–й, нанося удар на

Лохвицу. 26–й армии предстояло прорываться в направлении Лубны.

Власову приказали выходить из окружения следом за 5–й армией в направлении Яготин — Пирятин.

В 37–й армии — штаб фронта тоже держал связь с армией через Москву! — этого приказа так и не

получили, и только в ночь на 19 сентября главные силы начали сниматься с позиций.

Впрочем, если бы и получили приказ в 37–й армии вовремя, едва ли отступление оказалось бы

успешней. Рассчитанный с точностью часового механизма план отхода войск не учитывал только

одного обстоятельства — немцев. Они — такая неожиданность! — не собирались выпускать из

кольца окруженные армии.

Пробиваться пришлось с кровопролитными, неравными боями.

20 сентября в бою погибли командующий фронтом М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А.

Бурмистренко, начальник штаба фронта В.И. Тупиков.

В письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом» А.А. Власов скажет:

«В трудных условиях моя армия справилась с обороной Киева и два месяца успешно защищала

столицу Украины. Однако неизлечимые болезни Красной армии сделали свое дело. Фронт был

прорван на участке соседних армий. Киев был окружен. По приказу верховного командования я был

должен оставить укрепленный район».

Это было первое окружение для Власова. Из этого окружения он сумел выйти.

Некоторые исследователи утверждают, что из окружения Власов вышел, заразившись триппером.

Впрочем, возможно, это и выдумка…