"Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров" - читать интересную книгу автора (Багрянцев Владлен Борисович)

Глава 40. Озимандия

Юн подумал, что теперь Софус благодаря своему носу станет знаменитым и надо поспешить, чтобы не отстать от него. Что, если написать всемирную историю? Это, наверное, проще всего. Надо только списать по кусочку из других историй. Первую строчку он уже знал, потому что она одинаковая во всех учебниках — и толстых и тонких:

«Каждый год Нил разливается и делает страну плодородной».

Или, может, лучше написать роман и назвать его «Приключения Беста Селлера»? А сочинить роман можно таким же способом, как историю. Тогда о нем непременно напишут в газетах, он будет жить в гостинице; может быть, даже будет сниматься в кино.

«И все-таки, — подумал Юн, — это не то, что приставной нос…»

Синкен Хопп, «Волшебный мелок», 1949 г.

Корабль носил гордое имя «Латимерия» и принадлежал грифонскому торговому флоту. По крайней мере, официально.

— Согласно первоначальному плану я собирался воспользоваться подводной лодкой, — напомнил Мак-Диармат. — Но сойдет и это.

«Латимерия» не являлась обычной торговой посудиной — когда-то это был гордый имперский дизель-корвет на 950 тонн, гремевший орудиями и оставлявший семь футов под килем. Потом империя проиграла две или три войны подряд, и «Латимерию» отправили в отставку. Всего лишь поснимали орудия и позволили перевозить мирные грузы. Что ж, ей повезло больше чем однотипным собратьям — утопленным, отправленным в утиль или призванным под вражеские флаги.

— Антартида? Пара пустяков! Доберемся в два счета! — заявил капитан Фриц Кюбельваген, молодой морской волк, пытавшийся казаться старым. «Гном-Тихогром» — мысленно окрестил его Хеллборн. Уж очень командир «Латимерии» походил на данного сказочного персонажа.

Экипаж состоял из двух дюжин банальных и классических головорезов, Хеллборна нисколько не заинтересовавших. Немногочисленные пассажиры — совсем другое дело.

— Вы тоже плывете с нами, граф? — удивился Джеймс, наткнувшись на старого знакомого, Ласло Алмаши.

Мадьярский археолог бросил взгляд по сторонам и приблизился к Хеллборну.

— Я давно работаю с капитаном Мак-Диарматом, — сообщил граф, понизив голос до шепота, — поэтому он рассказал мне кое-что о конечной станции вашего маршрута. Если это правда…

— Чистая правда, — не стал лукавить Хеллборн.

— …тогда я должен увидеть ваши пирамиды. За такое полжизни отдать не жалко.

«Некоторые отдавали большее», — отстраненно подумал Джеймс и раскланялся с другим пассажиром, очень старым знакомым — полковником Александром Ганнибалом.

— В трюме лежит разобранный конвертоплан, — поведал татуированный пилот-митраист. — «Латимерия» доставит нас к берегам Антарктиды, а я поведу его вглубь материка.

«Кто здесь на кого работает? — в тысячный раз задумался Хеллборн. — Драконская разведка, карфагенская или кто-то еще? Из этого мира или другого?»

— Все на борту! — объявил капитан Кюбельваген. — Отдать концы! Отправляемся!

Джеймс пожал плечами и укрылся в предоставленной ему каюте. В прежние времена ее делили целых шесть матросов, но разоруженный корвет уже не требовал такого большого экипажа. На этот раз Патриция поселилась отдельно. «Наш пуританский Грифон» — так, помнится, говорил Аттила Кун. Растянувшись на койке, Хеллборн уставился в потолок и задумался. Габон, Пальмира… Что там говорил старый апсак? Бесконечное множество миров?… С этими мыслями Хеллборн и заснул.

Вернувшись на палубу после обеда, Джеймс понял, что покинувший Александрийскую гавань корабль не вышел в открытое море, а направился вглубь африканского континента.

«Я обещал — ничему не удивляться», — в который раз напомнил он себе. И был вознагражден в самом ближайшем времени.

— Суэцкий канал сейчас небезопасен, да и Синайский тоже, — объяснил капитан Кюбельваген. — Пойдем на юг до самой Виктории.

«А потом?… Я еще многого не знаю об этой планете», — констатировал Хеллборн, и как бы между прочим испросил позволения порыться в судовой библиотеке. Разумеется, добрая половина книжных запасов была представлена географическими атласами, навигационными справочниками и прочими каталогами Ллойда-Сомова. Ага, вот оно: «…система шлюзов в верховьях Белого Нила… канал Виктория-Индийский океан…»

«Зато Панамский канал они так и не построили — вот неудачники!» — заметил Хеллборн.

— Африка — прекрасная страна! Колыбель человечества! — разглагольствовал полковник Ганнибал.

Хеллборн и прочие пассажиры сидели в шезлонгах, расставленных на корме, и изображали светскую жизнь.

До самого Хартума добрались без приключений. На реке господствовали войска Доминации. Они же успели занять Хартум. Но городская пристань была украшена не только знаменами Карфагена или алжирского герцога.

— Чей это флаг, с лучником на колеснице? — поинтересовался граф Алмаши.

— Дорсайская республика, — пояснил Мак-Диармат, — марионеточный режим Спаги. Согласно официальной доктрине — наследники государства воинов-гиксосов. Только они и достойны править Египтом!

«Помилуй, Осирис, и здесь гиксосы», — мысленно вздохнул Джеймс.

— Но почему Дорсайская?

— Не спрашивайте меня, в какой древней книге они откопали это имя, — пожал плечами ирландец. — Будто бы именно так называли себя гиксосы. Ведь прозвище «гиксосы» древние колесничие получили от своих египетских врагов.

Финикийские оккупанты и дорсайские марионетки были настроены добродушно. Нейтральный грифонский флаг, грифонские мундиры и безукоризненные фальшивые документы позволили экипажу и пассажирам «Латимерии» продолжить путь. И он был продолжен.

Слева — Голубой Нил, справа — Белый. Корабль повернул направо.

За Хартумом путешественники принялись натыкаться не только на рыбацкие лодки тех или иных аборигенов, но и на португальские канонерки. Солдаты Лиссабонской империи не спешили сдавать свою старинную колонию. Впрочем, как и финикийцы ниже по течению, они не доставляли «Латимерии» никаких хлопот. Пока…

— …все хорошее, что у нас есть, пришло к нам из Африки! — продолжал восклицать Ганнибал.

— Вы дарвинист? — спросила его Патриция.

— Я реалист, — пожал плечами карфагенский летчик, — наши предки вышли из Африки…

— Вы еще и африканский супрематист, — усмехнулась альбионка. — Ваши предки — быть может. Мои — вряд ли.

— Тогда откуда? — усмехнулся полковник. — Из Атлантиды? Или Гипербореи?

— Атлантида и Гиперборея — миф, — отрезала Патриция. — Доггерлэнд — реальная страна. Мои предки пришли из Доггерлэнда.

— Доггерлэнд? — недоуменно переспросил Ганнибал. — Где это?

— Сегодня — на дне Северного моря, — сообщила мисс Блади. — Страна затонула…

— …во время Великого Потопа? — насмешливо уточнил собеседник.

— …когда растаял последний из великих ледников, современник мамонтов и саблезубых тигров, — уточнила Патриция.

— И вы действительно в это верите? — недоверчиво спросил Ганнибал.

— Почему бы и нет?

— Во что вы верите еще? В бремя белого человека и торжество арийской расы? — к полковнику вернулся насмешливый тон.

— Арийская раса уже торжествует, — равнодушно отозвалась Патриция и принялась любоваться африканским пейзажем. Хеллборн лениво проследил за ее взглядом и оценил пейзаж по достоинству:

— Тьфу ты черт, и здесь пирамиды…

— Верно, — подтвердил Алмаши. — Но построили их не египтяне.

— И даже не наши египтянцы, — усмехнулся Джеймс. — Бывшие египетские вассалы? Эфиопы какие-нибудь? Я очень поверхностно знаком с историей этих краев.

— Эфиопы? Можно сказать и так, — согласился граф. — Но правили они здесь недолго…

— Вспомнил! — воскликнул Джеймс. — Кушаны!

— Не кушаны, а кушиты, — поправил его венгр. — Кушаны — это индийская империя, так далеко в Африку они не забирались. Хотя как минимум одна попытка известна. Древние азиатские народы знали толк в заморской экпансии и колониализме — куда там нынешним британцам и португальцам…

— А разве кушаны не принадлежали к арийской расе? — повернулась к ним Патриция.

— Скорей всего — да, — подтвердил археолог. — На каком-то этапе своей истории кушаны стали вассалами гуннской орды. Некоторые некоторые из них вполне могли добраться до Европы — и стать уже моими предками… Впрочем, не знаю, как насчет предков, но как-то раз я обнаружил в этих краях очень близких родственников, — поведал граф Алмаши.

— Белых людей? — ухмыльнулся пилот-митраист.

— Берите выше! — загадочно улыбнулся грифонский археолог. — Венгров! Самых настоящих мадьяр!

«Неужели он имеет в виду самого комиссара Аттилу Куна? — задумался Хеллборн. — Плохо я знаю этих мадьяр…»

— Как такое может быть? — неожиданно заинтересовалась Патриция.

— А вы как думаете?

— Я могу только гадать. Насколько я помню, древние венгерские племена были кочевниками, вроде турок или монголов. Они пришли в Европу из азиатских пустынь в самый разгар Темных Веков. Быть может, один из кланов решил повернуть в теплые края? — предположила мисс Блади.

— Восхищен вашей фантазией, миледи! — воскликнул граф и приложился к ручке.

«Настоящий аристократ, — в очередной раз отметил Джеймс. — А простые матросы до сих пор от ее исполосованной рожи шарахаются».

— …но все было гораздо проще и гораздо позже. На закате Средних веков Венгрия оказалась под властью Оттоманской Порты. Турецкие султаны нанимали венгерских солдат и отправляли охранять дальние границы империи. Так мои соплеменники и оказались в Африке. Почти забыли родной язык, приняли ислам, но голос крови не обманешь… К сожалению, в ближайшее время об открытии постоянного консульства или репатриации отдельных «мадьярабов» на родину (а таковы были наши планы) придется забыть — война…

«Вспомни про дьявола!»

Где-то высоко в небесах загудел самолет. Или конвертоплан. Словом, что-то летучее и зловещее.

— Финикиец или дельфин? — детовито поинтересовался Мак-Диармат, в то время как Фриц Кюбельваген потянулся за биноклем.

— Нам-то какая разница? — пожал плечами капитан. — Надеюсь, он видит наш нейтральный флаг…

Неведомый пилот то ли не видел, то ли что-то заподозрил, то ли просто решил наплевать на правила и обычаи войны. Так или иначе, самолет резко спикировал и открыл огонь. Пули застучали по палубе, трубам и переборкам.

— Ложись! Прячься! Ответный огонь не открывать! — только и успел закричать капитан «Латимерии». — Он увидит наши флаги и поймет свою ошибку!

Но штурмовик Альянса (Хеллборн успел разглядеть на его крыльях веселых дельфинчиков, когда аппарат оказался в нижней точке) ничего не понял и ошибку признавать не пожелал. Второй заход — и новый град пуль.

Третьего захода не было — то ли снаряды закончились, то ли пилот заскучал и поэтому удалился на восток в поисках других развлечений.

— Двое легко раненых, — доложил через некоторое время старший помощник. — Повреждения незначительны, можно продолжать движение.

— А рация? — машинально спросил Хеллборн.

— Рация в полном порядке, — удивленно уставился на него старпом.

— Вот повезло, — пробормотал Джеймс, — обычно рация всегда погибает первой… Бывает же такое…

— Внимание! — громогласно объявил мегафон впередсмотрящего. — Человек за бортом!

Утопленник, извлеченный из бурных вод Белого Нила, был еще жив, но очень плох, изможден и облачен в жалкие лохмотья совершенно неопределенного цвета и фасона. Спешно прибывший судовой врач принялся возиться с новым пассажиром, в то время как старые пассажиры толпились поодаль и вполголоса обсуждали происшествие.

— Не похож на потерпевшего кораблекрушение, — авторитетно заявил Хеллборн. — Пришел из пустыни?

— Скорей всего, — кивнул Алмаши и почему-то бросил короткий взгляд на прибрежные кушитские пирамиды. — Парень выглядит так, как будто выбрался из Мамурта.

— Из Мамурта? — удивился Хеллборна. «Должны же быть вечные и непреходящие ценности», — мог сказать по такому поводу Лео Магрудер. Похоже, эта легенда была известна как минимум в двух мирах.

— Что вы знаете о Мамурте? — поинтересовался граф.

— Древний город в пустыне, где-то к югу от Карфагена, — отвечал Джеймс. — Легенда гласит, будто его дома и циклопические стены сложены из невидимых кирпичей. Именно так, невидимых. А в центре города обитает столь же невидимое чудовище — гигантский паук, которому древние мамуртинцы приносили в жертву преступников и случайно забредших в оазис путников.

— Легенда, разумеется, преувеличивает, — заметил мадьяр. — Строительный материал, который использовали мамуртинцы — всего лишь прекрасное органическое стекло. Конечно, за долгие века оно изрядно потускнело и потрескалось. А якобы невидимые чудовища — это гигантские хищные хамелеоны. Когда они, слитые с окружающим пейзажем, внезапно атакуют тебя со всех сторон, и в самом деле скдадывается впечатление, словно ты попал в невидимую паутину…

— Вы так говорите, как будто… — начал было совершенно неудивленный Хеллборн (он все еще помнил о данном слове!).

— …да, я побывал там, — спокойно кивнул Алмаши. — Мой верный самолетик помог мне обнаружить Мамурт. Добираться до него по земле я бы не советовал — город расположен в самом сердце одного из самых опасных и непригодных для жизни районов Сахары. К сожалению, единственные доказательства, которые я смог вывести оттуда — осколок стекла и засушенный хамелеон — ровными счетом ничего не доказывали. Я собирался вернуться в оазис с кинокамерой, другим оборудованием и надежными свидетелями, но тут началась война.

— Очень интересно, — вклинился между ними Мак-Диармат, — а вам не кажется, дорогой граф, что подобные сведения могли бы оказаться крайне полезны для нашей Республики? Заброшенный и труднодосягаемый город в Сахаре, идеальное место для…

— Хорошего понемножку, Патрик, — холодно отозвался грифонский аристократ. — Поверьте моему слову, вашим воякам там нечего делать.

— Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещал Мак-Диармат и хитро улыбнулся.

— Дела совсем плохи, — врач наконец-то оторвался от пациента и повернулся к своему капитану (и пассажирам одновременно). — Будь здесь благоустроенная европейская больница с капельницей и нежным бульоном — и то вряд ли бы он дотянул до утра. Обезвоживание, многочисленные травмы… Не представляю, что он пережил.

— Не лучше ли его тогда сразу пристрелить? — спокойно предложил Мак-Диармат. — И выбросить за борт.

— Вам бы только кого-нибудь пристрелить, — нахмурилась Патриция. — Как насчет старого доброго христианского милосердия?

(«И что это с ней сегодня?» — не удивился, но задумался Хеллборн. — «Арийское наследство, Доггерлэнды какие-то, теперь на милосердие потянуло…»)

— Это не для меня, я еврей, — поведал Мак-Диармат.

— ???!!!

— Ирландский еврей, — уточнил капитан. — Моя мать была из клана Мак-Кавеев. Моих предков еще император Адриан в Британию депортировал, и стену своего имени строить заставил. А они взяли и сбежали в независимую Ирландию!

— Ну что, все помянули своих предков? — проворчал Кюбельваген.

— Между прочим, — напомнил о себе врач (матросы уже уносили «утопленника»), — при нем был только этот бумажник…

— Ну так с этого надо было начинать! — возмутился Мак-Диармат. — Это по моей части, давай сюда… Хм. Гм. Что за чертовщина?!..

Хеллборн осторожно заглянул через плечо ирландца и пережил потемнение в глазах. Старый, видавший виды бумажник из коричневой кожи, был битком набит кредитными билетами Белголландского Имперского Банка. Следом за банкнотами на свет появилась черная книжка с золотым тиснением — раскинувший крылья орел и шесть до боли знакомых букв: B.A.R.- B.A.R.

Белголландский Абиссинский Рейх.

Больше Джеймс ничего не успел рассмотреть — Мак-Диармат поспешно спрятал трофеи в карман брюк и удалился, увлекая за собой врача:

— Доктор, вы просто обязаны привести его в…

Стальная дверь, ведущая на нижние палубы, захлопнулась на самом интересном месте.

— Я встретил путника, он шел из стран далеких — и мне сказал: вдали, где вечность сторожит… — задумчиво продекламировал Алмаши.

— Откуда цитата? — заинтересовался Ганнибал. — Кто-то из декадентов прошлого века?

— Можно сказать и так, — согласно кивнул граф.

…С глубокой печалью на лице Джеймс Хеллборн проводил взглядом берег, украшенный античными кушитскими пирамидками. Он готов был зуб дать на отсечение, что Зеркало, через которое на эту планету прибыл таинственный полумертвый абиссинер, находится в одной из этих пирамидок. К сожалению, вряд ли нынешние партнеры позволят ему здесь задержаться и как следует обыскать древние могильники.

Быть может, стоит попробовать разговорить спасенного «утопленника»?

Но в корабельный лазарет Хеллборн пробиться не сумел. Охранники у входа вежливо предложили альбионцу обратиться за разрешением к Мак-Диармату. Джеймс немного поразмыслил над этим предложением и решил не раскрывать дополнительные карты раньше времени.

…Уже мертвого абиссинера грифонские моряки выбросили за борт незадолго до рассвета.

Баварская Восточная Африка — аномалия на политической карте планеты Спекуляция. Частное владение баварского королевского дома, изрядно расширенное за счет соседних европейских колоний, покупка которых едва не разорила Баварию и вынудила короля Тассилона-Людвига присоединиться к Западно-Германской Империи. Но ЗГИ проиграла последнюю мировую войну и исчезла, в то время как Баварская Африка наконец-то начала приносить стабильный доход и вообще процветать. Драконские интербригады замерли на ее южной границе — великие державы решили, что южноафриканским коммунистам для построения нового мира с лихвой хватит уже покоренных стран и провинций, после чего поспешили гарантировать нейтралитет БВА. Плечом к плечу на Занзибаре и в других портах последней германской колонии замерли крейсера-стационеры под всеми возможными флагами, от кальмарского до петросибирского. Грандиозная сеть каналов и шлюзов соединили Белый Нил через Викторианское море с Индийским океаном.

Но все это и многое другое в настоящий момент совершенно не интересовало Джеймса Хеллборна. В то время как корабль пересекал владения баварского дома, Хеллборн скрывался в своей каюте, опасаясь спугнуть удачу и сглазить само Предприятие.

И, не исключено, что он поступил абсолютно правильно, потому что 16 июня 1940 года, около 14 часов дня по местному времени, разоруженный корвет «Латимерия» Грифонского Императорского Флота бросил якорь в заливе Банзаре, в каком-нибудь километре от побережья Антарктиды.

Строго говоря, понять где кончается океан и начинается берег было не так-то просто — лед, снег, пар и полярные сумерки этому никак не способствовали. Температурой за бортом Хеллборн был вполне удовлетворен — не выше минус 15 градусов по Цельсию. Приятный альбионский холодок. Патриция, с которой Джеймс в последние дни почти не виделся, тоже поспешила выбраться на палубу и даже немного расцвела. Прочие участники экспедиции были настроены не так оптимистично. Особенно Мак-Диармат, никак, впрочем, не комментировавший окружающую среду.

Лед, снег и пар? Пар? Именно так, ибо «Латимерия» была сама себе ледоколом. Хеллборн даже не пытался понять принцип действия теслопояса, явно снятого с пустынного корабля, подобного тем, принявшим участие в битве за ресторанчик «West of the Border». Теслопояс переводил твердую воду в газообразное состояние — бОльшего от него и не требовалось.

Вдоволь полюбовавшись на антарктические пейзажи и даже подстрелив одного наглого поморника, соучастники собрались в кают-компании и разложили на столе карты.

— Просто поразительно, — заявил Хеллборн, изучая тщательно прочерченные маршруты прежних антарктических экспедиций. — Вот этим парням оставалось каких-нибудь двадцать километров до оазиса, когда они решили повернуть назад. Этот капитан промахнулся всего на 15 километров. Этого похоронили за десять, если не восемь километров до цели… Удивительное невезение!

— Поэтому мы так рассчитываем на вас, мистер Хеллборн, — вкрадчиво заметил Мак-Диармат.

— Ну что ж… Вот ближайший из оазисов — Фрэнсисберг. Сто девяносто километров по прямой.

«На планете Земля-1 — крупнейший город и столица Альбионской Республики. А здесь?..»

— Двадцать пять минут на крейсерской скорости, — немедленно отозвался Александр Ганнибал.

— Прекрасно, — кивнул Мак-Диармат. — Но что мы там обнаружим?

«Понятия не имею, — подсказал Хеллборну внутренний голос. — Остается только гадать. Святой Оккам, спаси и помоги!»

— Поселок аборигенов, — непринужденно сообщил Джеймс. — Мы не успели его колонизировать.

— Значит так, — решил ирландец. — Отправляемся прямо сейчас. Добравшись до цели, сделаем над оазисом несколько кругов… у туземцев ведь нет ПВО?

Хеллборн и Патриция одновременно рассмеялись.

«Только бы не переиграть!»

— …возможно, совершим посадку, если условия позволят. Максимум через четверть часа взлетаем и возвращаемся. После этого мне следует связаться с Центром, доложить об успешном начале и ждать дальнейших инструкций — какой из подготовленных планов, предусматривающих исследования материка или контакты с вашим альбионским правительством, пустить в ход.

— Да будет так, — согласно кивнул Хеллборн. — Но… отправляемся прямо сейчас?

— Я велел матросам начать сборку конвертоплана еще утром, — объяснил Мак-Диармат.

— Кто летит? — подал голос пилот-митраист. — Кроме меня, конечно.

— Я, мистер Хеллборн, мисс Патриция, — принялся перечислять ирландец. — Граф, займите место второго пилота.

— Разумеется, — кивнул Ласло Алмаши.

— Еще одно свободное место.

— На нем должен был сидеть Отто, — ухмыльнулся Мак-Диармат. — Но не судьба… Фриц, будьте добры, подберите надежного парня из ваших матросов.

— Будет исполнено, — кивнул капитан «Латимерии».

Но сразу вылететь не удалось — Ганнибал настоял на тестовом полете.

— Если что — разобьюсь я один, — с подкупающей искренностью объяснил летчик.

Нелепая квадратная платформа несколько раз пролетела взад-вперед над мачтами корабля и только потом потом вернулась на палубу корвета, готовая принять пассажиров.

— Все на борт! — скомандовал Мак-Диармат. — Нас ждет Неизвестная Страна!

«Нет, мой дорогой ирландский друг, эта крылатая фраза вряд ли войдет в историю. Жди меня, Альбион, я уже почти дома!» — мысленно возопил Хеллборн.

Гром и молния! Гром и молния! И снова, и снова!

«Я человек дождя, Пати — это добрый знак, он снова принесет нам удачу!»

Тучи висели над оазисом — причиной тому были нисходящие воздушные потоки; земля, согреваемая вулканическим огнем; теплый циклон, пришедший с океана, и что-то еще. Дождь — нет, ливень с градом — чудеса альбионского июня, первого зимнего месяца.

И город был здесь, за бортом конвертоплана — далеко не англосаксонский Фрэнсисберг ХХ века, а город древних египтянцев, перворожденных аборигенов Антарктиды!

«362 года, — лихорадочно соображал Хеллборн, — адмирал Фрэнсис Дрейк не добрался до этих берегов — и у них было в запасе три шестьдесят два года!»

Гром и молния!

Тысячи людей заполонили улицы египтянского города. Алекс Ганнибал опустил свою машину так низко, что аборигены в свете бортовых прожекторов и горящих на улицах фонарей и факелов уже не казались муравьями. Да, это были они — точь-в-точь как в старинных сказках и легендах, толстых исторических трудах и фресках на сером базальте древних альбионских храмов. Маленькие бронзовые человечки. Египтянцы!

— Это великолепно, — прошептал граф Ласло Алмаши, — это действительно стоило того…

— Мне только кажется, или они рады нас видеть? — пробурчал Мак-Диармат. — Чего нам стоит от них ожидать? Что они собираются делать?

— Они никогда не видели подобного летательного аппарата, — уверенно заявил Джеймс, — следовательно, как и должно быть, приняли нас за космических богов или демонов. Таким образом…

— Так мы садимся или возвращаемся? — хладнокровно перебил его Ганнибал. — Это не дальний бомбардировщик, запас топлива ограничен.

— Джеймс? — Мак-Диармат повернулся к Хеллборну. — Мне интересно знать ваше мнение. Мы здесь всего лишь гости.

«Я тоже не совсем хозяин».

— Одну минуту, — как можно более спокойно отозвался Хеллборн. — Одну минуту…

Нет, это был совсем не Фрэнсисберг. Разумеется, ведь у египтянцев было в запасе 362 года и ноль английских колонистов. Например, эту пирамиду в мире Хеллборна египтянцы так и не успели достроить. Англичане же использовали ее фундамент для строительства Тюдорского дворца, сгоревшего в последний год первой Британской республики. Странно, такое впечатление, что весь город сдвинулся вглубь материка. Так и есть, он занимает пространство, где на окраинах столицы СШАР расположены плантации «Антарес-Комбайн», заводы «Браун-Андерспейс» и башни Альбионской Электрической Компании.

— Туда! — решительно объявил Джеймс. — Мистер Ганнибал, вы сможете посадить конвертоплан вон там?

— Запросто, — хмыкнул пилот. — Эта площадка в два раза шире посадочной палубы нашего корвета!

Это была она, старая добрая Четвертая Пирамида, 120 метров, широкие ступени и желоба, по которым стекала — все еще стекает! — кровь приносимых в жертву. И прямо сейчас, несмотря на потоки воды и твердые ледяные градины, летящие с черного неба, к великой пирамиде стремились люди со всего египтянского города.

— Черт побери! — неожиданно выругался сидевший перед Хеллборном грифонский аристократ. — Как я мог забыть! — Граф Алмаши принялся спешно копаться в ящике для инструментов, примыкавшем к его пилотскому креслу. Несколько секунд спустя на свет появилась немного старомодная, но вполне надежная ручная кинокамера — немедленно направленная на египтянский город и застрекотавшая.

— Снимайте хорошенько, граф, — закивал Мак-Диармат, — снимайте хорошенько…

Хеллборн повернулся к сидевшей рядом Патриции — она молчала, но по ее лицу — широко раскрытые глаза, крепко сжатые зубы в сочетании с дрожащими губами — было видно, как она потрясена.

«…Порой мне кажется, — сказала она тогда, на пороге кейптаунской виллы, — что я попала в прошлое. Иногда этот мир напоминает мне Альбион в первые годы нашей революции».

А сейчас они и в самом деле оказались в далеком прошлом Альбиона!

Наверно, Алекс Ганнибал был величайшим пилотом по обе стороны экватора этой планеты — никто бы не смог лучше него опустить 15-тонную машину на вершину колоссальной египтянской пирамиды.

Гром и молния.

Они как будто ждали — умом Хеллборн понимал, что это простое совпадение, но сердце подсказывало другое. Они ждали, на широкой площадке, на два яруса ниже, египтянские жрецы и военачальники (точь-в-точь как на фресках!), в своих роскошных одеждах из шкур саблезубых кошек и торопливцев, и серебряных коронах, украшенных черно-белыми перьями титанисов. И жертва, дрожащая на алтаре — кто бы сомневался! — юная обнаженная девственница, с бронзовой кожей и золотыми волосами. И живой бог Древнего Альбиона — Титанис Валлери, Попугай-Убийца, могучий трехметровый самец, иссиня-черный, с медным клювом и зелеными изумрудными глазами — тоже ждал, прикованный цепями к массивному каменному столбу. Эти люди позволят ему насытиться и только потом освободят от цепей — в надежде, что плотно набившее свой желудок чудовище больше никого не тронет и спокойно уйдет в джунгли.

И еще тысячи египтянцев, толпившихся далеко внизу, у подножия пирамиды.

«Какого черта?»

Хеллборн прислушался к угасающему реву ракетных двигателей, окинул взглядом кабину конвертоплана и снял с крепления тяжелый пистолет-пулемет.

— Джеймс, что ты собираешься делать?!

Хеллборн не ответил, только ударил локтем по запирающему механизму. Стальная бронепластина уехала вправо, и он выпрыгнул наружу, прямо под беспощадные струи дождя. Градины застучали по летному шлему, форменный утепленный комбинезон мгновенно промок до нитки. Альбионец зашагал вниз по широким ступеням.

Полгода назад — или 362 года вперед — за миллионы световых лет отсюда он уже стоял у этого входа в запретные внутренние камеры Пирамиды. Жаль, один из столбов не подпирает цилиндрический «Розеттский камень». Потому что ЭТУ Антарктику никогда не посещал таинственный ирландский школяр, владевший языками двух миров. И нет рядом рыжей мерзавки Вирджинии Вульф, чтобы задать ей несколько неприятных вопросов. Ладно, сегодня мы попробуем кое-что другое.

— Хеллоу, гайс! — широко улыбнулся Джеймс, обращаясь к загадочным древним египтянцам. Но аборигены ничего ему не ответили.

Действительно, типичная индейская раса. Дальние родственники всевозможных инков, ацтеков и команчей. Не краснокожие, нет — скорее желтокожие. В настоящий момент — серолицые. От холода и ужаса, надо полагать. Девушка на алтаре могла бы заткнуть за пояс иных европейских красавиц, но сейчас и она неважно выглядит. Неудивительно. Кто бы угодно на ее месте испугался.

— Знаешь, я так до сих пор и не понял, почему твои кузены тащились за мной по всему земному шару, — признался Хеллборн, обратившись к прикованному титанису. — Тебе не кажется, Чарли, что нам пора возвращаться домой?

Титанис не ответил. Наверно, ничего не понял. Только дважды моргнул и громко чихнул, совсем по-человечьи.

— Ну, извини, — пожал плечами Джеймс. — Ничего личного, ты же понимаешь…

Грохот «томмигана» был ужасен — он заглушил гром, и молнии померкли на фоне вспышек сгоравшего в компенсаторе бездымного пороха. Хеллборн выпустил не менее тридцати пуль — и Титанис безжиненно повис на железных цепях, заливая площадку вокруг себя столь мощными потоками крови, что даже свирепому дождю понадобилось несколько минут, чтобы растворить последнее красное пятно. И только тогда неподвижно застывший Хеллборн снова повернулся к египтянцам.

Все жители этого странного города лежали у его ног — или у подножия пирамиды, разница была несущественной. Верховные жрецы и важные сановники поспешили покинуть алтарную площадку и спустились на добрую дюжину ступеней, прежде чем упасть ниц. И только спасенная девушка осталась рядом, чтобы осыпать горячими поцелуями его армейские ботинки.

— Не спеши меня благодарить, прекрасное дитя, — ласково улыбнулся альбионец, и сам Грим Рипер в этот момент мог позавидовать подобному оскалу. — Я только отсрочил твой приговор. Я принес тебе смерть. Тебе и всему твоему народу. Микробы Старого и Нового Света, бактерии острова Черепов, болезни Зазеркального Альбиона и чуму из Драконской Африки!

Я Смерть, Разрушитель Миров.

Меня зовут Джеймс Хеллборн!!!

— …Джеймс!

— Хелл…

— …борн!!!

— А? Что? — очнулся от своих мыслей Разрушитель Миров.

— Мы улетаем!!! — орал ему в ухо Патрик Мак-Диармат. — Мы увидели достаточно, мы возвращаемся на корабль!

«Жаль, — расстроенный в лучших чувствах Джеймс Хеллборн окинул взглядом по прежнему прекрасный пейзаж — дождь над городом, коленопреклоненные египтянцы, далее везде. — Я ведь только начал входить во вкус!»

— Мы еще вернемся сюда, — на всякий случай добавил Мак-Диармат. — Ну, пошли же скорей, я промок до последней нитки!

Хеллборн опустил автомат и покорно последовал за ирландцем.

Ракетные двигатели взревели, как только они заняли свои места в кабине и захлопнули бронедверцу. Конвертоплан мелко задрожал и оторвался от верхушки пирамиды.

— Прекрасно, просто прекрасно, — не уставал повторять Мак-Диармат. — Признаться, я до последнего момента не верил. Целая населенная страна в самом сердце Антарктики!

— Это еще не самое сердце, — разлепила зубы Патриция. — Чем ближе к Южному полюсу, тем чаще встречаются оазисы.

— Прекрасно, замечательно! Вы все тщательно засняли, граф?

— Я и сейчас продолжаю снимать, — откликнулся Алмаши.

— Какой великолепный плацдарм! Какая чудесная база для тайных операций! Какие возможности! Какие перспективы!!! — ирландца словно прорвало, он был невероятно возбужден. — Кстати, Джеймс, что это было?!

— Что «это»? — прикинулся непонимающим Хеллборн.

— Ну, расстрел этого динозавра, и после него…

— Я должен был остановить это безумное варварское жертвоприношение. Кроме того, — спокойно добавил Джеймс, — туземцы должны знать свое место, и униженно кланяться, если белому сагибу вздумается побить их палкой.

Он ждал возмущенных возражений — не дождался. Драконские коммунисты, как же… Никто из них даже глазом не моргнул. Кто они? Иногда самый простой и очевидный ответ — самый верный. Доминация Спаги, кто же еще. Быстрая легализация в Карфагене, отличные документы на следующий день, бедняжка Келли с ее мамой…

Патрик Мак-Диармат снова заговорил о светлом будущем подмандатной Антарктики; о внезапных и неожиданных ударах из ледяной пустоты, которые поразят в самое сердце врагов Республики (нет, не Народной — Солдатской Республики)… короче говоря, «Стэк погрузился в грезы о кровавых убийствах…»

— Если вы захотите посетить внутренние оазисы, и альбионские в том числе, вам понадобятся самолеты дальнего действия, — внезапно перебила его Патриция.

«Девчонка нарывается на неприятности, — нахмурился Хеллборн, — мы и так слишком много разболтали. И вообще, нам следует завершить свои дела и покинуть гостеприимных финикийцев прежде, чем они поймут, что в ЭТОЙ Антарктиде нет никаких альбионских колонистов и колонизаторов…»

— Центр ждал от меня подтверждения, — непринужденно сообщил Мак-Диармат, — теперь, когда оно получено, нам пришлют на помощь целую эскадру морских и воздушных кораблей. Она будет стоять в нашем заливе…

(«Надо же, НАШЕМ заливе!»)

— …в нашем заливе через пять, самое большее — через шесть дней. И тогда… — ирландец многозначительно замолчал и вывел на лицо высокомерное выражение.

«Не нравятся мне его пафосные обещания», — подумал Хеллборн.

— Мы уже почти прилетели, — сообщил граф Алмаши. — Вот, только перелетим через эту гряду…

— FIRE IN THE HOLE!!!

Джеймс не сразу понял, кто это кричит; потом понял — Ганнибал; потом понял — почему.

С земли — точнее, с прибрежнего льда, через сумрачное заполярное небо протянулась — и уперлась прямо в парящий конвертоплан — огненная пунктирная нить.

Словно гигантский боевой молот-чекан с размаху опустился на конвертоплан и принялся рвать и дырявить его броню. Алекс Ганнибал погиб первым — Хеллборн на мгновение ослеп, забрызганный его кровью и мозгами. Рядом завизжала Патриция — дьявол, как это на нее не похоже — у девчонки совсем нервы сдали. Летательный аппарат мгновенно потерял управление и опрокинулся на левый борт.

— MAYDAY! MAYDAY! — орал кто-то из пассажиров во весь голос.

«Что, опять?» — только и успел подумать Джеймс, хватаясь правой рукой за поручни и одновременно утирая лицо левым рукавом.

— Держу руль! — заорал Алмаши — второй пилот. — Держитесь крепче! Садимся!!!

«То есть падаем».

Двигатели завыли как-то совсем необычно, то ли высоким басом, то ли низким контральто — вот такие нелепые аналогии промелькнули в мозгу Хеллборна за какую-то секунду до падения. Только в самый последний момент он понял, что на вой двигателей наложился визг Патриции, что в сумме дало столь сногсшибательный звуковой эффект.

БРРРАМДРРРРАМБРРРРУНГ! Темнота. Свет.

— …нуть машину!!!

— ???!!!

— Всем покинуть машину!!!

Хеллборн приоткрыл глаза и оценил обстановку. Конвертоплан очень удачно плюхнулся в снег — на брюхо. На снег. Не в воду. Это хорошо. Патриция почему-то пыталась переползти через него — ага, с ее стороны дверь заклинило. Алмаши неподвижно лежал лицом на пульте управления. Джеймс потянулся вперед и попытался растормошить пилота. Тот никак не отреагировал, к тому же переползающая Патриция в этот момент особенно стеснила движения Хеллборна. Наконец она вывалилась наружу. Джеймс сумел отстегнуть ремень безопасности и последовал за ней. Сумрачно, холодно, приятный альбионский морозец, а ведь Хеллборн здорово промок под дождем в оазисе Фрэнсисберга. Минута-другая, адреналин растворится в крови, и вот тогда он почувствует этот холод самой последней косточкой…

Мак-Диармат уже был снаружи, и этот матрос, «запасной стрелок», как его? вспомнил, Шток — за весь полет ни слова не проронил — рядом с ним. Шток опередил Хеллборна и тоже попытался привести мадьярского археолога в чувство. Бесполезно. Голова второго пилота безжизненно откинулась назад. Хеллборн бросил взгляд на его лицо и содрогнулся. Мать родная не узнает, хоронить будут в закрытом гробу…

«Какой еще гроб, идиот?!»

— Оружие, берите оружие, — просипел ирландец. Хеллборн послушно заглянул в кабину и принялся доставать автоматы из открытого оружейного шкафа. Судя по беглому осмотру, чертовы железки отлично перенесли крушение. Как раз четыре ствола. По одному на каждого уцелевшего.

— Кто в нас стрелял? — Патриция держалась за правую щеку. Нет, на этот раз всего лишь здоровый синяк.

Только сейчас Хеллборн спохватился и осмотрелся. В них же кто-то стрелял! За 362 дополнительных года египтянцы изобрели зенитные пулеметы?! Ха-ха-ха, что за бред… Где находился враг? Скорей всего, новый гость в «Нашем заливе». Но между конвертопланом и морем сейчас возвышалась полузаснеженная скала…

— Не знаю, — неохотно признался Мак-Диармат.

— Я успел разглядеть, — наконец-то заговорил Шток. «Знакомый акцент», — машинально отметил Хеллборн, но уголок памяти, отвечавший за акценты, как раз сейчас решил объявить забастовку.

— Они били по правому борту, — продолжал матрос, — и я его хорошо разглядел. Это был «Папанго».

— «Папанго»! — повторил Мак-Диармат. — «Коршун Папанго»! Вот оно что… А наша «Латимерия»?

— Я не видел ее.

— Все ясно, «Латимерию» утопили и решили подождать нас… хотя нет, откуда им было знать, что с корабля запущен самолет? — принялся размышлять вслух Мак-Диармат. — Просто не успели отп-п-п-плыть-ть-ть…

«Что это с ним? — не сразу понял альбионец. — Ха, так ведь он тоже побывал под дождем! Вот и зубы застучали…»

— Какой корабль нас подбил? — Хеллборн резко повернулся к Штоку.

— «Коршун Папанго», — снова повторил матрос. — Это специальный штурмовой мони…

— Неважно, — оборвал его Джеймс. — Сколько человек на борту?

— Пятнадцать максимум.

— Пятнадцать, — повторил Хеллборн. — Тогда все очень просто. Мы должны убить их всех и захватить корабль. Убить и захватить. Или мы умрем на этом берегу. Одни через несколько минут, другие — через несколько часов. Всем ясно? Пошли. Вперед, бегом, бегом марш!!!

Почему-то никто не усомнился в его полномочиях.

«Пятнадцать? Пятнадцать человек на сундук мертвеца».

Они обошли скалу справа — и сразу увидели корабль. Каких-нибудь пятьдесят метров, даже чуть меньше, рукой подать. Как его, «специальный монитор»? Грубая серо-стальная коробка, очень похожая на достопамятный танкатер, брошенный в новогоднюю ночь у восточного побережья Исландии. Только в масштабе три к одному.

Вот декаденты, презрительно подумал Хеллборн. Они даже трап сбросили — легкий рамочный «скелетон». И как раз сейчас спускались по нему. Конечно, они собирались осмотреть место крушения и убедиться, что все свидетели преступления мертвы. Не менее десятка парней в белоснежных комбинезонах. Треть еще на палубе, треть на трапе, треть уже внизу. С них и начнем, решил Хеллборн, открывая огонь.

Кого они пытались ввести в заблуждение этим камуфляжем? Жителей солнечных стран и теплых краев? Возможно. Но только не альбионцев. Трудно обмануть альбионского солдата на его родном материке. Дилетанты, они бы еще под пингвинов замаскировались — белый живот, черная спина…

Слева от Хеллборна затрещал другой автомат. Патриция взяла чуть выше, и парням, застигнутым на трапе, крепко досталось. Посыпались вниз, нелепо размахивая руками. Те, что были внизу, попытались залечь — куда там, игловидные антарктические торосы, украшавшие берег, были явно против. По этим торосам их и разбросало. Но у Хеллборна и его спутников не было времени любоваться частью поверженных врагов — один из тех, что оставался на палубе, метнулся за полусферический щиток зенитного пулемета и разразился серией трассеров. Давай, давай, подумал Джеймс, плавно нажимая на спусковой крючок. Это тебе не квадратную тушу конвертоплана снимать с неба. Но пулеметчик упал на щиток чуть раньше, чем прогремел очередной выстрел Хеллборна — Патриция опередила его.

Один из якобы убитых на берегу внезапно вскочил, поднимая оружие, и бросился навстречу альбионцам. «Куда лезешь, урод?! — готов был кричать Хеллборн, лавируя между торосами. — Это МОЙ Материк! Вот тебе, получи, получи!» БАНГ-БАНГ-БРРРРРАНГ! Ой, что это? Огнеметчик?! Остроумное решение, притащить в Антарктику огнеметчика… Одна из пуль пробила топливный баллон. ПУФФФ! Хорошо-то как, будто факел из нефтяной вышки — постоять бы, погреться… Некогда. В приступе неожиданного милосердия Хеллборн понадеялся, что человек умер до того, как взорвался его огнемет. Прислушался. Не вопит. Покойся с миром.

Хеллборн перевел дыхание и оглянулся по сторонам — что, все?! больше никого? И в самом деле. Только с десяток трупов, разбросанных здесь и там. Потерь среди альбионцев и… хм… временных союзников нет. Джеймс и Патриция шли впереди и сделали всю работу, Штоку с Мак-Диарматом оставалось только прикрывать их.

Впрочем, не всю. На палубе осталось только два трупа, как минимум один успел укрыться в недрах корабля. А там, внутри, могут быть и другие. Вперед, вперед!!!

«Кстати, я так и не понял, с кем мы сражаемся на этот раз?» — задумался Джеймс, подбегая к кораблю. Бросил беглый взгляд на лицо ближайшего трупа. — «Смуглый он какой-то. Слишком далеко забрался на юг, чтобы умереть. Индус? Мьянмарадж?!» Но рядом лежал белокожий европеец. Чуть дальше — несомненный негр. «Очередная драконская интербригада?»

«Какая разница?! Не моя война. И все они для меня — инопланетяне».

Джеймс остался почти доволен оценкой обстановки и поспешил к трапу. В два прыжка забрался на палубу и заглянул в проем распахнутой настежь бронедверцы.

И был встречен револьверным выстрелом в упор. Пуля просвистела прямо над ухом. Мимо! Хеллборн с размаху уперся стволом автомата в грудь противника и потянул спусковой крючок. Не успел. Соперник оказался бывалым бойцом. Он перехватил автоматный ствол и резко отклонил его в сторону, едва не вывихнув Джеймсу указательный палец. Теперь даже при всем желании Хеллборн не мог ослабить давление на гашетку. Автомат принялся извергать пули и пламя прямо в замкнутом пространстве узкого коридора, оглушая и ослепляя сцепившихся бойцов. Краем левого глаза Хеллборн все-таки сумел разглядеть снова направленный на него револьвер, и в свою очередь схватил его свободной левой рукой. Револьверный выстрел совершенно потерялся на фоне автоматной очереди, но хлынувший из барабана сгорающий порох ощутимо опалил ладонь. Опустевший автомат смолк, и теперь Джеймс с трудом, но мог расслышать, как враг отчаянно щелкает спуском вхолостую — самозарядный револьвер заклинило. Секунды две или три спустя противник понял бессмысленность своих попыток. И, очевидно, опробовал на Хеллборне прием какой-то коварной азиатской борьбы, потому что Джеймс внезапно потерял равновесие и упал на спину. Враг наконец-то разобрался со своим оружием и снова прицелился в Хеллборна. Альбионец отчаянно зашарил рукой по полу, подхватил целую горсть еще горячих автоматных гильз и швырнул противнику в лицо. Тот завизжал от ужасной боли, выронил оружие, схватился за лицо и отступил. Джеймс спокойно подобрал упавший револьвер и разрядил в ослепленного соперника остаток барабана.

В очередной раз перевел дыхание. И чего он так орал? Надо же, понял Хеллборн несколько секунд спустя, изучая уничтоженного врага, я ему гильзой прямо в глаз попал. Больно было, наверно.

Но размышлять об итогах успешного поединка было некогда. Перед Хеллборном вырос еще один враг. Джеймс машинально запустил в него пустым револьвером — получилось, сбил прицел, еще одна вражеская пуля просвистела мимо. Теперь уже пришла очередь Хеллборна вспомнить уроки рукопашного боя, полученные в Альбионской академи ВМФ. Рывок, подсечка — и новый противник лежит на спине, а его пистолет улетает куда-то в глубь коридора. Джеймс подобрал свой автомат, похлопал себя по карманам в поисках запасных магазинов — ничего нет. Черт с ним, забью его прикладом…

— Ek het 'n lang lewe gewoon het. Kom op, jy baster, mis nie, — четко и ясно произнес лежащий на полу человек. — Я прожил долгую жизнь. Давай, ублюдок, не промахнись.

Автомат Хеллборна замер на полпути.

Разумеется, на этой планете тоже обитали голландцы — как в Западном Грифоне, так и в других странах, но это был не совсем голландский язык. Чистейший литературный австраланс — немного архаичный, но легко узнаваемый.

Как раз в этот момент на потолке коридора замигали аргоновые лампы, и Хеллборн смог как следует рассмотреть нового противника.

Скорей всего, ему далеко за 60, но еще крепкий и хорошо выглядит — что ж, здоровый образ жизни и морской воздух порой творят чудеса. Наверно, когда-то он был голубоглазым и белокурым, но теперь — голубоглазым, лысым и седобородым. «Лысая бестия» — надо будет это запомнить и использовать», — невпопад подумал Хеллборн. В отличие от прежде поверженных бойцов, этот крепкий старик носил не белоснежный масхалат, но такой знакомый и дурно пахнущий (пока в переносном смысле) мундир цвета детской неожиданности. Два креста на погонах — вот как, целый индоокеанский вице-адмирал? Кто он такой на самом деле и что здесь делает?

И Джеймс решил рискнуть.

— Ons — die Wikings, die militere kaste Belhollandse Ryk en sy Dominiums! Asiatiese jungle le in ons sak, langs die voer vir die duiwe en klein muntstukke! — объявил Хеллборн. — Мы — викинги, военная каста Белголландской Империи и Ее Доминионов! Азиатские джунгли лежат в нашем кармане, рядом с кормом для голубей и мелкими монетами!

Человек на полу вздрогнул и буквально вцепился глазами в Хеллборна.

— Повтори, — резко потребовал он.

Джеймс подчинился.

Он ожидал какой угодно реакции, но только не этой.

Человек на полу заплакал. Застонал и заплакал.

— Двадцать семь лет, — прошептал он сквозь слезы, — двадцать семь лет… Я давно потерял надежду, я сам себе не верил, когда вспоминал…

«Притворяется? — задумался Хеллборн. — Неужели это действительно белголландец — и он оказался в этом мире случайно? Не один из тех внедренных агентов, на которых намекал мерзавец Брейвен?»

— Ваше имя, герр адмирал? — решился на очередной вопрос Хеллборн.

— Контр-адмирал Маркус Верхувен, личный номер 2726645, командир линкора «Тасманский Дьявол», Белголландский Императорский Флот, — отбарабанил собеседник. — Назовите себя, солдат.

— Штабс-капитан Лоренс Рузвельт, личный номер 5968562, старший военный советник истребителя «Демон Смерти», Воздушный Флот Абиссинии, — не задумываясь ответил Джеймс.

— Ты забрался далеко от дома, солдат, — заметил Летучий Белголландец.

— Так точно, герр адмирал! Как впрочем и вы, — не преминул добавить Хеллборн.

— Помоги мне встать, болван! — рявкнул Верхувен.

— Виноват! Слушаюсь.

За спиной послышался странный грохот. Хеллборн обернулся. Патриция поднималась по трапу со скоростью курьерского поезда.

— Что тебя так задержало? — нахмурился Джеймс.

— Там был еще один индюшатник, — принялась оправдываться боевая подруга, — он обошел нас с тыла. Нам не сразу удалось прижать его.

— Индюшатник? — переспросил Хеллборн.

— Так сказал Мак-Диармат. Это индоокеанский корабль. Кстати, Мак-Диармат ранен. И… он умирает…

— Вот оно как, — спокойно отозвался Джеймс. — Что ж, может быть это и к лучшему. Дай мне свой автомат и подожди здесь.

— А это кто такой? — кивнула Патриция на Верхувена.

— Наш новый друг и старый товарищ по оружию. Познакомься. Контр-адмирал Маркус Верхувен.

— Контр-адмирал Верхувен? Я же про него в школе чита… — она оборвала себя на полуслове.

— Вот именно, лейтенант. Оставайтесь здесь, я сейчас вернусь.

— Адмирал! — внезапно донесся испуганный голос с другого конца коридора. — Адмирал, с вами все в порядке?!

— Черт побери, там еще кто-то есть, — Хеллборн вскинул оружие.

— Не надо, — поспешно остановил его Верхувен, — там остались только механик и рулевой, они полностью мне преданы.

— А кому преданы вы, сэр? — с холодком в голосе уточнил Джеймс.

— «Ons — die Wikings», — повторил белголландец.

— Аминь, — кивнул Хеллборн. — Я мигом вернусь. Туда и обратно.

Спускаясь по трапу, он снова наткнулся взглядом на давешнего смуглого парня. Сингал, наверно. Из цейлонских аборигенов. А Цейлон входит в состав Индоокеанского государства вот уже добрую сотню лет. Негр — должно быть, мадагаскарский колонист-банту. Все сходится.

Мак-Диармат сидел, прислонившись спиной к ледяной глыбе. Над ним копошился Шток. Когда Хеллборн подошел почти вплотную, Шток повернулся к нему — и получил пулю прямо в лицо.

— Почему, Джеймс? — только и спросил ирландец. Он очень плохо выглядел. Совершенно посиневшие губы, да еще две дырки в груди.

— Вы мне больше не нужны. Я встретил на корабле старого друга, — пояснил Хеллборна. — Земляка, можно сказать. Ха-ха-ха! Кстати, я тоже хотел тебя спросить. К чему был весь этот маскарад? Неужели ты не понял, что мне было абсолютно все равно с кем сотрудничать? С Народной республикой или вашей, Солдатской?

— Какая еще Солдатская республика? — искренне удивился Мак-Диармат. — Я вовсе не эту республику имел в виду. Я индоокеанец. Откуда по-твоему я достал твое личное дело? Его не было среди драконских трофеев. Но зато копия ушла по телеграфу в Порт-Миссон за несколько часов до партизанского налета.

Пришел черед удивляться Хеллборну, но он вовремя вспомнил о данном себе слове. Так вот откуда этот знакомый акцент у матроса Штока…

— Индоокеанская республика?! Но ведь…

_ Да, ее переименовали в «Содружество» всего пять лет назад, и еще не все успели привыкнуть. Быть может, тебе и было все равно с кем работать, — продолжал собеседник, — но после того, что с тобой сделал болван Ла Бенев, я не хотел рисковать.

— А как же… — Джеймс запнулся и только кивнул в сторону «Коршуна Папанго», — это же твои люди! Почему ты с ними не договорился?!

— Секретная миссия, нет союзников, — коротко пояснил ирландец. — Эти парни из военно-морской разведки, а я работаю в другой организации. — Мак-Диармат немного помолчал. — А ты ведь никогда раньше не бывал в этом городе, верно? И Патриция тоже?

— Я прожил в этом городе почти всю свою жизнь, — возразил Джеймс. — Просто я покинул его 362 года тому вперед.

— Вот оно что, — нарочито равнодушно кивнул ирландец. — Пришелец из будущего. Это объясняет все твои нелепые поступки и оговорки. Рано или поздно это должно было произойти. Жаль, я уже не смогу наложить руки на твою машину времени…

«???!!! Вот эта да! — Хеллборн едва не захлебнулся от восторга. — Какая оригинальная теория! Он действительно в это верит?! Или это всего лишь предсмертный бред?»

— Об этом мог кое-что рассказать петросибирский офицер, которого ты навещал в больнице, — продолжал Мак-Диармат, — но я не успел с ним потолковать…

— А что успел тебе рассказать абиссинер, найденный в Белом Ниле? — вспомнил Хеллборн.

— Нес какой-то бред на плохом голландском языке, — пожал плечами собеседник. — Я так ничего толком и не понял.

— Мерзавец, ты поручил следить за мной ребенку! — внезапно нахмурился Джеймс. — Ей было всего тринадцать лет!

— Она такой же солдат как и мы, — отрезал Мак-Диармат. — Она выполняла приказ. И отлично справилась с заданием. С ней все будет в порядке. До свадьбы заживет.

— Ирландский еврей? — почему-то вспомнил Хеллборн. — Из клана Мак-Кавеев?

— Отличная легенда, правда? — из последних сил ухмыльнулся индоокеанец. — Я сам в нее почти поверил…

Хеллборн выстрелил ему в лицо. Старое доброе христианское милосердие. Не оставлять же человека замерзать на этом берегу?

Черт, срочно на корабль! Иначе и я замерзну!!!

— Горячий душ, сухую одежду, срочно, — прохрипел Джеймс, поднявшись на палубу и падая в объятия Патриции под заботливым взглядом Верхувена.

— Вы слышали офицера?! — закричал адмирал на своих уцелевших подчиненных, стоявших тут же. — Немедленно исполняйте!

Час спустя пришедший в себя Хеллборн сидел в крошечной кают-компании индоокеанского корабля и слушал рассказ адмирала Верхувена.

Маркус Верхувен был известной личностью на родной планете Хеллборна. Герой битвы за Порт-Жемчужный, один из самых молодых и способных белголландских адмиралов. Согласно официальной истории — геройски погиб в августе 1913 года, когда его линкор «Тасманский Дьявол» ушел на дно, перед этим утопив два броненосца и два цеппелина апсаков. Согласно легенде — был взят апсаками в плен и подвергнут страшной казни. Согласно глазам Хеллборна — находился на планете Спекуляция.

— …зеркало висело в моей капитанской каюте, — говорил Верхувен. — Очень старое, антикварная вещь, осталась от прежнего командира. Должен признаться, мне никогда не нравилась его рама — уродливая, мещанская. Но я так и не успел от него избавиться. В тот день я спустился в каюту сразу после сражения, немного отдохнуть и переодеться. И тогда в нас попала торпеда с вражеской субмарины. После взрыва корабль сильно накренился и меня швырнуло прямо в зеркало…

— А что было на той стороне? — осторожно спросил Хеллборн.

— Зеркальная гладь океана, — ухмыльнулся адмирал.

— Вот оно что… А мы-то думали, что зеркала могут быть только стационарными!

— А я вообще не знал, что есть возможность вернуться домой, — вздохнул Верхувен. — Качался на волнах почти два часа и не понимал — куда так быстро исчез мой линкор? К счастью, дело было в теплых широтах. И я смог продержаться, пока меня не подобрала паровая яхта под совершенно незнакомым черно-оранжевым флагом.

— Индоокеанцы, — одновременно кивнули Джеймс и Патриция.

— Абсолютно верно. Какой-то аристократ, бывший морской офицер, на частной прогулке. Добрейший человек, не задавал лишних вопросов, зачислил в экипаж и дал рекомендательное письмо, когда мы добрались до материка. Что ж, в 1913-м году все было проще, — снова вздохнул белголландец. — А мне пришлось опять начинать с самого начала — в 39 лет! Но я многого добился и неплохо продвинулся! Даже на одно звание выше прежнего, — усмехнулся Верхувен. — Двадцать семь лет прошло — большой срок… Время от времени мне казалось, что вся моя прежняя жизнь в Белголландии — всего лишь сказочный сон про далекие волшебные страны и зачарованные королевства…

— …затерянные между звезд, — машинально добавил Хеллборн. — Простите, герр адмирал, не только вас посещали подобные мысли.

— Ничуть не удивлен, — кивнул Верхувен. — Дьявол, я запирался в комнате и сам с собой говорил на австралансе — чтобы не забыть родной язык!!!

Он немного помолчал.

— Так или иначе, я сделал отличную карьеру в Индоокеанском флоте. И решил подняться еще на одну ступень. В этой вселенной никто до сих пор не знает про египтянские оазисы! Я собирался преподнести их на блюдечке индоокеанским вождям. Ордена и новые кресты были гарантированы. Целая новая страна, еще одна жемчужина в блестящей коллекции островов и материков Индийского Океана! Дьявол, этот Патрик Мак-Диармат был способным парнем. Я хорошо знал его. Он едва меня не опередил. Вы оказали мне огромную услугу, герр Рузвельт! Я у вас в неоплатном долгу…

— Я могу сделать для вас еще больше, — вкрадчиво заметил Джеймс. — Например, вернуть домой. В Белголландию.

Адмирал вздрогнул.

— Это подождет, — неожиданно равнодушным тоном сказал он. — Давайте для начала вернем домой вас. Напомните, где находится это зеркало?

— Черт побери! — вскочил Хеллборн. — Чуть не забыл!!! Подождите, я сейчас вернусь…

Подбитый конвертоплан лежал на том же самом месте. Хеллборн покопался в кабине и почти сразу обнаружил искомое. Кинокамера мадьярского археолога — целая и невредимая. 19-миллиметровая пленка — неважно, он найдет способ ее просмотреть. Этим кадрам цены нет!

— Что вы скажете теперь, граф? — обратился Хеллборну к мертвецу. — Стоило променять это путешествие на половину жизни?

Ласло Алмаши не ответил.

— На чем мы остановились? — уточнил адмирал Верхувен, когда «штабс-капитан Рузвельт» снова поднялся на борт крошечного корабля.

— 12 градусов южной широты, 78 градусов восточной долготы, — объявил Хеллборн.

— Понятно, — кивнул белголландец. — Хорошо, я прикажу немедленно отплывать.

Джеймс Хеллборн почему-то вспомнил дни, проведенные в индоокеанском лагере, и по спине пробежал неприятный холодок, не имеющий ничего общего с температурой окружающей Антарктики.

«Похоже, я снова возвращаюсь в ад. Но теперь у меня есть проводник. И какой проводник — настоящий Вергилий!»