"Две маски" - читать интересную книгу автора (Маркевич Болеслав Михайлович)VIIIЗимою я вернулся въ Петербургъ. Несмотря на лѣченіе заграницей и хотя, въ сущности, самъ чувствовалъ себя довольно здоровымъ, но по наружности На душѣ у меня былъ тотъ же холодъ, то же равнодушіе, къ которымъ я взывалъ годъ тому назадъ стихами Лермонтова. Я достигъ ихъ: прошлое было окончательно отбыто. "Въ груди дышали жизни силы", я обрѣлъ искомые "свободу и покой…"А за тѣмъ же что? спрашивалъ я себя — и не находилъ отвѣта. Я много читалъ, читалъ, какъ со временъ Онѣгина *) и понынѣ читаютъ всѣ такъ-называемые Въ свѣтѣ, куда я появлялся довольно часто, многіе начинали избѣгать меня, явно боясь компрометтироваться; меня это тѣшило въ моемъ духовномъ бездѣльи… Tempi passati. Въ итогѣ — я скучалъ нестерпимо… Жилъ я тогда въ домѣ Жербина, что на Михайловской площади. Подъ Новый годъ, возвращаясь къ себѣ поздно домой, гляжу — домъ дворянскаго Собранія горитъ всѣми освѣщенными своими окнами; у подъѣзда конные жандармы, на площади ряды каретъ… маскарадъ!… Отправиться развѣ?… Отправился; взялъ внизу билетъ, поднялся по лѣстницѣ — и остановился на полпути противъ большаго зеркала, поправить галстукъ и прическу. Въ это самое время, легкимъ и быстрымъ шагомъ спускаясь по ступенькамъ и шурша изящнымъ шелковымъ домино, какая-то маска пріостановилась на мигъ у загороженной мною узкой площадки: — Pardon, Monsieur!… Я поспѣшилъ посторониться. Она мелькомъ повернула изъ подъ капюшона голову въ мою сторону: — Засѣкинъ! послышался мнѣ вдругъ какъ бы знакомый голосъ:- какъ я рада васъ… — И я также! засмѣялся я. — А ты меня знаешь развѣ? запищала она уже маскарадною интонаціей. — Настолько вѣроятно, насколько вы меня, — это азбука!… А ты ужь домой ѣдешь? — Да, тамъ скука ужасная… по случаю Новаго года. Pas une âme connue! — Une ame à damner? отпустилъ я. — Пожалуй… А по-твоему, я непремѣнно должна быть un démon? — Само собою: ангелы не ѣздятъ въ маскарадъ… И слава Богу! Пойдемъ назадъ со мною, — je risque la damnation! — Пойдемъ! глухо засмѣялась она подъ маской. — А знаешь, говорила она, просунувъ руку свою подъ мою и медленно подымаясь по лѣстницѣ, при чемъ тонкія оконечности ея ножекъ, словно дразня мой жадный взглядъ, едва коснувшись ступенекъ, исчезали и выступали опять на мгновеніе, одна послѣ другой, изъ-подъ тяжелой ткани длинной ея юбки, — знаешь, что ты главная причина того, что я здѣсь? Я надѣялась видѣть тебя… — Подъ маской слегка засмѣялись опять: — Ты скроменъ, и за это слѣдуетъ тебѣ награда! Я не такъ выразилась: — post scriptum — это именно Опять знакомые звуки… Неужели — И я тѣмъ же боленъ! молвилъ я ей въ отвѣтъ:- только поводы въ этому у насъ, надо полагать, не одинаковы, и даже совсѣмъ, должно-быть, противоположны: я тоскую отъ недостатка, — ты, нѣтъ сомнѣнія, отъ преизбытка. — Чего преизбытка? — Любви, разумѣется. — Какой любви? вскликнула она какъ бы съ сердцемъ. — Во-первыхъ, надо полагать, законной… Мужъ… и, вѣроятно, ревнивецъ… — Мужъ! повторила маска какъ бы нѣсколько озадаченно:- У меня мужа нѣтъ… Я вдова!… — Само собою, сказалъ я, — всѣ женщины вдовы подъ маской… Мы вошли въ залу. Она уже замѣтно рѣдѣла. Сильные міра, усердно посѣщавшіе маскарадъ въ ту пору, успѣли исчезнуть. Гвардейскіе офицеры, въ — Подальше, подальше отъ нихъ! шептала мнѣ моя маска, проходя мимо, — кто-нибудь можетъ меня узнать!… Тѣнь сомнѣнія пробѣжала у меня въ головѣ. — Кого же изъ этой компаніи можетъ она знать и бояться?… Или я ошибаюсь?… Мы усѣлись въ одной изъ боковыхъ залъ. — Я не лгу, говорила маска, — я, въ самомъ дѣлѣ, вдова: въ сердцѣ у меня могила… — А у меня опорожненный погребъ, — nous sommes manche à manche, поспѣшилъ я отвѣтить: мнѣ нисколько не хотѣлось въ эту минуту, чтобы разговоръ нашъ принялъ сентиментальный оттѣнокъ. Моя маска какъ бы тотчасъ же поняла это: — А что же, заторопилась она молвить какимъ-то вдругъ какъ бы повеселѣвшимъ голосомъ, приподымая опущенную голову, — а — Прежде всего, что ты понимаешь подъ моимъ "прежнимъ"? — Разумѣется — Имя ея — легіонъ! лгалъ я немилосердно:- опредѣли! — Она… Маска какъ бы колебалась одно мгновеніе, — прошлою зимой ты хотѣлъ жениться на ней. Довольно тебѣ этого опредѣленія? И темные глаза изъ-за ихъ прорѣзокъ заискрились мгновенно какимъ-то фейрверочнымъ огнемъ… Будто чѣмъ-то холоднымъ иострымъ кольнуло меня отъ этихъ словъ, отъ этого взгляда; я судорожно прижмурился… — Это былъ кошмаръ! вырвалось у меня невольно. — Кошмаръ! медленно проговорила домино, — да… Она сжалась, словно дрогнувъ, достала платокъ изъ кармана и поднесла его ко рту подъ длинною шелковою бородкой своей маски. Отъ этого платка донесся до меня тонкій, давно знакомый запахъ Словно угаръ какой-то, кинулся мнѣ въ голову этотъ тонкій, проницающій запахъ — Хочешь знать мою тайну? заговорилъ я вдругъ, овладѣвая рукою, въ которой держала она платокъ, и жадно нагинаясь къ нему лицомъ. Она тихо высвободила, руку. — Что съ тобой? сказала она съ оттѣнкомъ изумленія. — Что? повторилъ я:- ты не поняла? — Нѣтъ! слегка закивала она головой. — Да… какъ всегда! Ты… — Про кого ты говоришь? — Про ту женщину, которую я люблю… любилъ всегда… и которая этого никогда знать не хотѣла! — Ты любилъ… протянула вопросительно маска, — а она? — А она любила другаго. — И ты это зналъ? — Зналъ-ли? Этотъ другой былъ другъ мой, и, чтобъ отклонить отъ него подозрѣніе въ свѣтѣ, я, по ея волѣ… — А этотъ другой, быстро прервала она меня, — — Да! отвѣчалъ я не сейчасъ. — И кинулъ? — Не знаю! опустилъ я невольно глаза подъ ея загорѣвшимся взглядомъ. — Да, кинулъ, безпощадно, разомъ, грубо… кинулъ какъ горничную! порывисто и горько зазвучалъ голосъ изъ-подъ маски, — она чуть не умерла тогда, эта женщина!… — А я, съ новымъ приливомъ неодолимой страсти заговорилъ я опять, — я готовъ бы былъ какъ собака умирать у ея ногъ! — Съ какихъ поръ? тихо засмѣялась она вдругъ, повертываясь всѣмъ лицомъ во мнѣ. — Отъ вѣка! воскликнулъ я. Я не лгалъ: мнѣ дѣйствительно казалось въ эту минуту, что я Она какъ бы задумалась. — И, въ самомъ дѣлѣ, ты и въто время, когда… — Когда я отводилъ отъ — Vous preniez au sérieux votre rôle de Пылкія, пламенныя рѣчи полились изъ моихъ устъ. Я былъ краснорѣчивъ, я это чувствовалъ, какъ краснорѣчиво всякое искреннее, свободно высказывающееся чувство. То, что она была подъ маской, закутанная въэто непроницаемое домино, придавало мнѣ какую-то неслыханную смѣлость и возбуждало воображеніе всею прелестью фантазіи и тайны. И слова мои не уносило вѣтромъ, я это опять-таки чувствовалъ, — она слушала меня, опустивъ голову, но бородка ея маски быстро шевелилась, я видѣлъ, подъ ея усиленнымъ дыханіемъ. — Она вся жизнь, страсть, красота, эта женщина, говорилъ я, — и еслибъ она рѣшилась полюбить другой разъ… Я не докончилъ. Она сняла перчатку съ лѣвой руки и какъ бы разсѣянно перебирала другою кольца на ея длинныхъ, прелестнаго очерка пальцахъ. "Да, я все такъ же хороша, будто говорило мнѣ это движеніе, — вотъ тебѣ въ доказательство мои все тѣ же красивыя руки". Я такъ и уставился на нихъ… — Que nous veuton? громко и нѣсколько надменно проговорила въ это время она. Я поднялъ глаза. Въ трехъ шагахъ отъ насъ остановились двѣ маски. Одна изъ нихъ, также непроницаемо закутанная, какъ и моя дама, пристально глядѣла на нее изъ-подъ опущеннаго на самые глаза капюшона. Спутница ея, услыхавъ громкій споръ Натальи Андреевны, ухватила ее подъ руку и, шепнувъ ей что-то на ухо, повлекла съ собою въ большую залу. — И что же, еслибъ эта женщина рѣшилась, завязывая опять прерванный разговоръ, начала моя красавица, — "рѣшилась въ другой разъ", что бы ее ждало: тѣ же мученья и та же развязка? — Beau masque, засмѣялся я, — опасенія твои напоминаютъ мнѣ того господина, который никогда не ѣдалъ устрицъ: не стану, говорилъ онъ, потому что, еслибъ я попробовалъ разъ, онѣ бы мнѣ, можетъ-быть, понравились, а я не хочу, чтобъ онѣ мнѣ нравились. А я вотъ, Дмитрій Засѣкинъ, знаю только то, что я на дняхъ ѣду въ Италію. — Въ Италію? Для чего? воскликнула она. — Veder Napoli е роі morir: видѣть еще разъ — А если ихъ нѣтъ въ Италіи, — Поѣду за ними въ Сибирь, куда ихъ давно слѣдовало бы сослать за всякія ихъ преступленія. — Propos de bal masqué, громко засмѣялась она, и поднялась съ мѣста, — поздно, я спать хочу. — Покорнѣйше благодарю! поклонился я, подавая ей руку. — А это за то, чтобы вы не говорили вздора, отвѣтила она, медленно подвигаясь со мною въ выходной двери. — Что еслибъ одна изъ тѣхъ женщинъ, которымъ вы — Не испробуешь — не узнаешь, сказалъ я на это, — а слово мое вѣрно. — Какъ и то, живо возразила она, — что все — Что же дѣлать! весело пожалъ я плечами:- les — Мы оба съ нею вздрогнули, оба обернулись. У самыхъ дверей, прижавшись въ стѣнѣ, стояла та же маска, что за нѣсколько минутъ предъ этимъ обратила на себя наше вниманіе;- я ее тотчасъ же узналъ. Это была довольно высокая и худая, надо было полагать, особа, судя по свободно и длинно падавшимъ отъ самыхъ плечъ складкамъ ея чернаго домино. Глаза совершенно исчезали за кружевомъ, которымъ обшитъ былъ плотно окутывавшій все лицо ея капюшонъ. Глухой звукъ раздавшихся изъ-подъ него словъ не напоминалъ ни одного вѣдомаго мнѣ голоса… — Lâchez-moi, прошептала Наталья Андреевна, быстро высвобождая свою руку изъ-подъ моей, — и узнайте непремѣнно, кто это!.. И она исчезла прежде, чѣмъ я успѣлъ опомниться. |
||
|